26

Глава 26

Эстель

Когда читаешь эпитафии, возникает ощущение, будто бы спасти мир можно, только воскресив мертвых и похоронив живых.

 Пол Элдридж

После смерти принцессы весь замок погрузился в траур. Не то, чтобы ее все уважали и любили, просто привычно почитали как хозяйку, радовались ее легкому нраву, тихой светлой улыбке.

Принц, вернувшись с печальной церемонии, заперся в едва убранных покоях принцессы. Несколько дней он беспробудно пил. Закуски и горячее выносили из его покоев практически нетронутыми, зато вино шло корзинами. Поначалу все дамы говорили, прикладывая платочки к глазам:

- Ах, как Его Высочество страдает! Он очень любил свою жену! – и томно закатывали зрачки.

Некоторые особенно шустрые пытались прорваться в покои и выразить свои соболезнования древнейшим способом. Вылетали такие особы за двери с визгом, придерживая разорванные корсеты, растрепанные прически и облитые вином юбки. Некоторые не выбегали – выползали. Принц встречал назойливых посетителей огромным кубком крепкого вина, заставляя пить за душу ушедшей к Северным богам принцессы.

Через пару недель пьяный рев и звон битой посуды начал всех раздражать. А потом отсутствие хозяина довело замок до ручки: грязные шкуры и прелая солома, несоленая еда и вонь в нечищеных уборных. Дамы, собравшись в малой гостиной, последнем бастионе порядка, причитали и решали что делать, отказавшись даже от чая с пирожными. Около часа все грустно вспоминали принцессу Элизию, жаловались на непорядок и грязь, а потом все дружно уставились на меня:

- Эстелита, ты же медикус, - начала приторным голоском одна из них, самая хитрая, рыжая как лиса, леди Лоиса.

- Да-да, - подхватила с облегчением другая, совсем юная блондинка леди Силей, - медикусы всегда знают, что нужно делать для поправки здоровья!

- Принц сейчас болен, ему надо помочь! – вторила подругам леди Гвиона.

Дружный хор дам довел меня до головной боли в считанные секунды, и я, чтобы прекратить эту пытку, встала и сказала:

- Хорошо, я займусь лечением Его Высочества, но мне понадобится помощь стражников.

Леди Лоиса тут же вызвала четырех мужчин, охраняющих внутренние покои, и мы вместе с ними отправились в спальню принцессы.

По дороге я с грустью думала о том, что леди Элизию очень быстро забудут. Ее доброта и кротость многим казались слабостью, а слабых не долго помнят в этих суровых краях.

В спальне было душно, сильно пахло несвежим телом, вином и прокисшей едой. Я быстро объяснила стражникам, что нужно делать, и они утащили принца в купальню, а я скорее вызвала горничных для уборки. Девицы, увидев меня, сморщили носы и попытались было спорить, но тут же получили хороший намек:

- Вы быстро наводите здесь порядок, меняете белье и накрываете в столовой горячий обед, или смирно мучаетесь поносом до следующей недели!

Скорость их движения явно прибавилась, а я пошла вливать Его Высочеству зелье, очищающее организм.

Все процедуры протрезвления заняли полдня. Выйдя к столу, принц вполне держался на ногах, но черная тоска в его взгляде меня разозлила. Пока он глотал горячий бульон, я не сдержалась, стала упрекать принца и добилась своего: он разозлился! Слава богине! Злость гораздо полезнее тоски.

Но когда он начал кричать, только годы тренировок в кабинете доктора Майоса позволили мне сохранить внешнее хладнокровие. Я изо всех сил представляла, что Его Высочество раненый, страдающий от раны, и мне важно сохранить холодную голову, чтобы помочь ему.

Принц притащил меня в часовню, словно желая напугать. Придворные и даже жрец, выглянувший на шум, были готовы поверить в его безумие, но его взгляд – трезвый, разумный взгляд человека, заглянувшего в пропасть, говорил о другом. Он принял решение и не намерен был отступать.

Мое сердце бешено билось где-то в горле, ноги подгибались, но я знала, что свой страх показывать нельзя. Ради памяти принцессы Элизии нужно поддержать принца, укрепить его дух, цепляющийся за соломинку разума. Когда жрец забормотал молитвы, а в холодном воздухе часовни поплыл дымок - пришла уверенность, все правильно! Все так, как должно быть!

Я сжала руку принца, вверяя свою судьбу высшим силам. Почудилось мигом – принцесса прошла рядом, шурша шелковым платьем, обернулась через плечо, улыбаясь, и скрылась в той дали, откуда мы приходим в этот мир.

Слезы подступили к глазам, но я часто задышала, не давая им пролиться. С громким возгласом жрец завершил обряд. Вспыхнувший под удивленные вздохи набившихся в часовню людей огонь, пожравший дары, доказал всем истинность свершившегося брака. И добавил вздохов и сплетен на мою голову. Кольца тоже всех повеселили – вместо гладкого обручального, мне досталось кольцо с родовой печаткой принца. Его Высочеству обручальным кольцом послужил перстень с королевским гербом. Странное и символичное обручение с королевством.

После церемонии я вся сжалась под взглядами придворных. Сразу вновь ощутила себя тем, кем была: маленькой глупой девочкой, попавшей в колесо политических интриг. Поздравления, взгляды - от ревнивых до завистливых, удивление, как это мы проморгали такую изворотливую интриганку! И улыбки, улыбки, улыбки…

Наконец, мы вышли из часовни во двор и к принцу сквозь толпу приблизился человек в пестрой одежде. Когда-то его наряд был сшит из бархата и шелка, но теперь висел грязными клочьями и вонял конским потом.

Принц выслушал его и так закаменел лицом, что мне стало страшно. Я тихонько сжала его руку, но он не заметил, быстро отдавая приказы, собираясь скакать навстречу неведомому врагу. На миг я растерялась: а что же делать мне? Потом я представила, что его ранят, а рядом не будет никого, способного остановить кровь, и страх отступил.

Леди Гвиона стояла рядом, я попросила ее о помощи, и услышала в ответ:

- Правильно, девочка, ты там будешь нужна! – леди быстро принесла мои вещи и, завернув меня в плащ, помогла переодеться.

Доктор Майос принес мой саквояж и быстро перечислил травы, снимающие боль и очищающие раны. У меня – ничтожной и маленькой - кружилась от удивления голова, глухо стучало сердце, но внутри была твердая уверенность: я все делаю верно: жена следует за мужем.

Принц не хотел брать меня с собой, но я напомнила ему, что я приманка, и он нехотя согласился. В седле я почти не ездила, но доктор подсадил меня и успокаивающе сказал:

- Все будет хорошо, Эстелита, ты решительная девочка, много умеешь и знаешь. Береги себя!

Принц подал сигнал, и кони понеслись. Мне было страшно, очень страшно. Я цеплялась за седло и молила богиню, чтобы это кончилось, и вскоре это кончилось: раздался длинный свист, кони остановились и все спешились. Я сползала по боку лошади, когда меня подхватил один из воинов:

- Осторожнее, маленькая леди, - он поставил меня на землю и придержал. Земля качалась, я сделала глоток из фляжки и пошла следом за всеми. Идти было трудно, камни скользили, ноги попадали в трещины, лошадь мотала головой с такой силой, что я болталась на поводьях, как блоха на собаке, и все-таки шла.

Наконец принц выдохнул:

- Привал!

И все свалились, кто где стоял, едва успев накинуть поводья на ближайшие кусты. Я лежала недолго: ночь, проведенная на земле, не улучшит здоровье этих мужчин. Поэтому, отхлебнув немного восстанавливающего силы зелья, принялась за дела: проверила всех коней, собрала хворост и развела костерок в неглубокой ямке. Над огнем повесила котелок, слив туда воду из фляг, заварила травы и, отставив котелок в сторону, принялась варить обед из тех припасов, что доктор успел сунуть в корзину.