3

Начальник охраны пристально смотрел на нее, собираясь с мыслями. Как в несколько слов уместить события столь странные, что они казались действительно дурным сном или страшной сказкой?

– Неужели караваны не донесли до вас вестей? – спросил он наконец.

– О чем?

Ронтор видел – она не притворялась, ее изумление было искренним.

– Значит, не донесли… Благие небеса, госпожа, куда ж вас занесло, что вы ни о чем не догадывались все это время?

Куда-куда, ответил он сам себе. Туда, где ее научили вязать такие замечательные узлы… как ни дергайся, затянешь туже. А всех-то дел – потянуть определенным образом за определенную петлю… только до нее еще ведь надо исхитриться дотянуться… Ах, как хорошо умеют связывать пленных кочевники-шелебы! Келен по сей день полагал, что не сам сбежал – ему просто позволили это сделать. Пожалели сопливого юнца, возомнившего себя героем… А караваны туда не ходят. И болтливые купцы обходят великие пески Хенеша десятой дорогой… Не потому, что не за чем к ним ехать – шелебское серебро стоит золота Вар’наи. А иные снадобья и за золото не купишь, у них своя цена, и не всякому она по силам. Но у купцов есть все основания держаться подальше от пустыни с ее страшными тайнами.

– Засуха у нас происходит, вен[i] Валиса то-Лайнен из Наэлонэ… Вы уехали в год Золотого Жеребца, верно? С тех пор на Ланорском нагорье не было ни одного дождя. Такого не только наши старожилы – такого даже эльфы не припомнят… Поля высохли. Пастбища выгорели. Скот погиб от бескормицы. А тот, что не успел подохнуть, забили на мясо, чтобы хоть что-то выручить. Люди уходят с нагорья. Вернее, уже давно ушли. Остались только самые упрямые… и те, кому просто некуда идти. Людям здесь больше нечего делать – кроме тех, что служат эльфам и считают себя избранниками. Вы не удивились тому, как усох наш караван за последние две недели?

– Удивилась. Продолжайте, прошу вас.

Голос ровный, доброжелательный, и где-то на самом дне синих глаз искорка иронии… не по отношению к собеседнику – скорее насмешка над собственной слепотой.

– А я, собственно, все сказал. Здесь остались одни эльфы. Они роют колодцы и разбивают сады – грунтовые воды никуда не делись, а их находить остроухие большие мастера. Они скупили все земли, какие им согласились продать – за бесценок, почти даром. А что не смогли купить из-за поспешного бегства или гибели хозяев, то присвоили так. Без купчей. И отрядили к императору послов с челобитной. Попросили, чтобы император им эти земли отдал, а они их по мере сил и возможностей будут возделывать. Налоги будут платить, как положено. Только чтоб не ставили над ними всяких там проверяющих – они своим словом дорожат и лукавить не будут. А ежели им в том откажут, то оставят эльфы Ланорское нагорье и подадутся следом за людьми, лучшей доли искать…

– А караваны?! – прошептала Валиса. – Все караваны идут через Ланору!

– Вот именно.

Положительно ему нравилась эта молодая женщина с неженским умом и хваткой.

– Эта челобитная больше похожа на приставленный к горлу нож…

– Вы умная женщина, вен Валиса… А император – умный мужчина. Он знает, что караванам без действующих постоялых дворов и готовых припасов не пройти через нагорье. И ни по горам, ни по Великим Топям это нагорье не обойти… Он дал свое согласие. Ланора принадлежит эльфам. Отныне и до скончания мира.

Наконец-то признаки волнения…

– А Наэлонэ?! Ее они тоже заняли?

– Где ваша земля? – Келен выудил из-за отворота куртки свернутую в трубочку карту, раскатал на столе, придавив свободные углы подсвечником и солонкой.

– Здесь, – Валиса провела ногтем вдоль синей ниточки. – Вот тут Наэ делает большую петлю. Наши земли внутри излучины… и еще вдоль берега и вглубь степи на дневной переход во все стороны. Наэлонэ – Ожерелье Наэ… У нас всегда была сочная трава, и скот просто гоняли на водопой…

– Наэ почти пересохла, госпожа… но вы все равно в лучшем положении, чем многие. Ваш отец не бежал, а погиб, и у него есть наследница… что с вами, вен Валиса?!

Смертельно побледнев, молодая женщина смотрела на него широко открытыми глазами, в которых явственно читались смятение и ужас. Недавнего спокойствия как не бывало.

– Что вы сказали, хор Келен?

– Что ваша земля – по-прежнему ваша, вен Валиса. Что вас так напугало в этом известии?

– Мой отец… что вы сказали о нем? Я ослышалась?

Келен растерялся.

– Госпожа, но вы же сами упоминали, что получили письмо… о его смерти…

– О смерти, хор Келен. О смерти, а не о гибели, – она взяла себя в руки, но от бесцветного ровного голоса ронтору стало не по себе. – А теперь оказывается, что ему… помогли. Или это был несчастный случай?

Начальник охраны покачал головой.

– Нет, госпожа. Меня тогда не было в Ланоре, я вел караван… наш участок дороги – от Варнаи до Грита. Но когда мы прибыли в Ланору, я слышал, как в харчевне обсуждают это… несчастье.

– Как это случилось?

– Засуха все не кончалась, и ваш отец решил перегнать молодняк поближе к воде. Его отговаривали, но он все равно поехал с пастухами. Не знаю, как вышло, что он отстал… только на обратном пути пастухов встретил управляющий. Конь вашего отца вернулся в поместье без седока, и на седле были следы крови. Они стали искать его… и нашли у самой реки, но не там, куда гоняли бычков.

– Его убили? – прошелестела Валиса.

– Да, госпожа.

– Кто? – выдохнула та.

– Я не знаю, – Келен покачал головой, искренне сочувствуя путешественнице. – И никто не знает. А если и знает, то держит язык за зубами.

– Почему?! – вскинулась женщина.

Келен понимал ее смятение и гнев. Одно дело – узнать, что близкий тебе человек умер. Это больно, но таков удел смертных, никому его не избежать. С этим проще примириться. Но вот узнать, что на самом деле жизнь отца не кончилась естественным образом, а была насильственно прервана, и убийца гуляет на свободе – с таким смириться невозможно…

– Видите ли, вен Валиса… как я уже говорил, в Ланоре теперь всем заправляют эльфы. А вашего отца не просто убили – его застрелили из лука. Из эльфийского лука.

– Что?!

Вскрик взметнулся под потолок испуганной птицей.

– Это все, что мне известно, госпожа, – Келен выставил перед собой ладони. – Не кричите, вен Валиса, на вас оглядываются.

– Плевать!

«Странноватое заявление для озабоченной соблюдением приличий дамы…»

– Хор Келен, в теле была эльфийская стрела? Я верно поняла вас?

– Да, госпожа.

– Чья она?

– Простите?

Он действительно не понял, что она имеет в виду. Из эльфийского лука можно было выстрелить только эльфийской же стрелой – другие не годились. Но что значит – чья?

– Хор Келен, на каждой стреле эльфийской работы всегда есть метки клана, семьи и конкретного эльфа. Чья это была стрела?

– Этого я не знаю, госпожа.

Немудрено – такие подробности Келену были просто неизвестны. Очевидно, Перворожденные намеренно не распространялись о том, что метят свои вещи. Вот только откуда это могла знать женщина? Человеческая женщина?

Откуда-откуда, посмеялся над собой ронтор. Оттуда. От отца девочки. Чем не объяснение?

Валиса поникла.

– А… – начала она было, но Келен снова выставил ладонь.

– Нет, госпожа, мне больше нечего добавить. Но я думаю, пастухи и управляющий расскажут вам обо всем. Они знают лучше меня.

Валиса молча кивнула. Тонкие пальцы сплетались и расплетались, будь у нее в руках носовой платок, от него наверняка остались бы одни клочки.

– Хор Келен, – спросила она вдруг, – а как сочетаются засуха и та ужасная гроза, в которую мы попали на подъеме? Я не видела раньше таких.

Ронтор пожал плечами.

– Грозы стали сильнее с началом засухи, это верно. Но они не доходят до  срединных земель Ланоры, огибают нагорье и уносятся прочь. Ланора словно заклята от дождя, и даже эльфы ничего не могут с этим поделать.

Он немного помолчал и добавил:

– Я слышал, сами они считают, что это не простая засуха. Кто-то из жителей нагорья совершил преступление настолько ужасное, что небеса отвернулись от этой земли… Может, для госпожи будет лучше, если она продаст поместье и уедет отсюда?

– Никогда! – гневно сверкнула глазами Валиса. – Никогда они не получат Наэлонэ! Это моя земля, и она не достанется эльфам!

Келен вздохнул.

– Мы, люди, странные существа…

– Почему?

– Потому что считаем землю своей собственностью. А на деле, вен Валиса, это мы ей принадлежим. Она породила нас, она питает нас, и она забирает нас, когда приходит наше время. Земля взрастила множество семян, и люди – только одни из этого множества… Дело ваше, госпожа. Может, так оно и должно быть. Земля знает нашу любовь к ней и всегда воздает сторицей.

– Да вы философ, хор Келен… – Валиса грустно улыбнулась и встала. – Уже поздно. Благодарю за беседу… и за известия о моем несчастном отце.

Ее спокойствие снова было безупречным, но Келен видел, как побелели косточки на плотно стиснутых кулачках Валисы.

– Я провожу вас до комнаты, госпожа. Это приличное заведение, но я видел несколько постояльцев, которым в пустыне не доверил бы стеречь песок. И они явно выпили лишнего. Закройтесь и до утра не открывайте никому. Даже мне.

– Уверяю вас, хор Келен, мне нечего бояться.

Ронтор отнюдь не был в этом уверен. Особенно после нескольких жадных взглядов, брошенных на его собеседницу из угла, в котором заливал обиду важный господин. Компанию ему составляли несколько весьма подозрительных личностей. И личности эти ему нравились с каждой минутой все меньше.

Пожав плечами, Келен поднялся на ноги.

– Это моя работа, госпожа. Пока мы не приехали в Ланору, я отвечаю за безопасность пассажиров. Я верю, что вы можете постоять за себя. Но все-таки сделайте, как я говорю. Хотя бы ради девочки.

Валиса прикусила губу. Мужчины слишком много решали за нее… в той, прежней жизни. Но было бы непростительной глупостью оставить дверь открытой только для того, чтобы поступить по-своему. Да и Лайни…

– Хорошо, хор Келен.

Кивнув, он предложил ей руку и помог подняться по лестнице. Элементарная вежливость предписывала открывать перед дамой двери, и Келен сделал это, толкнув тяжелую дверь в комнату путешественницы.

По тому, как мгновенно окаменели его пальцы, Валиса поняла, что он там увидел. Не вовремя, ах, как не вовремя…

– Вниз, госпожа!

Мягким, но стремительным движением выхватив меч, ронтор шагнул в комнату. Он знал, что идет на верную смерть – человеку, пусть даже такому опытному бойцу, каким он являлся, в одиночку справиться с песчаным котом невозможно… Но, может быть, хамул[ii] не успеет тронуть девочку… а уж Келен позаботится о том, чтобы после его безвременной кончины кот желал только одного – убраться как можно дальше, зализывать раны.

Гигантская кошка мгновенно приподнялась и зашипела на нежданного гостя, показав набор великолепных желтоватых клыков, но нападать не торопилась. Сверкая ледяными зелеными глазами, она зорко следила за каждым движением Келена, но не двигалась с места. И в напряженной позе хамула ронтору вдруг почудилось нечто совсем уж странное…

Во имя Дающего дождь! Келен остолбенел от невероятной догадки: песчаный кот прикрывал собой малышку!

Несколько бесконечных мгновений никто не двигался. Удостоверившись, что девочке пока никто не угрожает, а в дверях маячит хозяйка, зверь тихо улегся рядом с ребенком, не сводя с Келена настороженных глаз. Лайни забормотала во сне, пошарила рукой, нашла могучую шею хамула, зарылась в пушистый мех и затихла со счастливым вздохом.

– Не может быть…

Кот зашипел.

– Я же сказала, что мне нечего опасаться, – тихо сказала за плечом Келена Валиса. – Уберите меч, Кайрис тревожится.

С тихим шелестом клинок вернулся в ножны. Для этого Келену пришлось буквально придушить вопящий об опасности инстинкт самосохранения. Остаться рядом с песчаным котом без оружия… безумие!

Хамул тут же потерял к человеку всякий интерес, положил на вытянутые лапы тяжелую голову, прикрыл глаза, и комнату наполнил низкий вибрирующий звук. До Келена не сразу дошло, что он слышит мурлыканье кота-исполина.

– Так не бывает… – прошептал ронтор.

– Почему? – удивилась Валиса, склонившись над дочкой и поправляя сбившееся одеяло.

– Хамулы не приручаются, госпожа… И я не могу представить, как вам удалось сделать из него няньку. Это слишком свирепые звери, чтобы быть ручными…

– А что, кто-то пробовал? – удивленно спросила женщина.

Поразмыслив, Келен вынужден был признать, что лично ему такие попытки неизвестны. Стоять столбом посреди комнаты ему не слишком хотелось, удрать сломя голову не позволяла гордость, но делать что-то было нужно… и Келен осторожно сделал шаг назад. Кот и ухом не повел.

Ронтору стало стыдно. Маленькая девочка сладко спит, обняв за шею «большую кису», молодая женщина спокойно занимается укладкой нехитрого багажа, чтобы утром не тратить на него время, и обе совершенно не опасаются песчаной рыси. А у бывалого воина трясутся поджилки. Дожил…

– Как вы провели сюда хамула, госпожа? Я ничего не заметил. И как вы его везли?

Валиса мягко улыбнулась.

– Я его не проводила. Он сам зашел… через окно. А везти его нет нужды. Кайрис все время находился неподалеку от каравана. Заодно охотился. Хамулы, даже ручные, не берут еду из рук, хор Келен. Им необходимо самостоятельно загнать добычу…

У Келена на кончике языка вертелась не одна дюжина вопросов, но он решительно прикусил своенравный орган. Будет день, будут и ответы. А пока – время позднее, вставать рано…

– Завтра, я надеюсь, вы расскажете мне эту невероятную историю, госпожа?

Валиса кивнула. Откланявшись, ронтор вышел, послушал, как лязгает в петлях засов, и перевел дух. Пережитый страх и ожидание неминуемой гибели отступали, напряженные мышцы начинали мелко подрагивать. Усилием воли подавив нервную дрожь, Келен спустился вниз, кивком головы отослал охрану в отведенную им комнату и напомнил засидевшемуся важному господину, что ему предстоит ранний подъем.

Господин хотел было огрызнуться, но посмотрел в глаза ронтору, передумал скандалить и поплелся наверх, икая и спотыкаясь на каждой ступеньке. Келен подождал, пока за ним закроется дверь его комнаты, и тоже отправился спать.

Валиса, закрыв дверь за не в меру заботливым ронтором, прилегла рядом с дочерью. Улыбка сбежала с лица, вокруг рта залегли горькие складки. Теперь не было нужды держать себя в руках, скрывая скорбь и ярость…

Отец…

Она поймала себя на том, что не может вспомнить его лицо, и это открытие обожгло ее – словно она невольно совершила предательство.

Убит эльфийской стрелой…

Эльфы отняли у нее все – честь, родину, дом… отца… Все – кроме нее самой. Кроме неукротимой жажды мести.

Эльфы заплатят за все.

Скоро.

В маленькой комнатке постоялого двора слышалось размеренное дыхание спящих людей. Между девочкой и ее матерью недвижно, словно изваяние, лежал песчаный кот. Он уже не мурлыкал. Он слушал ночь.

Шорох в коридоре. Неуверенные попытки взломать запертую дверь. Тихие ругательства. Удаляющиеся шаги.

Хозяйка не проснулась, и зверь не стал ее будить. Но на всякий случай запомнил сочащийся из-под двери запах. Кот смотрел в бледнеющее за окном небо. Близкий рассвет сверкал в его глазах изумрудным льдом. Скоро рассветет, тогда он уйдет, как пришел – в открытое настежь окно, и отправится на охоту. Здесь было плохо. Здесь было совсем мало дичи, а домашний скот хамул не любил трогать. Во-первых, это не нравилось хозяйке. Во-вторых, на него было скучно охотиться. Никакого азарта…

Ему приходилось подолгу искать добычу, а потом догонять ушедший караван. Но сегодня он не станет охотиться далеко – потому что был ночной шепот под дверью. И еще потому, что вокруг пахло злом. Зверь чувствовал его так же явственно, как горячий след пустынной газели.

Зло клубилось вокруг, окутывая хозяйку, запуская в ее сердце незримые щупальца, расставляя неосязаемые сети…

Это было неправильно. Но зверь не мог помочь. Он мог только стеречь хозяйку и ждать. Она сильная. Она такая же сильная, как он. Она ранена, и рана до сих пор сочится свежей кровью, а сегодня ей нанесли новый удар. Но она справится…

[i] Вен – уважительное обращение к человеку, независимо от его пола, возраста и общественного положения.

[ii] Хамул – песчаная рысь. Самый крупный хищник Вар’наи, размером чуть меньше льва, чрезвычайно опасен. Масть буровато-песочная, со слабо заметными пятнами на хребте и боках. Считается неприручаемым.