ВойтиShare
6
Последнее обновление:
2024-10-29 19:42:56Келен не посмел расспрашивать дальше. Да, зачастую люди, которые куда-то едут, откровенничают сверх меры со своими случайными попутчиками. Человеку, которого ты видишь впервые и которого, скорее всего, больше никогда не встретишь, можно рассказать все. В том числе и то, о чем никогда не станешь говорить близким. Человек не может бесконечно носить в себе все свои тайны. Вот только юная госпожа из Наэлонэ, похоже, носила в себе то, что не всякому по силам вынести. Келен не был уверен, что хочет разделить с ней эту ношу.
Она была сильной, очень сильной – не всякая сможет в одиночку дважды пересечь континент, не всякая решится сесть на кенолэ – эти кони не терпят слабого седока. Не всякая расправится с тем, кто посягнул на ее ребенка, не дожидаясь помощи от мужчин. И не всякая станет спасать бродячего кота от хищников. Келену было хорошо известно, кто преследовал хамульего детеныша. Валисе тогда очень повезло… потому что красный пустынный волк способен гнать свою жертву многие мили, не давая секунды передышки, а кинжально острые клыки перекусывают конские сухожилия едва ли не быстрее, чем их способен разрубить меч. Стая просто растерялась… и не стала преследовать уходящую за пределы пустыни добычу.
Но в то же время было в юной женщине что-то, взывающее к мужской сути, требующее защищать и оберегать. И Келен понимал, что если вызовет на откровенность Валису, то ему наверняка захочется потом пойти и свернуть шею тому, кто причинил ей боль. И наверняка он не сумеет справиться с этим желанием. А будет ли она ему благодарна за такую услугу, или он только причинит ей еще большее страдание?
Ронтор счел за благо сменить опасную тему.
– Госпожа, а откуда у вас шелебская плеть? Никак не ожидал увидеть ее в ваших руках. И вы неплохо с ней управлялись… Видно, вас учил хороший наставник.
Сам опытный воин, Келен мгновенно ощутил, как закаменела его собеседница. Он коснулся запретного… или того, о чем она сама боялась вспоминать. И все-таки она ответила.
– Лучший наставник. Я училась у Ло то-Норэ.
Имя показалось Келену смутно знакомым. Покопавшись в памяти, он не сумел припомнить сам, и решился уточнить:
– Кто он?
– Шихен. Военный вождь шелебов.
Словно горячий ветер дохнул в лицо, крохотные песчинки иголочками вонзились в кожу. Кто бы мог подумать, что память может хранить такие подробности многие годы, и вдруг открываться по случайно услышанному слову, словно шкатулка, к которой подобрали верный ключ…
Ну конечно же… Келен вспомнил это имя. Он очень старался… У него даже получилось. Но такое не забывается. Правда, когда он услышал его впервые, Ло то-Норэ, первый из воинов, еще не был военным вождем. Но это вопрос времени… военного вождя может сместить лишь гибель в бою, а место шихена в сражении – в первом ряду. В переводе с шелебского шихен – Жених Смерти.
Кровавой невесте редко приходится подолгу дожидаться своего суженого…
– Я думал, он дольше продержится в первых воинах! – вырвалось у него. – Его предшественник был великим предводителем…
Реакция Валисы была мгновенной – секунду назад изо всех сил старавшаяся выглядеть равнодушной, она смотрела ему в глаза горящим взглядом.
– Вы его знали?!
– Можно и так сказать… - осторожно отозвался ронтор.
– Расскажите мне! – она почти умоляла, словно хотела узнать что-то о судьбе близкого человека, а он отказывал ей в этом знании.
Келену вдруг стало весело… тем леденящим весельем, какое охватывает прирожденного воина перед схваткой.
– Хорошо, госпожа! Но и вы мне поведаете, каким образом оказались в ученицах у Жениха Смерти!
Она только кивнула.
– Мне почти нечего рассказать, – хмыкнул Келен. Хмыкнул по большей части над собой: только что поминал не в меру разговорчивых путешественников, а теперь сам выворачивается наизнанку перед едва знакомой женщиной! – Я был еще совсем сопляком, когда в первый раз привел караван в Байтану. Знаете, почему теперь я вожу их только через Ланору? Чтобы не оказаться снова в тех местах. Наш командир услышал, что шелебские девушки диво как хороши, и решил добыть себе невесту-дикарку. Ему все никак не попадалась жена, которую устроило бы его вечное отсутствие дома. А тут – кочевница, а им не привыкать… Нас отговаривали… и не отговорили.
Он остановился на мгновение.
– Мы нашли нишаб… поселение, – поправился он, мимолетно удивившись тому, как легко слетело с языка слово полузабытой речи.
– Я помню, – кивнула Валиса.
«Помнит она, – хмыкнул про себя Келен. – Стало быть, долго среди них жила, если выучила язык… не меньше, чем я…»
– Мы даже сумели выследить девушку, которая понравилась командиру, – продолжил он. – Мы даже почти схватили ее… Вот только мы не заметили, что нас тем временем окружили… Командира забили камнями, остальных зарыли по горло в песок на неделю и давали пить раз в день. Выжил только я один…
Валиса кивнула. Ей была знакома эта казнь…
– По обычаю шелебов меня должны были изгнать – но я и так был чужаком, для меня изгнание – свобода. И меня оставили в плену. Днем я работал, а на ночь мне связывали руки… таким очень интересным узлом…
Валиса внезапно прыснула.
– Теперь понятно, почему вы так странно на меня смотрели, когда я шнуровала сундук! – пояснила она. – Вы узнали узел, верно?
– Да, госпожа… Я провел среди шелебов без малого год…
– Девять месяцев, – уточнила Валиса.
– Откуда вы знаете? Вам про меня рассказали?
– Нет, хор Келен. Просто они со всеми пленным так поступают. Пленному дают девять месяцев для того, чтобы он или родился заново и стал шелебом, или умер. Девять месяцев женщина носит дитя, и девять месяцев пустыня вынашивает нового шелеба. Если этого не произошло, его убивают. С вами, видимо, случилось что-то иное, раз вы живы?
– Да. Через девять месяцев первый из воинов, Ло то-Норэ, связывая меня на ночь, допустил маленькую оплошность. Мы как раз стояли на границе пустыни, неподалеку от наших поселений. Ночью я сумел развязать ремни и сбежал… и с тех пор стараюсь не приближаться к пескам.
– Вас собирались убить, – уверенно сказала Валиса. – И похоронить за пределами пустыни. Хенеш не оскверняют телами чужаков. Вот только мне очень плохо верится в оплошность шихена…
– Мне тоже, – ухмыльнулся Келен. – Я полагаю, он просто пожалел меня… я ведь был совсем мальчишка, мне и восемнадцати не исполнилось. Он дал мне возможность уйти. Я ее использовал… И все-таки я думаю, если бы мне дали чуть больше времени, пожалуй, я бы остался с ними. Они странный народ… жестокий, но гордый.
– Только не жестокий, – возразила Валиса. – Справедливый – да. Но справедливость часто кажется жестокостью тем, против кого она направлена. Я испытала это на собственной шкуре…
– Вас тоже держали связанной?!
– Меня?!
Изумление и возмущение Валисы было неподдельным. Судя по ее реакции, предположение Келена было равносильно обвинению в детоубийстве.
– Хор Келен, шелебы не связывают женщин! Уж кому-кому, а вам бы следовало это знать!
– Тогда почему...
– Потому что справедливость – это тоже палка о двух концах. И если она направлена против твоего обидчика… иногда кажется, что легче было бы, если бы наказали тебя.
Келен невольно отвернулся: боль, затопившая синие глаза, была слишком жгучей…
– Вы все еще хотите знать, каков был мой путь через пески? – спросила Валиса через несколько минут.
– Пожалуй, да, – ответил Келен. – Мы, оказывается, родня в каком-то смысле.
– В большей степени, чем если бы были братом и сестрой, – покачала головой Валиса. – Пустыня роднит не телами – душами…
– Тогда – тем более. Я слушаю вас, вен Валиса…
В очередную поездку в пустыню Валиса взяла с собой Лайни. Почти годовалая малышка радостно визжала всякий раз, как видела Сокола, и норовила вцепиться в его пышную гриву. Кенолэ стоически сносил эти нежности, и только когда девочка попыталась вскарабкаться по его ноге, ухватил за ворот рубашонки крепкими желтыми зубами, поднял и аккуратно опустил на руки матери: придержи, мол, свое чадо, а то ведь наступлю ненароком…
Поездке предшествовали долгие уговоры. Узнав, что ее ненаглядную кроху собираются прогуливать верхом, тетушка Луэссэ встала крестом в дверях с воплем: «Только через мой труп!» Никакие доводы не помогали, и единственное условие тетушки уже начинало казаться Валисе вполне приемлемым, когда на крики пришел Корад. Уяснив суть проблемы, он неодобрительно посмотрел на тетушку. Та как-то съежилась, уверенности в воплях поубавилось, но с места она так и не сошла. Корад подмигнул Валисе, пробасил:
– Ну, нет так нет, а чего в дверях стоять? Чаю бы, что ли, предложили… – и, подхватив спорщиц под руки, внес их в дом.
Валиса, смекнув, что это неспроста, пожала плечами и пошла на кухню. Тетушка, мигом успокоившись, захлопотала у стола. С этим она управилась быстро и подалась за Валисой, но тут же выскочила обратно с истошным криком. Ни Валисы, ни Лайни на кухне не было, только горячий ветер трепал занавеску в настежь открытом окне…
Что уж там наговорил своей не в меру чадолюбивой тетушке Корад, Валиса так и не узнала. Но к вечеру, когда они вернулись из пустыни, тетушка Луэссэ и слова не сказала беглянкам, только вздохнула сокрушенно и пошла греть воду для купания до невозможности пыльной и счастливой малышки.
О том, почему они так задержались, Валиса заговорила только на следующий день.
– Тетя, поедешь со мной?
– Куда? – насторожилась тетушка.
– Тут неподалеку есть… этот… как его… а, вот! Нишаб. Шелебское поселение. Нас приглашали.
– Что?!
– Ну, в гости. Мы там вчера были с Лайни. Правда, совсем недолго. А теперь нас пригласили на несколько дней. Только я одна боюсь…
Тетушка так и села. А когда отдышалась, позвала племянника и вцепилась в Валису мертвой хваткой, выспрашивая подробности.
Как выяснилось, их родственница уже месяц встречается в пустыне с шелебской девушкой, внучкой местного знахаря. Пустыня есть пустыня, но и там иногда можно отыскать целебные растения. В местах, где раньше были колодцы, росли тонкие ползучие плети нуды, которые при должном применении успокаивали старческую ломоту в костях. А бархатистые листочки потайника, которые можно было найти только по чуть изменившемуся оттенку песка, под которым они прятались, размятые и смешанные с толчеными клубеньками той же нуды, излечивали загноившиеся раны…
Об этих и многих других травах Валисе поведала ее новая подружка. Научила находить, рассказала, как их применять, а недавно пригласила навестить ее дедушку, который сильно заинтересовался чужачкой, не боящейся пустыни.
– Замечательный дедушка! – сказала Валиса потрясенным слушателям. – Седенький такой… бородатый… и глаза у него добрые. Лайни он очень понравился. Они меня приглашали остаться, только я созналась, что сбежала без разрешения, и что вы будете беспокоиться…
– Беспокоиться? Это теперь так называется?! – Корад неодобрительно покачал головой. – Сестрица, прогулки прогулками, но тут ты слегка перебрала. Мы вчера чуть оба с ума не сошли, я уже собирался ехать искать вас. Одно дело – с малолетства дитя к вольному воздуху приучать, чтобы квелым не росло. Другое – так рисковать…
– А в чем тут риск? – удивилась Валиса. – Нам были рады… и там я видела наших. Ну, не шелебов. Кузнец там из наших. Торговцев пара человек, еще кого-то встречала…
– Это те, кого шелебы приняли. Бывшие пленные. И они никогда никого не приглашают. По крайней мере, я об этом не слышал.
– Даури говорит, они никогда не обижают гостей. И если бы уж что-то задумали плохое, они бы нас не отпустили вчера, верно?
– Так-то оно так… – протянул Корад. – А только вот зачем тогда тебе тетушку с собой тащить, раз они такие добрые?
– Ну… – Валиса зарделась, – там мужчины… и они так смотрят… Они-то меня в гости не приглашали! А дедушка старенький совсем, он их вряд ли прогнать сможет.
– А тетушка сможет, значит?
– Ну, если она закричит хоть вполовину так громко, как вчера утром ругалась, все шелебы разбегутся! – засмеялась Валиса. – А на самом деле я просто видела, что там девушки всегда ходят в сопровождении пожилой родственницы. Может, у них просто так принято? Тогда на нас не будут обращать внимания. Тетя, ну поехали, а? Мне так хочется… тут скучно, никаких развлечений…
– А там у тебя их много было, в вашем поместье?
– Много! Весь день на пастбище, или в конюшне, а в Ланоре иногда вечерами танцы… особенно если эльфы соглашались играть и петь, так вообще сказка! Тетя, тетя, я вчера слушала как шелебы поют! Такие песни красивые… жаль, я ничего не понимаю!
Тетушка и Корад переглянулись и поняли, что проиграли. Все верно, развлечений в поселке не было, если не считать молодежных посиделок… на которых не место молодой вдове с маленьким ребенком. А Валиса явно не из тех, кому по душе сидеть в четырех стенах и довольствоваться вдовьей долей. Она нашла место, где ей рады, где ей интересно. Теперь ее можно будет удержать только одним способом: связать по-шелебски и для надежности прикрутить к кровати. Проще уж съездить вместе с ней… благо не было еще случая, чтобы шелеб обидел гостя. Даже незваного. А уж если гость званый, за его безопасность ручается Закон пустыни. Вот только на купцов он не распространяется. Так ведь и Валиса не купчиха?
– Хорошо. Но только на два дня. Скоро придет караван, нужно подготовить на продажу рыбу.
Радостно завизжав, Валиса схватила тетушку за руки и закружилась с ней по комнате.
Жилище Гурула то-Эрдэ, шелебского лекаря, располагалось чуть на отшибе, но не далее полета стрелы от нишаба. Еще в первое посещение Валиса обратила внимание на то, что дом представляет собой весьма запутанный лабиринт из комнат и причудливо изгибающихся и пересекающихся переходов. Она было решила, что это сделано ради безопасности – любой грабитель в таком архитектурном изыске запутается, как муха в паутине. Оказалось, у шелебов следуют строгому правилу: все повороты должны выполняться только в правую сторону.
– Почему? – немедленно заинтересовалась Валиса.
– Потому что за правым плечом человека стоит дух, внушающий ему благие поступки и намерения, а за левым – дух, влекущий ко злу. Сворачивая налево, тем самым ты приближаешься к вступлению на его путь, – ответила Даури, внучка лекаря.
Валиса задумалась.
– Но если человек держит благой путь в своем сердце, имеет ли значение, в какую сторону он повернул, если торопился спасти чужую жизнь? – спросила она. – И, если сделать полный оборот, все равно окажешься лицом туда же, где был. Все равно, через какое плечо при этом поворачивался… Даури, может, смысл этого запрета в том, чтобы человек просто почаще задумывался о том, куда идет его сердце?
Девушка беспомощно развела руками. В словах гостьи была своя правда. Но обычай есть обычай…
Лекарь остро глянул из-под мохнатых бровей и ничего не сказал, лишь сделал приглашающий жест – следовать дальше.
– Это ваш дом, и вам решать, как по нему ходить. Если так положено, – рассудила Валиса, – я буду делать, как вы. Только показывайте мне дорогу, пожалуйста, а то я уже заблудилась!
Лекарь кивнул и пошел вперед, указывая путь. Легкая улыбка скользнула по бледным губам и спряталась в длинной седой бороде. Ему нравилась эта чужачка. Ах, какое из нее вышло бы дитя пустыни!..
Теперь Валиса тихонько объясняла тетушке правила поведения в шелебском доме. Тетушка так же тихо ахала и удивлялась. На самом деле она обмирала от любопытства и собственной смелости, и предвкушала, как будет рассказывать соседкам о своем приключении. А в центре нишаба она приметила небольшую лавку, и порадовалась, что взяла с собой немного денег – так, на всякий случай. У шелебов дивные украшения. Особенно очелья и серебряные подвески на косы, грубоватые, но изысканные в своей простоте… Конечно, вдове оно как бы и ни к чему… но ведь так приятно хотя бы перед зеркалом в спальне покрасоваться! Убедиться, что не вся женская прелесть еще увяла, что косы пока густы, а брови темны…
Прием ее приятно удивил. Пока подружки шептались и хихикали, накрывая низкий столик, старый лекарь развлекал гостью беседой. У седобородого старца оказался острый ум, а его суждения отличались неожиданным видением мира. Рассказав несколько забавных на первый взгляд, но с тайным (и не одним!) смыслом притч, он придвинул к столику подушку и предложил садиться.
Related chapter
Ожерелье Наэ 7
Шелебская кухня оказалась проста и изысканна. Никаких сложных рецептов, никаких кулинарных ухищрений. Сушеные и свежие фрукты, легкое вино и свежезаваренный чай с лепестками незнакомых цветов, вместо хлеба – тонкие лепешки, а на плоских блюдах из обожженной и расписанной глины – красновато-золотые горки отваренных с приправами и душистыми кореньями длинных зерен болотной пшеницы. На отдельных блюдечках – сладости, опять же из фруктов и сахара, из сладкого теста, сваренного в кипящем масле, из вываренных в ягодном соке орехов… Все вкусно, не приторно и не отягощает желудка.– Но вы же не выращиваете все это сами, вен Гурул? – удивилась тетушка Луэссэ, отведав орехов. – Я не слышала, чтобы в пустыне водились пчелы, и виноград тут вряд ли растет! А ореховые деревья и пшеница так и вовсе не живут без влаги. Где же вы это все берете?– Нас мало, лучезарнейшая из женщин, – лекарь огладил длинную бороду, – и нам хва
Ожерелье Наэ 8
Напряжение выходило мелкой дрожью в ослабевших коленях. Не отрываясь от спасительной стены, Валиса посмотрела на ошарашенную тетушку, и вдруг расхохоталась. Это была почти истерика, но Валиса, не в силах подавить рвущийся наружу смех, только вытирала навернувшиеся слезы.– По… поздравляю, тетя! – выдохнула она наконец. Серьезность момента Валиса осознавала, но не смеяться не могла – подумать только, она просила тетушку Луэссэ сопровождать ее, чтобы не привлекать внимания мужчин к себе, а в итоге замужем оказалась тетушка!Ноги окончательно отнялись, и девушка съехала на пол. Обрадованная Лайни шустро посеменила к прилавку с ожерельями – блестящие штучки ей очень понравились.– Счастья вам! – прозвучало сквозь судорожные всхлипы.– Валиса? Что с тобой?! Ты с ума сошла?!Обеспокоенная тетушка кинулась к племяннице.– Нет, тетя! – всхлипнула та. – Просто ты только что вышла заму
Ожерелье Наэ 9
– Госпожа, а куда вы дели хамула? – спросил Келен.Валиса обернулась назад. Зеленые глаза как ни в чем не бывало горели под пологом повозки. Песчаный кот был на своем обычном месте.– Я имел в виду – тогда, в плену, – пояснил ронтор. – За жеребцом и тетушкиными нарядами вы съездили. Родичи, надо думать, подняли страшный скандал, но запирать вас под замок не стали. Вот только они к коту привыкнуть уже успели. А шелебы про него не знали. Куда вы его спрятали?– Никуда, – Валиса пожала плечами. – С собой привезла.– И что шелебы? – с живым интересом взглянул на нее Келен.Валиса хмыкнула и слегка натянула поводья – ласдайли бежали почти впритык к головной повозке. Рыжие рысаки возмущенно зафыркали, но чуть поумерили прыть. Как раз настолько, чтобы успеть остановиться, если идущая впереди повозка вдруг затормозит. Так ведь и покалечиться недолго.– Шелебы – ничег
Ожерелье Наэ 10
Небо на западе полыхало, являя миру все великолепие красок заката. Усталые кони неторопливой рысцой трусили по булыжнику ланорских улиц. Валиса сидела на козлах, жадно вглядываясь в знакомые до боли места. Поразительный контраст между тем, что было, когда она покидала город, и тем, что видела сейчас, заставлял сердце сжиматься от боли. Несколько лет назад Ланора была небольшим, но очень уютным городком. Теперь вокруг царило запустение… Один жилой дом приходился на дюжину развалин с ослепшими окнами и просевшей крышей. Зеленых деревьев почти не осталось. Тогда ветки клонились к земле под тяжестью плодов, теперь же она видела голые скелеты некогда пышных крон. И нигде ни души…Только на постоялом дворе кипело оживление – конюхи распрягали рысаков, чистили их, разводили по денникам, прислуга суетилась на заднем дворе, нагревая чаны с драгоценной водой, и на кухне – караван задержался в пути, и приготовленный загодя ужин успел остыть. А тут как раз подос
Ожерелье Наэ 11
Если бы кто-то сказал Арайту, что эльф способен проспать, он поднял бы недотепу на смех. Тем не менее Арайт именно это и сделал – проспал. Лишь под утро забывшись столь несвойственным его роду зыбким, тревожным сном, он не проснулся с рассветом, как это всегда происходило, и открыл глаза только около полудня, когда солнце стояло уже высоко. Впрочем, как тут же выяснилось, встань он ни свет ни заря, он бы все равно опоздал. Как ему доложили, госпожа Валиса то-Лайнен из Наэлонэ не стала дожидаться завтрака, велела запрягать и выехала еще до рассвета в сопровождении ронтора Келена и четверых его людей. Пятеро охранников остались дожидаться своего начальника.Арайт прикинул по времени – сейчас Валиса должна была уже подъезжать к поместью. Догонять поздно… и не до него там будет в ближайшее время. Ничего, он подождет. Чего-чего, а времени у него в избытке. Вся вечность этого мира… Он спустился вниз и пригласил охранников на кружку пива за свой стол. И за
Ожерелье Наэ 12
Очень скоро племянник шихена понял, что жестоко ошибся в своих предположениях относительно того, чем занимались его дядя и эта чужачка. Все оказалось гораздо хуже. Он не спал с ней. Он учил ее сражаться. Он учил танцу – женщину! И оказался способным учителем…Чужачка словно не видела его. Она смотрела широко открытыми глазами сквозь противника, куда-то в бесконечную тьму ночного Хенеша, и за расширенными зрачками неотвратимо поднималось нечто такое, от чего у воина бежал холодок по спине и невольно слабели ноги. Впервые в жизни он познал настоящий страх… и только этот страх и отчаяние еще не позволяли ему сдаться. Отступить. Позорно бежать туда, где дожидается верный конь… если еще удастся бежать…Плеть жила в руках чужачки. Плеть пела и стремилась обнять, как обнимает страстная возлюбленная. Пела в ночном воздухе, и ее тягучий посвист, почти неуловимый человеческим слухом, пронизывал насквозь, превращая руки воина в сырое тесто, не сп
Ожерелье Наэ 13
Шихен молча поклонился и вышел из шатра. Через минуту за тонкими войлочными стенками послышался стремительно удаляющийся топот копыт. Старый луах закрыл глаза и принялся молиться Всемогущему, как не молился еще ни разу в жизни.Даже когда умирала его жена, которой он, при всём своём искусстве, так и не смог помочь. Нет исцеления от тихой смерти, разъедающей тело изнутри и лишь перед самым концом дающей знать о себе черной кровью из горла…Валису привезли в лагерь на закате. Она сидела на своем кенолэ, бездумно глядя вперед – ее не интересовало, куда и зачем ее везут. Сокол храпел и косил на воинов горящим глазом, ясно давая понять, что не позволит никому приблизиться на расстояние протянутой руки. Пришлось луаху самому заняться своей приемной дочерью: помочь сойти с коня, отвести в стоящую на отшибе палатку…Багровый диск светила коснулся горизонта, когда шелейхи собрались в центре лагеря. Связанный по рукам и ногам Лут то-Норэ лежал в круге,
Ожерелье Наэ 14
Келен взвесил кошель на ладони. Тяжелый…– Оставьте его пока у себя, вен Валиса. Как я уже сказал, у меня нет незавершенных денежных дел… а принять задаток я могу только перед всеми своими людьми. У нас же, как я понимаю, разговор пока приватный.– Пока – да, – подтвердила Валиса.– Тогда – в порядке введения в курс дел: как в поместье обстоит с оружием? – Келен посмотрел на управляющего.– Как везде. Луки, стрелы. Есть несколько арбалетов. Мечи. Но нет ни толковых стрелков, если не считать пары пастухов, которые раньше были охотниками, ни мечников.– Понятно. Вернее, как раз непонятно… как вас до сих пор не стерли с лица земли. Какова площадь поместья?– Вам точно? Или приблизительно? – сощурился на него управляющий.– Вен Валиса, – ронтор повернулся к хозяйке, – я примерно помню, что вы мне показывали на карте. Так вот. Десятка о
Latest chapter
Ожерелье Наэ 34
Понадобилось некоторое время, чтобы Эрил и подоспевшие последними Адаль и Келен с остальными охранниками помогли подняться наверх взрослым и спасенной девочке. На несколько миль в обе стороны не нашлось ни одного места, где можно было бы выбраться без посторонней помощи – отправленные на поиски разведчики вернулись ни с чем, и пришлось связывать веревки и сооружать из высохшего дерева блок на конских седлах.Сложнее всего оказалось извлечь из оврага серого жеребца, но никто даже не заикнулся о том, чтобы бросить его там на произвол судьбы – авось найдет дорогу. Конь не выбирал, какому хозяину служить, не за что было казнить его, обрекая на мучительную смерть от голода и жажды. Но когда его вытащили, оказалось, что конь охромел. Спасая себя и Наэлли, серый палуза сломал ногу, когда оступился на осыпи. Кость пробила шкуру, и грязный обломок торчал наружу. Конюх Нират, учивший молодую хозяйку премудростям своего дела, когда та была еще ребенком, осмотрел ногу коня и
Ожерелье Наэ 33
Первыми к месту сбора примчались оставленные в брошенном имении охранники. Им было ближе всего, какие-то несколько миль. На них в первую очередь и рассчитывал Арайт, поджигая дом. Он не мог терять время, дожидаясь, пока прибудут все разосланные на поиски отряды, ему был нужен тот, кто будет встречать их и посылать вдогонку.– Останешься здесь, – сказал он одному из прибывших, – будешь направлять за нами тех, кто подоспеет. Вы двое – за мной.Эрил был готов умереть за право ехать с эльфом дальше. Или убить за это право, лишь бы получить возможность снять с себя всякое подозрение. Но ему не пришлось делать ни того, ни другого. Если хидар Надолэ доверял – он доверял до конца. Телохранитель смог доказать ему, что непричастен к похищению, этого Арайту было довольно.Три всадника разъехались в стороны, отыскивая следы преступника. Эрил до рези в глазах всматривался в мертвую степь, и ему улыбнулась удача. Вскоре он нашел отпечатки копыт с
Ожерелье Наэ 32
– Твоя подруга – отчаянная женщина, – сказала Лиай, когда они в четвертый раз потеряли и снова нашли следы похитителя и преследовавшей его Элиж. – Одна, без оружия… Здесь все такие?– Из тех, кто остался – да, – ответила Валиса, не покривив душой. Что с того, что только они с Элиж и остались из всех хозяек земель вдоль Наэ? – Она была мне вместо сестры, и Наэлли ей все равно что дочь. Она не остановится, пока жива.Лиай задумчиво кивнула. Женщины Ланоры не были похожи на тех, среди которых она росла – мягких, кротких, женственных. Но королева не могла не признать, что эта земля могла взрастить только таких, как ее невольная соперница. Другим здесь не выжить… и ей придется научиться понимать и принимать этих женщин такими, какие они есть.– Дар Адаль назвала тебя странным словом, – припомнила она. – Сайат. Это ведь не на со'тои. Верно?– Верно, – подтвердила В
Ожерелье Наэ 31
– Где это случилось?Тон, которым был задан вопрос, отрезвил сразу всех: и Сейлин, которая давилась рыданиями, и готового умереть за нее Келена, и Арайта, который потянулся к ножнам. И сайат, которой оставалось полвздоха до смертельного танца. Спрашивала королева – и вопрос требовал ответа. Немедленного. Точного.Опомнившаяся Валиса тоже ждала его. Для того, чтобы добраться до Наэлли, похититель должен был пройти мимо ронтора с его отрядом, мимо всей прислуги, мимо самой Сейлин. И самое главное – мимо хамула. Кайрис должен был погибнуть, прежде чем позволил бы кому-то прикоснуться к маленькой хозяйке. Либо он мертв, либо…Заикаясь и всхлипывая, няня кое-как смогла рассказать, что произошло. По ее словам выходило, что утром приехала Элиж с детьми. Валисы не было, малышка начала скучать и хныкать, и гостья предложила покатать всех детей в коляске вокруг дома и сада.– Они никуда не отъезжали, клянусь! – рыдала Сейлин. &n
Ожерелье Наэ 30
Время остановилось.Вновь, как когда-то давно, падала тень, и нельзя было разглядеть против солнца, кто готовится нанести удар… Только теперь слепили не солнечные лучи, а слезы. Валиса еще ничего не успела понять, но Дева Ночи знала, кто перед ней, и это беспощадное знание разрывало сердце. Перворожденная в украшенной цветами короне, в платье, словно сотканном из золота и лепестков, перед которой Арайт преклонил колено, не могла быть больше никем, кроме его невесты. Валиса читала про обычаи эльфов… Она так спешила, чтобы спасти Адаль, но в глазах мачехи Айрата не было и тени неизбывного горя – они светились радостью. Здесь ее никто не ждал.Так кто же тогда взывал к ней этой ночью?!Дева в венце оглянулась, и Валиса узнала ответ на свой вопрос.Синий лед в глазах сайат, скрывающий под собой кровоточащие осколки безвозвратно разбитого сердца, встретился с безмятежной зеленью глаз Лиай ар-Тилойэ. Слезы не туманили взгляд королевы, потому
Ожерелье Наэ 29
Свадебный обоз не стал въезжать в Ланору, остановился в нескольких милях от нее, чтобы не вносить сумятицу в работу постоялого двора. Там вряд ли рассчитывали на прибытие королевы, решила Лиай, Арайту будет неловко за своих людей, которые не смогут принять ее, как подобает ее сану. И она распорядилась разбить лагерь в степи. Была у нее и другая причина так поступить, но о ней Лиай говорить не стала никому.Она хотела увидеть землю, которая станет ее домом. Увидеть под луной и звездами, когда ни краски, ни яркие тени не закрывают потаенную суть. Услышать ее голос, который не различить днем из-за стука копыт и поскрипывания колесных осей. Она хотела знать, примет ли ее эта земля, или отвергнет. Не имело значения, что семья Надолэ живет тут с незапамятных времен. Здесь эльфы всегда делили землю с людьми, и совсем недавно она стала принадлежать Перворожденным единовластно. Лиай была здесь чужой…Оставив слуг ставить палатки, эльфийка отошла на перестрел от лагеря, т
Ожерелье Наэ 28
На этот раз молчание длилось дольше. Мерный стук копыт не мешал думать, а подумать Арайту было о чем. Мать упомянула о страшной ошибке, которой не знает, как избежать. Страшнее, чем его разлука с Валисой. Из Тилойэ в Надолэ прибыл гонец. А его посылали в Тилойэ, когда уехала Валиса, чтобы он не мог с ней встретиться и узнать, что станет отцом…Что же ты наделала, мама?– Я не женюсь на Лиай, – отрешённо проговорил Арайт. – Никогда. Ни за что.– Я уже дала слово, – тихо отозвалась Адаль. Но даже сквозь топот копыт он ее услышал. – Лиай едет сюда. Она везет с собой корону Эххарны. Ты станешь королем, Арайт.– Королем чего, мама? – губы эльфа искривила горькая усмешка. – Королем Ланоры? Этот мир принадлежит людям. Сколько нас осталось? Несколько семей, несколько капель Первой Крови, разбрызганных по земле людей. Еще несколько поколений, и они пропадут без следа.– Но я не могу допустить, чтобы
Ожерелье Наэ 27
Валиса могла бы подарить эльфам пару приведённых кобыл. Они все были жерёбы, драгоценная лошадь с приплодом – королевский дар. Но поступить так значило приманить к Дому Надолэ жаждущих поживиться за чужой счет. Эльфы не были беззащитны, но у них хватало проблем помимо необходимости усиливать охрану поместья. Кроме того, их собственные кони были прекрасны. Чего стоил один только снежный палуза Адаль… Может быть, потом, когда пойдут жеребята, и если эльфы захотят заняться разведением кенолэ. Тогда она охотно выделит для них и табунного жеребца, и нескольких кобыл. Но сейчас – не время.Она не могла подарить названной бабушке своей дочери меч – у той был собственный. Валиса сама подбирала боевую плеть под себя и понимала, что ни один клинок не заменит Адаль ее эльфийского меча. Личное оружие – вещь куда более интимная, чем даже супружеское ложе, его нельзя заменить на подаренное просто ради того, чтобы не огорчать дарящего. Но кое-что другое хранил
Ожерелье Наэ 26
Дом в излучине реки видел многое. С того дня, когда первые камни легли в фундамент, и до нынешнего рассвета он знал столько рождений и смертей, столько смеха и слез, слышал столько имен… Но впервые под его крышей творилась история, и дом слушал, как никогда прежде, затаив дыхание, чтобы даже неосторожным скрипом половиц не спугнуть безмолвие зала, нарушаемое лишь размеренным течением эльфийской речи – тут же повторяемой на со'тои[i], для людей.– Во имя Подателя Закона… – Арайт коснулся острием кинжала своей груди напротив сердца, и окунул покрасневшую сталь в чашу.– Вот имя Подателя Земли… – щепотка сухого песка просыпалась из пальцев Адаль на пол, и Лайни наступила на него.– Во имя Подателя Дождя… – Арайт обмакнул пальцы в воду, и несколько капель сорвались с них на детскую головку.– Во имя Подателя Жизни…– Адаль поднесла к губам девочки чашу с молоком, и т
