All Chapters of Человек будущего: Chapter 11 - Chapter 20

X В январе 1991 года, как уже сказал раньше, я начал работать с пятым «Б» классом, в том числе стал проводить в классе, раз в две-три недели, полноценные уроки английского языка. На эти часы Иван Петрович официально снимал меня с занятий и просил учителя дать мне индивидуальное письменное задание, а, впрочем, он старался делать так, чтобы учительская работа вожатых приходилась на его собственные уроки. Кажется, детям я нравился, да и они мне были симпатичны: небольшой и хороший класс, ни одного по-настоящему противного ребёнка. Я также попросил у Аллы Игоревны разрешения присутствовать на паре её занятий, чтобы набраться опыта, молодая учительница согласилась с вежливым равнодушием, но её манерой, точнее, именно этим самым равнодушием и автоматической, ленивой работой по учебнику я остался недоволен, хотя вслух этого, разумеется, не сказал. Про январь же я вспомнил сейчас по другому поводу: именно в январе состоялось моё знакомство с Мечиным.

XII В школе много говорили о новом учителе. Удивительное дело: большинству он, кажется, был симпатичен! Мальчишкам нравилась его невозмутимая уверенность в себе, девчонкам — его молодость и мужское обаяние; и тем, и другим — его демократическая раскованность и его дерзкие, почти шокирующие рассуждения с будоражащим ароматом откровенного цинизма. (Передавали, например, что при изучении «Бедной Лизы» Карамзина он, поясняя случившееся между Лизой и Эразмом, сказал девятому классу: «Заприте женщину в одной комнате с мужчиной, и у них обязательно кончится постелью, это всё — законы природы».) Безусловно, Мечин был «несоветским человеком», но само это оказывалось таким соответствующим духу времени, ведь Советский Союз доживал последние часы! Кроме того, никто не мог бы отказать Мечину в великолепной эрудиции и в уме: особом, сильном, остром, проницательном. Не нужно пояснять, что я не разделял общего восторга, да и

XIV Проспал! — была моя первая мысль поутру. Причём серьёзно проспал, на два урока: как-то буду объясняться?А школа напоминала растревоженный улей, и никому не было дела до моего опоздания.— Ты слышал, что случилось? — подскочила ко мне Люба Соснова на перемене.— Понятия не имею.— Директор Фильку Приходько и Ваську Белова из девятого «В» окунул в унитаз башкой!Я замер на секунду, а затем расхохотался.— И чего ты смеёшься? — произнесла Люба с обидой. — Люди, между прочим, пострадали! За правду! Приходько, кстати, ходит по всей школе и собирает подписи! Под заявлением протеста!— «Протеста»!.. За какую ещё правду?— А я тебе расскажу… — начала она значительно.— Любка! — прервал я гневно. — Я комсомолец, чёрт бы побрал тебя! И не смей при мне чесать язык, не желаю я слушать ваши подл

XVI Мне кажется, у Светы и Ивана Петровича было три счастливых денька: она возвращалась домой после школы, обедала и уходила, я не спрашивал, куда. Гроза грянула в четверг.Пятым уроком должен был быть урок литературы. Мы столпились у кабинета, а педагог всё не являлся. Подошла Аня Петренко, открыла кабинет ключом и с хмурым видом уронила на первую парту принесённую с собой стопку газет.— Так, внимание, тихо! — крикнула она зычным голосом пионервожатой. — Объявление. Я видела Геральда Антоновича утром, он не придёт на урок, у него какие-то важные дела… Тихо, тихо, дураки! Чтобы не срывать урок, он выдал мне материал и задания. Не сдавшим письменные работы поставят «неуд». Ещё мне поручено отметить отсутствующих.Стон разочарования пронёсся по классу, но протестовать никто не решился. Аня прошла по рядам и раздала на каждую парту газеты, брезгливо морщась, точно она держала в руках лягушку. Было от чего!

XVIII Было ли это сознательное, обдуманное самоубийство? Или, скорее, смертная тоска, перед которой вдруг, в миг взгляда с моста, распахнулась чёрная бездна решения, кладущего конец тысяче природных мук; тоска, не размышляющая о том, какие сны приснятся в смертном сне, ведь селянину, в повседневной борьбе за кусок хлеба, некогда читать «Гамлета» и мыслить категориями датского интеллектуала? Или просто не увидели края моста глаза, слепые от слёз? В любом случае, мы были раздавлены, уничтожены, и спасибо нужно сказать Елене Сергеевне, которая после смерти отца взяла всё в свои руки: организовала похороны, оформила надо мной опекунство (чтобы меня не забрали в детский дом), добилась возвращения Светы в старую школу, отыскала себе в городе какую-то жалкую работёнку. Уже через два дня после похорон отца я стоял в прихожей крохотной городской квартирки Ростовых, прощаясь с ними обеими.— Заходи к нам иногда, — попросила