ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В апартаменты вошла Айонка.

— О, вы уже здесь! Как хорошо! — Она радостно скинула теплый плащ, бросила на стол свитки, помыла руки в тазу и взялась за колокольчик.

— Да, мы уже попросили Чери накрыть, не беспокойся… — вновь отозвалась Лорена, снисходительно улыбаясь удивленной сестричке. — Кстати, мама звала нас к себе. Как тебе такое предложение?

— Очень даже! — обрадовалась драконница. Но посмотрев на меня, тут же опомнилась. — Нет, не могу… Потом наверно отправимся и братьев прихватим, без них не хочу, я давно их с твоей мамой познакомить обещала.

Лоренка, соглашаясь, кивнула:

— Ладно, но тогда и учителя позовем, я хочу, чтобы мы все вместе поехали. — Девушка тут же повернулась ко мне:

— Учитель, вы же не откажите посетить наш дом? Я уверена, вас там всегда с радостью встретят. Мои папа и мама очень любят гостей.

Я снисходительно кивнул, и уютно облокотился, развалился на спинке кресла, вдруг понял, что чувствую себя в обществе сестричек как никогда комфортно.

Это было очень странно.

 Драконница и ее Светлая сестра, абсолютно неподходящая компания для древнего дракона. Да и эта странная девушка знает слишком много опасного для меня. В другое время она бы просто пропала навсегда или все забыла, но теперь… Я всего лишь повернулся и внимательно посмотрел на нее.

Айон спросила:

— Хорошо, с этим мы решили. А что сегодня это было на площади? Я чуть разрыв сердца не получила, когда ты, наплевав на толпу, ты прыгнула Таниелю на шею.

Лорена, отведя в сторону смущенный взгляд, раздраженно отмахнулась:

— А что мне оставалось делать?! Ты же не видела, что на нем висело!

Лицо Айон приняло озадаченное выражение.

— А что висело?! Я не видела… Армин, ты видел?

— Нет.

Лорена с гневом отозвалась:

— Темное заклинание на нем висело! Он, видимо, под ним проехал или еще где-то зацепил. Я прыгнула ему на шею и сняла, меня-то оно не тронет. А он и без этого истощенный, ему бы очень плохо было. Явно прицепили не в первый раз. Ты же его знаешь! Он ведь никому не скажет, что плохо, и помощи не попросит. Будет улыбаться, и тянуть до конца, сколько сможет.

Я поджал губы, мне уже надоели эти приторные дифирамбы владыке в их исполнении! Я положил ногу на ногу, раздумывая, чем бы их отвлечь, а драконница продолжала:

— Знаю… — вздохнула Айон. — Хорошо знаю, и это меня волнует. А немного подождать нельзя было? Просто ты себя выставила в не самом лучшем свете. Мама и папа…

Но Лорена ее перебила:

— Нет, нельзя было ждать! Он уже и так сильно истощен, думаешь, папе или маме было бы приятней узнать, что он погиб или покалечен?

Против такой логики у Айон аргументов не нашлось и она, грустно вздохнув, притихла.

Зато аргументы были у меня:

— Но, тем самым ты дала карт-бланш Смотрителю, который всеми силами пытается очистить академию от «неподобающих ей элементов». И в любой момент может отправить тебя назад, прикрывшись, например, твоим возрастом.

— Но это же неправильно… — совсем тихо попробовал протестовать Лорена. — У меня мама человек и мне почти двадцать лет, в этом возрасте у людей дети считаются уже взрослыми. Я…

— Об этом при нем даже не заикайся. Это точно заставит Смотрителя выставить тебя отсюда как можно скорее.

Айон, слышавшая наш разговор с Ринраелем на празднике первогодок, печально кивнула сестре, подтверждая мои слова, затем невесело добавила:

— Ну… выставить у него возможностей не хватит, а вот превратить нашу жизнь в кошмар — это запросто! Я уже с одним таким ненормальным директором имела дело, это был ужас!

Пока, закашлявшись, я с недоумением смотрел на Айон, — ну, сколько можно об этом вспоминать! — Лорена от подобной несправедливости в конец расстроилась и печально спросила:

— И что? За меня никто не заступится? А Таниель?

Айонель кивнула:

— Таниель? Заступится, конечно! Но и он ничего не сможет противопоставить доводам Смотрителя, если тебе в вину будут ставить детское поведение. Он и сам тебе крошкой считает.  И меня. И вообще, сейчас против него идет настоящая война. Думаешь, темное заклинание на нем случайно оказалось?

— Я слышала об этом, родители говорили, — печально кивнула она. — Но мы же ему поможем. Правда?

— Где уж нам помочь… — со вздохом отозвалась Айонка. — Тут хоть не помещать!

Лоренка, прикрыв рот ладошкой, вдруг зевнула.

— Сегодня день выдался бесконечным. Ты не обидишься, если я без ужина завалюсь спать? Ничего не хочу, устала.

— Ну вот… — расстроилась Айонка. — А я думала ты с нами…

Кузина весело отмахнулась:

— Еще насидимся… Я же тут учиться буду — впереди у нас куча времени!

Лорена поднялась и, махнув на прощение рукой, подошла к двери. Но вдруг остановилась и, озабоченно оглядев меня, сказала Айон:

— Ты только его не оставляй. Над ним то жуткий ворон с железным клювом носится и ударить норовит, то пауки висят, страсть какие огромные и ядом плюются. Бр-р…

— Ты их видишь? — странным голосом отозвалась драконница.

— Еще бы! — И странная девица мне подмигнула.

За Лореной захлопнулась дверь, Айон перевела задумчивый взгляд с двери на меня:

— Они тебя сильно достают?

Я безразлично пожал плечами.

— Как всегда…

Пользуясь произведенным Лореной эффектом, я протянул руку и поймал ладонь Айонель.

— У меня есть для тебя кое-что… — и показал взглядом на свитки. — Смотри, это древние записи… этим свиткам лет восемьсот. Не меньше. Надеюсь, твой учитель по традициям и истории поставит тебе высшие баллы.

Она с восторгом на меня посмотрела:

— Спасибо! Я смогу их прочесть? Мне надо составить по ним краткий план.

— Даже не сомневайся, это небольшие рецепты из прошлого… они краткие. Там конспектировать всего ничего. Специально выбирал.

Она радостно покачала головой и тут же оторвала взгляд от свитков и озабочено спросила:

— А тебе не жалко отдавать их?

— Для тебя не жалко. Только почитаешь их завтра, а лучше через неделю. Ты обещала взять отдых после экзамена.

— Спасибо большое! А то я папе уже написала, но он нескоро мне свои рукописи  пришлет.

Я довольно кивнул. Прижимая ее ладонь к себе до тех пор, пока окончательно не подтянул к себе и полностью не обнял, наслаждаясь ароматом ее волос и теплом ее объятий.

Но не долго. Ровно две секунды. Она тут же подняла голову, в ее глазах плескалось раздражение:

— Арм…

Я не дал договорить, насмешливо перебив:

— Неужели такая многоопытная и наблюдательная девушка не может уяснить для себя, что невинные объятия не то же самое, что прямое соблазнение?

Она измерила меня тяжелым взглядом, явно размышляя о том, как вырваться из моих «невинных» объятий.

Я усилил нажим и горячо ей прошептал:

— Думаю, для тебя не секрет, что опытному мужчине соблазнить молоденькую девушку минутное дело и чтобы ты не сомневалась, что мои объятия чисты и невинны... я покажу тебе разницу между соблазнением и…

Я склонился и нежно поцеловал край ее рта. Ее лицо стало мертвенно-бледным. Склонился и поцеловал еще, и еще… Она распахнула глаза и испуганно на меня посмотрела.

Твои условия для «страсти», всего лишь игра, которую надо играть вдвоем.

Я усмехнулся.

Передвигаясь по ее губам, крепко прижав ее к себе, и очень скоро позабыл, зачем и к чему все затевал. Эмоции зашкаливали, голова шла кругом от простого осознания, что это неугомонное «проклятие» наконец замерло в моих объятиях.

Нас прервал грубый стук в дверь. Я поморщился, словно мне дали под дых, Айон, очнувшись, отпрянула от меня и подскочила к двери. За ней стояла Чери с двумя подносами, полными еды.

— Прости. Руки заняты. Не нашла ничего лучше, как постучать ногой.

Айон в ответ просто коротко кивнула, все еще пребывая под впечатлением от моего «сравнения». Хозяйка молча помогла служанке выставить тарелки на стол и, поблагодарив, закрыла за Чери дверь.

Я ждал возмущения, ворчания и прочего выражения своего неудовольствия, но Айон молчала, этого времени ей хватило, чтобы полностью прийти в себя. Закончив с сервировкой, вежливым, но равнодушным жестом она позвала меня за стол. При этом смотреть на меня она не желала, и мои насмешливые взгляды пропали втуне.

Позже, ужиная почти в полной тишине, она, наконец, отозвалась.

— Чтобы ты не говорил, все это, и объятия, и остальное, больше смахивает на банальный соблазн, чем на нечто другое.

Вот значит как… Пока я, прикрываясь насмешкой, прятал свои  чувства, она хладнокровно анализировала происшедшее.

 И кто кого тогда соблазнял?