Огненое перо

— Это он один раз без спроса сюда ввалился, — пояснила Пашка, — и даже что-то похожее ляпнул. Только на твоем месте хозяин стоял.

— Я «ляпнул», что собираюсь навестить брата в filii de terra. Для тебя, между прочим, старался.

Мартын качнулся с носков на пятки. Он не проявлял к змее открытой агрессии, но после откровений Простого, что-то меж ними изменилось, и иногда парня прорывало.

— В результате тебе разукрасили личико и запретили исцелять. А я не могу покинуть цитадель. В следующий раз сделай милость, не утруждайся. — Змея отвернулась.

— Конечно, ты этого все равно не заслуживаешь. — Парень скривился. — Бедный Невер, бедный отец.

— Бедная я! — зарычала явидь.

— Что происходит? Вы в шкафу сваару прячете? Или на вас так цитадель действует? — Я покачала головой. — Март, не будь ребенком, что бы не произошло между Пашкой и твоим отцом, это только между ними. Тебе оно надо? Ты не он. Пусть сами, к низшим, разбираются. — Я подошла к парню, рассматривая воспаленные покрасневшие следы прикосновения Кирилла. — А почему вам нельзя выходить из цитадели?

— Хозяин не объяснил, — буркнул парень. — Как ты понимаешь, расспрашивать мы не стали. А сейчас, я и сам за эти стены не ногой.

— С чего бы это? — фыркнула явидь, приподнимаясь, вилка звякнула о тарелку.

— По приказу Седого в цитадель прибыл Шорох Бесцветный.

Прозвучало излишне торжественно, так что я не удержалась и спросила:

— Кто это?

— Шутишь? — простонал парень. — Он легенда, единственный целитель вне цветов, вне уровней. И возможность увидеть его я не упущу.

— В ученики не забудь попроситься, — ехидно заметила Пашка. — Не забывай, тебя на цепь посадили, дом охранять.

— Вы задушите друг друга, не успеет время обежать внешний круг, — сказала я, — и про это тоже сложат легенду.

Явидь захихикала, парень попытался состроить серьезное лицо, но не преуспел и едва слышно рассмеялся, хотя было видно, что рана доставляет ему боль.

— Она не будет пользоваться популярностью, таких легенд на каждой стежке с чертову дюжину. Это легенда о Простом одна. Или о Шорохе Бесцветном, — все еще улыбаясь, добавил парень.

— Или о фениксе — ясном Соколе, — вставила явидь.

— Серьезно? — Я присела на кровать, — О Фениксе — молодце из детской сказки?

— О да. Только он отнюдь не молодец, и сказка совсем не детская, — фыркнула Пашка. — Вечно людям нужно все «прилизать». Сказочка о Простом не менее слюнява.

— Точно, — подтвердил целитель. — О том, как он дал слово девушке, влюбленной в другого, сохранить сопернику жизнь, если та останется с ним. Не сдержал. И был наказан высшими ушедшими, но девушка все равно осталась с ним, для нее данное слово не пустой звук. Сказка для молоденьких ведьмочек. Любовь, ля-ля-ля, и все такое. Правду мы видели.

— Любовь, и все такое, — снова помрачнела змея.

— Давайте о чем-нибудь более веселом. — Парень повернулся ко мне. — Когда день икс?

Я отвернулась к графитовой стене.

— Нашел веселость. Ольга предпочитает говорить о еще одном дневнике Тура Бегущего. Не понимаю только, зачем он ей нужен.

— Правда? — Парень поднял брови. — И где ты его нашла?

— У Дыма, еще одна легенда. Старейший из вестников.

— Интересно, зачем хозяину столько легенд в одном месте и в одно время? — задумчиво протянул Мартын.

— А ты спроси, если башка запасная есть, — посоветовала явидь. — Радоваться надо, что нас в торжественный комитет по встрече не включили.

В чем, в чем, а в этом я была с ней полностью согласна.

На кровати сидел мужчина. Но моей кровати в моей комнате. Наверное, это должно было мне польстить, но вызвало лишь глухое раздражение. Все, чего я хотела, это зарыться лицом в подушку и впасть в забытье до утра. Незнакомец в деловом костюме, белой рубашке, черном галстуке и лаковых ботинках. На вид то ли адвокат, то ли работник похоронного бюро.

Рядом стояла открытая коробка из белого картона, мужчина напряженно вглядывался в ее содержимое. Я не стала деланно возмущаться, кричать и задавать бесполезные вопросы, как сделала бы еще год и одно путешествие в пески назад.

Визитер поднял седую безупречно причесанную голову. Я увидела голубые глаза, горбатый выступающий нос, упрямый подбородок.

— Его зов так же силен, как и век назад, — проговорил незнакомец.

— Зов?

— Его слышат все, кто хоть раз брал доспех в руки, кто хоть раз собирал его и получал «алафу велицею». Не хотите попробовать? — Он протянул мне мою же, по сути, коробку.

— Нет. И вам не советую.

— Поздно. Я уже получил свою смертельную награду. Все, что могла, эта вещица для меня уже сделала. Стоит оказаться рядом, как ее голос проникает даже сквозь стены цитадели и манит, как дева чистой крови в лунную ночь.

Я вспомнила жадное выражение на лице у ведьмака из пустоши, Ксьян не остановился даже перед убийством племянника, чтобы заполучить артефакт. Чего еще я не знаю об этом доспехе?

— Говорят, его зов может остановить только земля.

— Именно туда я и собираюсь его отправить. — Мне вспомнилась хрупкая девушка в кимоно, и данное ей обещание.

— Тогда не тяни. — Он встал, с трудом отводя взгляд от белой коробки Киу. — Сделаешь — заполучишь Шороха Бесцветного в должники. — Мужчина оправил пиджак. — И даю тебе слово, игрушка Седого, я верну этот долг даже из-за черты ушедших.

Одну томительную минуту он смотрел на меня, словно старясь запомнить каждую черточку, а потом, не оглядываясь, вышел. Ничего не сказав и не добавив.

А я ничего не спросила, оставшись наедине с невеселыми мыслями и неприятным удивлением, что вот так, между делом, познакомилась с еще одной легендой эпохи.

Коробку я запихнула на дно старого чемодана к не менее старому белью, но как сказал очередной старик, против зова это вряд ли поможет. Вот уж не было печали.

Я упала на подушку и закрыла глаза. Что ты отдала мне в руки Киу? Что это на самом деле?

Упругий ветер ударил в лицо, мир уменьшился, отдаляясь с каждым взмахом. Над головой было безграничное голубое небо, крылья огненными парусами развевались за спиной, ловя восходящие потоки воздуха. Нет ничего лучше этого ощущения, этого скольжения в пустоте, заполненной лишь солнечным светом.

Взмах, рывок — и огонь за спиной коснулся влажных облаков. Она прошла их насквозь, нырнула и вынырнула. Завертелась, словно танцовщица, раскинула руки и, взлетев, рухнула вниз. Земля приближалась с невероятной головокружительной скоростью. Как же она любила эти мгновения свободы, без раздумий, без обязательств, без вгрызающейся в сердце тревоги, ставшей, казалось, постоянной спутницей жизни.

Мир трещал по швам, лихорадочно вздрагивая от раздирающих его противоречий. Высшие создали тех, кому оказались не в состоянии противостоять. Великие переоценили свои силы, и страшные создания восстали против творцов, обладатели самых сильных тел — демоны, и самых сильных душ — бестелесые. Их союз стал приговором для Высших. Творцов сбросили с пьедестала.

Девушка кувыркнулась в воздухе, резко прерывая падение. Ветер тут же перестал быть ласковым, силясь уронить, ударить о землю хрупкую фигурку. Она замахала огненными крыльями и в очередной раз победила стихию. Зависнув в прозрачном воздухе, феникс уже по своей воле опустилась на землю.

Она пошла по грунтовой дороге, как все бескрылые, просто переставляя ноги. Пошла к маленькому городку на склоне холма. Изящные дома с высокими шпилями утопали в крупных и ярких цветах. Раньше она подлетала к ним вплотную и, садясь на смотровые площадки, болтала ногами в воздухе. Раньше… Эти беззаботные дни в прошлом, и маленькой Рааде уже не порезвиться так же, как ее матери в детстве. Ошеры стали очень раздражительными, их ледяные мечи сперва разили, а потом спрашивали.

Девушка прошла сквозь хрустальную арку, прозрачный свод был украшен покачивающимися хрустальными колокольчиками. Их перезвон был неслышен. Никто не стерег вход в город. Чужаки не могли миновать хрустальный свод, Высшие об этом позаботились. Стоило противнику ступить за черту, как артефакты начинали петь, но слышали их только враги. Колокола звонили, сердца останавливались.

Улицы, на которых всегда звучал смех, играли дети, выглядели пустынными. Страх поселился в сердцах жителей Дивного города, который теперь впору называть Покинутым. Многие сбежали, те, кому было куда. Еще больше перешло на сторону новых, обретающих силу хозяев. Безжалостных и беспощадных. Они спалят весь мир в огне своей власти, в своей алчности и с хохотом искупаются в его крови.

Иногда, на одно кощунственное мгновение закрадывалось сожаление, что Великие Святые не такие. Они не могли быть такими, как демоны, подобные им не создают миры, они их уничтожают.

Девушка свернула на боковую улочку к дому, столбики крыльца и фасад так плотно заросли вьюнком, что казалось, он не построен, а сплетен из живых стеблей и листьев. С крыльца, неуклюже размахивая руками, сбежала девочка. Маленькие ножки с трудом преодолели высокие ступеньки, в какой-то момент ребенок покачнулся и едва не упал, но, взмахнув пухлыми ладошками, непостижимым образом обрел равновесие. Девочка с криком радости бросилась в распахнутые материнские объятия.

Феникс, которой самой на вид было не больше двадцати, крепко обняла малышку и вдохнула сладкий запах золотистых волос. Для нее не было на свете ничего важнее дочери. И не было ничего, от чего она не защитила бы ее, будь это сам белоголовый, уважительно называемый последователями Седым. Чудовище снаружи и внутри, даже не зверь, те не убивают ради удовольствия. Во время прошлого штурма он сам вырвал сердце ее подруги Таари и перебросил через арку. Оно еще билось, когда упало.

Малышка залепетала что-то на своем языке, что-то понятное лишь детям и их родителям. На крыльцо вышел высокий мужчина, его кожаный доспех в нескольких местах был поцарапан, над плечом виднелась рукоять меча. Кудрявые светло-каштановые, как у девочки, волосы растрепаны, под золотистыми глазами залегли глубокие тени смертельно усталого человека.

— Шаара ушла, — без эмоций проговорил он.

— Нет, она не могла. — Девушка продолжала прижимать к себе ребенка.

— Крысы всегда бегут первыми.

— Не верю. Шаара не такая, скоро церемония огня, радная не могла бросить ребенка.

— Время мира закончилось, и каждый покажет свою истинную суть.

Феникс подхватила дочь на руки, лицо девушки побледнело, внутри образовалась холодная пустота. Казалось, воздух с каждым вздохом становился все тяжелее и тяжелее.

— Без радной, — девушка закрыла глаза, — нашу дочь ждет чистый огонь. Настоящий. И только рок рассудит, жить ей или умереть.

Малышка тревожно схватила мать за волосы и спрятала в них личико. Она не понимала, что происходит, но чувствовала повисшее вокруг напряжение и страх. Мужчина приблизился, взял в ладони лицо девушки и провел большим пальцем по щеке, стирая влагу.

Где-то в вышине над городом завибрировала невидимая нить. Небо еще недавно такое голубое с редкими перьями облаков, стало стремительно багроветь.

— Демоны, — девушка выплюнула слово, будто оно имело гадкий привкус.

— До церемонии еще надо дожить, — грустно сказал мужчина. — Место ошера у рубежа.

— А феникса — на башне.

— Не сегодня. — На секунду, такую короткую и такую длинную, он прижался к ее губам. — Берегите себя, мои огненокрылые. Высшие выстояли сотню раз до этого, выстоят и сегодня. — Его рука легла на маленькую макушку, в этом жесте и в выражении золотистых глаз было что-то такое, не дающее поверить в его слова, он и сам в них не верил.

Земля под ногами вздрогнула. Мужчина ушел, не оглядываясь.

Очередной штурм, она уже потеряла им счет. Яростный, кровавый. Сколько еще тех, кого она знает с рождения, не вернется сегодня с рубежей? Да и останутся ли эти рубежи? Северо-западная башня превратилась в пыль еще две атаки назад. Восточная стена осела от заклинаний вчера, если бы не хрустальные арки с колоколами, если бы не зеркальное озеро, в котором великие могли черпать силы бесконечно, все было бы кончено уже давно.

Рааду теперь было не с кем оставить, чтобы полететь следом, чтобы выполнить свой долг. Войти в безвременье и вырезать пару красноглазых тварей до того, как они украдут тело и твоими же руками перережут горло товарищам. Сегодня бой пройдет без нее, дочь она на смотровую башню не потащит, у малышки пока нет крыльев, и может статься так, что и не будет.