ГЛАВА 4

Я долго возилась с книгами, найденными на столе Амелии. Сначала я листала их торопливо, а затем — медленно, стараясь вникнуть в формулы и схемы. Память играла со мной в кошки-мышки и лучше всего мое состояние описывала известная фраза: «тут помню, там не помню».

Информации о двойниках нашлось до обидного мало. Мне не попалось ничего толкового кроме того абзаца об обмене душами. Я также нашла упоминание, что дар у двойников, несмотря на внешнее сходство, может быть разным и даже противоположным друг другу (как это часто бывает у близнецов), но мне до таких деталей не было никакого дела. Я уже поняла, что у меня дар отсутствует напрочь.

Наверное, я уснула прямо так, сидя за столом, потому что шею ломило, а момент укладывания в кровать в памяти не остался. Снова, как и во сне с зеркалом, я четко знала, что сплю.

Я очутилась на небольшой зеленой лужайке рядом с округлым чистым прудом. Его берег был окаймлен плакучими ивами, и его прозрачная гладь виднелась лишь в просвете зеленых ветвей. На мне были мои любимые рваные джинсы, черная футболка с многозначительной надписью «Not today» и белые кеды на толстой подошве. Волосы снова оказались обрезаны, и я повертела головой, наслаждаясь ощущением свободы. Длинные волосы — это, конечно, красиво, но ту легкость, которую дарит стрижка, ничто не может заменить.

Постояв на месте и прислушиваясь к щебетанию птиц, я не спеша двинулась к пруду. Шелковистая трава под моими ногами легко приминалась, тишина и уединение навевали умиротворение. Я даже не удивилась, увидев у пруда Амелию. Я же думала о ней перед сном, так что подсознание лишь выполнило мое желание, подсунув негодницу мне под нос. Эх, жаль, что ненастоящую!

Я медленно, наслаждаясь теплым воздухом и запахом воды, приблизилась к Амелии и опустилась на траву немного поодаль от нее. Она задумчиво всматривалась в разложенные перед собой карты. Белое кружево на краю ее длинной желтой юбки оказалось испачкано в зелени, но Амелию, судя по всему, тревожило не это. Ее лоб был нахмурен, а губы сжаты. Белая блузка с пышными манжетами и желтая шляпка на макушке прекрасно завершали ее романтический образ. Для полноты картины не хватало только плетеной корзинки и клетчатого пледа.

— Вы все-таки пришли, — сказала она, не отрываясь от карт.

— А что, должна была потеряться в пути? — фыркнула я.

Амелия удивленно моргнула, подняла на меня спокойный взгляд и покачала головой.

— Нет, такого не могло случиться. Все дороги ваших снов ведут сюда, к пруду.

— Не пруд, а прям-таки Рим, — с уважением протянула я, посмотрев в сторону чуть колеблющейся воды.

— В каком-то смысле, — согласилась Амелия и передвинула одну из карт левее. — Но я бы скорее сравнила это место с карманом между мирами.

Она тяжело вздохнула и смела карты в кучу.

— Нет, ничего не вижу.

— Так ты гадаешь? — с пониманием спросила я, сорвав травинку и прихватив ее кончик зубами.

— Предсказываю! — уязвленно поправила Амелия и с досадой добавила: — Сколько ни раскладываю карты, не могу увидеть лица убийцы.

Надо же, во сне даже у Амелии прорезалась совесть! А иначе с чего бы моему двойнику пытаться увидеть лицо преступника? Ей-то смерть уже не грозит.

— Почему? — без особого интереса, скорее чисто из вежливости спросила я, лениво развалившись на траве.

В глаза светило солнышко, и я довольно зажмурилась. Разговоры об убийце меня не пугали. Разве это важно, когда сейчас так хорошо?

— Не знаю, — неохотно призналась Амелия. — У меня сильный дар, — не без гордости продолжила она, — и обычно я могу увидеть хоть что-нибудь. Если молчат карты, я обращаюсь к магическому шару или к кофейной гуще. Иногда даже серебряные монеты могут указать путь и дать подсказку. Но в этот раз… ничего не выходит. Словно кто-то накинул на зеркало темную ткань.

— Это подозрительно, — отозвалась я и прикрыла ладошкой глаза, всматриваясь в белые облака на пронзительно синем небе. — И грустно.

— Я рада, что вы так спокойно все воспринимаете, — с ноткой облегчения проговорила Амелия.

— Глупо злиться на то, что тебе снится, — пожала плечами я. — Об играх подсознания еще Фрейд говорил.

Повисла пауза. Амелия молчала. В душу закралось подозрение, заставившее меня перевернуться на живот и приподняться на локтях. Всматриваясь в свою притихшую собеседницу, я уточнила:

— Ты же мне сейчас снишься, верно?

Амелия прокашлялась и принялась изучать свои аккуратно подстриженные ноготки на руках.

— В каком-то смысле…

— То есть, — вкрадчиво спросила я, медленно вставая с травы, — ты не плод моей фантазии?

— Нет, я настоящая, — сказала Амелия, тоже вставая с колен и осторожно пятясь, не спуская с меня глаз. — Разве это что-то меняет?

— О, еще как! — хищно улыбнулась я.

Мы рванули с места одновременно: я за Амелией, а она — от меня.

— Стой, стерва! — закричала я. — Я тебя все равно поймаю! Ты у меня еще попляшешь!

— Я отвратительно танцую, — бросила она, ловко перепрыгивая через толстые корни ивы, распластавшиеся по земле. Амелия, подоткнув край юбки за широкий пояс на талии, передвигалась с удивительной ловкостью. Я в джинсах и кедах едва поспевала за ней. — Вам не понравится мой танец!

— Понравится-понравится! — мстительно заверила я и прибавила скорость.

Мы три раза обежали вокруг ствола ивы. Каждый раз, когда мне оставалось чуть-чуть, чтобы ухватить рыжую негодяйку за плечо, та уходила от моего захвата, как заяц от зубов волка. Я даже клацала зубами от злости так же, как этот несчастный (клянусь вам, несчастный!) волк.

Все-таки мировая справедливость существует. При очередном прыжке, больше похожем на па из балета, Амелия зацепилась стопой за корни дерева и с громким ругательством, явно недостойным леди, рухнула на землю.

— Попалась!

Амелия молча, как герой из боевика, отползла к стволу дерева и прислонилась к его шершавой  коре спиной. Она посмотрела на меня, будто принимая свою судьбу. Я даже замерла. Ну и что с ней делать? Отпинать ногами и потаскать за волосы? Мама меня такому не учила.

Мама…

— А теперь возвращай меня обратно домой, — твердо сказала я, нависнув над Амелией. — Поиграли и хватит.

— К сожалению, я не могу.

— Это еще почему?!

— Соглашаясь на обмен, ты дала магическую клятву, что поможешь мне.

— Что-то я такого не припомню, — сощурившись, сказала я.

Память тут же невозмутимо подсунула мои собственные слова:

— Ты согласна помочь?

— Да согласна я, согласна!

Ноги перестали держать, и я опустилась на землю, прямо рядом с Амелией. Та смотрела на меня с проблесками сочувствия и даже немного подвинулась, уступая место.

— Это ж с какого, простите, перепуга мои слова приравниваются к магической клятве?

Амелия пожала плечами.

— У неинициированных магов слова, сказанные в приступе сильных эмоций, часто несут с собой какой-то посыл. В минуты гнева они могут проклясть, сами того не желая. Причем так замысловато, что потом ни один лекарь не поможет. Твоя паника выплеснулась в виде клятвы.

Амелия перешла на «ты», но я, погрузившись в размышления, даже не сразу это заметила. Впрочем, «выкать» в нашей ситуации было бы странно.

— Лучше б я тебя прокляла, — искренне посетовала я. — Дай-ка догадаюсь, неисполнение клятвы грозит смертью?

— Это настолько очевидно?

— Да у вас, магов, шаг влево — темница, шаг вправо — смерть. Тьфу!

— Прости? — не поняла Амелия.

— Да на ваш мир «тьфу»! — раздраженно пояснила я и снова выругалась: — Какая же ты мерзавка, дорогуша!

Амелия опустила глаза, ее ресницы подрагивали.

— Я струсила, признаюсь. Обычно в раскладах мне доступны варианты судеб, но в этот раз… Не было ни малейшего намека на разветвление троп и на возможность исправить будущее!

— Спасибо, — саркастично прокомментировала я, борясь с желанием стукнуть рыжую прохвостку, — я уже поняла, что дело ты мне подсунула бесперспективное.

Амелия выпрямилась и сложила ладони на коленях. Учитывая, что сидела она на голой земле, а не на стуле, обитом парчой, смотрелось это забавно.

— Если бы у тебя в руках оказалась возможность избежать смерти, неужели ты бы ее упустила?

— Если бы вместо меня на гильотину пришлось взойти другому человеку, то как-нибудь бы сдержалась, — мрачно огрызнулась я.

Амелия снова опустила глаза, рассматривая свои ногти.

— Я… понимаю, — ее голос дрогнул.

 Между нами легло молчание. Я водила пальцем по коре дерева и предавалась нерадостным мыслям. Я умудрилась попасть, да еще как! Останусь в мире Амелии — умру от рук отравителя, вернусь в свой (если еще мой двойник согласится на обмен, а у меня по-прежнему были на этот счет сомнения) тоже погибну из-за невыполнения дурацкой клятвы. Мне даже иллюзию выбора не оставили.

— Ну и чего ты заявилась ко мне в сон? — все еще злясь, спросила я у притихшей Амелии. — Позлорадствовать?

Та покачала головой и неуверенно ответила:

— Я хочу помочь.

Последний раз я так смеялась на СТЭМе в университете. Там мои сокурсники шутили так же странно и их нескладные диалоги, в конце концов, заставляли хихикать из-за абсурдности происходящего.

— Нет, правда, — заволновалась Амелия. — Мне стыдно за свой поступок. Ты не представляешь, как трудно жить, зная, что повинна в чужой смерти!

— И что, — хмыкнула я, — ты бы обратно поменялась со мной местами, будь такая возможность?

Румянец окрасил бледную кожу Амелии. Нет, она точно что-то с ней делает. Ни одной веснушки, удивительно!

Я разозлилась на себя.

Господи, Лия, нашла, о чем сейчас думать.

— Возможно… — тихо ответила Амелия, избегая встречаться со мной взглядом.

Я гневно выдохнула через ноздри.

Отличный ответ! Ну что ж, зато честный…

Я отодвинулась, боясь не совладать с мелочным желанием пнуть негодяйку ногой. Драться я не собиралась. Это все эмоции, а мне сейчас нужно включить логику.

Как там говорил Шерлок Холмс? Серые клеточки должны работать? Или так уверял Эркюль Пуаро? Черт, не помню.

Лия, соберись! Потом будешь вспоминать классиков.

— И как ты собираешься помочь? — максимально спокойно спросила я.

Фантазия в этот момент подсунула картину, где мои ладони сошлись на шее Амелии, и я трясу ее, словно грушу. Пришлось цыкнуть на разыгравшееся воображение. Об этом я еще успею помечтать. Чувствую, не единожды.

Амелия, не подозревая о моих кровожадных мыслях, приободрилась. Она деликатно поправила съехавшую на лоб шляпку и проговорила:

— Ясновидение — сложная наука.

Я фыркнула на последнем слове, но, встретившись с неодобрительным взглядом своей собеседницы, натянула на лицо самое серьезное выражение.

— Конечно, — с готовностью откликнулась я. — Невероятно сложная.

Амелия, не уловив ехидства, кивнула.

— Работая с вариантами судеб, нельзя забывать о теории вероятности и том самом Случае, который зачастую полностью меняет увиденную картину.

— Занятно, — вяло протянула я. — При чем здесь я?

— Ты — тот самый случай.

Я пожевала губами, пытаясь уложить в голове новую информацию. Получалось плохо.

— Поясни, — потребовала я после паузы.

Амелия вздохнула, отогнала от себя жужжащего шмеля и продолжила. В ее голосе появились менторские нотки. Наверное, именно так она говорила со студентами.

— Существуют две разные теории. По одной — будущее неизменно и вмешательство в него бесполезно. Другая точка зрения гласит, что пророчества для того и даруются небесами, чтобы человек мог изменить свою судьбу. Первая для нас бесполезна, — Амелия с легкостью отбросила в сторону тот вариант, где я гарантированно умру. Я кисло улыбнулась. — Вторая же дает надежду, что мы можем остановить ход колеса Судьбы.

— И как же?

— Я не договорила, — укоризненно заметила Амелия. — Изменить увиденный расклад может Случай. Это сравнимо с тем, как в клетку с грызунами запускают новую крысу. Начинается возня. Чаши весов могут покачнуться. Рисунок будущего, как чаинки в чашке чая, лягут немного иначе.

— Сравнение со случаем мне нравилось больше, чем с крысой, — задумчиво заметила я.

— Изначально я хотела прибегнуть к метафоре с пауками.

— Молодец, что выбрала крыс, — похвалила я, и Амелия польщенно улыбнулась.

— Словом, — снова заговорила она, — как только ты появилась в моем мире, расклад изменился. Теперь будущее стало еще более туманно — чаши весов колеблются.

— И?

— И у нас появился шанс! — под мое цоканье Амелия поправилась. — У тебя появился шанс остаться в живых.

— И вернуться домой?

— И вернуться домой, — кивнула она, — после того, как клятва будет исполнена. Ты обещала помочь мне выжить.

— Ну что ж, — решительно подытожила я и рубанула ладонью в воздухе, — значит, мне нужно вычислить и поймать преступника.

Рот Амелии приоткрылся. Она с удивлением посмотрела на меня.

— Я имела в виду, что тебе придется подождать, пока я с помощью ясновидения не укажу тебе на убийцу.

— Э, дорогуша, — протянула я, — мы этого можем ждать, как дождичка в четверг.

— Прости? — снова не поняла Амелия.

Я лишь отмахнулась.

— Это так, поговорка. В общем, ты, конечно, можешь и дальше трясти своим магическим шаром или чем ты там трясешь… — Я с сомнением посмотрела на Амелию, обиженно поджавшую губы. — А я лучше обращусь к более понятным мне материям.

— У полиции нет улик, — уязвленно напомнила она.

— У них нет, — согласилась я, — а у меня будут!

В конце концов, у полиции недостаточно мотивации. Умирать-то они не собираются! У них вагон времени. Чего не скажешь обо мне…

Амелия убрала невидимые глазу пылинки со своей юбки и медленно подняла на меня задумчивый взгляд.

— Хорошо. Мне нравится этот план. Так и работает Случай.

Для кого-то случай, а для меня — единственный шанс выжить и вернуться домой, к маме.

Мама…

— Я надеюсь, ты не расстраиваешь маму? Смотри, чтобы с работы тебя не выгнали! Ей только таких переживаний не хватало!

Амелия, сбитая с толку резкой сменой темы разговора, подумала и робко уточнила:

— А уволиться нельзя? Понимаешь, финансовые отчеты…

— Нельзя! — отрезала я. — Не смей мне маму расстраивать!

— Но ты же и сама хотела….

— А ты даже не думай! — огрызнулась я.

Амелия надулась, посопела, но промолчала. Все-таки зачатки совести у нее были. Отказать мне в таких мелочах она не посмела.

Впрочем, у моего двойника смелости оказалось больше, чем совести. Найти меня во сне и взглянуть в глаза, после провернутой подлости? Признаться, я впечатлена!

Мамочка, я обязательно вернусь. Разберусь с этим убийством и вернусь. И даже выйду замуж, как ты хотела! Обещаю.

Сглотнув ком в горле, я с трудом переключилась на деловой лад и воскресила в памяти все прочитанные и просмотренные детективы.

— Что ты можешь рассказать мне об убитом?

Амелия взглянула на меня с легким недоумением.

— То же, что ты и так знаешь. Ты обладаешь моими воспоминаниями.

— Только почему-то они подчиняются мне через раз, — мрачно заметила я.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась она. Ее тонкие брови взлетели вверх.

Я вздохнула, встала и, сделав несколько шагов, уселась на стоящий поодаль высохший пень.

— Воспоминания о твоей жизни появляются спонтанно и фрагментно. Я не могу контролировать этот процесс.

— Интересно… — протянула Амелия и отклонилась немного назад. Одной рукой она обхватила себя за талию, а другой потянулась к подбородку и задумчиво коснулась губ указательным пальцем.

— Да не особо, — честно призналась я. — Скорее муторно.

 — Я не об этом, — покачала головой она. — Дар принадлежит душе, но воспоминания — телу. Ты получила мое тело, а значит, и мою память.

Я фыркнула и пожала плечами.

— Не обижайся, подруга, но память у тебя глючная. Если она так же работала и у тебя, не представляю, как ты дожила до своих… наших лет.

Амелия проигнорировала мою подколку. Она перевела взгляд на спокойную гладь пруда и медленно проговорила:

— Твои трудности могут говорить только об одном.

Только не шизофрения, пожалуйста!

— Ты не принимаешь тело, не считаешь его своим. Оборвана связь телесного и духовного.

Слава Богу не шизофрения!

Я выдохнула с облегчением. Смысл слов, сказанных Амелией, дошел до меня не сразу.

— Подожди-подожди, ты хочешь сказать, что я должна полюбить свое новое тело и все такое прочее, о чем любят потрепаться в новомодных тренингах?

Амелия на секунду задумалась. Мне подумалось, что сленг и некоторые словечки она понимает не сразу, будто ждет, когда сработает переводчик в ее голове. Занятно.

— Ты утрируешь, — поморщилась она, не оценив иронии, — но в целом верно. Ты будто не хочешь стать одним целым с телом, сопротивляешься. Отсюда все сложности.

— Нет, ну в принципе твое тело мне нравится, — растерянно пробормотала я, призадумавшись. — И волосы, и кожа… Скажи, как ты избавилась от веснушек? — вдруг неожиданно для себя с любопытством спросила я.

Амелия приосанилась и натянула маску ложной скромности.

— Это все природная красота. — Под моим взглядом она сдулась и призналась: — В сундуке под кроватью, под стопкой нижнего белья, пузырек с розовым зельем — втирай в кожу как обычный лосьон, два раза в день.

— О!

— Для волос не забудь использовать шампунь с чешуйками золотого дракона. Матушка выкупила его на аукционе магических редкостей, поэтому расходуй, будь добра, экономно. Иначе отец снова начнет хвататься за сердце.

Я прикинула цену такой вещи и мысленно присвистнула. А Амелия еще завидовала коллекции ректора! Тот хотя бы скупал предметы искусства, а не косметику, стоимостью небольшого имения.

Амелия между тем продолжила:

— В голубом флакончике — флер, придающий блеск волосам и корректирующий их цвет. Наноси два раза в неделю. Притирания, выравнивающие тон лица, в шкатулке с драгоценными камнями. Используй  по утрам. Бальзам для губ лежит в круглой коробочке-медальоне. Масло для тела с вытяжкой василиска найдешь в шкафу, за кипой книг. Не переставляй его! Василиски питают слабость к знаниям, и их кровь, даже после смерти, играет магией рядом с книгами.

— Я постараюсь ничего не перепутать, — неуверенно пообещала я, жалея, что не прихватила с собой блокнот и карандаш.

— Я надеюсь, — кивнула Амелия. — Мне не хотелось бы, чтобы ты запустила мое тело.

Она ничего больше не добавила, но окинула меня выразительным взглядом. Я вспыхнула и пригладила свое каре.

— Вот не надо, я нормально выгляжу.

— Конечно, — невозмутимо согласилась Амелия.

Я насупилась. Ну нет у меня отца-аристократа, готового исполнить любую мою прихоть. Нашла чем хвастаться! С деньгами возможностей ухаживать за собой заметно больше.

— Вернемся к делу, — сухо напомнила я. — Так что ты мне расскажешь о… — я сделала паузу, припоминая имя, — о мистере Томсоне?

Амелия помолчала, раздумывая над ответом.

— Право слово, даже не знаю. Было бы легче, прими ты свое новое тело. Все воспоминания запечатаны в твоем сознании.

— Аутотренингом займемся позже, — не поддалась на провокацию я. — Так что?

— Мистер Томсон… — со вздохом протянула Амелия и тоже встала. Дойдя до меня, она остановилась и взглянула в сторону пруда: — Достойный человек, представитель славного и древнего рода, талантливый маг. Он преподавал у нас теоритическую магию и был одним из лучших в своем деле.

Очередная картинка-воспоминание пронеслась в голове. Теоретическая магия — сложный предмет, дающийся далеко не всем. Маг, специализирующийся в этой сфере, создавал новые заклинания.

Мистер Томсон часто работал в связке с магом-артефактором, не просто придумывая что-то, а воплощая свои идеи в жизнь. Из недавних изобретений большой шум наделали порталы, заключенные в предметы. Носишь с собой неприметное кольцо, а в нужный момент надеваешь его на палец и под удивленные взгляды врагов исчезаешь, оказываясь в безопасном месте.

— И правда талантливый человек, — призналась я, вынырнув из воспоминаний и прислушиваясь к рассказу Амелии. — Наверное, у него было много недоброжелателей?

— Завистники сопровождали его всю жизнь, — согласилась Амелия. Она стояла чуть поодаль от меня, и приходилось запрокидывать голову, чтобы поймать ее взгляд, но ни одна из нас не изменила позу. — Но едва ли кто-то из этих коршунов мог его отравить.

— Все может быть… — пробормотала я. — Ты не знаешь, чем он занимался в последнее время?

— У него была какая-то новая разработка, которой он посвящал все свое время. Деталей он не раскрывал.

Я притихла, погрузившись в размышления. Мог ли мистер Томсон изобрести что-то опасное? Или что-то настолько ценное, за что можно и убить, лишь бы получить изобретение в свои руки?

Амелия, словно подслушав мои мысли, заговорила снова:

— Полиция вызывала некроманта. Тело профессора поднимали. Был ли от этого толк, я не знаю.

В мире, наполненном магией, даже смерть не является основанием увильнуть от допроса. Мило!

— Наверное, все сведения занесли в протокол.

— Конечно, — согласилась Амелия, — но доступ к нему не имеют даже члены семьи. Да и большой вопрос, сумела ли полиция что-то узнать.

— Да, нужно уметь задавать правильные вопросы. Особенно покойникам.

Я снова замолчала. Эх, если бы я увидела полицейский протокол! Но мечтать не вредно. Конечно, если бы я могла поговорить с мистером Томсоном…

— Прорицатели не работают с душами умерших, — серьезно сказала Амелия, встретив мой вопросительный взгляд.

Я вздохнула. Ладно, это была хорошая попытка.

Мне необязательно зацикливаться на одной версии. Возможно, причины убийства никак не связаны с его профессией.

— Вероятно, семья мистера Томсона могла бы рассказать о нем что-нибудь интересное… — медленно проговорила.

— Он был одинок: ни жены, ни детей. Только родственники со стороны сестры. — Амелия поморщилась, когда до нее дошло, на что я намекаю. — Ты же не собираешься общаться на эту тему с Джеймсом?

Джеймс, ага. Парня мы помним по имени.

— Почему нет? — пожала плечами я. — Надо же где-то искать зацепки.

— Он невыносим! — воскликнула Амелия и всплеснула руками. — Только время потеряешь!

— Посмотрим, — неопределенно ответила я. Мои мысли снова перескочили на другой предмет. — Как часто мы сможем с тобой видеться?

— Я постараюсь приходить к тебе каждую ночь, — пообещала Амелия.

Ее взгляд стал напряженным, когда поверхность пруда, в сторону которого она смотрела, заволновалась и пошла кругами.

— Ты просыпаешься, Лия.

— Что? — Я с непониманием посмотрела на рябь воды. — О чем ты?

— Времени мало. Запомни: у неинициированного мага дар может проявиться в любой момент. Не пугайся, когда это произойдет.

— Какой дар? — глупо спросила я, запоздало припоминая начало нашего разговора.

Амелия проигнорировала мой вопрос. Ее голос стал доноситься глухо, как сквозь вату, а сама она поблекла, сохранив лишь прозрачные очертания.

— Постарайся скрыть свой талант. У мага может быть только один дар. Если у меня появятся новые способности, люди начнут задавать вопросы.

— Подожди! Что ты имеешь…

— Мисс Бартон!

Я успела лишь мысленно чертыхнуться, когда незнакомый женский голос ворвался в мой сон и заставил открыть глаза.

— Мисс Бартон, простите, что разбудила. Я принесла грелку для постели.

На пороге стояла дородная женщина средних лет в белом чепчике и переднике, повязанном поверх простой черной юбки. На ее бледном невзрачном лице, которого уже коснулись морщины, читалось смущение и неловкость.

— Все в порядке, — пробормотала я.

Встав из-за стола, я покрутила шеей и поморщилась от боли. Заснуть сидя было явно плохой идеей.

— Позвали бы меня, — всплеснула руками горничная, и память подсунула ее имя: мисс Пруденс. — Я бы расстелила вам постель. Негоже молодой леди спать за столом.

А старой леди это дозволяется, чуть не спросила, но прикусила язык. Кажется, Амелия никогда не пререкалась со слугами. Воспитание, чтоб его!

Она пересекла комнату, и только тогда я обратила внимание на предмет в ее руках, похожий на медную сковородку с крышкой. Узор мелких отверстий, расположенных на крышке, был весьма затейлив. В нем проскальзывали очертания цветка. Длинная деревянная ручка сковородки слегка подрагивала в ладони мисс Пруденс.

Я отошла к окну и уже оттуда настороженно наблюдала за действиями горничной. Та сняла тяжелое покрывало с кровати и принялась перетряхивать подушки. Покончив с этим, она снова ухватилась за ручку принесенной сковородки и принялась водить ее дном по белой простыне.

Грелка, осенило меня. Мне стоило большого труда не рассмеяться. У них тут магии столько, что девать ее некуда, а они до сих пор пользуются грелками на углях. Вот это, я понимаю, ретрограды! Даешь уважение традициям!

— Благодарю, — чопорно ответила я, когда мисс Пруденс закончила и вопросительно посмотрела на меня.

— Вам помочь раздеться, мисс Бартон? — не без тревоги спросила она. — Выглядите бледной.

— Женское недомогание, — привычно солгала я.

Эх, удобная отговорка! Жаль, что не получится долго ее использовать.

Мисс Пруденс взглянула на меня уже с откровенным сочувствием и захлопотала вокруг меня:

— Мисс Бартон, я сейчас принесу вам чай с мятой и ромашкой. Он немного снимет боль.

— Благодарю, но…

— И лекарь еще не ушел! Я сейчас…

— Мисс Пруденс, — я быстро метнулась к двери, перегородив доброй женщине дорогу. — Не стоит беспокоиться, — с вежливой улыбкой заверила я. — Мне нездоровится, но в целом я чувствую себя хорошо.

Горничная посмотрела на меня с сомнением, поколебалась, но кивнула и присела в реверансе.

— Если что-то потребуется, только позовите, мисс Бартон.

Угу, а как? Свеситься с лестницы и кричать в темноту коридора?

Наверняка же есть другой способ связи, верно? Но память затаилась, как мышь под веником, и отказывалась делиться сухарями, то есть, простите, воспоминаниями.

— Непременно, — откликнулась я. — Благодарю вас, мисс Пруденс.

Она снова покачала головой и неторопливо покинула комнату, не забыв прихватить с собой грелку.

Как только дверь захлопнулась, желудок заурчал. Ужин я пропустила, а часы на столике показывали девятый час. За окном же была такая темень, будто на землю опустилась полночь.

Я с тоской посмотрела в темное окно. В его стекле отражалось мое мрачное лицо. Свечи в люстре давали неплохой свет, и я порадовалась, что мне не придется корпеть над книгами в свете одинокого огарка. Я подняла голову и нахмурилась. Точно помню, что не зажигала их. Автоматика?

Магия, подсказала память. Ах да, люстра вспыхивает каждый вечер в одно и то же время, при условии, что в комнате кто-нибудь есть. Ну что ж, до автоматической люстры здесь прогресс дошел, а до резиновой грелки нет! Вот уж действительно чудны дела твои, Господи!

Вздохнув, я еще раз потянулась и, разминая шею, опустилась за стол. Спать я не собиралась. Для начала мне нужно найти учебный план или как он там называется… И хоть какие-нибудь наброски лекций. Второй день контрольных работ не оценят ни студенты, ни коллеги-преподаватели. Лишние подозрения мне ни к чему.

Я открыла ящик стола, вытащила из него кипу листов бумаги, исписанных мелким округлым подчерком, и склонилась над ней.