Утро за сборами и размышлениями о сегодняшнем ритуале пролетело незаметно. Лера вняла словам Аджитта и тоже задвинула в дальний угол все мысли о том, что произошло между ними ночью, решив, что сейчас совершенно неподходящий момент. Ей надо было готовиться, но к чему? С утра еда не лезла в горло, казалась безвкусной и пресной, но Лера всё же заставила себя проглотить омлет, съесть несколько крохотных хрустящих огурчиков и запить всё тёплым сладким чаем вприкуску с двумя булочками. Пока она завтракала, бездумно глядя прямо перед собой, Ада приготовила тёплое серебристое платье, подбитый белоснежным мехом плащ и мягкие высокие сапожки. Погода испортилась, снег снова срывался с неба, кружась за окном, а внизу уже ждали Аджитт и Ракеш, тихо переговариваясь у основания лестницы. На миг Лера замерла наверху, взгляд пробежал от одного к другому. Красивые, одинаково опасные, но совершенно разные – только она могла точно сказать, насколько братья отличаются друг от друга. Аджитт – грозный хищ
Дождь не желал прекращаться. Во внутреннем дворике непрерывно капало, и мелодичный перестук бамбукового фонтана погружал в транс. Лера сидела, закутавшись в пушистый серый плед и положив подбородок на колени, и задумчиво наблюдала, как наполняется каменная чаша. От сырости белоснежные волосы потяжелели и пушились вокруг головы бледным ореолом. Ей было тихо. Последний месяц прошёл под знаком этой тишины. Никаких чувств, никаких эмоций, словно кто-то выключил звук, оставив в полном вакууме. Только забыть не получалось, как и отпустить. Месяц назад Лера бежала по улицам, не разбирая дороги, глотая слёзы. Она не помнила, как дошла до дома, как поднялась в квартиру, и только оказавшись за закрытыми дверьми, обхватила себя за плечи так крепко, словно боялась, что, если не сделает это, то распадётся на миллион крохотных осколков. Когда она только появилась в Милларде и приняла свою роль Игрушки, казалось, что ниже пасть некуда. Никогда ещё Лера так не ошибалась! Ощущение, что её вт
Если бы Лера с самого начала знала, как будет тяжело, наверняка не раз подумала бы: стоит ли будущее могущество таких усилий. Постоянное напряжение изматывало, выпивало все силы и вызывало слабость и тошноту. Вот и сейчас, после очередной попытки рассеять водную взвесь, висящую в воздухе, и превратить её в крохотные ледяные капли, закружилась голова, а перед глазами потемнело. - У меня никогда не получится! – простонала Лера, роняя голову на руки, лежащие на столе. – Это так сложно! - Терпение – лучшая из добродетелей, - наставительно произнёс Риши, с улыбкой наблюдавший за её попытками, сидя на циновке в углу. – Посмотри, сколь много ты уже добилась, Сарасвати. Тебе есть чем гордиться! - За месяц я с трудом выучила основные руны, - проворчала Лера, втайне соглашаясь с наставником. Выучить совершенно незнакомый алфавит за короткий срок было успехом, но она так привыкла ругать себя за каждый промах, что просто перестала замечать собственные достижения. – Я до
Лийа чувствовала, что плывёт, хотя нет, летит скорее, куда-то летит быстро-быстро, пока перед закрытыми глазами плещется разноцветная круговерть, а в животе щекочется нежным и сладким. Всего одно касание чужих губ, а под коленями разлилась слабость, все мысли разом испарились из головы, оставляя звенящую пустоту, заполняясь грохотом – сердце сошло с ума и стучало, как заполошное. Лийа подалась к нему, сама не замечая, просто руки вдруг легли на грудь, впились в ворот рубашки да так там и замерли, не смея двинуться выше. Впору было бы смутиться, отодвинуться, оттолкнуть, наконец, чтобы показать, как сильно её задело его молчание, но Лийа не могла сделать и шага. Только одно билось в голове: «Только бы он не останавливался!» Но Аджитт всё же остановился. Прервал поцелуй и посмотрел прямо в глаза, ловя растерянный, замутнённый взгляд. Его чувственные губы изогнулись в лёгкой полуулыбке, костяшки пальцев нежно коснулись щеки. Он покачал головой и слегка отстранился, разглядывая
Заметно похолодало. И хотя до настоящей осени, как уверял Риши, ещё несколько недель, Лера постоянно мёрзла. Старый дракон говорил, что это нормально, что её сущность, ледяная, неистовая, постепенно завладевает телом, по капле впитываясь под кожу. А ещё он уверял, что это пройдёт. Когда достигнет высшей точки, когда от холода сопрёт дыхание, придёт пламя. И останется с ней навсегда. А сейчас оставалось лишь терпеть, кутаясь, не по погоде, в длинный плащ и обходя лужи. Лера редко выходила из дома – боялась ненароком встретиться с прошлым. Но сегодня что-то буквально вытолкнуло её наружу, и сейчас, глядя на бурные воды Кайса, Лера радовалась, что подчинилась. Она даже не представляла, как сильно устала сидеть в четырёх стенах и зубрить, зубрить, зубрить, пытаться понять, пробовать, радоваться каждой мелочи, огорчаться из-за неудач, которых не становилось меньше… Риши, видя её состояние, заявил, что на сегодня занятий не будет – надо отдохнуть, и сейчас ветер, плескавший в лицо и трепа
По потолку скользили тени, луна, выглянувшая из облаков, подсвечивала листья раскидистого клёна за окном. Лийа бездумно следила за ними, раскинувшись на кровати, и лениво перебирала в памяти прошедшую неделю. Она рискнула и, наверное, не прогадала. По крайней мере, очень хотелось в это верить. Аджитт не был груб и явно не спешил вводить её в свой мир, поэтому всё, что досталось Лийе в его комнате – несколько ярких оргазмов, приправленных острым страхом. Ожидание неизведанного пугало гораздо больше, чем то, что происходило на самом деле, к тому же Аджитт не только не покушался на её честь – вообще не пытался вступить с ней в связь. Это и придавало уверенности и вызвало досаду одновременно. Лийа не знала, чего хотела, знала лишь, что должна быть рядом, должна привязать его к себе. Но за этим стремлением не понимала, как сама втягивается в игру, с нетерпением ожидая новой встречи. Внутри всё переворачивалось, томительно сжимаясь при одном только звуке его голоса. Лийа ловила себя на мы
Лийа неспешно вышагивала по гостиной, сцепив руки за спиной. Вернувшись домой из офиса Аджитта она не сразу смогла прийти в себя – от ненависти к Лере буквально трясло. Что такого делала эта подстилка, что не могла сделать и дать она, Лийа? Через час должен прибыть Листам – один из тех, кто приносил клятву верности непосредственно ей. Когда у главы Клана рождалось несколько детей, остальные решали, кому присягать. Это случалось не сразу: шли годы, и драконы приглядывались к наследникам, выбирая для себя сильнейшего. Традиция была древней и шла из тех времён, когда брат с лёгкостью шёл на брата, и своя маленькая армия была у каждого. Войны и междоусобицы давно прошли, а традиция осталась. Листам, а также шесть больших семей Красных драконов, присягнули Лийе несколько лет назад. Остальные двенадцать семей признали главным Лакуса, хотя власть к женщине не перешла бы в любом случае. Однако присягать им не запрещалось, напротив – у каждой женщины была охрана, готовая без сомнений
Дверь стремительно захлопнулась, отсекая Леру от улицы и прохожих, которые могли бы спасти, получи она возможность закричать. Но чужая рука держала крепко, в то время как вторая больно тянула за локоть куда-то вглубь дома, заставляя пятиться, спотыкаясь. Паника захватила резко, поднимаясь к горлу, сдавила спазмом, не давая сделать вдох. Лера и в страшном сне не могла представить, что это может с ней произойти. Что средь бела дня её так нагло похитят и… И что дальше? Лера забилась в чужих руках, пытаясь достать локтем похитителя, но совершенно забыла о том, кто заманил её в ловушку – он тут же подскочил к ней, схватил за вторую руку и больно заломил за спину. - Ты всё подготовил? – спросил он отрывисто. Судя по всему, второй похититель кивнул, потому что первый довольно улыбнулся и посмотрел на притихшую Леру. В полумраке коридора его глаза сверкнули особенно ярким, зловещим светом. - Ну что, птичка, покажешь нам, как ублажала Высшего? Ледяной страх прошил поз
В подвале было холодно, и даже плед, в который Лера завернулась, как в кокон, не спасал. Сырость, казалось, сочилась из каждой щели, проникая под кожу. Горло саднило, а губы, исцарапанные изнутри зубами, казались наждачной бумагой. Лера честно пыталась собраться с мыслями, пыталась успокоиться, но зубы сами собой отбивали дробь, а тело пробивала дрожь, не связанная с холодом. Ей было мерзко. Отвращение прошивало от макушки до пяток, вызывая желание смыть с себя чужие касания, стереть, замазать, забыть. Но перед внутренним взором снова и снова вставали перекошенные от похоти лица, а тело помнило чужие прикосновения, наглые, грубые. Кому это понадобилось? Кто решил заказать это похищение? Могло ли быть так, что всем в городе была известна личность Игрушки Аджитта? Едва ли. Лера видела – они знали, кто она. Знали, кого похищать. Но кому она могла понадобиться? Уж точно ни Ракешу или Аджитту: первый был искренен в своём желании её вернуть, а второй, напротив, с радостью избавилс