ГЛАВА ШЕСТАЯ

Удалившись от каравана, я быстро шагала по тропинке, рукой придерживая котомку на плече и собираясь найти местечко подальше и потише. Уже рукой подать до каменного выступа в форме указующего перста. Интересно, куда он указывает? Отсюда не определить.

Из-под острого камня у моего колена смотрела какая-то зверушка. Она отступила и спряталась от меня. На всякий случай, вынув лук и тренировочную стрелу, шагнула посмотреть. Смеясь про себя: ««зверюшек» на сегодня не хватило?», я упрямо выискивала взглядом странного зверька, скрывшегося в камнях... из-под которых вдруг раздался страшный скрежет!

Я в ужасе отскочила. В голове мгновенно появилась картинка: сейчас из-под земли появится холм, с него посыпятся камни и из этой горы вылезет еще один злобный медведь! Знаю я, что они в снегу спят… или в пещерах, но промелькнувшая мысль сжав сердце ледяной рукой, прогнала меня от того места. Где-то вдали шумела свободная ото льда  речка. Зима здесь явно припозднилась.

Проскользнув вперед по крутой тропке, я оказалась под тем самым одиноким камнем, тот самый под каким стражник в детстве нашел мертвеца…

Что это там белеет?

Не сводя взгляда от странного предмета, я осторожно приблизилась…

Это белела исподняя рубашка… на мертвеце! Почти раздетый мужчина с голыми ногами в скомканной на спине домотканой рубахе и рваных штанах лежал на мелких камнях в тени тонкой тянущейся к небу скалы.

ВОТ ЖЕ! ТРОЛЛЬ ГОЛОДНЫЙ! Я дернулась было бежать отсюда, прикусив губу,  но дернулась… и замерла!

С трудом заставляя себе двигаться, осторожно ступая по крупным камням, медленно подступила к трупу. Приблизившись к жуткой находке, я не рискнула дотронуться до него даже ногой в толстой деревянной туфле. Присела на корточки рядом, внимательно осматривая его.

Умер совсем недавно. Пятен нет. Запаха тоже, вокруг головы засохшая кровь…

Тут «труп» вздрогнул, вздохнул и застонал…

Жив! Ранен! Я подскочила от неожиданности, мгновенно решая, что делать… бежать за подмогой? Помочь ему? Но как? Надо его согреть! Согреть… Я дрожащими пальцами стянула с плеч теплый плащ, вывернула меховой стороной наружу и накинула на незнакомца как одеяло, тщательно подоткнув, чтобы не дуло. Залезла в котомку собранную Мартой. Из-за зубодробильной дороги о еде не думала, так что проверила свои запасы только сейчас, но в них ничего «крепительного» не было.

Оставив незнакомца под бывшим плащом мага, полученным в подарок к этой зиме, я кинулась к каравану…

 У телег горели костры, на которых вовсю жарили мясо, — стражи разделали медведя. Я их понимала — столько добра пропадает, а так все наедятся всласть. Шкуру и остатки мяса продадут, а может, и домой что доставят.

Ушлый тонкогубый мужичок открыл торговлю бражкой к медвежьему шашлычку, разливая ее желающим в глиняные кружки прямо с возка. Кто-то предлагал купить лепешки к мясу, а кто-то смотрел голодными глазами на недоступное удовольствие.

Но мне было некогда жалеть голодных, я подошла к изрядно хмельным стражам и сказала:

 — Надо помочь. Там раненый! — Я надеялась, что в них взыграет жалось и они помогут мне… но к горам они идти не хотели. Никуда не хотели.  Им было легче сделать вид, что они не воспринимают меня всерьез и отмахнуться, чем куда-то тащиться за неизвестным раненым в кишащие медведями горы.

Даже под холодным ветром мне было жарко от гнева, хотелось орать от бессилия, пинать их равнодушие ногами — выражая ярость и злость на их равнодушие и жестокость.

Я тупо обходила мужчин в поисках помощи, а он от меня отмахивались как надоедливой мухи…

Наконец, добралась до «улыбчивого» детины из соседней телеги.

 — Помоги, а? Я никого не дозвался. Там человек раненый замерзает. Я готов заплатить, и не только за место в твоей телеге! Только помоги принести его сюда!

Я в отчаянье уже была готова вынуть лук и под угрозой расстрела потащить кого-то с собой! Да, еще оставался запасной план — плюхнуться попой на замершую землю и зареветь в три ручья от злости!

Детина был весьма хмельной, но все же поднялся и, не взглянув на меня, молча пошел к стражам, сидевшим вокруг костра. Переговорив с мужиками, поднял от костра двоих. Потом с приказом: «Присмотри за моим грузом!» — кинул монетку молодому вознице на соседней телеге, тот довольно кивнул.

Повернувшись ко мне, детина крикнул:

 — Парень веди. Где там твой раненый?

Не веря в свое счастье, с радостной душой кивнула и понеслась к указующему персту.

Хмурые и молчаливые, несмотря на выпитое, мужики шли за мной, не о чем не расспрашивая. Шагая к раненому, теперь я опасалась, что денег полученных от Марты не хватит с ними расплатиться, я же не знаю, что детина им пообещал! А вдруг деньги понадобятся мне для поисков Андро, а я все на неизвестного крестьянина спустила?!

От тяжелых дум пухла голова и появлялась жалость то к себе, то к старенькому магу, но тут я вновь услышала страшный звук разворачиваемой земли… Со вздохом отпрыгнула, опасливо оглядывая небольшие остроконечные слоенные камни из-под которых раздавался резкий звук.

 — Стрекатушку испугался! — рассмеялся бугай, хлопнув меня по плечу так, что я почти до земли просела. — Это зверек эльфийский. Он так от чужаков защищается…

 — У-у-у, — многозначительно потянула я, заносчиво поправив детину. — Не испугался, а не ожидал, вот и вздрогнул!

 — Обидчивый какой! — Да что с этим типом? Смеется и смеется.

 — Я тоже, как ты, мальцом из дому сбежал…

 — Никуда я не сбегал… — буркнула я, чего он ко мне привязался?!

 — Угу, родители мальца одного в Привражье отпустили! — ерничал детина.

 — По делу послали! — буркнула я, наконец, заметив свой плащ среди камней. — Вон он… раненый. — Голос под конец охрип. Может все напрасно, и он уже умер, пока я бегала между караванщиками с уговорами?

Мужчины подошли к моей находке.

 — Твой плащ? — кивнул детина, пятерней вместо расчески поправив темные волосы взлохмаченные ветром.

 — Да...

 — Забирай свое добро, мне его осмотреть надо, — я торопливо кивнула, принимая остывшую одежду. Наблюдая, как мастерски детина проверяет крестьянину веки, спросила:

 — Доктор, что ль?

 — Не доктор, а много повидавший в жизни человек, — наставительно произнес детина, склоняясь над головой раненого.

Несколько минут мужчины, изучали раненого, склонив над ним головы, тихо переговаривались о том, как его лучше перенести.

Хоть плащ мне вернули, но холод в теле накопился с избытком,  я никак не могла согреться. Эх, надо бы поторопиться, скоро стемнеет, все равно караван здесь на ночевку останавливаться не будет. Сейчас стрелки закончат делить медведя, и караван тронется в путь. Нас никто ждать не будет.

Детина, наконец, оторвав взгляд от раненого, обратился ко мне:

 — Переломов нет, большая шишка на голове и кровоподтек на спине… Хорошо, что лежал на холоде! К ночи будем в Непруге, доктор выпустит кровь и может он выживет.

Выслушивая детину, я эгоистично думала: «Я столько волновалась, пусть только попробует не выжить!»

Смешливый громила, заметив мой кровожадный взгляд в сторону крестьянина, сказал:

 — Судя по твоим глазам, если он не поправится, ты найдешь его и прибьешь.

Я, скупо улыбнувшись, кивнула «точно-точно», так и будет!

Двое стражей торопливо подхватили крупного крестьянина и с трудом понесли, медленно шагая по тропинке. Я шла за детиной и меня все больше и больше волновал денежный вопрос: хватит ли мне монет, чтоб с ними расплатиться.

Из ценного у меня только эльфийские лук и меч, но я лучше голая пойду, чем их отдам! Так что этот вариант отпадает.

Ужасное чувство страха, что останусь совсем без денег в чужом опасном городе, меня не отпускало, но по-другому не могу, не бросать же человека умирать в горах. Я опустила плечи и зашагала за «помощниками» как на казнь.

Детина, не останавливаясь, спросил:

 — Где решил остановиться в Непруге?

 — А где лучше? — чего уж гордость демонстрировать, может что посоветует.

 — У «Беззаботного Барба»… Солидное место, хоть и дороговато.

 — Кто этот Барб?

Он засмеялся:

 — Название постоялого двора.

 — А-а… Я там не был, вот и не знаю.

 — Я покажу, это возле дома Толстого эльфа.

 — Для меня эльфы все на одно лицо, — призналась я, не представляя себе, какой он «толстый эльф»?!

 — Неудивительно — другая раса, — мудро заметил детина.

 — Наверно… — я равнодушно пожала плечами. Усталость подкралась незаметно. А мне еще столько предстоит! Довезти раненого. Найти и договориться с доктором, заплатить за пристанище, которое тоже еще надо найти! Ох, опять платить! И где брать деньги?

Когда мы подошли к каравану, там уже вовсю шли сборы. С медведем покончено, товары проверены и прикреплены — дорога зовет!

Молодой возчик, что охранял телегу детины, завидев нас, нервно кивнул на сохраненное имущество и, подняв вожжи, мягко тронулся в путь.

Стражники уложили моего раненого рядом с пострадавшим от медведя и, получив золото от детины, ушли… Хозяин достал что-то крепкое и из колпачка тонкой эльфийской посуды влил его раненым в рот «для сугреву».

Я взялась за плащ, намереваясь укрыть раздетого беднягу, а сама в это время с горечью думала, как буду рассчитываться с детиной! Больно щедро он им заплатил!

 — Стой! Не снимай! — Я очнулась от своих дум, не понимая о чем он, но в этот момент детина вынул из-под сена новый ковер, раскатал его и накрыл им своих «пациентов». Потом медленно влез на облучок и хлопнул рукой рядом:

 — Садись ко мне.

Я кивнула, но сперва побежала к людям, идущим за караваном пешком. Нашла девушку чуть младше себя и посадила на свое место в телеге. Ехать еще часа четыре, так что пригодится… и понеслась обратно к детине.

 — Всем помог… — с насмешкой сказал мой возница. — Прямо как моя жена, везде ей надо встрять, всем помочь. Когда расскажу о тебе, начнет расспрашивать, «чем помог?» — эта не удержится! — Он довольно усмехнулся.

Я равнодушно пожала плечами, за место заплачено, зачем же зря деньгам пропадать?

Когда детина вывел телегу на дорогу вслед за идущими возками, выстроившимися в караван, я спросила, протягивая ему кусок лепешки и пласт сыра из котомки:

 — Так сколько с меня?

 — Добряк добряка видит издалека, жизнь длинная — сочтемся! Так как тебя зовут, парень?

 — Олень, — вздохнула я, закусывая лепешкой с сыром.

 — Ну, а меня Кипар, — ответил детина, двумя укусами слопав угощение.

 — Спасибо тебе, Кипар… — я вздохнула с облечением. Все-таки он так помог! От первого куска лепешки захотелось есть еще сильнее.

 — А этот тебе кто, знакомый? — Кипар кивнул головой в сторону раненого.

 — Не-е, сегодня впервые увидел, — ответила я, делая новое угощение.

Кипар недолго помолчал…

 — Хороший из тебя мужик вырастет, неравнодушный!

Ага, а если девушка за кого-то переживать — так, само собой! Еще и посмеяться над ней можно!

Детина, отказавшись от нового угощения, продолжал:

 — Но пока глупый…

Я встрепенулась, с негодованием рассматривая Кипара.

 — Кто же в таких местах говорит «я заплачу»?

 — А что надо было говорить? — раздраженно спросила я, убирая сыр в котомку. — Они меня и слушать не хотели!

 — И хорошо! А то… делов-то! Согласились, отошли подальше, шейку сломали и все… Было ваше, стало наше!

 — Ты что, так и подумал? — с недоверием спросила я, поежившись от представленной картинки.

 — Нет, я был тем, кто когда- то, как ты хотел заплатить… — угрюмо закончил мой спутник.

 — Да… — я тяжело вздохнула, — бывает…

Холодный ветер, почти наш холодерг, нагнал угрюмые тучи и за перевалом на нас полил такой пронизывающий дождь, что и речи не могло быть ни о какой попытке поговорить. Все без жалости гнали лошадок, пытаясь быстрее добраться до Непруга.

Вот оно неласковое Привражье, граница людского королевства и эльфийского владычества.

В какой постоялый двор доставил нас Кипар, не знаю, выгрузив из телеги, слуги перенесли раненого в комнатку наверху. Стоя напротив моего доброго возчика на пороге постоялого двора и дрожа от невыносимого, сводящего с ума холода, я могла только кивать, едва понимая, что он объясняет:

 — Доктора я пришлю — никуда не ходи! За трое суток я заплатил, не вздумай сам лезть, оберут как липку, заплатишь второй раз! Говори, что раненый — твой отец, побоятся трогать. Да, и я тут кое-кого предостерег насчет моего племяша…

От холода и усталости я могла только кивать, не в состоянии даже нормально выслушать. Кипар тоже это понял, он по-дружески потряс меня за плечи, пожелав:

 — Счастья тебе, мужичок с ноготок! Создатель даст, свидимся!

Махнув на прощание, Кипар запрыгнул на козлы и повез пострадавшего возчика к нему домой. А сам, небось, продрог не хуже меня!