ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я устало выдохнул, наблюдая за сломя голову несущимся по улице Оленьком.

Что я себе только не навыдумывал, старый дурак! Просто я совсем позабыл, какое в детстве счастье найти себе настоящего друга.

Сейчас-то живешь как в клетке, никому и ничему не веришь… Я печально покачал головой и повернул к дому, но тут молоденькая девушка, к которой бегал мой мальчишка, вышла из дома и, обойдя заброшенный палисадник с покосившимся забором, куда-то пошла.

Улучив момент, когда она достаточно удалилась, я заглянул в дом. В убогой  комнатке на кровати лежали какие-то старые тряпки и немного еды. Вот что он тащил сюда в узлах!

Я кивнул сам себе. В Оленьке не сомневался и, уж тем более не опасался за домашний скарб. Однако меня волновало, с кем связался мальчонка.

Ну, вроде как, все в порядке.

Я устало развернулся и побрел домой. Все мысли сплошь о проблеме, и просвета не видно, в голове, словно что-то блокировало разум — ни единой мысли по делу!

Завтра начну  с разбора королевской библиотеки, надеюсь, что у Ирги был каталог или помощники, а лучше и то, и другое. Чтобы найти… Найти что? Записи об артефактах. Книги о магии вещей. Рукописи о древней магии. Хотя очень сомневаюсь, что те, кто уничтожил Иргу, что-то из перечисленного оставили, но, в любом случае, это необходимо…

Потом и в Привражье отправляться. Надо кое с кем переговорить. Как раз придут ответы на мои запросы.

***

Я вернулась в дом одновременно с Фиалкой, она где-то набрала дров, а я накупила булочек и пирогов.

Как же предусмотрительно я приволокла старый котелок с чердака! Как раз на два человека. Сейчас компот из диких груш заварим и посидим, поговорим, закусывая булочками.

Пока в очаге разгорались дрова, мы пересмотрели все старые занавески, подобрали самые теплые и прикрыли окно и двери. Сразу стало уютно и тепло. Кровать накрыли белой занавеской, получился стол со скатертью.

Тарелок я не захватила, но у Фи нашлась салфетка, и мы все угощение сложили на нее.

 — Хорошо как… — сказала Фиалка, оглядывая наш стол.

 — Угу. Ты мне расскажешь, что с тобой случилось?

Фиалка повозилась, устраиваясь сбоку «стола», потом пояснила, нервно заталкивая черный локон за ухо:

 — Ничего нового… Хозяйка лавки решила, что я имею виды на ее сыночка, выставила за дверь и даже не позволила забрать вещи…

 — А он к тебе лез… — Ох, я столько слышала таких историй, что уже даже не возмущалась.

 — Еще как лез! Я не знала куда деваться! А последний раз, так прямо при Леле! А мне, огреть кочергой или одеть ему на голову чугунок, нельзя! Он же хозяйкин сын, а словами не понимает! — Фиалка гневно распыхтелась, произнеся последние слова почти криком.

 — Вот и хорошо, что ты ушла! — заверила ее я, присев с другого конца. — Найдешь себе другую работу. А кем ты работала в лавке? И кто такой Лель?

 — Шила. Подгоняла одежду… когда что, — она пожала плечами. — Лель — ну… я ему нравилась. — Фиалка тяжко вздохнула, грустно опустив глаза к полу.

Ты ему или он тебе нравился? Вздохнув почти также тяжко как Фи, я вслух сказала:

 — О, ну тогда ищи потихоньку работу и не переживай, а твоя хозяйка пускай голову ломает, где найти работницу как ты! И Лель появится, раз ты ему нравишься…

 — Ой, Ольюшка, какая ты наивная и добрая! Но, все равно, спасибо, — Фиалка мягко улыбнулась. Чтобы отвлечь ее от бед и настроить на лучшее, я рассказала, как попала к волшебнику, и мы в один голос признали, что мне тогда безумно повезло!

С тех пор Фиалка прочно вошла в мою жизнь, изменив ее в лучшую сторону. Андро почему-то перестал посылать меня с письмами, теперь я вместо адресатов с утра бежала к Фиалке, потом помогала на конюшне, — это я сама так решила, конюх весь день дрыхнет, а мне лошадок жалко, — и вновь неслась к Фи.

Из благодарности Фиалка, используя старые бархатные занавески сиреневого цвета, за неделю сшила мне замечательное платье, так что я теперь могла посещать недорогие уроки танцев. Конечно, не в той роскошной школе, в которую ходила Ирис, но все же я, наконец, танцевала.

Конечно, мне это давалось легче, чем тренировки по стрельбе, проблемы были с грубыми манерами и тяжелой мужской походкой, которые я сознательно развивала в себе все эти годы, пытаясь соответствовать образу мальчишки. Теперь приходилось учиться женственно «порхать», а вот этого я как раз и не умела. Танцы вела леди Гортенз, молодая особа с тонкими губами, требовательная и суровая, но с Бредисом ее требования, конечно, не сравнить.

Пошел месяц такой наполненной делами жизни. Я как всегда сидела у Фиалки. Мы придумали сколотить из старых досок что-то вроде двери, которую она обила одеялом с лоскутками внутри, так что у нее теперь было тепло, чисто и уютно.

Однако, когда сегодня я заглянула в дом к Фи,  понурив плечи, она сидела на пеньке-табуретке перед зажженным очагом. И ничего не делала! Это совсем на нее не похоже, она же не может сидеть без дела, вечно суетясь, как маленькая синеглазая муха. Небось, опять вспомнила своего ненаглядного Леля,  жившего рядом с лавкой, где она работала.

 — Фи, что с тобой? — озабоченно спросила я, ставя котомку с сыром и хлебом на стол.

 — Опять вспомнила и расстроилась… Он ведь так и не пошел меня искать! Он меня не любит, наверно.

 — Что значит: «Он меня не любит?!» — нарочито возмутилась я. — Как поймаешь, пару раз сковородкой по зубам и: «Прафти, любимая, я афыбался».

Фиалка звонко рассмеялась, потом печально вздохнула, вспомнив о грустном:

 — Он хороший…

Я картинно закатила глаза и, предусмотрительно откинув руку с сумой с продуктами, рухнула на пол как подкошенная … Ох уж мне эти «болезни сердца» — полное отсутствие ума!

Тут бы выжить! Сегодня я работаю и живу у мага, а завтра? Вот случится что со стариком, куда я пойду? Буду мучиться, как раньше Фиалка. Да и сейчас ее положение нормальным не назовешь. А она все «любова, любова». Тьфу!

Фи, поджав губы, оглядела картину моего «обморока» на полу, и со вздохом сказала:

 — Ладно, Оль, вставай. Давай попьем чай! Чайник вроде закипел?

Я легко поднялась со скрипящих половиц, и, очистив рукой свою одежду, сказала:

 — Давно пора! Я вообще еще не завтракала. Вон уже сознание теряю!

 — Что серьезно? — Фиалка испугалась.

 — Нет, конечно! Марта меня заставляла позавтракать, а я не стала есть… подхватила сыр и убежала.

 — А тебе за сыр ничего не будет? — виновато поинтересовалась она, нарезая соленого «виновника» на аппетитные кусочки.

 — Нет, Марта сначала просто ругалась, что я ничего кроме сыра не ем, и не вырасту… ну как всегда, а потом Тыквиха нажаловалась хозяину, что я все беру без спроса, а он как-то узнал о тебе и сам приказал экономке давать мне еду.

 — Так они обо мне знают? — казалось, Фи даже покраснела от этой мысли.

 — Да, причем сказала ему не я, он сам как-то прознал. Маг, что ты хочешь… Но Андро очень добрый, ты не бойся.

Фиалка недоверчиво кивнула и позвала за стол, который мы сложили перед очагом из камней и глины, прикрыв все сверху старой крышкой от сундука, доставленного с того же чердака. Стол получился устойчивый.

 — А что у тебя на тренировках? — Фиалка очень переживала за наши постоянные стычки с Бредисом.

 — Вчера мой маг был по делу у стражников и случайно попал на тренировку...  — Фи, молча уставилась на меня, ожидая продолжение рассказа:

 — Я же не сказала ему, что уже больше года учусь стрелять из лука. Он думал, что я все еще сражаюсь на клинках. Но рассмотрев, чем я занималась на самом деле, Андро всего лишь в удивлении спросил: «А почему вы начали тренировку с боевого лука?»  — Я постаралась голосом передать его удивленный тон: «Даже бойцы из лучников-конников начинают со специальных тренировочных, а вы с боевого, да еще и с пехотного!»

 — И что дальше? — Фи, переживая, полностью ушла в мои проблемы.

 — Ну… он потом гневно посмотрел на Бредиса так, что тот стушевался.  Андро, поджав губы, в негодовании покачал головой: «Оленек, бросай эту громадину и пошли со мной! Я дам тебе, на чем тренироваться!»

 — А что ты?

 — А я улучила момент и из-за спины мага показала Бредису язык, — невинно расписала я свой «подвиг». — Он меня сильно обидел. Не готова я его простить, но так как Бредис честно и усиленно меня учил, мои «мсти» пока безобидные…

Благо образ мальчишки даровал мне некоторую невинную вольность в отношениях: ну язык там показать или подножку сделать, гадость сказать…

Фиалка рассмеялась:

 — Ну, а маг?

 — А Андро дал мне это, — я продемонстрировала за спиной маленький и очень компактный эльфийский лук из эльфийской же лещины.

 — Вот это да… — Фиалка ничего не понимала в оружии, все равно оценила подарок по достоинству.

 — Угу, Андро сказал, что с «такими», — я довольно потрясла подарком, — тренируются все эльфийские дети. Он задуман легким, чтобы не отбить им охоту к стрельбе.

 — Повезло тебе, «эльфийский ребенок», — Фиалка расплылась в улыбке.

 — Это точно, но теперь к этому привыкать надо, все равно как заново учиться.

 — Ага, тяжело тебе, бедная Ольюшка… — Фи взвесила мое оружие в руках и довольно кивнула. — Легкий!

Я покачала головой — нет, я не бедная, я счастливая!

Я допила свой чай и ушла к Бредису на тренировку.

Лук был просто сказочно легкий и послушный. За одно занятие я почти освоила его. Конечно, непривычно держать в руках эту игрушку, но так хотелось хоть с ним достичь чего-то, а то и клинки были зря, да и год с боевым луком, получается, я потеряла тоже.

Сегодня Бредис был злой и опухший. С насмешкой оглядывая мою «игрушку», он то и дело сплевывал и ворчал про себя. Рук не распускал, но вопль:

 — Да что ты делаешь, щенок! Бери выше!  — то и дело отвлекал меня и мешал сосредоточиться на цели.

Под конец, прислонившись к дверному косяку, держа в руке большую глиняную кружку и осыпая меня насмешками, Бредис со смаком тянул желтое пиво.

 — Ты решил, что раз у тебя эльфийский лук, то и стрелять ты будешь как эльф? — хрипло бурчал он, болтая перед моим носом своей нескончаемой кружкой.

 — Ничего я не решил! — огрызнулась я. Меня достало его нудение, еще говорят, что женщины пилят, угу, так мужчины пилят еще хуже! Не знаю, чем зацепил его самолюбие Андро, но Бредис как с цепи сорвался!

 — Ты мне побунтуй, побунтуй! Я тебе покажу! — начал, было учитель.

 — И…?! — равнодушно вопросила я, прицелившись в деревянную цель, висящую на стене. Судя по всему, Бредис сегодня тупо пьян.

 — Что «и»? — он, кажется, забыл, о чем только что говорил, с угрозой меня оглядывая.

 — Что покажешь? — вежливо уточнила я.

Учитель расценил этот вопрос как высшую степень дерзости. От нетерпения поставить меня на место, с каждым шагом выплескивая желтую вонючую жидкость на каменные полы, натертые тысячами ног до блеска, Бредис кинулся за мной.

Ну, нарываться не стоит. Прижав к себе лук, я слетела с места и, спасаясь, за полминуты обежала весь зал для совместной тренировки двухсот бойцов. Такое мы уже проходили, он силен и быстр, но поймать того, кто вмиг легко разворачивается и несется в другом направлении, ему не под силу.

Все было как раньше, бешено ругаясь, как погонщик волов, заодно обещая меня покалечить, учитель в бешенстве мчался по кругу за мной. Показав язык, я прибавила скорость, увернувшись от него… пока не поехала на разлитом пиве, потеряв равновесие, споткнулась, чуть не свалившись.

Но, как оказалось, это еще не все! Вслед поскользнулся и Бредис. С размахом влетев в меня, он все-таки обрушил нас в мерзкую пивную лужу на полу и рухнул сверху на меня неподъемным камнем.

 — А ты… щенок, ты!… — пытаясь встать, чтобы сделать больно, Бредис с остервенением положил руку на мою грудную клетку, с усилием опираясь ладонью … внезапно нащупал некое анатомическое несоответствие.

Он на миг замолчал, тупо разглядывая мое лицо. Открыв рот, видно хотел что-то сказать, но я с раздражением выбила ему руку в локте так, что он упал лицом вниз, и мгновенно выкатилась из-под учителя.

Пока он приходил в себя, я отряхнулась, насколько это возможно от пива и пыли, и вышла из зала. Спокойно подтянув к себе сумку, лежавшую на скамье, я закинула ее на плечо и, коротко кинув учителю: «До завтра», шаркая деревянными башмаками, вышла из зала на холод.

Как глупо получилось…

Хотелось кому-нибудь пожаловаться на такую ерунду, которая, очень меня зацепила. Но Фиалка, наконец, нашла работу и уже неделю по вечерам работала до ночи. Танцев сегодня не было и я, вяло кутаясь в плащ, пошла к себе.

Дома меня тоже ждал сюрприз — удивительный разговор с Мартой.

Марта очень хорошая женщина и давно бы таскалась со мной, как с родной дочь… тьфу, сыном. Но я сознательно не хотела ни к кому привязываться — больно это! Очень больно. А так, я здесь работаю и все. Хотя и очень вольготно, даже невозможно сравнить с другими, которые днем и присесть не могут, чтобы того же чаю попить… А уж тех, кто встает, когда хочет, или  учится за счет хозяина, и вовсе не знаю.

Деньги мне давала лично Марта и тут же начинала перечислять, что я не должна позабыть из покупок для себя. Хорошо, что она не знала, что я это «она», а то бы вовсе свела меня с ума количеством «необходимого», без коего я прекрасно обходилась.

Дежурно расспросив о занятиях, Марта повела меня к себе под предлогом помощи. Я с интересом огляделась. У нее в комнатах я была не раз и меня всегда поражала особая обстановка царившая здесь: какие-то пожухлые детские акварели развешанные по стенкам, прогнувшийся диван, когда-то дорогие стулья с сидениями из стертого бархата с бахромой… Лавка древностей какая-то. Даже у меня на чердаке все было куда лучше!

Она могла в один миг все поменять на новое! Хозяин поощрял появление новых вещей, и весь дом сиял как начищенный золотой, а здесь, казалось, само время застыло!

Ее полное лицо раскраснелось от волнения, когда посадив меня на вытертый от старости стул, начала разговор:

 — Ты не привыкай к такой воле! Вот господин женится и все! Хозяйка не позволит брать продукты без спросу, бегать по главной лестнице или закрываться на чердаке.

Из всего вышесказанного я услышала: «господин женится!».

 — Он же старый! — пораженно промолвила я.

Марта усмехнулась:

 — Ну… тебе сейчас и тридцатилетние старые. Мне об этом одна придворная дама рассказала, она узнала из самых честных уст!

 — Он чё, ей сам сказал или предложение сделал? — с налетом вульгарности в голосе ерничала я.

 — Нет, ее величество обмолвилась!

В комнате повисло молчание.

 — Вот это да! Ай да Андро, ай да старичок! — я качала головой и никак не могла успокоиться.

 — Старичок то, старичок, — да живой человек! Каждому нужна половинка! Как бы дела хорошо не шли, одному человеку счастья не видать! Так уж положено!

Тут вспомнив причину разговора, я обиженно сказала:

 — Но он же мне сам все разрешил!

 — Одно дело холостой мужчина, другое хозяйка в доме! — мудро заметила Марта.

И чего я волнуюсь? Фиалке помощь уже не нужна, она работает, так что и продукты я больше брать не буду.

Я кивнула головой:

 — Хорошо, Марта. Я больше ничего не возьму. И по лестнице бегать не буду. Не переживай.

 — Зря ты так, обижаться не стоит. Я ничего против не имела! — засуетилась Марта, то складывая руки на белом фартуке, то вновь размыкая их.

Я устало отмахнулась, поднимаясь:

 — Я и не обижался, — потом с любопытством оглядев облезлый стул, на котором только что сидела, небрежно спросила:

 — Вся мебель в доме новая, а что ты эту рухлядь у себя держишь?

Марта на миг смотрела на меня, не понимая, потом отвернувшись, сухо пояснила:

 — Это любимый стул моего мужа… — она тут же запечалилась, вытирая нахлынувшие слезы в уголках глаз. Замявшись, гадостно ощущая себя невоспитанной свиньей, я растерянно прошептала:

 — Извини, я не хотел. Не думал…

 — Не переживай, я это о своем… о стариковском.

 — Спасибо, что предупредила о новой жене! — выдохнула я и скрылась из комнаты. Потом шагая по улице, куда глаза глядят, думала, «Что еще можно ждать от такого дня?»

Фи, к моему удивлению, уже вернулась из лавочки. Показывая на кучу ткани, валяющуюся на кровати, она пояснила:

 — Я домой взяла, чтобы доделать…

 — А тебе за это заплатят? — с подозрением оглядев наваленные ткани, меркантильно спросила я, привычно устраиваясь на стуле перед очагом.

 — Угу… конечно, я за готовое платье получаю, — с непониманием ответила Фи, аккуратно подкидывая в очаг дровишек. Затем подхватила недошитое платье и, устроившись у огня, начала наживлять ткань на нитку.

 — А я вот не знаю за что «получаю»… — грустно понизив голос, я рассказала ей о конфузе с Бредисом, а закончила новостью от королевы. Понимая, что сегодняшний день уж очень затянулся.

Прижав к груди лоскутки, Фи замерла в удивлении.

 — И что будешь делать на тренировках?

 — Косить под уличного мальчишку! — вздохнула я, вытягивая ноги поближе к теплу.

 — А ведь разговор твой, Ольюшка, не похож на речь уличного босяка… — робко возразила подруга.

Я равнодушно пожала плечами:

— Папа был учителем, а мама обедневшей аристократкой… Я же все-таки не с рождения на улице.

— И что не нашлось никого, кто мог бы забрать тебя к себе? — недоверчиво произнесла Фи, не отрывая рук от шитья.

— Зачем сейчас об этом говорить? — негромко сказала я. — Я выжила и живу неплохо! — Я отвернулась, недовольно пожав губы, и демонстративно надувшись.

Фиалка хихикнула:

— Ладно, важный-бумажный, прости… Я бы на их месте никогда тебя не бросила!

— Это потому, что ты была на моем месте… и вообще, они обо мне не знают!

— Ну, понятно… — вздохнула Фиалка, сев рядом и сложив руки с тканью на колени.

Допив чай, я вернулась домой, словно лист гонимый ветром, но это было еще не все! Оказалось, что Андро сейчас, на ночь глядя, уезжает!

Марта, которая никогда не указывала хозяину что делать, слезно умоляла ни ехать одному верхом, а присоединиться к каравану. Я, молча стояла вдали, не понимая, с чего она так разволновалась!

— Андро! Вам нельзя в Привражье одному! Там есть шайки, которые только конных одиночек и ловят! — Говоря, она беспокойно охала, не сводя с хозяина встревоженных глаз.

Он устало кивал, но все же упрямо собирался в путь. Я тихо ему помогала, подавая то одно, то другое, не дожидаясь просьб старого мага. Все же такое поведение Марты меня напугало. За три года я не видела ее такой взволнованной и несчастной!

Когда Андро уехал, я вошла в дом, чтобы выпытать у Марты, что ее так испугало.