ГЛАВА ШЕСТАЯ. Пугающие чувства

Лорм

​

Первое утро на этом острове порадовало дождем: смыло соль с кожи и дало вдоволь напиться измученным жертвам кораблекрушения. Не будь подобного везения, мы уже бы погибли. Вскочив под упругие струи тропического дождя, мы с Фиалочкой радовались как дети:

— Вода! 

Запрокинув голову к небу, я жадно ловил влагу ртом. Девушка в этот момент натягивала на себя одежду. 

Я повернулся к ней:

— Что случилось? — Фиалочка слегка изменилась в лице и, торопливо ответила слегка дрожащим голосом:

— Хочу… чтобы соль смыло, — смущенно отозвалась она. 

Я удивленно вскинулся на нее. Забавное пояснение. Достаточно повесить платье на ветку. Но я понимал, ее беспокоило другое: облепившая тело и ставшая от дождя абсолютно прозрачной тонкая рубашка и так пострадавшая от пиратов,  а никак ни желание срочно отстирать одежду в пресных струях дождя. Стало ее жаль, хотелось остановить и успокоить, но я промолчал, не желая смущать деву еще сильнее. 

Натянув платье, она заботливо поинтересовалась:

— Как твоя рука? 

— Прекрасно. 

— Я так и не спросила, что же тогда случилось, почему плечо выглядит, будто его рвали зубами? 

— А его и рвали. Зубами, — я устало улыбнулся опешившей девушке. 

Выловив оглушенную водой и почти утонувшую Фиалочку под водой, подсадил ее на деревяшку, а сам задержался у корабля, чтобы найти себе оружие. И едва не поплатился за это жизнью, когда пиратская посудина стала тонуть, меня едва не засосало следом в появившийся водоворот. 

Припоминая происшедшие события, оценил, как безумно нам обоим повезло. 

Фиалка растерянно смотрела на мою раненую руку, я отшутился: 

— Акула решила перекусить, видимо, я выглядел как приличный завтрак. Но разинув пасть, неожиданно подавилась моим плащом, который в суматохе забыла снять. Чтобы она не мучилась, стягивая с меня прочую одежду, предложил ей меч в качестве столового прибора.

Фиалочка в ужасе покачала головой: 

— Я представляю, как тяжело было сражаться с акулой в ее стихии. Но я думала, что животные эльфов не трогают… тем более в такую бурю,  — наивно добавила она.

— Мне наверно неграмотная попалась, — улыбнулся я. И, спохватившись, поднял к небу лицо и открыл рот навстречу струям воды… 

После встречи с агрессивной рыбиной, я мог кое-как собрать драгоценную жидкость одной рукой, торопясь напиться, всем известно, как коротки тропические ливни над этими островами. 

Фиалочка, следом вспомнив о спасительном дожде, сложила ладони, набирая воду. Потом подошла ко мне, посмотрела в мои глаза, заглядывая глубоко внутрь, и протянула мне в ладошках воду. 

Милая, что ты творишь?! Это же… Да глупости! Я улыбнулся и выпил щедро предложенную воду.

Очень скоро дождь прекратился и буквально за час теплый бриз выдул всю влагу, а горячие лучи так раскалили песок, что ходить стало невозможно.

 Фиалочка пока не сильно пекло решила устроить завесу от солнца: вбила палки в песок, обложила листьями. Но конструкция оказалась столь зыбкой, что через полчаса все развалилось, оставив нас на солнцепеке.

 Не в состоянии помочь ей, я сидел рядом и наблюдал, как сдувая с лица мокрые от пота волосы и стряхивая вездесущий песок, Фиалочка начала плести веревку.

— Что ты задумала? — с интересом спросил я.

 — Я сплету веревку, а потом укреплю конструкцию шалаша…  У пальм очень хорошие волокна, прямо созданы для веревки… — отозвалась она, очень быстро растирая огромные листья в ладошках, пока в ее руках не оставались тонкие полупрозрачные волокна, которые девушка отмывала в морской воде и заплетала в тонкие косички. Потом все эти кусочки ловко связывала вместе, получалась настоящая крепкая веревка. 

Я закатал брюки и побрел по колено в воде, которая к вечеру стала теплая, нежная, словно шелковая.

Фиалочка так ловко управлялась с пальмовыми листьями, что рядом с ней быстро образовался настоящий моток из веревок. Я пораженно поинтересовался:

— Уже делала такое?

Она покачала головой:

— Нет, никогда, но вот попробовала, вроде получается, — она устало улыбнулась.

— Сплетешь мне нить для рыбалки? 

— Да. Хоть сеть… — Фиалочка устало кивнула, и, усмехнувшись, добавила: — Все что хочешь ради рыбалки! Есть очень хочется! 

— Да. Еда… Я знаю, что мы будем сегодня есть! Я видел, как на южных островах плоды «сухарных» деревьев поедают слоны. Говорят,  плоды вкусные. Если после обжор с хоботами на дереве что-то остается, мои сородичи с удовольствием их собирают. Здесь слонов нет, зато «сухарные» деревья растут повсеместно.

Фиалочка усмехнулась:

— Может, если нет слонов, то и нет плодов?

— А вот это очень может быть… — припомнив подобное, я даже расстроился. Так что добрая девушка поспешила утешить:

— Ну, пока нам везло. Надеюсь, посчастливиться и в этом, — спокойно сказала она, вернувшись к своему занятию. 

— Ты мне расскажешь, что еще задумала, непоседливая Фиалочка. Веревок у тебя слишком много для шалаша.

Девушка тепло улыбнулась, потом опустила голову, продолжив работу.

Я прогулялся по острову, разыскивая обещанные плоды, но нашел только пальму с недозревшими финиками.  По вкусу они как орехи, и голодным путешественникам отлично подойдут на ужин. 

Здоровой рукой запустил огненный шар, сбил макушку, потом собрал с нее все плоды, а подумав, потащил оторванную верхнюю часть за собой. Если ее немного преобразить, добавить листьев и прочего, получиться неплохой шалаш, тогда сложные приспособления Фиалочке не понадобятся. Продумывая, как лучше сделать навес, я уткнулся в знакомую крону, увешанную крупными коричневыми плодами. Теми самыми, обещанными и переспелыми! 

Вот действительно: повезло так повезло! 

Я доставил добычу поближе к девушке и вернулся за слоновьим угощением. 

​

Фиалка

​

Очередное утро подкралось незаметно и принесло с собой тревогу и беспокойство. С момента появления здесь прошло два дня. Ужасно хотелось пить. Губы воспалились и потрескались, в горло было сухо как в пустыне. Я бы все отдала за каплю воды! Вот бы пошел дождь — это счастье. Он бы смыл соль с кожи и напоил нас водой, как в позавчера. 

Я вчера попробовала собрать обильную утреннюю росу на широкие листья, но выложив их вдоль берега, большую часть потеряла: то ветер листы перевернул, то росу песком засыпало. 

С Лормом мы обсуждаем еду, рыбалку, погоду, настроение… и ни слова о воде. На эту тему наложено негласное табу. Хотя воды хочется больше, чем всего остального. Думаю, эльф не хуже меня понимает, что каждая минута без воды лишает сил и остатка надежды?! 

Солнце быстро садилось, на землю следом ложились длинные тени от пальм… Руки уже гудели от боли. И как раз в это время эльф принес коричневые плоды, длинные с утолщением посередине, похожие на булочки, что пекла на праздники Смородиниха.

— Что это? — удивленно спросила я, откладывая веревки.

— Обещанное лакомство! — лукаво подмигнул эльф. 

Он аккуратно сложил драгоценную добычу на пальмовые листья, подтащил несколько обломков корабля и разжег под ними огонь. Соленное не до конца просохшее дерево гореть не хотело, но Лорм установил под ним заклинание с магическим огнем и, в конце концов, оно вспыхнуло странным зелено-синим огнем. 

 Я ковром расстелила на песке около костра широкие пальмовые листья, и это место сразу стало выглядеть уютней. Потом отошла помыть руки от песка, а когда вернулась, эльф уже на них сидел, разложив рядом с собой диковинные плоды. 

Честно говоря, будь я одна, давно бы вцепилась зубами в коричневую корочку, добираясь до вожделенной влаги, но Лорм решил все сделать красиво: 

— Можно твой нож?

Я кивнула и, протягивая нож рукояткой вперед, подошла к эльфу.

Однако вместо ножа он схватил меня за руку, притянул и посадил рядом.

— Знаешь в чем твоя беда, Фиалочка? 

Я слегка оторопела от подобной фамильярности. На этом острове эльф перестал ко мне витиевато обращаться и стал звать просто по имени. В остальном Лорм как всегда был дружелюбен и насмешлив, особенно, когда я начинала волноваться из-за его раны. Но подобных оценок раньше  себе не позволял.

Лорм взял плод, аппетитно лежавший перед ним, помял его, ловко обрезал верхушку,  и у него в руке оказался бокал полный мякоти и сока, тогда он протянул ЭТО мне!

— Так в чем моя беда? — улыбнулась я, с благодарностью принимая бесценное угощение. 

— Ты слишком правильная! И очень строго к себе относишься. Так нельзя.

— И не говори! Я такая… —  преувеличено глубоко кивнула я. Смешно! Дожились, эльф в «правильности» упрекает. Выдохнув, я схватила угощение двумя руками и с вожделением глотнула… От крепости напитка перехватило дыхание, и выступили слезы. Откашлявшись, я с укоризной взглянула на внимательно за мной наблюдающего Лорма. 

Прищурился, шутник! Переведя дух, я на одной ноте выдохнула:

— Ты не говорил, что слоны, что любят этот плод, сплошь пьяницы! 

— Бывает, старый, память уже не та… — рассмеялся он и присосался к своему плоду. 

Я вздохнула, пить-то все равно хочется, и принялась допивать содержимое «бокала».

— Ну что, привыкла? 

Я кивнула и, оторвавшись от «тропического горинца», внимательно посмотрела на довольного эльфа, который расслабленно потягивал сок и безмятежно рассматривал голубые дали моря. 

Но едва он заметил, что я смотрю на него, тут же протянул мне второй «бокал».

— Осилишь? 

Я кивнула.

— Этот легче пойдет… — пообещал он. Я кивнула. 

Мне всегда нравился мягкий певучий акцент эльфов. А у Лорма он был еще и каким-то задорным, словно он не просто что-то сказал, но под его словами скрывается шутка. У эльфов не бывает промежуточного цвета волос, только чисто белые или черные, но черноволосый Лорм выделялся не прической. У него был проницательный взгляд, глубокий умный и немного грустный. Было в этом что-то влиятельное и притягательное. А может все дело в содержимом наших «бокалов»? Чего это меня повело рассматривать его так пристально? Про себя хихикнув, я отвернулась.

Лорм вскрыл для себя третий плод, не удержавшись, я сказала:

— Никогда не видела пьяных эльфов!

— Хорошая тема! — Лорм расплылся в лукавой улыбке. — Все хотел спросить, откуда ты так хорошо разбираешься в привычках эльфов? На каждую эльфийскую проблему у тебя готов ответ. 

В его вопросе чувствовалась насмешка. 

Я впервые выпила столько горинца, так что ответ не замедлил появиться, прочем с такими подробностями, что я с ужасом слушала саму себя, понимая, что надо срочно остановиться! Но куда там! Я уже рассказывала ему, как в детстве влюбилась в одного из постояльцев Домов над морем:

— … Он был безумно красив, нет, прекрасен. Все рябинки нашего поселка были в него влюблены. А мне было только двенадцать. Но, несмотря на детский возраст, хватило ума промолчать, трепеща сердцем при виде любимого лица благородного эльфа… — Я с горечью усмехнулась. — Зато смелая Ириска, которая была старше меня на пять лет, взяла и призналась ему в своих чувствах. Как осмелилась или когда улучила момент, не знаю. Но дальше последовала жестокая моральная экзекуция над «провинившейся». Все это происходило перед толпой соседских детей. Красавец эльф резко отчитывал Ириску, сыпля пояснениями того, что могут эльфы и не могут люди.

— И что же он сказал? — гневно прищурившись, поинтересовался эльф. 

Я увидела в этом прищуре недоверие к моему рассказу, и принялась объяснять еще горячее:

— О… он о многом говорил, это сейчас я спокойно вспоминаю, а тогда мне казалось, что он при всех унижает не Ириску, а меня. Я видела себя на ее месте и вздрагивала от презрительных слов красавчика. Ирис на удивление легко перенесла позор и расставание с «любовью всей жизни», ну у нее каждый кавалер был тот «единственный и самый-самый», просто каждый день другой. Для меня же подобное стало трагедией. Я ведь любила его… 

— Так, значит, свои знания об эльфах ты получила от эльфа? — насмешливо высказался Лорм, тактично уводя разговор от неприятной темы.

— Да! Он много чего говорил, но прежде всего, он торжественно сообщил, что эльф не может увлечься человеком. Что последствием подобного проступка будет тяжелое наказание, и это вам, эльфам, не нужно. Он рассказал, как чиста ваша кровь, что она не может смешиваться с другими расами, потому древним все остальные кажутся страшными и уродливыми… Что при эльфах нельзя говорить чепухи, нельзя веселиться, нельзя радоваться или злиться. Много чего еще говорил…

Лорм вдруг подавился соком и громко закашлялся, так что я резко замолчала, укоряя себя за болтливость. 

Наконец действие тропического «горинца» начало проходить. Я понимала, что позже мне будет стыдно за столь откровенное признание. И было немного неприятно, что Лорм меня подначил, а я попалась как маленькая дурочка.

Эльф, наконец, откашлялся и довольно добродушно сказал:

— Ладно, Фиалочка. Следующий раз я буду спрашивать тебя, что можно или нельзя эльфу. А то вдруг что нарушу…

Я передразнила его улыбку и обижено отвернулась. 

— Ну не дуйся, я пошутил, — мягко произнес Лорм, обняв меня за плечи.

— Ты так странно отреагировал… — я повернулась к нему и тихо спросила: — Получается, эльф тогда обманул? И все совсем не так?

Крепче прижимая меня к себе, Лорм покачал головой:

— Нет. Наказание случится… обязательно. Но оно заключается в другом…

Значит все правда. Это хорошо. Я незаметно выдохнула. Значит объятий Лорма, как и прочего интереса, можно не опасаться. Ну, не то что я об этом переживала, но мне было неловко, что он меня постоянно обнимает, да и хожу при нем почти раздетая, Лорм даже видел меня в одной рубашке!  

Я взяла у него новый «бокал», уже куда спокойнее размышляя о сказанном:

— Согласись, странно получается… Древние бессмертные эльфы, а должны опасаться простых людей.

— Не все так просто... Но это неважно, расскажи лучше о себе. Чем сейчас занимаешься? Кем себя видишь в будущем?

Я рассмеялась:

— Сейчас болтаю глупости из-за пьяных фруктов, а кем буду… Не знаю, я себя никогда кем-то важным не представляла. Знаешь, как в книгах, всегда на втором плане. Помочь герою, покормить вовремя, успокоить, поддержать. Так и я. Если вернусь, конечно, то наверно буду Ол… брату помогать.

— Странно это. У вас жизнь короткая, разумно ценить каждый миг, а не отдавать ее кому-то в жертву.

Я устало пожала плечами:

— Когда-то я тоже так думала, сопротивлялась, но потом поняла, что по-другому не могу. Просто не могу и все. 

Мне надоела эта тема, так что я спешно перевела разговор:

 — Но, как вернусь, я себя сразу побалую: куплю большую корзину с конфетами, тролль с ним, с золотом, и кувшин эльфийского лимонада. Я его очень люблю. 

Он улыбнулся и пообещал:

— Если вернемся, я прикажу доставлять тебе лимонад каждый месяц.

Я рассмеялась:

— Ловлю на слове.