VIII
При всей мерзости, творившейся в школе, у меня была отдушина: моя замечательная, умная овчарка. Общение невозможно без именования своих желаний и внутренних состояний, поэтому я обучал Алису модальным глаголам: «хочу», «могу», «должен», «нужно». Одновременно общение совершается ради познания, а познание невозможно без вопросов.
Я собрал кубик с изображением знака вопроса и много раз складывал на глазах колли вопросительные слова и короткие предложения с ними. Здесь произошла забавная история.
Едва я сложил слово
О
Ч Т ?,
как Алиса убрала кубик с буквой «Ч», поставила вместо него «Ш» и села рядом, торжествующе виляя хвостом. Ну, конечно, ведь произносим мы «што»! Я не стал исправлять: как, спрашивается, мог я объяснить, почему люди одно и то же слово говорят так, а пишут иначе?
Я утомлял Алису, комментируя каждое своё дей
IXДевятого декабря, в понедельник, «Информация» известила о том, что в пятнадцать часов в Актовом зале состоится заседание школьного совета. (После упразднения пионеров и совета дружины был создан «совет школы», но его ещё ни разу не собирали.) От каждого класса ожидался, как минимум, один представитель…— …А явка старших классов в полном составе обязательна, — объявил нам Геральд Антонович на уроке литературы.Актовый зал гудел как улей. На первых рядах расположились господа педагоги, я же приютился на самом последнем ряду, ближе к выходу. «Вдруг ещё будет отмечать, чёрт волосатый», — оправдывал я себя, но, в действительности, мне попросту было интересно, какой ещё новый фокус выкинет «волосатый чёрт».Мечин поднялся на сцену, и немедленно зал дрогнул аплодисментами. «Что это? — изумился я. — У нас совет школы или политический митинг?» Н
XВ конце декабря я остриг овец и собрался в город. Григорий Ильич, у которого в городе были свои дела, вновь обещал меня подбросить.За два дня до того я позвонил из автомата (тогда ещё звонок стоил две копейки) Елене Сергеевне и спросил: нет ли у неё знакомой портной? Елена Сергеевна, удивившись, ответила мне, что она и сама может пошить по выкройке любую одёжу, но я от её услуг вежливо отказался и выпросил-таки телефон её подруги, Анны Станиславовны, которая жила частными заказами.Алиса при виде Анны Станиславовны, рослой, холёной дамы в дорогом халате, с длинной дамской папиросой в пальцах, оробела.— Здравствуйте, — небрежно обронила дама. — Это вы — Михаил? С собаками ко мне нельзя…— Это не собака, — ответил я сердито.— А кто же?— Клиент.Анна Станиславовна округлила глаза.— Это я е й должна шить пальто?— Если
XIПосле новогодних каникул наш класс уменьшился на Машу Степанову (никто не знал, почему она забрала документы и куда переехала), а учащиеся Землицкой школы впервые увидели «юных геральдят».Приём в помощники воспитателя осуществлялся по результатам собеседования, которое проводил сам директор. На следующий день Малахова, Громов, Студин и Ражов явились в класс гордые, распушившие перья, с яркими повязками на рукавах. Все они были приняты! У Варьки и Женьки был лишний повод радоваться: фамилии помвоспов в рейтинг не включались, и опасность стать «худшими» им теперь не грозила…Скоро мы выяснили, что среди помощников есть своя иерархия: повязки Малаховой и Ражова были оранжевыми (поскольку в их обязанность вменялось следить за порядком в нашем классе), Студина и Громова — белыми (этих двоих записали в общешкольный отряд).Варька быстро вошла во вкус новой должности: стоило теперь во время урока кому-то усм
XIIДерзкая задумка Петренко заставила меня приободриться и начать соображать. Конечно, разбрасывать листовки по школьным коридорам не резон — а нельзя ли поместить этот текст на стенд с «Информацией»? Немедленно я взял чёрный фломастер, три альбомных листа и оформил на них текст, вычерчивая буквы по линейке: любо-дорого было поглядеть!Разумеется, на перемене или, скажем, после уроков «геральдята» не позволят совершить демарш: в это время кто-нибудь из них постоянно дежурит в коридоре первого этажа. С урока просто так не уйти: Варька закатит скандал… Оставалось проникнуть в школу вечером!Часа два я думал, как бы это можно сделать: на окнах первого этажа — решётки, а на входе — крепкий замок… И, наконец, мне пришло в голову самое простое решение.Директор уходит из школы около четырёх и запирает здание — так? Так. Около семи приходит сторож и отпирает школу своим ключом: верно? В
XIIIВ конце января я вновь позвонил Алле Станиславовне и узнал от неё, что пальто готово. Я решил оградить Алису от хамства кондукторов и автобусной давки, поэтому до города мы с ней доехали на попутке: «буханке» (так в народе называют «УАЗ-фермер», первый советский микроавтобус, за его неказистую форму). В салоне вокруг столика сидели три небритых мужика и пили водку, закусывая луком с чёрным хлебом, и было в этом что-то зловещее, как будто мужики уже с утра справляли чьи-то поминки. Само собой, они не взяли с нас ни копейки.Пальто на Алисе сидело как влитое.— Сколько с нас?— Десять у. е., — усмехнулась швея.— Мы же договаривались о пяти рублях… — промямлил я.— Так то когда было! За деревянный уже и сейчас ничего не дают, а скоро будут давать по морде…— Хорошо, — согласился я. — А сдача со ста долларов у вас найдётся?
XIV«Воспитательная система будущего» в нашей школе пахла все резче. Ползли слухи, что и другие геральдята, наделенные собственными штампами, ныне используют их в тех же целях, что и Женька Громов. Выбрав симпатичную девчонку, помвосп начинал методично преследовать ее, добиваясь обращения в должницу. После бесправной, несчастной девочке оставалось только следовать за помвоспом в пионерскую комнату или в так называемую «комнату отдыха», которую в феврале в спешном порядке переоборудовали из мужского туалета на третьем этаже. Не стоит говорить, что ключ от комнаты отдыха фактически получали только белоповязочники, как наиболее «социально активные и нравственно устойчивые», хотя формально его мог взять на вахте любой ребенок (разумеется, при «отсутствии воспитательного долга»).После этого господин полицай и соблазненная им девушка прямиком шли к Узвару Джильбаевичу, и тот восстанавливал «социальный стату
XVНа следующий день листовок на школьном дворе я не обнаружил. Что такое? — недоумевал я. Ни следа от нашей провокации, белоповязочники знай себе чинно разгуливают по коридорам.Гроза разразилась через два дня.С утра весь школьный двор был усеян нашими листовками! Школьники нагибались, подбирали их, читали, гомонили. Тут и там бродили господа полицаи, растерянные. Один оранжевоповязочник попытался было собирать листовки.— Не трожь! — прикрикнула на него Варька Малахова. — Геральд Антонович не велел!Чувствуя, что что-то здесь неладно, я поднял одну листовку и с ужасом прочитал на ее обратной стороне:«Бейте окна! Бейте учителей! Крушите всё!»«Неужели Анька дописала текст?! — затрепыхалась тревожная мысль. — Да нет, какая там Анька…» Мечин обвел нас вокруг пальца, как щенков, вот уж, воистину, п е д а г о г и ч е с к и й г е н и й
XVIЕдинственной отрадой в унылые февральские и мартовские дни мне была моя колли.С самого дня прихода ко мне домой Ани Петренко Алиса захотела знать о человеческой жизни гораздо больше, чем обычно знают собаки. У неё, как у четырёхлетнего человеческого дитяти, наконец-то проснулась потребность спрашивать. И вот, я рассказывал Алисе обо всем на свете: о том, как мальчики и девочки ходят в школу и чему там учатся («ЙА ТОЖ УЧУС?» — спросила меня колли; я поспешил это подтвердить); о том, какие существуют профессии; о том, зачем нужна овечья шерсть и как нас кормит наше маленькое хозяйство. Всё же любимой темой Алисы стала любовь между мужчиной и женщиной. И я повествовал, как умел, о первом зарождении любви; о долгой любовной прелюдии, когда человек не решается признаться сначала себе, затем другому в своём чувстве; о страданиях неразделённой любви; о том волнующем моменте, когда любящий произносит трепетные слова «я люблю тебя&raqu