Novels by Борис Гречин

Рядовой директор средней школы внезапно обнаруживает у себя редкое психическое заболевание. Для его излечения он обращается к таинственному религиозному братству, которое, возможно, существует только в его воображении и нигде больше... «Роман Mediatores можно истолковать через призму историко-литературных или историко-философских параллелей, жанровых трансформаций, краеведческого или религиозного контекста. И, пожалуй, реализация каждой из этих возможностей по отдельности не приведёт ни к чему. Дело в том, что автор, как кажется, раз за разом пускает читателя по ложному следу. Причина этого не в усилении литературной занимательности. Причина в том, что в центре сюжета — поиск главным героем самого себя и себя в другом, а такой поиск, конечно, предполагает ошибки, точнее, отбрасывание не тех вариантов. Сюжет романа развивается в сторону трифоновской прозы, и уже не ждёшь ничего иного, а тебя перекидывают на поле прозы чеховской, затем, когда уж точно больше ничего другого не хочешь, помещают в брауновскую прозу, ещё и замешенную на местном материале. Соответственно этим сюжетным и жанровым трансформациям меняется главный герой романа Mediatores. Владимир Фёдоров осмысляет недавно прожитое, а это прожитое представляет собой поиск им вечной женственности. Главный герой ищет свою любовь, следуя за голосом собственной интуиции внутри своей головы, вглядываясь в “посредничающее”, “медиаторствующее” зеркало бёмевской Авроры, отражающей его самого, высшего, лучшего, и его бессмертную возлюбленную — в той девушке, которую он в конечном итоге найдёт. Многочисленные женские персонажи этого романа входят в жизнь героя и уходят из неё как неточные отражения, как отражения чьей-то другой Авроры. Но всё-таки Mediatores больше, чем любовный роман. Как больше он и псевдоисторического романа, и детективного, и медицинского, и какого угодно другого. Он про то, как вечно женственное по-дантовски исцеляет героя, который в какой-то момент болезненно, вплоть до мнимой душевной болезни осознал собственную бесцельность и нецельность. Как, вероятно, исцеляет и читателя романа, который день за днём расщепляет единую реальность на иллюзорные составляющие элементы». © Л. В. Дубаков

«В романе Mania Divina Б. С. Гречин, как и в большинстве других своих произведений, ищет ответы на сущностные вопросы, которые ставит перед ним и перед читателем неблагая современность. И один из главных вопросов — как обрести и прорастить, уберечь от болезней или излечить от них то духовное зерно, из которого в конечном итоге появляется более совершенный человек, “человек облагороженного образа”. Отсюда исходит то, что едва ли не всякое произведение Б. С. Гречина, будь то рассказ, повесть, роман или, как в случае с Mania Divina, случай из врачебной практики, оказывается инструментом воспитания или исцеления — себя, героев, читателя. Так, главный герой романа Mania Divina — Пётр Казначеев — постепенно и трудно выправляется в сторону более глубокого восприятия поначалу кажущегося странным и нездоровым поведения своей пациентки (а значит в сторону более интуитивного восприятия реальности), леча пациентку от “безумия”, он вылечивает себя — от материализма». © Л. В. Дубаков

«Человек будущего» — роман о подростках и об их воспитании на рубеже времён (герои застают закат советской школы и становление «новой педагогики»). Это и роман-притча: в знакомый любому читателю «школьный» контекст он помещает предсказание о грядущем «царстве Антихриста»: о том, что может совершиться с обществом и миром при полном и окончательном сломе всех моральных устоев, последнем раскрепощении низшего начала в человеке, что возможно — и в наши дни уже происходит — начиная со школы и посредством школы. Собака главного героя, подобно дельфинам в «Разумном животном» Робера Мерля, является полноценным действующим лицом.

«Роман Б. С. Гречина “Империя Хама” — это антиутопия. Его корни произрастают из разных текстов. С одной стороны, это отечественная апокалипсическая традиция, восходящая к Ф. М. Достоевскому и В. С. Соловьёву. Так, в романе прослеживаются мотивы «Легенды о Великом инквизиторе» и «Краткой повести об Антихристе». И, конечно, ещё более очевидно присутствие в тексте мотивов «Розы мира». Собственно, и сам писатель в автоаннотации к «Империи Хама» говорит о продолжении темы последних частей книги Д. Л. Андреева. С другой стороны, роман содержит множественные отсылки к великим англосаксонским антиутопиям XX века — О. Хаксли, Д. Оруэлла, Р. Брэдбери. Принципиально, однако, здесь другое: Б. С. Гречин написал не только литературный текст. Это текст, который проходит также по разряду мистики, увиденной через призму фантазии. И именно в таком разрезе нужно смотреть на отсылки в нём к иным, названным и не названным здесь произведениям. Ф. М. Достоевский и другие авторы, помимо того, что создали уникальные художественные миры, смогли угадать контуры сатанократии будущего, которая медленно, но создаёт новую реальность. Эта реальность меняется, корректируется, но основные пункты демонического плана уже реализованы или реализуются. Б. С. Гречин не насыщает роман межтекстовыми смыслами и образами, он указывает на то, что из написанного, к сожалению, сбылось». Л. В. Дубаков

«Льен Мин» — это, во-первых, не лишённое сатирических нот описание университетской действительности, знакомой автору изнутри. Во-вторых, это имеющий форму личного дневника роман о дружбе (перерастающей в симпатию) между уже немолодым преподателем педагогического вуза и его иностранной студенткой, о нравственных выборах, которые неизбежно ставит такая дружба. Это также роман о педагогике, кризисе зрелости, религиозном поиске себя, который в случае главного героя заканчивается переходом в другую веру; о лицемерии и искренности, столкновении идеализма и прагматизма. — «Роман “Льен Мин” <…> очень интимен. Отношения между главным героем и Льен Мин не описать только наставничеством, дружбой или любовью. Это всё вместе, и при этом лишено чувственности. Как ни странно, читать сегодня роман, который обходит проявления сексуального стороной, который тонок настолько, что напоминает тургеневскую прозу или прозу советскую, это занятие, требующее особого напряжения. Тонкие волны человеческих отношений, если читатель окажется способен впустить их в себя, допустить их созвучие с тонким и неосквернённым в себе, тем, что спрятал и забыл в далёком детстве, оказывают сильное воздействие…» © Л. В. Дубаков

«Роман “Русское зазеркалье” Б. С. Гречина имеет четырёхчастную структуру: лекции главной героини, которые она читает своим британским студентам в Англии, её взаимоотношения с коллективом колледжа и отдельными студентами, её воспоминания об учёбе в православной гимназии в России и, наконец, её мистические путешествия по русскому иномирью. Каждая из этих частей представляет собой разные реальности, очень отличающиеся друг друга. И, собственно, любую из этих частей можно изъять из романа и публиковать отдельно. При этом их художественная и духовная жизнеспособность, идейная и образная насыщенность, цельность и завершённость таковы, что они смогут и в одиночку выполнить свои задачи. Но, конечно, автор романа не просто так печатает эти четыре части под одной обложкой. Дело не только в том, что все их объединяет главная героиня, дело в том, что в каждой из них решаются — по-разному, но при этом одни и те же — острейшие вопросы сегодняшнего дня. Б. С. Гречин и его герои сражаются с многообразной неправдой современности — посредством русской песенной культуры, её смыслов и гармоний, через утверждение таких педагогических принципов, которые направлены на пестование подлинного духовного зерна человека, а не на развитие мнимой, «либеральной» свободы его личности, при помощи показа «нижних», «средних» и «верхних» слоёв русского (и, в общем, мирового) зазеркалья как материализованных результатов ложного человеческого выбора. Это непростое и небыстрое чтение, ведь мистическая, религиозная, педагогическая, литературная и иная насыщенность этого текста таковы, что, читая, приходится много думать и чувствовать. Но думать о сверхценностях и сопереживать благородным людям — это драгоценное занятие. Это один из способов и нам самим вернуться домой». © Л. В. Дубаков

«Лиса Его Высочества» — широкий роман, как по числу действующих лиц, так и по охвату тем. Это и взросление девушки-подростка, а затем молодой женщины, это и музыкальное творчество (а также работа музыкального педагога с одарёнными учениками), это взаимоотношение личной и «церковной» веры, это, наконец, и своеобразная «групповая фотография» (или серия таких фотографий) разных слоёв российского общества начала 2000-х годов. Многочисленные вставные новеллы последней части романа каждый раз предлагают новый угол зрения на проблемы социальной жизни или личного нравственного выбора. «Две жизни Маленького Принца» — такое метафорическое определение дал «Лисе Её Высочества» один из её читателей, имея в виду не только знаменитую повесть Антуана де Сент-Экзюпери, но и самый известный текст русского писателя, музыкального педагога и оперной певицы К. Е. Антаровой.