Георг
К первым морозам зерно, овощи и мясо были законсервированы и лежали в специальных хранилищах. Теперь мои люди могли не опасаться голода. Правда, в зернохранилище постоянно забивался электронный фильтр, так что мы рисковали остаться без семян на следующий год.
Пришлось побегать. Мастеров такого уровня у меня не было, так что пришлось с Семеном конструировать нечто подобное, но уже в механическом варианте. Промучились два дня и тут, как назло, начались ливни.
Девчонка свалилась окончательно. Вместо того, чтобы наказать виновных и отделаться, Ивету пришлось у горе-нянек забрать к себе. Все равно основные дела по хозяйству окончены, а до поездок в город еще много времени — дожди размыли остатки пути, придется дожидаться морозов. Конечно, транспортеру грязь не страшна, но топлива осталось на «раз и обчелся», не стоит тратить его по пустякам.
Корбан нанял еще трех охранников, говорит, внешне адекватные. Но кто их из леса разберет. Пока не поживут с годик на глазах, не вычислишь, стоят они затраченной крови или нет.
— Вы ее сегодня кормили?
Я с оскорбленным видом фыркнул, прибью когда-нибудь эту докторшу!
— Ты сегодня больных лечила? Или под дождь больными выгнала? — с сарказмом поинтересовался я. Совсем умники обнаглели! Я сделал короткую паузу и, прежде чем Марина успела ответить, добавил:
— На данный момент ты отчитываешься передо мной. А не наоборот, когда ситуация изменится, я тебе сообщу!
Она с достоинством кивнула. Умеет держать удар. Но все равно и в следующий раз начнет с чего-то подобного — порочная практика, сложившаяся за годы сотрудничества. Но так как ни в чем скверном кроме дерзкого языка мой доктор не замечена, я согласен терпеть ее болтовню и дальше. Зачастую небольшая перепалка с Мариной — то, что мне нужно чтобы чувствовать себя в норме.
— Больная ест и спит. Я позволил Милане ее искупать, и она вновь уснула.
Марина сокрушенно покачала головой и приступила к осмотру пациентки. Дождавшись, когда она повернулась ко мне, я с подозрением прибавил:
— Твоих рук дело?
— Нет, слабость и сон вызваны болезнью, — вздохнула моя врач.
— И какой прогноз? Она поправится или всю жизнь так и будет вести себя как привидение? — озвучил я свои опасения.
— Прогноз положительный… — А Марина очень милая, когда улыбается, в такие минуты я понимаю Корбана.
Я усмехнулся в ответ. Докторша добавила:
— … если вы и дальше будете кормить ее по часам. — Моя улыбка тут же пропала. Она резко перестала улыбаться, сосредоточено складывая инструмент в большую холщевую сумку.
Мне ничего не осталось, как только ответить:
— Пока я свободен — буду кормить. Потом передам ее вам с Миланой.
Светик проводила доктора до выхода, вручила плащ и закрыла за ней двери.
Я погладил маленькую красавицу по голове. Малышку Светиком называл я, кажется, вышло удачно. Энергичная и задорная, она таскала теплую еду для Иветы, убирала за посетителями грязь и, чуть не мурлыкая, преданно смотрела на Корбана, возведя его в ранг рыцарей без страха и упрека, всячески ластилась к нему, своими забавными выходками спасая меня от скуки.
Ивета все еще спала. Так что, закончив все дела, я вышел из кабинета и спустился в зал наблюдения. Там два часа валялся в кресле, просматривая рабочие записи с фермы, когда открылась дверь в кладовую, и из-за нее появился мой генерал собственной персоной — Корбан тоже маялся бездельем и последнее время чересчур часто появлялся у меня.
Я оторвал взгляд от экрана:
— Корбан, как дела?
— Никак. Сегодня выделил новичкам комнаты. Они-то, понятное дело, на ферму наметились, так я им популярно объяснил, что им там делать нечего.
— Сильно возмущались? — насмешливо поинтересовался я, поднимаясь, чтобы достать из сейфа проспиртованную кровь.
Корбан, усаживаясь в кресло, презрительно хмыкнул:
— Пусть только попробуют, порву на месте…
Я разлил угощение по бокалам.
— Венецианское стекло… — предупредил я. — Не раздави, Самсон*…
*Классический персонаж, библейский силач Самсон, чья сила в волосах.
Корбан равнодушно отмахнулся:
— Помню, что венецианское. И даже помню, как нашел их тебе.
Пригубив крови, мы помолчали, думая каждый о своем.
Трагедия, сломавшая весь мир, все еще жила в воспоминаниях. И, наверно, будет там жить всегда.
— Как твоя подопечная? Спит? — улыбнулся Корбан. — Я не понял, на что ты ее готовишь? Не боишься вторую Красотку заполучить?
Я поднял брови в немом удивлении, глупая шутка Корбана, будто он не в курсе, что к чему.
— Уже в голову ударило?
— Ну, ты поселил ее в доме, дал защитный костюм, теперь вот выхаживаешь… Самолично! Я понимаю, она маленькая беззащитная девочка, я и сам расстроился, когда она упала… но…
Я отмахнулся.
— Знаешь, как говорила моя мама о моей сестре? Маленькой беззащитной девочке?
Корбан отрицательно помахал головой.
— Она говорила, «подожди, она освоится, тогда увидишь… если успеешь спрятаться!».
— Ты хочешь сказать, что она еще нам всем покажет? — С недоверчивым смешком уточнил Корбан.
— Ни на минуту не сомневаюсь! — весело ответил я. — Ты еще увидишь генерала в юбке. Вспомни, как она отвечала Гансу. Ни капли стеснения.
— Сейчас юбки почти не носят, к сожалению. Я бы посмотрел, особенно в короткой. Да, зачем ты отдал ей комбинезон, ну кроме того, что она напоминает тебе сестру? Он ведь стоит целое состояние? Гораздо больше, чем читающая рабыня, не так ли? — с легкой язвительностью в голосе поинтересовался он.
— Надо было, вот и отдал… Ты бы видел ее тряпки.
— Видел. Ничего особенного, обычные, как у всех купленных, — занудливо пристал Корбан.
Я почти разозлился:
— Что ты привязался к этому? Комбинезон оказался птичьего размера, куда его девать? А ей надо было что-то дать или ты предпочитаешь оставить голой? Конечно мысль интересная, но не в ее случае… — Я указал бокалом в сторону приоткрытого бара. — Вон лучше достань ту, покрепче, следователь ты наш, доморощенный...
Он кивнул и вернулся с новым пакетом.
— Ты знал, что вчера разграбили еще одну ферму?
— Чью?
— Загорского, у которого была реклама: «Кровь на все вкусы», это тот, который скупал калек, неизлечимо больных и умалишенных по всем фермам.
— Помню. Хорошо торговал. Хотя я знал, что он плохо кончит… Слишком много внимания привлек к себе. Я не удивлюсь, что фермы потрошит кто-то из «элиты», сам знаешь, что это за публика. Возможно тот же, кто грабит грузы на трассе. Да и появление у них взрывчатки наводит на мысль, она ведь на улице не валяется…
— Знаю, надо нанять еще бойцов.
— Нанимай.
Он кивнул и принялся потягивать новый напиток, я увлекся новостями на экране. Но Корбан внезапно прервал повисшее молчание:
— Ты никогда не рассказывал, что случилось с твоей сестрой? — поинтересовался Корбан, разливая по бокалам новый пакет крови.
— Она не заболела… — сказал я и заглотнул остатки красной жидкости на дне, — как и родители… Это был момент первичного бешенства…
Корбан печально покачал головой. Мы оба знали, что тогда происходило в городах и селах.
Очень много людей, обращенных болезнью в упырей, без малейших сомнений, — как тогда говорили: «себе в удовольствии не откажешь!» — направилась охотиться на людей.
Зубы и все прочее — осталось обыкновенным, вирус радикально изменил только состав тканей, но внешне — тело было прежним. Тогда еще никаких приспособлений для мгновенного отсоса крови из вены не было.
Чтобы добраться до горячей крови, заболевшие рубили здоровых людей, словно тростник. И пили живительную жидкость прямо из артерий.
Переболев странным гриппом, я тоже почувствовал ненормальную тягу. Сначала понять не мог, что со мной. Перед глазами стоял туман, от еды воротило, во рту стоял металлический вкус, в общем, ломало как наркомана.
Мама, обеспокоенная моим состоянием, вскрывая ампулу лекарства назначенного врачом, случайно порезала палец…
Наблюдая за медленным появлением капли крови, я почти потерял разум. Только крайнее напряжение всех сил и слабость после перенесенной болезни помогли совладать собой, чтобы тут же не кинуться на нее.
Поэтому на две недели я закрылся в подвале, где когда-то мы с отцом мастерили модели, отказывался впускать к себе обеспокоенных родных. Тогда мне нужна была только кровь, все мысли вертелись вокруг одного: как я смогу ее получить. А когда, наконец, я вышел из добровольного заключения, моей семьи уже не было в живых. Кто-то из заразившихся добрался до них раньше…
— Давай налью еще? — Я кивнул и протянул бокал Корбану. — Мы выпьем за умирающий мир. Ты же видишь, что он окончательно умирает?
Я кивнул, но, помолчав, добавил:
— Если где-то не укрылись люди…
— С современными средствами слежения это мало им поможет, и рано или поздно до них доберутся. Конечно, если рядом с ними есть склад с оружием и припасами, а лучше бункер, это несколько поменяет расклад, но… по сути, ничего не изменит, только протянет время… — Мрачно разглядывая бокал в руке, отозвался Корбан.
— Да… Я с ужасом думаю, что всю цивилизацию придется поднимать заново…
— По тем же граблям…
— Давай выпьем за то, чтобы эти новые грабли были пореже и тупее…
— Давай…
Мы достали еще один пакет.
ИветаПоездка на соседнюю ферму даром не прошла. Почти каждую ночь я просыпалась от собственного крика: даже во сне меня постоянно преследовал металлический запах крови, который до тошноты ощущался на кончике языка; передергивало от вида капающей слюны. Они ползли по машине, тянули руки и, казалось, они меня вот-вот схватят… Даже после пробуждения на меня накатывала паника от воспоминаний приближающихся горящих жаждой крови глаз и бешеной ярости упырей, которые рвались ко мне.В такие моменты к дивану подходил хозяин, который, казалось, совсем никогда не спал, давал мне выпить чего-то теплого и, засыпая, я ломала голову над вопросом, кричала я вслух или мне это только приснилось.Почти три недели постоянно ела и спала. Хозяин будил меня каждые три часа, навязывая что-то съедобное. Отказаться было нельзя, он следил за мной с холодным вниманием.Дни шли за днями. Я старалась есть побольше, чтобы вырваться из вынужденног
ГеоргДабы не терять время, едва заметив, что критическое истощение отступило и Ивета начала поправляться, я отправил Милану все подготовить и собрать детей для будущих занятий. Еще неделю назад мы начали готовиться к новому этапу — школьному обучению, конечно в тех рамках, что мы могли себе позволить.По словам Миланы будущих школьников около шестидесяти пяти человек. Все разновозрастные и мало привычные к интеллектуальным занятиям.Мы стояли в большом амбаре, Милана отчитывалась о делах:— …Я и говорю им, детей ваших грамоте научат, а они, «а зачем им это»? — продолжала ворчать Милана, ожидая пока одобрю будущий «класс» для занятий.Я был уверен, что большинство негативных отзывов о моем нововведении в словесном отчете лично Миланины, так что слушал этот бубнеж в пол-уха, сейчас меня больше интересовала доска для занятий. Мыслей из чего ее сделать у м
Игнорируя Казимира с его бешенством, я повернулась к детям и, скрывая растерянность, не придумала ничего лучше, чем весело помахать им.Детвора, побросав свои салазки, досочки и прочие средства для катания с горки, поспешно окружила меня.Как их много!..Все еще смущенно улыбаясь, я предложила:— Давайте войдем вовнутрь, там наверняка натоплено.Девочка, которая первая закричала про учительницу, тут же сообщила:— Еще как! Это дед Семен полсосны спалил!Я отозвалась:— Большое ему спасибо.Дети, окружив меня всей гурьбой, вошли внутрь. Казимир, который был почти у двери, едва успел распахнуть перед нами створки.Несмотря на одно небольшое окно, амбар внутри оказался просторным и светлым.В углу топилась большая печь, наполняя пространство слабеньким теплом. Пол был чисто выметен. У дальней стены в огромных ящиках обмазанных глиной, что-то лежало. Большая часть амбара была занята разномастн
ГеоргКорбан вызвал меня на осмотр «новобранцев». Тех самых, что обитали в лесу вокруг фермы и которых мы периодически отстреливали. Эту порочную практику, как называл подбор новых охранников мой генерал, мы начали еще лет десять назад.В ограниченном пространстве бетонных подвалов быстро выяснялось, что собой представляет каждый. Это позволяло оставлять на службе только тех, кто был готов верно служить нам, хотя случались и осечки.Держа в руках несколько вскрытых пакетов с кровью, мы вышли к опушке леса, где естественный овраг намыл из-под сосновых корней слой рыжего песка, образовав природную арену.Я по себе знал, как обостряется нюх при голоде, что аромат крови можно учуять чуть ли не за километр, и был против варварского уничтожения драгоценной тары, на что Корбан резонно отозвался:— Тебе нужны хорошие воины или нюхачи? Вскрывай пакеты сильнее, пусть соберутся все, кто близко, чтобы было из ко
ИветаЕдва я вошла к Красотке, которая упорно не позволяла назваться себя иначе, как следом за мной в ее комнату влетела перепуганная Милана.Комкая теплый серый платок в руке, она прямо завыла:— Ой, девки… ужас-то какой! Что делается!! Там все горит, все-все… горит, пожар, а я не могу найти хозяина.— Он у Корбана, — обернувшись, испуганно отозвалась я.Милана приказала:— Тогда беги к нему и веди их сюда, скажи, что горит склад с кукурузой! А мне некогда, я бегу к Маринке, там обожгло троих… — На бегу накидывая платок на голову Милана умчалась.Я испугалась, но весь этот переполох только развеселил Красотку:— Ой, суматошка-то какая… — Красотка весело посмотрела вслед убегающей Милане. — А бегает-то бабка как… так и антилопы от зависти вымрут.— Пожар… как иначе. — Я быстро поверну
Георг — Закон подлости гласит, если в тот единственный раз, когда ты отступаешь от правил или нарушаешь свои принципы, и при этом может что-то случится, то оно обязательно случится, и в самом прескверном виде… — услышав последние новости о пожаре, проворчал сидевший на диване в моем кабинете Корбан. — С принципами и правилами, это ты хорошо заметил… — со вздохом отозвался я, жестом выпроводив Семена. — Ладно, с пожаром все ясно, кукурузы не осталось, как и много чего другого… Но откуда в подвале на полу столько крови? Там что, коров резали? Корбан измерил меня недовольным взглядом, но промолчал. — Так ты знаешь, что там произошло? — настаивал на ответе я. Корбан, наливая себе крови, раздраженно отозвался: — Мне доложили, что была стычка с одноруким… Зря ты его взял. Я готов выкинуть его обратно в лес прямо сейчас! Я раздраженно уточнил: — С кем у него была стычка? — С Аманом, и па
Георг— Они сегодня все взбесились что ли? Прибить готов… Всех!Корбан недовольно покачал головой:— А зря, надо было девчонку спокойно выслушать. Что же там такое произошло, что она готова унижено просить за однорукого. Это ведь не Красотка, Ивета для зрелищности рыдать не будет. Хотя кто ее знает…Я устало отмахнулся, да уж, Красотка — та еще актриса. Сегодня для разнообразия выдумала историю с пропажей украшений, мается от нечего делать и достает окружающих своими затеями.Корбан продолжал на нее ворчать:— Так чего эта краля сюда пожаловала?! Скучно стало, развлечений ищет? И Миланку прихватила для солидности… вот же стерва. Завтра эти сороки наплетут селянам невесть что, и те детей больше на уроки к Ивете не отпустят…— Это сейчас это не столь важно, — в душе соглашаясь с Корбаном, с досадой отмахнулся я, прерывая бессмысленный разговор
Ивета Все началось со следующего утра, когда Милана сообщила, что Георг и Корбан, прихватив нескольких охранников, на рассвете уехали за топливом в Моронг, в прошлом небольшой городок на востоке от фермы, теперь называемый Старый город.Наливая мне чай, Милана продолжала:— Там уже и домов, наверно, не осталось, да и Скертонг-озеро обмелело, а может уже и высохло…Я с облегчением выдохнула, радуясь тому, что какое-то время не увижу хозяина.— …Туда день, там день, и обратно день. Значит, приедут скоро, — складывая нарезанный хлеб в глиняную миску, продолжила размышление вслух Милана.Доев кашу, я вздохнула:— Озеро… это ведь красиво… Я никогда их не видела.Накрыв миску кусочком ткани, Милана отмахнулась:— Ладно тебе, тут за забором озера, одно в другое вливается, а за ними море… — раздраженно фыркнула Милана. —