Туманы замка Бро. Книга вторая. Замки наяву

Шёл 1217 год от Рождества Христова, и пятнадцатый год шёл Грегори де Вьепону, старшему сыну Роббера де Вьепона, когда граф Оксфордский отослал его домой из столицы, рекомендовав не присылать больше в пажи ко двору никому. Четырнадцать же было ему, когда Роббер де Вьепон выпорол его и, заставив ночевать две ночи в хлеву, смилостивился и, вызвав к себе, сообщил, что уходит в крестовый поход.Последнее обстоятельство определённо удивило Грегори куда сильнее, чем сам факт его ссылки в родной замок Бро — Грегори рос капризным, своевольным и непослушным мальчишкой. Он никогда не признавал, что должен по традиции или какому-то ещё праву прислуживать кому бы то ни было, тем более прислуживать незнакомому ему графу. То, что его отправят домой, было лишь вопросом времени — Грегори старался не говорить об этом вслух, но он и сам этого хотел.Ему нравилась вольная жизнь в замке Бро. Нравилось всегда находиться рядом с отцом, который сам учил его владеть мечом

Для Грегори этот поход был первым.Сенешаль Тизон настаивал на том, что его для Грегори и вообще не должно было быть, но Грегори стоял на своём так яростно — апеллируя то к родовой чести, то к мальчишкам, которые его засмеют — что уверенность сенешаля могла бы пошатнуться. Последний удар по его решимости оставить пажа дома, впрочем, нанёс вовсе не Грегори, а Генрих, который отдал твёрдый приказ всех дворян старше четырнадцати лет, обитавших в замке, взять с собой. Дворянин этого возраста в замке был один, но Тизону оставалось только скрипеть зубами и надеяться, что Грегори в этой авантюрной вылазке, гордо называемой военным походом, всё-таки не убьют.Он старался присматривать за мальчишкой как мог, но, как и следовало ожидать, при звуках боевого рога, трубившего атаку, тот вылетел далеко вперёд и стал первым, кто пересёк границу деревни, лежавшей на пути к замку Лиддел.Накануне ночью разведчики донесли, что в деревне расквартирован десято

В тюрьме Милдрет больше всего беспокоило, выживет она или нет. Когда же непосредственная угроза миновала, она смогла задуматься о вещах более значимых и долговечных.Во-первых, она с неудовольствием обнаружила, что в пылу сражения потеряла оставленный матерью амулет. Это открытие основательно подпортило и без того безрадостное настроение пленницы, превратившейся разом в сироту и пажа на чужой земле, но, по сути, всё равно оставшейся пленницей.Весть о смерти отца нанесла ещё один, куда более серьёзный, удар по её душевному равновесию — Милдрет неожиданно остро ощутила себя абсолютно бездомной, лишённой всякого места в мире и не знающей, куда податься теперь.Легко было принимать решение о побеге, когда выбором были побег или смерть. Теперь же в голову лезли мысли о том, что она стала бы делать дальше, если бы сбежала.Брайс вряд ли принял бы её обратно в семью. Просто потому что Милдрет была и оставалась угрозой для него и его старших друзей.

Милдрет не знала о приближающемся восстании. Весь её мир в последние месяцы вращался вокруг боли и унижения, которые продолжались изо дня в день.Теперь, когда она стала посмешищем на пирах, изменилось к ней и отношение обитателей замка — ей могли подставить подножку, когда она шла с вёдрами за водой, или толкнуть в коридоре, когда она проходила мимо кучки хохочущих рыцарей и дам.Поначалу Милдрет пробовала давать отпор, но чем дальше, тем меньше у неё оставалось сил, и в начале осени, минуя очередную такую компанию и стараясь не оказаться с ними на расстоянии вытянутой руки, она вдруг поняла, что сдалась.Это стало своего рода толчком. Если раньше Милдрет не могла ни на что решиться, в тайне лелея мысли о том, что ещё увидит Грегори, то теперь возможность такого разговора уже не имела значения — ей казалось, что она перестала быть человеком, а значит, уже не была тем, кто может рассчитывать на любовь.Бежать возможности больше не пр

Грегори всю ночь снилась какая-то дребедень.Сначала он чувствовал тёплые руки, нежно ласкавшие его тело. В паху наливался жар, и бёдра сами двигались вперёд, силясь прижаться к чужому телу.Потом он открывал глаза и видел перед собой Данстана. Грегори чудилось, что под плотной рубахой скрывается нежное и мягкое женское тело. Он срывал этот грубый покров, опрокидывал на спину оказавшуюся перед ним нимфу и входил в неё, а та выгибалась и стонала под ним, и сильнее вцеплялась пальцами в его спину.Наконец Грегори широко распахнул глаза и понял, что на самом деле проснулся.Вдалеке за стенами башни кричал петух. Сквозь узкую бойницу пробивался первый рассветный луч.К Грегори стремительно возвращалась память. Он медленно осознавал, что не всё, что ему привиделось, было сном — по крайней мере башня существовала на самом деле, и в самом деле за дверью стояли рыцари, назначенные его охранять.«Расскажу об этом на исповеди –