Грегори всю ночь снилась какая-то дребедень.
Сначала он чувствовал тёплые руки, нежно ласкавшие его тело. В паху наливался жар, и бёдра сами двигались вперёд, силясь прижаться к чужому телу.
Потом он открывал глаза и видел перед собой Данстана. Грегори чудилось, что под плотной рубахой скрывается нежное и мягкое женское тело. Он срывал этот грубый покров, опрокидывал на спину оказавшуюся перед ним нимфу и входил в неё, а та выгибалась и стонала под ним, и сильнее вцеплялась пальцами в его спину.
Наконец Грегори широко распахнул глаза и понял, что на самом деле проснулся.
Вдалеке за стенами башни кричал петух. Сквозь узкую бойницу пробивался первый рассветный луч.
К Грегори стремительно возвращалась память. Он медленно осознавал, что не всё, что ему привиделось, было сном — по крайней мере башня существовала на самом деле, и в самом деле за дверью стояли рыцари, назначенные его охранять.
«Расскажу об этом на исповеди –
Сундук с оружием они тащили вместе— просто потому что ни Милдрет, ни Грегори не подняли бы его в одиночку. Внутри лежали меч, щит и кинжал, а так же полный кольчужный доспех, в который Милдрет предстояло облачить Грегори.Сама эта процедура могла бы занять у неё полдня, потому что до сих пор она не застёгивала ничего подобного даже на себе— в её семье мало кто носил тяжёлые доспехи, а оруженосцем, в отличие от Грегори, она никогда не служила.Грегори же поглядывал на её мучения с откровенной насмешкой. Для него ежедневное одевание Тизона было естественным, как завтрак. Он мог позволить себе не носить воду, да и на кухню совался не часто, предпочитая раздавать поручения тем, кто попадался под руку, но обслуживание доспеха и оружия, чистка лошади и кормление сокола всегда были только его делом. Ему даже нравилось касаться ледяного блестящего металла, как нравилось и гладить по взмыленным бокам гнедого английского коня.—Надо дос
Грегори изнывал от безделья.Он не привык сидеть в помещении целыми днями и медленно сходил с ума от того, что нельзя было хотя бы просто размять ноги.Поначалу его забавляла новая игрушка— на Милдрет можно было смотреть, можно было её трогать, а можно было слушать, как она рассказывает о мире за пределами границы— в чём-то схожем, а в чём-то совсем другом.—Ты там была воином? —спрашивал Грегори, глядя в узкий просвет бойницы.Милдрет пожимала плечами.—Как и ты. Должна была со временем стать.Грегори улыбался. Он никогда не встречал в замке равных себе. Столичные мальчишки были высокомерны и совсем не похожи на него, крестьянских же детей он никогда не ставил на один уровень с собой.На второй день Грегори выпросил у травницы гребень— простой, деревянный, какой ей было бы не очень жалко отдать.Теперь по утрам он сидел и расчесывал волосы Милдрет. Процеду
—При-ми-те мо-и собле… со-бо-лез-но-ва-ния, мо-ло-дой лорд.Грегори со злостью отшвырнул письмо. Он сидел на полу перед очагом и теперь, подтянув колени ещё ближе к груди, уткнулся в них лицом всего на секунду, чтобы тут же закусить губу и снова уставиться в пламя.Милдрет тихонько опустилась на пол позади него и осторожно коснулась ссутуленного плеча.Грегори не отстранился. Только сильнее закусил губу, чтобы сдержать подступившие к глазам слёзы.—Господин, это ещё не точно…Грегори покачал головой и сглотнул. Он накрыл руку Милдрет своей и после долгого молчания сказал:—Я его любил,— голос дрогнул. —Только двоих в своей жизни я любил. Тизона и его.Грегори снова сглотнул и наклонил голову, позволяя волосам упасть на лицо и скрыть увлажнившиеся глаза.Милдрет опустила веки на секунду, а потом уткнулась лбом ему в загривок.—Знаешь&hel
Той весной шотландцы так и не дали о себе знать.Обе стороны зализывали раны, нанесённые прошлой войной.Сэр Генрих какое-то время колебался, раздумывая о набеге, который мог бы принести немного продовольствия, но решил отказаться от этой идеи, опасаясь оставить замок беззащитным в преддверии нового восстания.Неизвестность, связанная с судьбой брата, угнетала его. Юный Грегори Вьепон был популярен среди крестьян и среди рыцарей помладше, что никак не могло радовать наместника, который со своим титулом расставаться вовсе не спешил.Если и были у него когда-либо тёплые чувства к племяннику, то с каждым месяцем отсутствия сэра Роббера в замке они таяли, как дым.Грегори был проблемой. Одной из первых, наравне с бунтующими крестьянами и затаившимися шотландцами. И когда две из трёх проблем отступили, вопрос с Грегори вышел на первый план.Генрих разместил племянника в башне, отгородил верными рыцарями от остального замка, чтобы не позволить том
На следующее утро проснулся Грегори с трудом, зато на тренировке дубасил по подставленному Милдрет щиту с тройной силой, будто всерьёз решил разрубить его надвое.Милдрет смиренно держала оборону, не пытаясь перейти в нападение, от чего Грегори становилось скучно. Впрочем, в башню возвращаться он всё равно не хотел.Так продолжалось до тех пор, пока двери донжона не открылись, выпуская наружу знакомую уже процессию из заспанной Лассе и двух сопровождавших её монахинь.Грегори тут же замер, пропуская удар, так что Милдрет едва успела остановить меч. Взгляд его был прикован к Ласе, мило потягивавшейся и сонно потиравшей глаза.Грегори, не обращая внимания на замерший в паре сантиметров от его плеча клинок, шагнул вперёд, вплотную к Милдрет, и шепнул ей на ухо, опаляя горячим дыханием кожу:—Правда, хороша?Милдрет поджала губы и покосилась на девушку, появившуюся из дверей замка.—Мне трудно судить,—
Процессия из двенадцати всадников и десятка собак покинула замок на рассвете. Долина тонула в тумане, и кони били копытами по мокрой траве, разбрызгивая капли росы.Грегори впервые с прошедшей осени оказался в седле своего вороного коня, и тот, заметно отвыкший от хозяина, слушался не очень-то хорошо. Грегори то и дело приходилось сильнее сдавливать его бока и натягивать поводья, но тогда конь норовил рвануться вперёд, и так же резко приходилось тормозить.То и дело он бросал смущённые взгляды на Ласе, которая, в свою очередь, поглядывала на него искоса с едва скрываемой улыбкой. Улыбку эту Грегори воспринимал как насмешку. Она выводила его из себя, и он ещё сильнее пришпоривал коня, чтобы затем с ещё большим трудом пытаться с ним совладать.—Позвольте вам помочь,— шепнула Милдрет, перехватывая поводья, но Грегори тут же рванул их из рук слуги.—Думаешь, я верхом держаться не умею?Милдрет промолчала.&mda
На следующее утро Грегори отправился тренироваться один, в то время как Милдрет было поручено отыскать Ласе и следовать за ней, куда бы та ни направилась, не показываясь при этом ей на глаза.Следовать далеко не пришлось.Это был первый раз со дня охоты, когда Грегори выбрался из своей башни, и едва он начал звенеть клинком о деревянного болвана, как Ласе, шурша юбками, направилась к тренировочной площадке.—Грегори,— она с улыбкой присела в полупоклоне, но даже Грегори заметил, насколько натянутой была эта улыбка.—Моя дорогая сестра,— Грегори тоже легко поклонился и воткнул в землю меч.—Я ожидала, что вы уделите мне больше внимания. Довольно странно смотрелся ваш побег с охоты из-за какого-то… —Ласе брезгливо пошевелила пальчиками,— слуги.Грегори наклонил голову набок и скрипнул зубами.—Он спас мне жизнь,— сказал он
Ласе покинула замок на третий день.Милдрет внимательно следила за реакцией Грегори на её отъезд, но тот был лишь слегка удивлён и отчасти раздосадован. Когда Милдрет спросила напрямую, жалеет ли он, что так и не смог сблизиться с кузиной, Грегори только пожал плечами и ответил:—Она неплохая. Но мне не нравится, что дядя хотел устроить мою жизнь в обход меня.—Все так делают,— теперь уже Милдрет пожала плечами.Грегори ответил ей насмешливым взглядом.—Я не томная монастырская девица, чтобы вступать в брак по указке.Милдрет закатила глаза, но в ответ ничего не сказала.Остаток лета прошёл без приключений. Армстронги продолжали устраивать набеги на окрестные деревни, но к стенам замка не подходили.Пользуясь примером Грегори, рыцари Вьепонов совершили несколько ответных набегов и даже расширили границы манора на два скалистых утёса— которые потеряли в том же году.