Прошло две недели с тех пор, как Кирстин отправилась домой.
Она кое-как выдержала в отцовском доме пять дней — но сразу же, как только был отпразднован новый год, скинула вещи в рюкзак и направилась в сторону шоссе, убегавшего на восток — туда, где находился Эдинбург.
Ездить на автобусе Кирстин не слишком любила — не выносила тесноту и духоту, которые обычно царили внутри. Куда проще и привычнее был автостоп, тем более что приятный внешний вид без признаков распущенности гарантировал, что её легко подберут.
Так и произошло.
Первая машина остановилась около неё через пятнадцать минут, улыбчивый водитель приоткрыл дверь и впустил путницу внутрь. И уже через полтора часа Кирстин снова раскладывала вещи, накопившиеся в рюкзаке, на свои места.
Кампус был почти что абсолютно пуст — кроме неё никто не хотел торчать здесь всё время зимних праздников.
Закончив с одеждой, Кирстин сбросила кроссовки и, пинком затолкав их под кровать, завалилась на неё.
Мобильник сам собой оказался у неё в руках, и Кирстин принялась изучать фейсбук.
Теперь уже она точно знала, зачем сюда заходит и что хочет прочитать.
Кирстин и не заметила, как обычный стёб, для которого собеседника совсем не обязательно было знать, стал превращаться во что-то ещё.
«Орландо», который в сети имел не менее смешной ник, чем аватарку — он называл себя «Охотник» — почти ничего не рассказывал о себе. Показывать лицо он также не спешил.
По требованию Кирстин «сменить фотку» на его странице одна за другой появлялись портреты актёров и моделей, так что поиск настоящего обладателя предложенного лица стал превращаться в своеобразную игру.
В конце концов, голливудских красавцев сменил Эйнштейн, и Кирстин поняла, что больше ничего не добьётся.
«У тебя что, шрам в половину лица?» — как-то спросила она.
«Орландо» ответил только к вечеру:
«Да. И если ты не поцелуешь меня до того, как упадёт последний лепесток — он останется навсегда».
Кирстин вздохнула, но улыбки не сдержала.
Она торопливо спрятала мобильник, чтобы уйти от ответа и продолжить разговор уже потом, когда тему можно будет замять.
Чем больше Кирстин пыталась выспросить о своём собеседнике, тем больше в итоге рассказывала о себе. Тот мастерски рикошетил любые вопросы, отшучиваясь и забалтывая любой не устраивавший его момент — Кирстин так не умела.
«Сколько тебе, по крайней мере, лет?» — спросила Кирстин в другой раз, когда каникулы уже подошли к концу, и она сидела на паре, слушая, как профессор Олдсвел вещает про античную драму. Этот курс она выбрала только потому, что единственной альтернативой ему была драма китайская, предполагавшая знание соответствующего языка, а по-китайски и по-гречески Кирстин понимала примерно поровну — чуть меньше, чем ничего.
«Отвечу, если ты тоже ответишь мне на один вопрос», — сообщение от Орландо пришло через несколько минут, когда Кирстин от безысходности уже взялась было писать конспект.
«Ну».
«О чём ты думаешь перед сном, когда откладываешь в сторону телефон и поворачиваешься лицом к стене?»
Кирстин подавилась слюной и закашлялась.
«Что за идиотский вопрос?» — тут же спросила она.
«Не менее идиотский, чем твой. Если мне сорок — я тебе этого не скажу. Если четырнадцать — тоже. Так что считай, что мой возраст подходит для тебя на все сто».
Кирстин отложила телефон в сторону, её терзала лёгкая обида . Орландо попытался проникнуть куда-то глубоко — куда она не хотела пускать ни его, ни кого-то ещё.
Воспоминания о встрече, случившейся в предрождественские дни в магазинчике в Глазго, уже стали стираться из памяти — но теперь, когда Орландо снова напомнил ей о них, отозвались в сердце тоской.
Конечно, что прошло, то прошло. И вряд ли это знакомство могло бы вылиться во что-то большее… Она, в конце концов, вообще не имела никаких оснований считать, что случайно попавшийся ей на глаза красавчик заинтересовался бы ей.
Отключив мобильный, Кирстин принялась сосредоточенно писать, а когда спустя двадцать минут лекция подошла к концу, и они с Лоуренсом перебрались в зал для практических занятий по скульптурному мастерству, Кирстин сразу поняла, что будет сейчас лепить — тонкие руки с аккуратными пальцами и чуть квадратными ногтями. Вытянутые и согнутые, будто крылья птицы, готовой сорваться в полёт.
Кирстин так увлеклась, что не заметила, когда прозвенел звонок.
— Хорошо, — констатировал профессор Огилви, и Кирстин вздрогнула, теперь только сообразив, что они остались вдвоём, — большой шаг вперёд.
— Спасибо, сэр, — машинально ответила Кирстин, пытаясь отыскать взглядом Лоуренса в пустой аудитории.
— Я его отослал, — ответил на её мысли Томас Огилви, — хотел попросить тебя задержаться на пару слов.
Кирстин кивнула.
— Есть небольшой заказ, — Огилви повернулся к ней спиной. Подошёл к кафедре, достал оттуда стопку фотографий и протянул их Кирстин.
Та взяла стопку в руки и принялась листать.
— Где это? — спросила она. Фотографии изображали, похоже, Эдинбургский замок, но на других листках находились репродукции старинных гравюр.
— На Квинсферри-род предлагают поставить памятник королю Брюсу. И не спрашивай, как связаны Брюс и Эдинбург.
— И не думала, — Кирстин вообще знала национальную историю не так хорошо, чтобы судить о подобных вещах.
— Нужно сделать эскиз. Набросай, а я подправлю финальный вариант.
Кирстин кивнула.
— Оплата как всегда?
Огилви кивнул.
— Есть ещё кое-что, — после паузы сказал он. — Прошлая серия рисунков в дело не пошла.
Кирстин пожала плечами, её не волновало, куда девается результат её работы, если ей исправно платили.
— Зато они попались на глаза моему приятелю, он планирует издать альманах: «История, которая не сбылась». У тебя нету ещё черновиков?
Кирстин замешкалась. Это был переход на какой-то новый этап.
— Простите… вы хотите их опубликовать?
— Ну да, чего добру пропадать?
— А под чьим именем, если мне будет позволено задать вопрос?
— Кирстин, — Огилви покровительственно улыбнулся, — мы оба понимаем, что под твоим именем публиковать их никто не станет. Так что у нас есть только один вариант.
Кирстин помолчала.
— Я поняла, — сказала она. — Постараюсь поискать. Или скажите, что конкретно вас интересует — возможно, возьмусь нарисовать.
Продолжая улыбаться, Огилви кивнул.
— Ну, вот и хорошо, — он хлопнул Кирстин по плечу. — Поторопись, Макгрегори не любит ждать.
Рей перекинул нож в левую руку и нанёс по мишени очередной удар.
В часы с трёх до пяти его никто не беспокоил — даже Майкл старался лишний раз не заходить, потому что чем бы ни занимался Рей за закрытыми дверями спортзала, случайно попавший под руку мог основательно получить этим предметом по башке.
Рей любил опасные игрушки. С двенадцати лет, когда раскладной нож Брюса впервые оказался в его руках, он увлекался борьбой, стрельбой и всеми остальными способами навредить ближнему своему, которые большинство мальчишек любили не менее, чем он, но о которых, тем не менее, могли лишь мечтать.
Некоторые из них — кикбоксинг, например — служили не только развлечением, но и хорошим способом поддерживать себя в форме и сохранять нужный размер. Другие пристрастия — такие, как стрельба — Рей мог объяснить настигавшей его время от времени потребностью защитить себя. Но некоторым — нож или спортивный самолёт — практического смысла он даже не пытался искать.
«Я делаю то, что хочу — потому что могу», — так он говорил, если кому-то хватало глупости задать ему соответствующий вопрос. Впрочем, среди его друзей большинство знало, что многие вопросы вообще лучше держать при себе.
Например, не слишком ли много прибыли приносит единственное, что подарил ему отец для строительства самостоятельной жизни — расположившийся в Дубае отель, или — не хватит ли ему на сегодня пить. Определённо, вопросы из серии: «Почему ты любишь то… а не то…» — относились к их числу.
На сей раз Майкл, однако, в приёмной долго ждать не стал. Он спешил — потому что и человек, который спровоцировал его приезд сюда, не любил ждать.
Дверь открылась, и нож воткнулся в стену справа от его головы. Майкл даже не дёрнулся, а Рей лишь улыбнулся краешком губ и, вольготной походкой направившись туда, где застряло его оружие, легко произнёс:
— Извини. Но перед тем, как войти — нужно стучать.
— Я не хотел тебя прерывать, — Майкл устроился на подоконнике и, выглянув в окно, стал делать вид, что смотрит, как падает снег.
— Если бы не хотел — ты бы не прервал.
Рей взболтал в блендере фреш из мяты и маракуйи и, перелив в высокий стакан, подошёл к другу. Сделал глоток.
— Говори, раз уж пришёл.
Майкл достал пачку сигарет и попытался было закурить, но и сигарета, и зажигалка тут же полетели в ведро.
— Не здесь, Майкл. Я этого не люблю, — Рей приземлился на подоконник возле него и осушил стакан одним большим глотком.
— Есть хороший заказ, — сказал Майкл, — от нашего постоянного партнёра из Вашингтона.
— На кого?
— На близнецов.
Рей посмотрел на стакан, но так из него и не отпил. Поставил рядом с собой и, отобрав у Майкла пачку сигарет, сам закурил.
Майкл ждал и готовился получить отказ. Он уже думал о том, что будет говорить, когда услышит его.
Рей затянулся, выпустил струю чёрного дыма и произнёс:
— Что ж… я буду по ним скучать.
Майкл поднял бровь, но Рей не заметил, как изменилось выражение его лица.
Он уже отошёл в глубину зала и, достав из кармана телефон, уткнулся в него носом.
«Как погода в Эдинбурге?»«У меня весь подоконник в снегу. А ты, стало быть, где-то далеко?»Ответ не приходил с полминуты, так что Кирстин имела возможность насладиться ожиданием по полной программе. Ей казалось, что она наконец-то смогла разузнать о своём визави хоть что-нибудь.Стояли уже первые числа февраля, и они переписывались больше месяца. «Охотник» притягивал её — и вовсе не пафосом своего ника или таинственностью отсутствующего лица. Эти несуразности Кирстин скорее раздражали.Но с ним можно было поболтать, не скрывая ничего, и от него не оставалось неприятного ощущения навязчивости, какое преследовало Кирстин, когда она была с Лоуренсом или кем-то ещё из своих прежних ухажёров.Хотя Кирстин никогда не считала себя замкнутой и не мучилась от того, что у неё мало друзей, по большому счёту на курсе не было никого, с кем ей было бы по-настоящему уютно и хорошо. Она ходила вместе со всеми в кафе, не
«Ты никогда не думала отрастить волосы? Тебе бы очень пошло»Кирстин хмыкнула. Вопрос возник после того, как она добавила с десяток дополнительных фоток — в том числе те, где у неё целый год руки не доходили постричься.Задумка была проста: ей хотелось спровоцировать Охотника сделать то же самое, и фотографии, судя по всему, не остались без внимания — вот только реакция была не совсем та, которой она ожидала.Кирстин убрала телефон.— Ты не собираешься на лекции? — поинтересовался Лоуренс, который как обычно ошивался в её комнате вместо своей.— Меттис заболел. У меня полно времени до десяти часов.Лоуренс хмыкнул.— Везёт. Ладно, но на вечеринку-то ты придёшь?Кирстин лежавшая на кровати у окна, молча перевернулась на другой бок.Стояло четырнадцатое февраля, и весь курс скидывался, чтобы устроить вечеринку в общей гостиной второго этажа — самом большом помещении во
Оставшиеся две недели до назначенной встречи Кирстин провела как на иголках.Она заранее начала откладывать деньги и просмотрела все возможные маршруты.Можно было ехать автостопом, на автобусе или на поезде. Перелёт на самолёте она позволить себе не могла.Экспресс шёл четыре часа, и это было в два раза быстрее, чем поездка на автобусе или вовсе непредсказуемый автостоп — но и билет на него стоил минимум девяносто фунтов, и так вот запросто Кирстин не смогла бы его купить.Был вариант заказать его заранее за половину стоимости и к тому же вернуть себе кэшбэк — но для этого требовалась дисконтная карта железных дорог, а она такой не имела, потому что никогда не ездила на поездах.В конце концов Кирстин решила, что отправится на автовокзал вечером первого числа и там уже решит — автобус или автостоп.Она просмотрела все проспекты относительно намечавшейся выставки, какие только смогла достать.Прошерстила сайт Б
Кирстин начала приходить в себя, когда во сне почувствовала непривычные ощущения, терзавшие тело. К своему ужасу она довольно быстро поняла, что ощущения эти исходят не снаружи, а изнутри.Что-то двигалось в ней, лёгким зудом проходилось по животу и растягивая её. Именно на этой мысли сознание Кирстин прояснилось достаточно, чтобы понять — где именно она растянута сильнее всего.Кирстин закричала в иррациональном ужасе, хотя в ощущении, которое она испытывала, не было боли — даже дискомфорт был достаточно слаб, и болезненное желание усилить их напугало Кирстин сильнее всего.Она попыталась открыть глаза — но ничего не произошло. Вокруг царила темнота — или она попросту ослепла. Даже собственных век ощутить она не могла.Страх стремительно перерастал в ужас, и Кирстин дёрнулась, силясь ощупать лицо — но тугие ремни удержали её. Руки были прочно зафиксированы над головой, а ноги широко разведены, и щиколотки уже начали затекать
Как ни старался Рей втянуться в новое дело, новая девушка ни на грамм его не увлекала .То ему казалось, что Элисон Бокстер слишком манерна, то — что слишком игрива. Она пыталась что-то врать про богатых родителей, хотя Рей довольно быстро выяснил, что та лишь дочь поварихи, а отца её и вовсе никто не видел.Элисон Рея раздражала, и он не видел особых причин с собой бороться.К тому же, то и дело Рей ловил себя на том, что тянулся к планшету или телефону — к тому, что было под рукой — и заходил на фейсбук, а вовсе не в личные реддита, где общался с Элисон, и чего-то ждал. Когда до Рея доходило чего, он тут же со злостью отбрасывал телефон, понимая, что это приключение закончилось, и рыжая девушка из Шотландии - пройденный этап.Ощущение, однако, было такое, как будто Рей лишился руки или ноги. Его терзали фантомные боли, и он невольно думал о тех историях, которые Кирстин собиралась, но не успела дорассказать.Например, та почти н
Утром пятнадцатого апреля Рей просыпался с трудом. Сон не отпускал, и в голове клубилась вязкая муть.Будильник, однако, звонил в третий раз, и чтобы заткнуть его, нужно было спустить ноги с кровати, прошлёпать к письменному столу и отключить телефон.Закончив этот героический поход, Рей пригладил рукой волосы и, направившись на кухню, ненадолго задержался у входа в ванную, чтобы решить, что сначала — завтрак или душ.Из зеркала над раковиной на него смотрело невыспавшееся бледное лицо, волосы на голове напоминали стог соломы. Подобных картинок Рей не любил, зато очень любил чистоту. Поколебавшись, он всё-таки прошёл на кухню, закинул в стакан блендера оставленные в холодильнике порции черники, шпината и моркови, добавил и белковый коктейль — он чередовал три стоящих у стены банки: шоколад, клубнику и ваниль. Сегодня была ваниль. Орехи и имбирь будут на обед, уже без коктейля.Залпом осушив порцию, он оставил стакан на столе и всё-таки направи
Кирстин не знала, через сколько времени снова пришла в себя. Мысли возвращались постепенно и были путанными. Но как только они обрели достаточную отчётливость, чтобы Кирстин вспомнила своё последнее открытие, она застонала.Отвратительно было осознавать, что этот человек, теперь дрессировавший её, использовавший как вещь — что этот человек был тем, к кому она стремилась все последние месяцы, о ком думала целыми днями и о ком мечтала по ночам.Снова накрыла её острая жалость к самой себе.Кирстин зажмурилась, чтобы не заплакать — на сей раз это ей удалось, потому что повязки не было.Она стиснула зубы, но рыдания всё равно сотрясли плечи и грудь.Кирстин не понимала, как могла так обмануться.Не знала, что делать теперь. Казалось, впереди нет ничего кроме унижения и темноты — и все обещания Мастера не имели для неё никакой цены.Кирстин было всё равно, есть ли деньги у того, кто её получит, будет ли этот человек к ней
— Кирстин Кейр, двадцать один год, день рождения — седьмого ноября, — Рей пролистал стопку бумаг и, так и не найдя для себя ничего нового, бросил их на стол.На столе стояли два монитора — на одном плыли показания приборов, замерявших состояние окружающей среды и тела самой «пациентки». На другой транслировалась картинка с камеры, установленной в помещении. То же самое, но в другом ракурсе и в полную величину Рей наблюдал сейчас через стекло.Тусклый свет миниатюрных потолочных ламп едва очерчивал контуры кровати, стоявшей в центре просторной залы. На кровати лежала та самая Кирстин Кейр.Кирстин спала. Спутанные волосы прилипли ко лбу, руки были заведены далеко за голову и там закреплены. Ноги — широко разведены. Картина эта не менялась уже несколько часов, хотя этажом выше в окна светило солнце, и часы показывали три.— Сколько ещё? — спросил Рей, указав на окно.— Действие успокои
Корпуса, которые Кирстин видела издалека, оказались бараками, носившими официально красивое название «лагеря для беженцев». Люди Торренса эвакуировали оттуда шестьдесят человек, которых планировали продать в Америку, и, судя по наличию внутри зданий специфического оборудования— в качестве доноров для пересадки органов. Обвинения Диего Корресу были предъявлены посмертно, а все, кого успели схватить в оцепленной долине, были представлены к суду по обвинению в пособничестве похищению людей. Торренс ликовал. Даже тот факт, что его старый противник Реймонд Мерсер остался на свободе, не мог испортить ему удовольствия от получения награды и последующего повышения. Полковник Эшвил публично принёс Честеру Торренсу свои извинения и признал его заслуги перед отделом по борьбе с трафиком людей. Человек, обеспечивший ему возвращение в полицию, никак не выразил своего отношения к случившемуся. Какое-то время Торренс ждал, что тот захочет встретиться с ним, но этого т
Минут через пятнадцать полёта Кирстин завязали глаза, и сам вертолёт сделал крутой разворот. Хотя Кирстин и сомневалась, что смогла бы каким-либо образом восстановить проделанный путь в голове.Мексиканец больше с ней не разговаривал. Только через некоторое время после того как на глазах Кирстин оказалась повязка, спросил:—Ты не выглядишь удивлённой той «работой», которую я намереваюсь тебе предложить.—Я поняла, зачем я тебе, ещё когда мы говорили в кафе,— соврала Кирстин.—Да? Я думал, что произвёл на тебя лучшее впечатление.—Впечатление ты определенно произвёл,— мрачно констатировала Кирстин, и на том разговор угас.Кирстин чувствовала, как в груди её нарастает страх. Он поднимался от живота вверх, заполняя собой лёгкие, так что становилось трудно дышать.Кирстин тщетно убеждала себя, что не пробудет здесь долго— все эти самоуверения в
—Продавщица в супермаркете,— повторила Кирстин, потому что эта мысль не давала ей покоя все последние дни. —Старше тебя на… сколько там лет? Ты серьёзно, Рей?Они сидели в вертолёте, который Рей взял напрокат, и до места встречи на побережье лёту оставалось полчаса. Умом Кирстин понимала, что должна сейчас думать о том, что её ждёт— или хотя бы о том месте, куда они летят, но вместо этого раз за разом прокручивала в голове недавний рассказ Рея.—Тебе смешно? —мрачно поинтересовался Рей, уже не в первый раз слышавший этот вопрос.—Нет…. Я просто не могу представить тебя и… —Кирстин сделала неопределённый жест в воздухе рукой, видимо, очерчивая силуэт невидимой соперницы. —Продавщицу из Восточной Европы,— пояснила она.Рей отвернулся к окну, но рукой подтянул Кирстин к себе, прижимая плотней. Они сидели на соседних сид
Кирстин стояла и молча смотрела на монитор. Она отлично помнила, где и когда была сделана эта запись, но только теперь поняла, как её молчание может выглядеть со стороны.—Знаешь,— сказал Рей тихо,— когда мне было шестнадцать лет, у меня была девушка. Никто не знал о ней и обо мне. Отец никогда бы не принял тот факт, что я встречаюсь с такой как она.—С такой как она? —растерянно повторила Кирстин и перевела взгляд на Рея. Тот встал и, отступив к окну, остановился, глядя сквозь стекло на крыши домов. Далеко внизу деревья трепал ветер, и, не долетая до асфальта, таял в воздухе мокрый снег.—Да. Ей было тридцать пять. Мы с ней познакомились… случайно, скажем так. Она работала продавщицей в супермаркете, где я покупал сигареты тайком от отца… и не была англичанинкой. В общем… это, наверное, был довольно странный выбор партнёрши для парня, который имел всё. Но я сходил по не
Рей попытался отстраниться, и, поколебавшись, Кирстин решила не удерживать его.Рей отошёл к окну. Кирстин осталась стоять, теперь она обняла руками собственные локти так, будто стала замерзать, как только Рей оставил её.Рей медленно провёл пятернёй по волосам.—Кристи, как ты себе это представляешь? —тихо спросил он.—Я не знаю,— Кирстин легко улыбнулась.— Я не пытаюсь на тебя давить, Рей. Я за тебя боюсь. И за себя, если честно, тоже боюсь.—За себя… —Рей подумал, что будь он поглубже погружён в этот бизнес, наверняка знал бы сейчас, где и как надавить, чтобы Кирстин не решился тронуть вообще никто. Но вслух только спросил:— И когда ты хочешь, чтобы я это сделал? Сейчас? Когда нам угрожают со всех сторон?—Да, Рей, именно сейчас,— Кирстин подошла к нему со спины и поймала его опущенные ладони.—
Прошла неделя. Кирстин приняла решение больше не появляться на занятиях, но заключение в квартире сводило её с ума. Она больше не могла находиться в одиночестве и в отсутствие других собеседников— охрану она в числе последних не считала— норовила подгадать время для столкновения с Реем на кухне.Злость исчезла совсем. Что бы ни хотел доказать мексиканец, его выходка лишь подтолкнула Кирстин к и без того уже понятному для неё решению: она хотела вернуться. Она не представляла себе, как будет жить с человеком, который зарабатывает деньги на продаже таких же, как она сама, но и жизни без Рея представить себе не могла. Рей на фоне всего случившегося уже не воспринимался как враг— напротив, он казался единственной опорой в окружившем Кирстин безумном мире.Рей рассказал страшные вещи про мексиканские картели— то, о чем не говорят в основном по новостям. Как оказалось, в Мексике идет настоящая война между наркобаронами и правит
25 декабряКак ни хотелось просто спрятать тело Валидэ, по настоянию Йонаса Рей сообщил о случившемся в полицию.—Еще не хватало, чтоб нам приписали кроме убийства и сокрытие трупа,— сказал Йонас. —Тот, кто это сделал, с удовольствием доложит сам и покажет, куда мы дели тело. Больше чем уверен, что установлена слежка, и наши действия под наблюдением.Все две последующие недели шли допросы, так что Рею оставалось радоваться только тому, что никаких планов на рождественские каникулы он и раньше не имел.Если сам он к окопной войне с полицией давно привык, то Кирстин основательно выматывали бесконечные повестки. Возвращаясь домой с очередного допроса, она даже не пыталась добраться до своей комнаты— бросала вещи где-нибудь в гостиной и сидела там до самого вечера, не обращая внимания ни на что из происходившего вокруг. Если Рей подходил к ней и присаживался рядом, слегка обнимал и шебуршил волосы,
26 декабряК концу декабря о том, как в дом попал букет от Корреса, по-прежнему было понятно мало. Йонас сообщил, что охранники приняли цветы у курьера, потому что тот нёс заказ самого Мерсера. Даже на взрывчатку проверили лишь поверхностно— опасаясь гнева нанимателя и прекрасно зная его бескомпромиссный нрав. Цветы были оставлены в спальне Кирстин согласно сопровождавшей букет карточке с инструкциями.Кирстин выполнила своё обещание— однако делать новую скульптуру не стала. У неё была одна, которая очень хорошо подходила для подарка Рею— и, попросив Жанет сделать красивую упаковку, она отправила стюарда с коробкой в другую часть квартиры.—Как будто тяжело сделать по коридору десять шагов,— пробормотала та, изрядно уставшая от того, что не только выполняет в миланской квартире работу за весь обычный загородный персонал, но ещё и вынуждена курсировать между двумя спальнями, передавая туда-сюда пис
25 ноябряСнега не было. Серость, царившая за окном, навевала на Кирстин тоску и заставляла вспоминать о том, как год назад, почти в то же время, они с друзьями готовились отмечать Рождество. Это было странное чувство— когда рядом нет никого родного, и в то же время ты ощущаешь себя частью одного целого, собравшегося в стенах дома. Ты можешь не говорить и даже не слушать, тебе не надо притворяться или быть сильной— тебя принимают такой, как есть.«Вспомнил ли кто-то из них обо мне?»— думала Кирстин. Она пробовала заходить на фейсбук, но за прошедшие полтора года никто ей так и не написал— только Линдси извинялась за неудавшуюся встречу с отцом, но Кирстин лежала в больнице, когда пришло её сообщение, и потому разговор заглох.Ещё несколько раз Диего Торрес пытался выйти на связь, но с молчаливого одобрения Кирстин Рей усилил контроль. Теперь всё, что получала Кирстин по почте или через курьеров&md