Глава 4. Для двоих

«Ты никогда не думала отрастить волосы? Тебе бы очень пошло»

Кирстин хмыкнула. Вопрос возник после того, как она добавила с десяток дополнительных фоток — в том числе те, где у неё целый год руки не доходили постричься.

Задумка была проста: ей хотелось спровоцировать Охотника сделать то же самое, и фотографии, судя по всему, не остались без внимания — вот только реакция была не совсем та, которой она ожидала.

Кирстин убрала телефон.

— Ты не собираешься на лекции? — поинтересовался Лоуренс, который как обычно ошивался в её комнате вместо своей.

— Меттис заболел. У меня полно времени до десяти часов.

Лоуренс хмыкнул.

— Везёт. Ладно, но на вечеринку-то ты придёшь?

Кирстин лежавшая на кровати у окна, молча перевернулась на другой бок.

Стояло четырнадцатое февраля, и весь курс скидывался, чтобы устроить вечеринку в общей гостиной второго этажа — самом большом помещении во всем здании. На взгляд Кирстин идея была идиотской: День Святого Валентина — праздник для двоих. С другой стороны, её «второй», если вообще и существовал, был сейчас очень, очень далеко.

— Лори, когда я в прошлом году не стриглась целый год — мне это шло?

Лоуренс приподнял бровь, до него начинало доходить.

— Ты влюбилась, — констатировал он.

— Ты не ответил на вопрос.

— Как и ты на мой.

Кирстин вздохнула и повернулась на спину.

— Нет, Лоуренс, я не пойду на вечеринку.

— Почему?

— Просто не хочу.

— Будешь торчать в комнате одна? Или собралась пригласить кого-то ещё?

— Всё может быть, тебе-то что?

Кирстин села, потому что ей было неуютно смотреть на Лоуренса снизу вверх.

— Да ничего, — фыркнул тот и встал со своего места, почувствовав, что потерял авторитет, — как по мне — тебе сейчас очень хорошо.

Он накинул куртку и вышел за дверь.

— А я так и не получила ответ, — заметила Кирстин и пощупала волосы, которые с Рождества уже немножко отросли.

«Начну отращивать, когда увижу тебя», — написала она, снова взяв в руки телефон.

Ответ пришёл только днём, и Кирстин прочитала его не сразу, потому что Огилви снова её задержал.

«Я тебя приглашал».

— Профессор, — Кирстин подошла к кафедре, оставив на столе макет незаконченной работы.

— Да, я хотел поговорить с тобой наедине.

Кирстин кивнула.

— Есть какой-то заказ?

— Не совсем, — Огилви порылся в портфеле и положил на стол конверт. — Вот. Мой друг, Уильям Доррет, работает в Лондонской Национальной Галерее. Кроме того, он практик и ему нужен помощник. В апреле, на несколько дней. Он готов подготовить запрос на практиканта от лица Национальной Галереи, но просит, чтобы я посоветовал ему кого-то, кто достаточно обязателен и не задирает нос. Я подумал о тебе.

Сердце Кирстин гулко стукнуло о рёбра.

— Уильям Доррет? — уточнила она. — Я видела его работы, это действительно он? Но зачем ему студент?

— Затем же, зачем и всем. Подготавливать эскизы, делать первые слепки. Правда, есть одно «но» — он не сможет оплатить жильё.

Кирстин молчала, почти что ощущая, как щёки заливает огонь.

— Деньги у меня есть, — наконец сказала она, и после долгой паузы Огилви озвучил за неё:

— «Но»?

— Но…

Кирстин умолкла и покосилась на телефон. Она почти что уже решилась ответить согласием на предложение Охотника. В конце концов, с друзьями она путешествовала не в последний раз, а шанс увидеться с человеком, который в последнее время занимал все её мысли, мог и не выпасть снова.

Она опять вспомнила ту мимолётную встречу в магазине в Глазго, когда решилась подойти к тому, кто её заинтересовал — но не решилась пойти до конца.

«Сказала А, говори Б», — неоднократно повторяла себе Кирстин.

Но практика в Лондонской галерее под руководством Уильяма Доррета…

Кирстин вздохнула.

— Я согласна, — сказала она.

— Ты говоришь так, будто я заставляю тебя идти на эшафот. Вообще-то, такой возможностью с удовольствием воспользуется любой другой.

— Нет-нет, — поспешила возразить Кирстин. — Я очень вам благодарна. И я в самом деле рада. У меня были некоторые планы на пасхальные каникулы — но я понимаю, что ради такого случая их стоит отложить.

— Именно так, — сухо сказал Огилви, и Кирстин осталась под впечатлением, что тот обиделся. — Что ж, тогда для оформления документов обратись в деканат. Мой друг возьмёт на себя внешнюю часть.

К кампусу Кирстин двигалась в тоске. Белые хлопья снега падали ей на плечи и казалось, что под их весом идти становится ещё тяжелей.

Вздохнув, она рухнула на скамейку, оказавшуюся по правую руку, и достала телефон.

«Извини… — набрала она. — Я не могу. В пасхальные каникулы у меня дела».

«Твои друзья?» — почти сразу высветился ответ.

«Нет. Мне предложили хорошую возможность пройти практику в Лондоне, в Национальной Галерее. Я не могу её упустить».

Молчание затягивалось, так что Кирстин показалось, что собеседник тоже недоволен, но она не собиралась отступать.

«Я даже имени твоего не зна…» — набрала она зло, но «отправить» нажать не успела, потому что пришёл ответ:

«Ты увлекаешься живописью?»

Кирстин стёрла набранные в запале слова.

«Вроде того», — вместо этого набрала она.

На какое-то время наступила тишина.

«В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко… Хочешь пойти туда со мной?»

«В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» — уточнила Кирстин, не до конца веря в то, что дело может разрешиться так хорошо.

«В Британский. Я на пару дней приеду в Лондон, у меня всё равно намечались там дела».

Вот теперь сердце Кирстин забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.

«Хочу…» — только и написала она.

«Тогда давай второго числа. Буду ждать тебя с двенадцати до часу в кафе Founders Arms».

Кирстин вскочила со скамейки и, не зная, как ещё выразить охватившую её радость, ударила ногой по сугробу,.

— Да! — выдохнула она.

И только теперь поняла, что находится в парке абсолютно одна, а Охотник сейчас далеко-далеко. Кирстин торопливо набрала:

«Я постараюсь».

«Напиши, когда будешь выезжать».

На вечеринку Кирстин не пошла.

Воспользовавшись тем, что осталась одна, она зажгла в комнате свечи и, приготовив грог, разлила его в два стакана — один поставила перед собой, а другой — на дальний конец стола, и там же положила телефон.

Она едва успела чокнуться сама с собой, когда телефон издал негромкое: «пилик».

Кирстин потянулась, открывая мессенджер, и расплылась в улыбке: на неё смотрело огромное алое сердце, медленно отстукивавшее какой-то ритм. Под сердцем была ссылка, и, нажав на неё, Кирстин услышала:

« I wanted to be

For the rest of my life

To be your happy valentine»

Кирстин рассмеялась. Хотела было послать что-то в ответ, но передумала и просто написала:

«Один из нас точно сошёл с ума».

«Просто мы давно уже должны были встретиться, вот и всё».

Кирстин помолчала. Она попыталась представить, чем занят сейчас её собеседник, и ей вдруг стало грустно.

«Спорим, ты сейчас не один», — написала она.

Молчание длилось несколько секунд, а затем пришёл ответ:

«Нет. Здесь куча людей, дым от сигарет такой густой, что не продохнуть, и, похоже, что я проторчу здесь всю ночь. Но я думаю о тебе».

Кирстин слабо улыбнулась.

«Я буду ждать встречи», — написала она и отложила телефон.

— Если вы закончили говорить со своим адвокатом, мистер Мерсер, я попрошу вас отдать мне телефон.

Рей улыбнулся и покачал головой, на ходу одним пальцем отключая аппарат.

— Это исключено, лейтенант. Видите ли — мне не очень хочется, чтобы вы совали нос в мою личную жизнь. По крайней мере, пока не получили ордер на мой арест. Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? — улыбка не сходила с его лица.

Лейтенант Торренс, стоявший у него за плечом уже несколько часов, склонился к уху Реймонда и по слогам произнёс:

— Где. Ханна. И Марта. Клерссен. Мерсер. Я. Задал. Вопрос.

Реймонд повернулся к нему и выдохнул прямо в лицо:

— Я вообще не знаю этих имён.

— Не валяй дурака! — процедил Торренс и сунул фото близняшек ему под нос.

Реймонд повёл плечом.

— Кого-то напоминают. Ну и что?

— Ну, хорошо, — Честер Торренс улыбнулся, — хотя и не так легко, как сидевший перед ним молодой человек — но позиции не сменил. —Тогда мы будем искать. И, уверен, что-нибудь найдём.

Торренс стоял, а Мерсер сидел в кресле рядом с ним — но при этом Реймонд умудрялся смотреть на лейтенанта сверху вниз.

— Думаете, я спрятал их в шкафу для бумаг? Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? — Рей кивнул в сторону двоих полицейских, сидевших напротив. Улыбка не сходила с его лица. — Скажите, вам самому не смешно? — и, окончательно отвернувшись от лейтенанта, обратился уже к ним: — Продолжим, дамы и господа?

Телефон скользнул во внутренний карман пиджака, а Реймонд откинулся на спинку кресла.

Обвёл презрительным взглядом кабинет и скопившихся в нём людей. Мужчина и женщина со значками налоговой полиции на рукавах уже устроились по другую сторону Т-образного стола так, как будто собирались взять его в захват. Все остальные — по большей части его собственные бухгалтера и секретари, а заодно и несколько копов, которых проклятый Торренс притащил с собой, столпились вдалеке, как будто боялись подойти.

— Перейдём к вашей налоговой декларации за 2014-й год. Здесь указаны доходы с отеля. А что насчёт денег, вырученных с продаж?

Реймонд выудил из кармана пачку сигарет и закурил. Дым в комнате и без того стоял столбом.

«Вот дерьмо, — подумал он. — Майкл, я тебя убью».