Кирстин не знала, через сколько времени снова пришла в себя. Мысли возвращались постепенно и были путанными. Но как только они обрели достаточную отчётливость, чтобы Кирстин вспомнила своё последнее открытие, она застонала.
Отвратительно было осознавать, что этот человек, теперь дрессировавший её, использовавший как вещь — что этот человек был тем, к кому она стремилась все последние месяцы, о ком думала целыми днями и о ком мечтала по ночам.
Снова накрыла её острая жалость к самой себе.
Кирстин зажмурилась, чтобы не заплакать — на сей раз это ей удалось, потому что повязки не было.
Она стиснула зубы, но рыдания всё равно сотрясли плечи и грудь.
Кирстин не понимала, как могла так обмануться.
Не знала, что делать теперь. Казалось, впереди нет ничего кроме унижения и темноты — и все обещания Мастера не имели для неё никакой цены.
Кирстин было всё равно, есть ли деньги у того, кто её получит, будет ли этот человек к ней добр. Сейчас её мир, и без того расколовшийся на части, рассыпался осколками и стремительно превращался в прах.
Она не хотела и не могла собирать саму себя, потому что не видела смысла в том, чтобы продолжать существовать вот так — на свободе или нет, не в состоянии поверить никому, кроме себя.
Кирстин предавалась этим мыслям уже несколько минут, когда в отдалении вспыхнул слабый свет.
В первое мгновение ей захотелось зажмуриться — свет резал глаза.
Но постепенно те стали привыкать, и на экране, висевшем на стене перед ней, Кирстин увидела переплетённые между собой обнажённые тела.
К горлу Кирстин подступила тошнота.
Хрупкая девушка на экране, как казалось Кирстин — ничем не похожая на неё — лежала на кровати лицом вниз, а мужчина с широкими плечами, присевший над ней, толчками бёдер вбивал её тело в матрас.
— Нет… — выдохнула Кирстин и попыталась отвернуться, но тут же обнаружила, что тугие прорезиненные повязки сдерживают не только её руки, но и обхватывают виски, прижимая затылок к койке. Кирстин могла разве что закрыть глаза, но за время, проведённое здесь, она так устала от темноты, что предпочла всё же взглянуть на экран.
Один ролик сменил другой, и тот, на котором был обыкновенный секс, уже казался Кирстин детскими игрушками.
Теперь проигрывалась запись видеокамер, демонстрировавшая какой-то бордель. Девушку, только что отказавшую здоровенному мужику, избивали двое парней.
К горлу Кирстин подступила тошнота.
На третьем ролике она всё-таки закрыла глаза: здесь такую же, очевидно, провинившуюся девушку с размалёванным и заплаканным лицом обматывали тряпкой, чтобы затем поджечь.
Сердце Кирстин глухо билось о рёбра.
Ролик подошёл к концу — и снова начал крутиться тот, с которого всё началось.
Теперь уже запыхавшееся, покрытое испариной лицо жертвы на сбившихся простынях не казалось Кирстин настолько исполненным страданий, как несколько минут назад. Она смотрела, невольно вглядываясь в каждую деталь и пытаясь понять: было ли добровольным то, что происходило на экране, или эта девушка — такая же жертва похищения, как она.
Хуже всего было осознание того, что когда ролик подойдёт к концу — снова начнётся второй, а за ним третий. Так и произошло.
Перед глазами Кирстин крутился бесконечный цикл вариаций того, что её ждёт — как будто кто-то, возможно, Мастер, или же у них был для этого кто-то ещё — предлагал ей в насмешку выбор.
В конце концов бесконечная череда однообразных кадров утомила Кирстин настолько, что девушкапогрузилась в тревожный, неглубокий сон. Даже во сне она продолжала видеть горящие тела корчащихся на полу замученных людей и секс — бесконечный, тошнотворный, в котором теперь, во сне, участвовала и она сама.
Кирстин разбудил привычный шум металлических колёс. Оказалось, что «фильм», поставленный для неё, наконец закончился, и глаза Кирстин снова стянул тугой бинт.
Кирстин напряглась, внимательно вслушиваясь в знакомый перезвон. За время, проведённое в темноте, она почти научилась понимать и предсказывать каждый шаг входивших сюда, даже не глядя на них.
Нянечка остановила коляску около её головы. Отошла и принялась освобождать правую щиколотку, чтобы затем начать разминать.
Кирстин судорожно соображала. Она не могла оставаться здесь больше. Ей было всё равно, что они сделают с ней потом — даже если утопят, как с самого начала обещал Мастер. Даже если сожгут — это будет лишь краткий миг по сравнению с тем, во что они собирались превратить её жизнь.
Кирстин ждала.
Нянечка закончила работать с её ногой и взялась за другую ступню.
— Здесь сильно затекло? — спросила она, нащупав что-то в её икре.
— Да, — сказала Кирстин. Девушка боялась, что если та недостаточно тщательно разомнёт её ноги сейчас, она не сможет бежать.
Сиделка закончила со второй ногой и, обойдя кровать, подошла к изголовью.
Чтобы размять Кирстин со спины, ей требовалось освободить одновременно руку и ногу. Обычно Кирстин не сопротивлялась — поза всё равно была слишком неудобной, чтобы пытаться вывернуться из чужих рук.
Но сейчас её накрыло чувство неизбежности , и как только нянечка высвободила из пут одно запястье, Кирстин рванулась, схватила с каталки первый попавшийся предмет — к её неудовольствию это оказался лишь наполненный коктейлем пластиковый стакан — и швырнула в сиделку.
Выиграв, таким образом, пару секунд, Кирстин сорвала ленту с другой руки. Нянечка, видимо, отскочила в сторону, чтобы не рисковать, потому что Кирстин успела сорвать ещё и удерживавший вторую ногу бинт.
Она приземлилась на пол негнущимися ногами и бросилась к двери — но поскольку не знала, в какую сторону бежать, вместо этого наткнулась на свою тюремщицу.
— Дрянь! — выкрикнула Кирстин, хватая сиделку за горло. Она смутно догадывалась, что сиделка прижимается спиной к стене, и потому, когда скрипнула, открываясь, дверь, мгновенно развернула её, прикрываясь тучным телом от тех, кто вошёл.
Что делать теперь — Кирстин не знала. Нужно было снять повязку — но она попросту не успела, а теперь руки были заняты, женщина вырывалась изо всех сил и явно была сильней.
Наконец, после долгой борьбы сиделке удалось её оттолкнуть — и Кирстин упала в уверенные руки, которые тут же скрутили её, зажали рот.
Кирстин яростно застонала, когда почувствовала под локтем очередной укол, и, выругавшись, осела на пол.
Рей проснулся, не совсем понимая, чья это кровать.
Обычно он не имел привычки засыпать чёрти где, но в этот раз, видимо, перебрал.
К собственному сожалению он частенько замечал за собой подобное в последние дни.
Что-то у него зудело— даже не в голове, а, скорее, в груди. Что-то не давало покоя. Хотелось вернуться назад и что-то переиграть — но все догадки относительно того, что именно его тревожило, не выдерживали никакой критики, и потому Рей мгновенно их отгонял.
Глубоко вдохнув, он провёл руками по волосам, чтобы не дай бог не показаться на глазах у мало знакомой любовницы всклокоченным со сна, и, опустив ноги на гладкий тёплый пол, прошлёпал в коридор.
В душе, находившемся рядом со спальней, кто-то уже был, и, оглядевшись по сторонам, Рей попытался отыскать другой — но не нашёл.
«Гостиница», — наконец дошло до него, когда Рей понял, что и кухни здесь тоже нет.
Выяснять, с кем же он переспал, Рей не хотел, и потому дожидаться, пока незнакомка выйдет из душа, не стал.
Из вежливости оставив на тумбочке пару купюр на такси, он быстро оделся и направился к дверям.
Швейцар мгновенно подал машину, и, лишь отъехав на пару кварталов, Рей включил навигатор, чтобы понять, куда попал.
Присвистнул. Оказалось, что город называется Мадрид, и от его квартиры в Швейцарии находится довольно далеко.
Рей снизил скорость и затормозил, позволяя машине охраны себя нагнать, а сам тем временем взял телефон и набрал номер секретарши.
— Пэтти, эм… — Рей на мгновение задумался, чтобы понять, как поставить вопрос. — Я вчера заказывал билеты в Мадрид?
— Да, сэр, около трех утра.
— Да?.. А я не сказал, зачем?
— Сэр, мне не очень удобно это повторять.
Рей прокашлялся.
— Хорошо, — он посмотрел на часы, те показывали три, и задумался, успеет ли вернуться назад.
— Вам заказать билеты назад? — спросила Энскилл.
— А в офисе что-нибудь новое есть?
— Сегодня нет, сэр. Разве что ещё одно предложение о вступлении в благотворительный фонд…
Рей откинулся на спинку кресла и помахал рукой подъехавшим охранникам.
— Закажи билеты в Париж, — прервал он секретаршу на полуслове, — навещу ребят. И свяжись с Майклом, спроси: какого чёрта он уже третий день не звонит?
— Да, сэр, — не было смысла спрашивать, почему взбудораженный спросонья шеф не может сделать этого сам — и Энскилл не стала.
Основную часть официального бизнеса Реймонда Мерсера составляла торговля землёй.
Он не слишком любил вникать в экономическую сторону этой части своих дел, предпочитая доверять её тем, кто разбирался в ней лучше. От правовой стороны Рей был тем более далёк, хотя некоторое количество уголовных и административных статей и вынужден был выучить в связи с другими своими занятиями.
По большей части Рей ставил подписи и вёл переговоры с клиентами — это удавалось ему особенно хорошо.
Майкл брал на себя финансовый аспект — не столько потому, что любил этим заниматься, сколько потому, что без него этим не стал бы заниматься никто.
Примерно так же распределялись их роли и в других совместных делах: Рей был лицом, голосом и запахом любого начинания, Майкл — его теневой стороной.
Проекты мог предлагать как один, так и другой, но распределение ролей не оспаривал никто.
Единственным исключением было модельное агентство, в жизнь которого оба с равным удовольствием погружались одинаково глубоко.
Эта же часть бизнеса приносила наименьший доход — вернее сказать, вообще его не приносила.
К восьми часам вечера Рей был на месте и с удивлением узнал у старшего менеджера, что Майкл не показывался и здесь.
Почему-то отсутствие партнёра вызвало у него не столько беспокойство, сколько злость.
— Кто-нибудь новенький есть? — спросил он, устраиваясь на диване в приёмной.
— Девушка из Финляндии, её зовут Ина. Хотите посмотреть портфолио или её саму?
— И портфолио… и её саму.
На стол перед Реем легла папка с фотографиями, и он принялся неторопливо её листать.
Девушка был неплоха. А через пару минут она появилась в дверях и сама.
— Добрый день, — смущённая улыбка озарила её лицо, очертив ямочку на щеке.
— Добрый день, — повторил Рей задумчиво. — Значит, мечтаешь сняться в Вог?
— Я бы хотела, сэр, но понимаю, что мне до этого ещё далеко.
— Оставь визитку, завтра фотограф с тобой свяжется.
— Простите… — девушка вскинулась и с изумлением посмотрела на него.
— Конечно, не на разворот, — усмешка отразилась на лице Рея. — Но в майский номер, кажется, нужна была модель для психологической статьи. Ты вполне подойдёшь.
— Сэр…
— Иди, — улыбка Рея стала шире, но пристальный взгляд никуда не исчез. — Я позвоню, расскажешь, как всё прошло.
Как только Ина исчезла, Рей пальцем поманил менеджера.
— Устроите всё?
— Эм… сэр… Боюсь, в майском номере всё уже распределено.
— Месье Жето, я вам плачу не за то, чтобы вы говорили мне «нет».
Рей встал и неторопливо направился к выходу.
Ина к употреблению явно пока что не была готова. Да и Рей, посмотрев фотографии, пришёл к выводу, что предпочёл бы отдохнуть в тишине.
Не глядя набрав номер Энскилл, он распорядился купить ещё один билет, домой.
— В Женеву или в Милан? — спросила, ничуть не удивившись, та.
Рей замер на тротуаре, глядя, как по улице проносятся машины и велосипеды.
— Не надо билет, — после долгой паузы сказал он. — Пусть Фердинанд подготовит к моему приезду шато.
— Хорошо, сэр. Вам нужен шофёр?
— Нет. Мне нужна машина, но я не хочу ждать, пока подгонят мою. Пусть Корвел возьмёт что-нибудь в прокат. Я буду тут, напротив, в кафе.
Рей повесил трубку и, устроившись на небольшой веранде с чашкой кофе в руках, стал ждать. Мысли его снова вернулись к неосуществлённой мечте, и мысленно Рей принялся листать недавно увиденный каталог итальянских авто.
Ему понравился Мазерати Гран Туризмо, но он не был уверен, что уложится в ту сумму, которую получил зимой. Свободных денег на самом деле было не так уж много — а Рей не слишком привык экономить то, что находилось у него в руках. Большую часть имущества — если не говорить об активах — составляли три особняка — под Парижем, под Лондоном и в Швейцарии, недалеко от Берна, две квартиры в крупных городах — в Женеве и в Милане и бунгало на итальянском берегу, джет и яхта, само собой. Лондонский особняк сам по себе пожирал столько денег, что почти пятая часть доходов уходила на него. Рей уже давно освободился бы от этого бесполезного куска земли, если бы не мысли о том, что отец должен знать — этот дом у него есть.
Само собой, к каждой резиденции прилагался автомобиль. А вот штат прислуги был один на все особняки: дворецкий, повар и кухарка, двое горничных и секретарша — в городах Рей и вовсе предпочитал обходиться без них, потому что не любил, когда в его квартире находился кто-то чужой. Ему всё время казалось, что эти люди обсуждают его за спиной — даже если они и слово боялись сказать в глаза. Особенно, если они боялись.
Рей тихонько выругался на глупость секретарши, когда синяя Панамера затормозила напротив кафе, но разбираться не стал — бросил несколько купюр на стол и направился к ней.
Дойти до салона он, впрочем, не успел: зазвонил телефон.
— Что? — мрачно буркнул Рей. От мысли о том, что он вынужден брать в наём то, что давно уже должно было принадлежать ему, его снова одолела злость, и номер Майкла, высветившийся на экране, только подлил масла в огонь.
— Слушай, ты далеко? — спросил тот.
— Далеко… от чего?
— От школы, само собой.
— Не знаю, а что? Майкл, говори быстрей. Я сегодня жутко устал — столько дел…
— Не хочется говорить по телефону — но твоя протеже напрягает меня всё сильней. Если так пойдёт и дальше, нам придётся разорвать с ней контракт.
Рей замер, глядя перед собой.
— Что с ней не так? — спросил он.
— Она дикая, как шимпанзе. Избила миссис Шредер, когда та принесла ей обед.
Рей молчал, считая одинаково глупым оправдывать Кирстин или поддерживать Майкла.
— Что теперь? — наконец спросил он. — Что ты предлагаешь, Майкл?
— Я уже сказал, Рей.
— Это исключено. Мы не станем её… увольнять.
— Тогда разбирайся с ней сам.
Рей посмотрел на часы. С одной стороны, Майкла хотелось послать. Просто чтобы не идти у него на поводу.
С другой, как только он представил, что увидит Кирстин собственными глазами, а может, даже поговорит с ней, зудящее чувство в груди сменилось теплом.
— Не делайте пока ничего, — сказал наконец он. — Я посмотрю, когда смогу до вас добраться.
— Кирстин Кейр, двадцать один год, день рождения — седьмого ноября, — Рей пролистал стопку бумаг и, так и не найдя для себя ничего нового, бросил их на стол.На столе стояли два монитора — на одном плыли показания приборов, замерявших состояние окружающей среды и тела самой «пациентки». На другой транслировалась картинка с камеры, установленной в помещении. То же самое, но в другом ракурсе и в полную величину Рей наблюдал сейчас через стекло.Тусклый свет миниатюрных потолочных ламп едва очерчивал контуры кровати, стоявшей в центре просторной залы. На кровати лежала та самая Кирстин Кейр.Кирстин спала. Спутанные волосы прилипли ко лбу, руки были заведены далеко за голову и там закреплены. Ноги — широко разведены. Картина эта не менялась уже несколько часов, хотя этажом выше в окна светило солнце, и часы показывали три.— Сколько ещё? — спросил Рей, указав на окно.— Действие успокои
— В половине шестого дайте ей афродизиак, — распорядился Рей, выходя из комнаты, в которой по-прежнему содержали Кирстин, и на ходу снимая маску, отдалённо походившую на противогаз. — А пока поставьте ей какой-нибудь фильм из серии BBC… По истории Шотландии, например. Еду без меня не давать. И позаботьтесь о том, чтобы перед моим приходом она хорошо поспала.Набор распоряжений был обычным — в основном. Единственным отличием от стандартного режима стал возбуждающий препарат. С тех пор как Рей прилетел на Тодос, прошло две недели, и за это время лекарство Кирстин должны были дать в первый раз.Прогнозы Рея сбывались чуть более, чем целиком. Стоило снять девушку с препаратов и перестать пугать, как дело пошло влёт.Рей не был настолько романтичен, чтобы предполагать, что дело здесь только в нём — если бы Рендал, работавший с Кирстин первые шесть недель, не сделал свою часть настолько плохо, вряд ли Рею удалось бы сейчас располож
Честер Торренс просидел в приёмной шефа отдела по борьбе с трафиком и торговлей людьми Интерпола порядка двух часов, прежде чем тот, сам же и вызвавший его на ковёр, соизволил пустить лейтенанта в кабинет.За это время Честер Торренс успел обдумать все события последних недель и все свои косяки, вплоть до одного.Взяток он не брал, с преступниками договариваться не любил — хотя и делал это, если иначе добраться до главного подозреваемого не мог.Он работал в этом отделе восемь лет — с тех пор как его перевели сюда из местного департамента полиции Швейцарии, и шесть лет из этих восьми дамокловым мечом висело над ним дело о трафике живого товара в Азию и Америку, который, как сильно подозревал Торренс, на европейском участке контролировал сын шотландского миллионера Костера Мерсера Рей Мерсер.Младший сын не ладил с отцом и ничего, кроме скромного содержания, которого едва ли хватило бы, чтобы вести студенческую жизнь в Кембридже, никогда не пол
Наблюдать за Кирстин после того, как той принесли тренажёры, было по-своему забавно. Она напоминала Рею хомячка, в клетку которому поставили колесо.Поначалу Кирстин в свете включаемого теперь на пару часов приглушенного света обходила два громоздких аппарата стороной — но то и дело косилась на них, не в силах превозмочь любопытство. Затем стала осторожно трогать пластиковые поручни — но больше ничего.— Ты никогда не занималась фитнесом? — дошло до Рея где-то на третий день, когда он пришёл к Кирстин, как делал это всегда.Кирстин повернула к нему голову, уже скрытую маской, и обиженно покачала головой.Рей не думал, что где-то на земле, кроме, разве что, далёких африканских стран, ещё остались люди, которые не знают, как включается тренажёр.Он подавил смешок, который, как показалось Рею, выдал бы степень его вовлечённости в процесс.— Вставай, — подойдя к койке, Рей потянул Кирстин за руку, заставляя сп
Рей проснулся, едва солнце заглянуло в окна апартаментов, и, к своему неудовольствию, обнаружил, что ему не терпится приступить к работе.Он перевернулся на другой бок, с намерением поспать ещё, и ни в коем случае не вставать, чтобы проверить, как идут дела у подопечной, но едва взглянув на лежавший на прикроватной тумбочке набор игрушек, приготовленных для неё — здесь было несколько шёлковых лент и свеча — резко сел.В памяти мгновенно отпечаталась картина, которую он оставил за спиной. Кирстин, распятая на кровати, вытянувшая одну ногу, стройную и длинную, далеко вперёд, а другую согнувшая в колене, чтобы только закрыться от Мастера, стоявшего в паре шагов. Кирстин с плотной маской на лице, изогнувшая нежную шею так, словно изо всех сил старалась посмотреть на своего мучителя. Словно видела его. Заведённые за голову обнажённые руки, расслабленно лежащие на кровати — будто девушка и не надеялась, что они ей помогут.Рей сделал глубокий вдох. Н
Майкл улучил момент, когда Рей был не слишком зол, и всё-таки рассказал о том, что Кагерт действительно выходил на связь.— Ему не терпится, — сказал Майкл. — Я послал ему кое-что из видео — и наша обезьянка имела успех.Рей сверкнул глазами в его сторону и тут же уткнулся носом обратно в собственный бокал. Они сидели на веранде апартаментов Майкла, и время близилось к шести часам. До недавнего времени эти часы Рей посвящал своему новому увлечению — но теперь заходил к Кирстин по вечерам разве что понаблюдать, как процесс идёт без него.Голубая морская гладь убегала вдаль под их ногами, лишь у самого горизонта сливаясь с берегом в сизой дымке. Больше чем полтора месяца Рей не был на материке, и Кагерт волновал его сейчас меньше всего.— Съездил бы ты, — сказал он, — проверил, как идут дела в Дрим Истейт. Кто-то из нас должен держать руку на рычаге.— Я за всем слежу, — сухо ответил Майкл,
— Почему она продолжает заниматься историей искусств? —поинтересовался Майкл через несколько дней, когда они с Реем вдвоём ужинали на веранде.— Майкл, — Рей опустил в рот креветку, отложил прибор и, только тщательно прожевав, посмотрел на него, — мне не нравится твой тон. Такое чувство, что ты хочешь контролировать то, что делаю я. Но я что-то никак не пойму причин.— Причин?— Да. Причин того, что ты считаешь возможным что-либо с меня спрашивать.— Не меняй тему, Рей.— Ты её задал.Рей встал и прошёлся по веранде. Ненадолго замер, разглядывая парк. Солнце в данный момент касалось скал, а часы показывали половину восьмого. У Кирстин наверняка закончился урок, но сейчас идти к ней не было смысла — все последние три дня ученица оставалась равнодушной ко всему, а после занятий и вовсе наверняка слишком устала.Рей подумывал о том, чтобы пересмотреть их график — он предпо
Вопреки всякой логике и любому здравому смыслу Кирстин засыпала той ночью абсолютно счастливой. Будто какую-то плотину прорвало, и вязкое болото, в котором она барахталась все последние недели, вытекало прочь, давая ей, наконец, возможность дышать.В сердце клокотала весёлая злость вперемешку с тягучим желанием повторить то, что она сотворила. С этим конкретным мастером. Ещё раз.Рей оставил её одну почти сразу после того, как произошло непоправимое, и тоже был зол. То ли на самого себя за то, что потерял контроль, то ли на пленницу, которая напоследок выкинула очередной фортель.Кирстин, как начинал замечать Рей, могла быть покладистой и послушной долго, очень долго, до тех пор, пока её разумность не усыпляла бдительность надзирателя — или противника — и вот тогда она выкидывала что-нибудь из ряда вон.Первое, что сделал Рей, покинув камеру — зашёл в комнату охраны и, перекинув файл с записью только что произошедшего на фл
Корпуса, которые Кирстин видела издалека, оказались бараками, носившими официально красивое название «лагеря для беженцев». Люди Торренса эвакуировали оттуда шестьдесят человек, которых планировали продать в Америку, и, судя по наличию внутри зданий специфического оборудования— в качестве доноров для пересадки органов. Обвинения Диего Корресу были предъявлены посмертно, а все, кого успели схватить в оцепленной долине, были представлены к суду по обвинению в пособничестве похищению людей. Торренс ликовал. Даже тот факт, что его старый противник Реймонд Мерсер остался на свободе, не мог испортить ему удовольствия от получения награды и последующего повышения. Полковник Эшвил публично принёс Честеру Торренсу свои извинения и признал его заслуги перед отделом по борьбе с трафиком людей. Человек, обеспечивший ему возвращение в полицию, никак не выразил своего отношения к случившемуся. Какое-то время Торренс ждал, что тот захочет встретиться с ним, но этого т
Минут через пятнадцать полёта Кирстин завязали глаза, и сам вертолёт сделал крутой разворот. Хотя Кирстин и сомневалась, что смогла бы каким-либо образом восстановить проделанный путь в голове.Мексиканец больше с ней не разговаривал. Только через некоторое время после того как на глазах Кирстин оказалась повязка, спросил:—Ты не выглядишь удивлённой той «работой», которую я намереваюсь тебе предложить.—Я поняла, зачем я тебе, ещё когда мы говорили в кафе,— соврала Кирстин.—Да? Я думал, что произвёл на тебя лучшее впечатление.—Впечатление ты определенно произвёл,— мрачно констатировала Кирстин, и на том разговор угас.Кирстин чувствовала, как в груди её нарастает страх. Он поднимался от живота вверх, заполняя собой лёгкие, так что становилось трудно дышать.Кирстин тщетно убеждала себя, что не пробудет здесь долго— все эти самоуверения в
—Продавщица в супермаркете,— повторила Кирстин, потому что эта мысль не давала ей покоя все последние дни. —Старше тебя на… сколько там лет? Ты серьёзно, Рей?Они сидели в вертолёте, который Рей взял напрокат, и до места встречи на побережье лёту оставалось полчаса. Умом Кирстин понимала, что должна сейчас думать о том, что её ждёт— или хотя бы о том месте, куда они летят, но вместо этого раз за разом прокручивала в голове недавний рассказ Рея.—Тебе смешно? —мрачно поинтересовался Рей, уже не в первый раз слышавший этот вопрос.—Нет…. Я просто не могу представить тебя и… —Кирстин сделала неопределённый жест в воздухе рукой, видимо, очерчивая силуэт невидимой соперницы. —Продавщицу из Восточной Европы,— пояснила она.Рей отвернулся к окну, но рукой подтянул Кирстин к себе, прижимая плотней. Они сидели на соседних сид
Кирстин стояла и молча смотрела на монитор. Она отлично помнила, где и когда была сделана эта запись, но только теперь поняла, как её молчание может выглядеть со стороны.—Знаешь,— сказал Рей тихо,— когда мне было шестнадцать лет, у меня была девушка. Никто не знал о ней и обо мне. Отец никогда бы не принял тот факт, что я встречаюсь с такой как она.—С такой как она? —растерянно повторила Кирстин и перевела взгляд на Рея. Тот встал и, отступив к окну, остановился, глядя сквозь стекло на крыши домов. Далеко внизу деревья трепал ветер, и, не долетая до асфальта, таял в воздухе мокрый снег.—Да. Ей было тридцать пять. Мы с ней познакомились… случайно, скажем так. Она работала продавщицей в супермаркете, где я покупал сигареты тайком от отца… и не была англичанинкой. В общем… это, наверное, был довольно странный выбор партнёрши для парня, который имел всё. Но я сходил по не
Рей попытался отстраниться, и, поколебавшись, Кирстин решила не удерживать его.Рей отошёл к окну. Кирстин осталась стоять, теперь она обняла руками собственные локти так, будто стала замерзать, как только Рей оставил её.Рей медленно провёл пятернёй по волосам.—Кристи, как ты себе это представляешь? —тихо спросил он.—Я не знаю,— Кирстин легко улыбнулась.— Я не пытаюсь на тебя давить, Рей. Я за тебя боюсь. И за себя, если честно, тоже боюсь.—За себя… —Рей подумал, что будь он поглубже погружён в этот бизнес, наверняка знал бы сейчас, где и как надавить, чтобы Кирстин не решился тронуть вообще никто. Но вслух только спросил:— И когда ты хочешь, чтобы я это сделал? Сейчас? Когда нам угрожают со всех сторон?—Да, Рей, именно сейчас,— Кирстин подошла к нему со спины и поймала его опущенные ладони.—
Прошла неделя. Кирстин приняла решение больше не появляться на занятиях, но заключение в квартире сводило её с ума. Она больше не могла находиться в одиночестве и в отсутствие других собеседников— охрану она в числе последних не считала— норовила подгадать время для столкновения с Реем на кухне.Злость исчезла совсем. Что бы ни хотел доказать мексиканец, его выходка лишь подтолкнула Кирстин к и без того уже понятному для неё решению: она хотела вернуться. Она не представляла себе, как будет жить с человеком, который зарабатывает деньги на продаже таких же, как она сама, но и жизни без Рея представить себе не могла. Рей на фоне всего случившегося уже не воспринимался как враг— напротив, он казался единственной опорой в окружившем Кирстин безумном мире.Рей рассказал страшные вещи про мексиканские картели— то, о чем не говорят в основном по новостям. Как оказалось, в Мексике идет настоящая война между наркобаронами и правит
25 декабряКак ни хотелось просто спрятать тело Валидэ, по настоянию Йонаса Рей сообщил о случившемся в полицию.—Еще не хватало, чтоб нам приписали кроме убийства и сокрытие трупа,— сказал Йонас. —Тот, кто это сделал, с удовольствием доложит сам и покажет, куда мы дели тело. Больше чем уверен, что установлена слежка, и наши действия под наблюдением.Все две последующие недели шли допросы, так что Рею оставалось радоваться только тому, что никаких планов на рождественские каникулы он и раньше не имел.Если сам он к окопной войне с полицией давно привык, то Кирстин основательно выматывали бесконечные повестки. Возвращаясь домой с очередного допроса, она даже не пыталась добраться до своей комнаты— бросала вещи где-нибудь в гостиной и сидела там до самого вечера, не обращая внимания ни на что из происходившего вокруг. Если Рей подходил к ней и присаживался рядом, слегка обнимал и шебуршил волосы,
26 декабряК концу декабря о том, как в дом попал букет от Корреса, по-прежнему было понятно мало. Йонас сообщил, что охранники приняли цветы у курьера, потому что тот нёс заказ самого Мерсера. Даже на взрывчатку проверили лишь поверхностно— опасаясь гнева нанимателя и прекрасно зная его бескомпромиссный нрав. Цветы были оставлены в спальне Кирстин согласно сопровождавшей букет карточке с инструкциями.Кирстин выполнила своё обещание— однако делать новую скульптуру не стала. У неё была одна, которая очень хорошо подходила для подарка Рею— и, попросив Жанет сделать красивую упаковку, она отправила стюарда с коробкой в другую часть квартиры.—Как будто тяжело сделать по коридору десять шагов,— пробормотала та, изрядно уставшая от того, что не только выполняет в миланской квартире работу за весь обычный загородный персонал, но ещё и вынуждена курсировать между двумя спальнями, передавая туда-сюда пис
25 ноябряСнега не было. Серость, царившая за окном, навевала на Кирстин тоску и заставляла вспоминать о том, как год назад, почти в то же время, они с друзьями готовились отмечать Рождество. Это было странное чувство— когда рядом нет никого родного, и в то же время ты ощущаешь себя частью одного целого, собравшегося в стенах дома. Ты можешь не говорить и даже не слушать, тебе не надо притворяться или быть сильной— тебя принимают такой, как есть.«Вспомнил ли кто-то из них обо мне?»— думала Кирстин. Она пробовала заходить на фейсбук, но за прошедшие полтора года никто ей так и не написал— только Линдси извинялась за неудавшуюся встречу с отцом, но Кирстин лежала в больнице, когда пришло её сообщение, и потому разговор заглох.Ещё несколько раз Диего Торрес пытался выйти на связь, но с молчаливого одобрения Кирстин Рей усилил контроль. Теперь всё, что получала Кирстин по почте или через курьеров&md