Рей проснулся, едва солнце заглянуло в окна апартаментов, и, к своему неудовольствию, обнаружил, что ему не терпится приступить к работе.
Он перевернулся на другой бок, с намерением поспать ещё, и ни в коем случае не вставать, чтобы проверить, как идут дела у подопечной, но едва взглянув на лежавший на прикроватной тумбочке набор игрушек, приготовленных для неё — здесь было несколько шёлковых лент и свеча — резко сел.
В памяти мгновенно отпечаталась картина, которую он оставил за спиной. Кирстин, распятая на кровати, вытянувшая одну ногу, стройную и длинную, далеко вперёд, а другую согнувшая в колене, чтобы только закрыться от Мастера, стоявшего в паре шагов. Кирстин с плотной маской на лице, изогнувшая нежную шею так, словно изо всех сил старалась посмотреть на своего мучителя. Словно видела его. Заведённые за голову обнажённые руки, расслабленно лежащие на кровати — будто девушка и не надеялась, что они ей помогут.
Рей сделал глубокий вдох. Н
Майкл улучил момент, когда Рей был не слишком зол, и всё-таки рассказал о том, что Кагерт действительно выходил на связь.— Ему не терпится, — сказал Майкл. — Я послал ему кое-что из видео — и наша обезьянка имела успех.Рей сверкнул глазами в его сторону и тут же уткнулся носом обратно в собственный бокал. Они сидели на веранде апартаментов Майкла, и время близилось к шести часам. До недавнего времени эти часы Рей посвящал своему новому увлечению — но теперь заходил к Кирстин по вечерам разве что понаблюдать, как процесс идёт без него.Голубая морская гладь убегала вдаль под их ногами, лишь у самого горизонта сливаясь с берегом в сизой дымке. Больше чем полтора месяца Рей не был на материке, и Кагерт волновал его сейчас меньше всего.— Съездил бы ты, — сказал он, — проверил, как идут дела в Дрим Истейт. Кто-то из нас должен держать руку на рычаге.— Я за всем слежу, — сухо ответил Майкл,
— Почему она продолжает заниматься историей искусств? —поинтересовался Майкл через несколько дней, когда они с Реем вдвоём ужинали на веранде.— Майкл, — Рей опустил в рот креветку, отложил прибор и, только тщательно прожевав, посмотрел на него, — мне не нравится твой тон. Такое чувство, что ты хочешь контролировать то, что делаю я. Но я что-то никак не пойму причин.— Причин?— Да. Причин того, что ты считаешь возможным что-либо с меня спрашивать.— Не меняй тему, Рей.— Ты её задал.Рей встал и прошёлся по веранде. Ненадолго замер, разглядывая парк. Солнце в данный момент касалось скал, а часы показывали половину восьмого. У Кирстин наверняка закончился урок, но сейчас идти к ней не было смысла — все последние три дня ученица оставалась равнодушной ко всему, а после занятий и вовсе наверняка слишком устала.Рей подумывал о том, чтобы пересмотреть их график — он предпо
Вопреки всякой логике и любому здравому смыслу Кирстин засыпала той ночью абсолютно счастливой. Будто какую-то плотину прорвало, и вязкое болото, в котором она барахталась все последние недели, вытекало прочь, давая ей, наконец, возможность дышать.В сердце клокотала весёлая злость вперемешку с тягучим желанием повторить то, что она сотворила. С этим конкретным мастером. Ещё раз.Рей оставил её одну почти сразу после того, как произошло непоправимое, и тоже был зол. То ли на самого себя за то, что потерял контроль, то ли на пленницу, которая напоследок выкинула очередной фортель.Кирстин, как начинал замечать Рей, могла быть покладистой и послушной долго, очень долго, до тех пор, пока её разумность не усыпляла бдительность надзирателя — или противника — и вот тогда она выкидывала что-нибудь из ряда вон.Первое, что сделал Рей, покинув камеру — зашёл в комнату охраны и, перекинув файл с записью только что произошедшего на фл
— Привет, меня зовут Кирстин, мне двадцать один год, и я очень хочу получить эту работу…Рей мельком вслушивался в слова, которые произносила Кирстин, потому что знал их наизусть. Это было одно из десятков интервью, которые он видел, хотя и одно из немногих, в записи которых участвовал сам.Кирстин рассказывала о себе, о своих возможностях и навыках — по большей части тех, которые имела ещё до того, как попала на Тодос. Вся запись ставилась по такому сценарию, чтобы её легко было спутать с обычным интервью, каких десятки подают девушки её возраста, чтобы найти работу за пределами своей страны.Рею нравилось, как Кирстин говорит. В словах её были спокойная равнодушная уверенность и тень безразличия, которая добавляла ей особый шарм.Только глаза не вписывались в общий образ лощёной и образованной красавицы в строгом костюме, которую она сейчас изображала.Глаза выражали грусть. Не скуку и не очаровательную обиду, а какую-то бескон
— Ну что, готов узнать результат? — опустив левую руку на спинку стула за спиной Рея, правой Майкл коснулся клавиатуры.Они всегда делали это вместе — смотрели результаты торгов, если сделка предполагала торг. Не сговариваясь, они стали делать так с самого начала, не столько потому, что кто-то испытывал недоверие к другому, сколько, напротив, потому что каждый хотел избавиться от малейшей тени этого недоверия.С восемнадцати лет, когда они вместе закончили Тринити-колледж в Кембридже и вместе приняли решение поступать в высшую школу экономики в Лондоне, они всё делали вдвоём.Майкл выделил номер претендента тринадцать, чья ставка составила два миллиона шестьсот семьдесят тысяч, и собирался написать ему ответ, когда Рей молча опустил ладонь на крышку ноутбука и захлопнул его — Майкл едва успел убрать кисть.— Как это понимать? — поинтересовался он.— Мне плевать, кто победил. Я забираю её себе.&mdash
Спала она плохо. Всё время чудились чужие руки, раздевавшие её, терзавшие тело, ощупывавшие со всех сторон.Проснувшись, резко распахнула глаза и увидела над собой потолок, непривычно белый после серого металла в полумраке камеры. Голова кружилась — она поняла это, когда попыталась встать, и тут же уронила голову обратно на подушку.В отдалении раздался негромкий писк, и заморгал зелёным индикатор на прикроватной тумбе.Кирстин медленно и осторожно повернулась на этот едва заметный свет и отметила про себя, как не подходит это проявление хай-тека к интерьеру, окружавшему её, к белому потолку и даже к виду за окном.В комнате царил полумрак, и умиротворяюще пахло чем-то похожим на свежевыстиранные свитера, когда их бралась стирать её сестра. Впрочем, Кирстин сразу же увидела над кроватью изысканное бра и, пошарив рукой кругом него, нащупала выключатель, позволявший регулировать яркость.Покрутив немного ручку, Кирстин настроила с
Реймонд Мерсер приходил в себя несколько раз — и тут же, услышав негромкий писк датчиков, уплывал обратно в сизый туман.Только к концу недели сознание его прояснилось достаточно, чтобы он смог открыть глаза и, моргнув несколько раз, рассмотреть лицо Майкла, нависшего над ним.Рей попытался заговорить, но горло тут же разорвала боль, и, увидев его тщетные попытки, Майкл осторожно положил руку ему на грудь и сказал:— Тшшш… Говорить пока запрещено. Но ты идёшь на поправку, Рей.Рей моргнул, давая понять, что услышал и понял его слова. Ему хотелось о многом спросить, но он лишь пробежал глазами из стороны в сторону, пытаясь понять, куда попал.— Это Американский Госпиталь Парижа, Рей. Чёрт бы тебя побрал, я чуть с ума не сошёл, когда… — Майкл замолк и сглотнул. — Мой сосед, Блез Дюпре, согласился проверить, всё ли хорошо. Повезло, что он оказался дома, потому что больше в этом чёртовом подъезде я не знаю ни
Вопреки всяким просьбам врача сразу же после выписки отправиться домой и вернуться в постель — а лучше вообще никуда не летать, чтобы избежать излишних перегрузок на горло — первым делом оказавшись в Женеве, Рей направился к своему личному парикмахеру.Дарио Пикар крутил его голову так и сяк, морщился и критически осматривал материал со всех сторон, пока у Рея в самом деле не начал воспаляться шрам, и он не убрал его руки от себя.— Щетина — лучшее, что я могу предложить вам пока, — сказал он наконец. — Лучше, конечно, борода.— Я не буду ходить с бородой, — отрезал Рей, — мне двадцать восемь лет.— Тогда вы можете ходить со шрамом… Хотя я всё же советовал бы вам прикрыть его чем-нибудь.— Я мог бы носить шарф, — Рей потянул за шёлковый палантин, закрученный вокруг шеи Пикара и приложил его к подбородку, примеряя цвет.— Могли бы, — признал тот. &mdash