Глава 3

— Просыпайся, милая! — почти шепотом будила я сестренку.

Лили вальяжно зевнула, слегка потянулась, после одним движением села. Еву будить не пришлось, она не спала или, может, дремала периодами. Думаю, переживала за родных, вспоминала, что произошло, оценивала ситуацию и возможности. Как у любого из нас, дома у нее остались друзья, родители, близкие. Хотя сейчас это совсем не важно. Каждый из нас несет в себе свою трагедию и свой ад.

— Нам пора двигаться вперед, — уверенно произнесла я, указывая Еве глазами, куда ей следует перебраться с водительского сиденья. Девушка послушно перелезла назад, присаживаясь на коврик электрокара. Я снова невольно затормозила взгляд на Кирилле, и мне показалось, выглядел он намного лучше: его мутные глаза приобрели едва заметный оттенок неба, стали блестеть, плохое состояние постепенно отступало. Прекрасные черты лица казались почти суровыми в его беспомощном положении. Как и любой человек, он переживал личную трагедию. Лишь одними глазами я спросила Кирилла о самочувствии, получив ответный взмах ресницами. Второй раненый все еще был без сознания, а может, спал.

Я спокойно завела двигатель электромобиля и не спеша начала движение через парк, как только уверилась, что все пассажиры живы. Позавтракали мы на ходу. Лили передала мне тост, заправленный салатом и огурцом, широко улыбаясь.

— Спасибо, солнышко!

После ответной улыбки в мой адрес сестренка поделилась едой с двумя попутчиками, укомплектовавшими электрокар. Я тут же сменила центр интереса и искоса начала наблюдать за Евой и Кириллом в зеркало заднего вида. Вид у ребят был такой, словно они сейчас лопнут от удовольствия. Но стоило нам встретиться взглядами, их будто подменили, разворачивая каждого в свою сторону, чтобы не попадаться мне на глаза. Глядя на их растерянные лица, я не смогла сдержать улыбку.

Палящее солнце осветило землю, пробиваясь сквозь прореженный лес, и показало, что произошло ночью: трупы были повсюду, троих из которых убили мы. В некоторых местах деревья были вырваны с корнем, словно туда упал снаряд, и целые поляны были выжжены дотла или продолжали тлеть. Парк будто превратился в поле битвы. Чуть поодаль я заметила небольшой пруд с частично разрушенной беседкой. Мы с Игорем не раз сидели в этом прекрасном парке, наблюдая за утками. От нахлынувших воспоминаний я с горечью посмотрела на место нашего первого поцелуя с Игорем и, проглотив горечь, направилась дальше по единственному правильному пути.

Ехать пришлось с небольшой скоростью довольно большой участок. Часа два мы виляли то туда, то сюда, объезжая густую растительность, пока не выбрались из парка и вновь не попали в пыльную бурю. Я еще более замедлила ход электрокара, когда разглядела в тумане огромную пропасть, похожую на настоящий кратер. Только воронка на этот раз оказалась чуть меньших размеров, чем та, которую мы видели ранее около центра города. Двигались мы какое-то время по краю. Выхода иного у меня не было, потому как мы попали в места, где вспаханное поле из поваленных деревьев и дорожных плит тормозило нас с одной стороны и котлован — с другой. Лили замерла, уткнувшись лицом в ладони. Ева и Кирилл следили за пропастью в окна электрокара, иногда выдыхая, когда им казалось, что мы сейчас упадем в бездонную яму. Видимость практически отсутствовала. Когда мы наконец отъехали от края пропасти на ровный нетронутый участок земли, я услышала всеобщий вздох облегчения.

— Отчего образовались такие воронки? — сдавленным голосом поинтересовалась Ева, собрав складку между бровей.

— Магнитное поле Земли притягивает к себе различные тела из космоса, — ощущая, что глаза на моем ледяном лице отливали серебром, точно подметила я.

— Астероиды или метеориты, — уточнила Лили и посмотрела на меня.

От слов сестренки тень зыбкой улыбки появилась на моих губах. Я едва заметно подмигнула ей. Зато Еву только что потрясла страшная догадка: девушка пару раз пыталась открыть рот, но потом беззвучно его закрывала. В зеркало я видела глаза Кирилла, наблюдала, как под тонкой коркой его самообладания лицо исказила мучительная гримаса осознания, в какой ситуации мы все оказались.

— А… а… ау, — застонал человек в голос. Это был Марк, наконец очнувшийся после травмы. Ева тут же наклонилась к брату.

— Марк! Марк! Тише! Тише, милый, — почти беззвучно просила она его.

Брат что-то шепнул сестре на ухо, но слушать их я не пыталась. Мне нужно было следить за дорогой. Состояние мое и так нельзя было назвать спокойным: периодами меня била дрожь и я сгорала от ярости внутри, потому что ни на секунду нельзя было расслабиться. Дороги было почти не видно — везде сплошная пустота и темень. Вдруг, откуда ни возьмись, появился настолько плотный туман из пыли, что не пропускал даже солнце, которое еще пару часов назад стремилось спалить лес. Дыхание становилось тяжелее и тяжелее. Пассажиры в машине начали кашлять. Каждый смотрел на меня из своего личного ада, ища поддержку, которую я не могла им дать. В голове был шум. Казалось, я была на грани срыва, готовая взорваться в любой момент. На лице проявилась озабоченность. И когда дымовая завеса слегка опустилась, я остановила электромобиль и выбежала наружу. Уперев ноги в землю, я наклонила голову и потрясла ей. Мне нужно было выпустить пар, привести сознание в порядок, которое работало сейчас наполовину. Нервы были натянуты до предела. Казалось, предохранители должны были перегореть. Все это было не моим ночным кошмаром — это происходило с нами наяву. Я медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. И только после того, как я смогла совладать с собой, вернулась в электрокар.

Ребята смотрели на меня испуганными лицами. Ева замерла, приподняв бровь. Лица Марка я не видела, зато слышала его тяжелое дыхание и чувствовала на себе его взгляд, наполненный непониманием. Кирилл молчал — не мог заговорить, только опустил глаза и медленно перевел дух, но через какое-то время стал пристально смотреть на меня. Именно в тот момент я увидела в его глазах необычные огоньки, пылающие страстью, и бесконечную покорность. Какой эффект воспроизводил на меня его взгляд? Я не способна была описать. Только глаза мои магнитом притягивало к его лицу, манерам, действиям — к нему. Дрожь, точно стрела, пробегала по всему телу, приводя за собой внутренний озноб, когда я видела, как он смотрит на меня, а раздражение пробивало мою идеальную броню из-за того, что я сама была не в силах сопротивляться тяге к незнакомому мне человеку. Я испуганно осознала, что между мной и Кириллом начала появляться незримая нить, — и еще пуще стала злиться. Лишь касание руки Лили о мое плечо вернуло меня обратно из водоворота неведомых мне доселе ощущений, посещающих меня с появлением Кирилла в моей жизни.

— Анна, нам нужно перевязать наших больных, — не попросила, строго приказала Лили.

«Отлично! Не салон электромобиля, а лазарет какой-то», — ругалось мое подсознание. А тут еще глаза Кирилла! Он так смотрит на меня, словно нарочно пытается вызвать всплеск негативных эмоций во мне: я вся горела внутри и одновременно закипала от злости. Еще минуту я упорно молчала, потом севшим от ненависти голосом прохрипела:

— Ладно.

Кирилл вышел из электрокара, неустойчиво держась за его металлическую стойку и руку сестры. Он был по-прежнему слаб. Было заметно, как каждое движение давалось ему с трудом. Сломанная нога не позволяла ему держать равновесие, а боль пронзала с такой силой, что тело извивалось в конвульсиях.

С Марком все обстояло сложнее, потому что парня пришлось вытаскивать из электрокара двум девушкам, ощутив в полной мере его мощный вес под собой.

 От тяжести и усталости я разозлилась еще больше. Гнев по-настоящему клокотал во мне, размывая грань между добром и злом. Поистине бес вселился в меня. Больше не было внутренних противоречий, только чистые факты. Раздраженная до предела, я схватила сумку с лекарствами и подошла к Марку. Ева размотала бинты, подготовив ногу к обработке. Должна признать, зияющая рана выглядела лучше.

— Дай руку, — зло прыснула я Марку. Парень поднял на меня туманные глаза, в которых было написано, что он готов упасть в обморок. Беспомощность мужчин раздражала куда сильнее, чем страх. Марк попытался поднять руку, но мышцы не слушались его. Вдоволь насмотревшись на шоу «больной и врач», я обхватила его предплечье и яростно вколола ему два миллилитра антибиотика со снотворным. Мне кажется, парень даже не понял, что ему сейчас сделали, судя по отсутствующему взгляду и блуждающим зрачкам. Лили с Евой быстро обработали рану, заклеили и вновь забинтовали ногу Марка.

Пока Ева старалась усадить брата обратно в электрокар, я подошла к Кириллу. И вот снова я вижу тот доброжелательный взгляд, от которого мурашки бегут по телу. Он неосознанно злил меня, отчего я готова была грубить, дерзить и оскорблять. Опять в его очах отражались смущение и великая покорность. Без толики стеснения он рассматривал меня, словно картину, изучал каждую мимику на моем лице, всматривался в каждую черточку или морщинку возле глаз и губ. Эта откровенность взгляда мне не нравилась. Абсолютно недовольная происходившим, я опустилась на колени перед Кириллом. Его голубые как небо глаза все еще продолжали оставлять невидимые отпечатки на моем лице. Он точно понимал, как лучше меня рассердить. Измученная его вниманием, я без позволения стянула с плеча рубашку и, не произнося ни слова, вколола антибиотик.

— Пожалуйста, без снотворного, — остановил меня одним касанием Кирилл, как только игла вышла из предплечья.

Этот приторно приятный голос стал намного бодрее. Казалось, я могла слушать его щебетание целую вечность. Он обхватил мое запястье и перевел взгляд на лицо, затем медленно, оценивающе, с неким упоением обвел глазами нос и губы, спуская взор на шею, и добрался до руки. Действия парня казались столь наивными, не переходящими за рамки приличия, отчего живот скрутило. И эта трепетная дрожь. Но дрожь исходила не от меня: Кирилл наслаждался от будоражащего его затаенного трепета, касаясь пальцами моей кожи. Это чувствовалось в каждом его движении. Не могло столь безропотное смущение в глазах парня не встревожить меня. Я вдруг вскипела внутри, ощущая знакомый вкус ярости, щекотавший каждую струнку моего тела. Меня злило то, с каким душевным порывом он оценивал меня. Его искренность и преданность, светящаяся в глазах, заставляли меня чувствовать его превосходство надо мной. Напрячь глаза и рот в недовольной гримасе — это все, что могла себе позволить под его пристальным взглядом, чтобы прийти в себя и вырвать запястье из слабых рук Кирилла. Я была готова сбежать от этих великолепных очей и их необыкновенной магической силы покорять себе, завораживать и делать так, чтобы я забывала обо всем на свете. Выдохнуть я смогла только тогда, когда спазм минутной слабости прошел.

— Анна, — нежно произнес мое имя Кирилл, словно это слово было для него ценным сокровищем. Голос, эхом звучащий в моих ушах, тут же прогнал гнев — и я смиренно повернулась к нему в пол-оборота. — Я знаю, что мешаю вам, — запнулся он, сглатывая, будто слова давались ему с трудом. — Вижу, как обременяю вас.

Кирилл был прав. Было бы лучше, если бы я вообще его не встречала на своем пути, не спасала, отчего-то чувствуя, что должна это сделать. Но вслух я это не смогла сказать. Может, из-за того, что подошла Лили и легонько ущипнула меня за талию, а может, я в действительности не готова была его бросить в сложившихся обстоятельствах, ощущая нечто невероятное внутри с его присутствием — вроде сильной связи, сродни магниту, притягивающему к себе против моей воли. Именно неосознаваемая сила притяжения привела меня тогда в аптеку, будто сама судьба требовала спасти его. Я пока не понимала природы этого необузданного желания сохранить жизнь Кириллу, но очень хотела узнать, отчего я теряю контроль и не могу сопротивляться. Какая сила манит меня покоряться и слушать его.

Ничего не сказав из-за состояния смятения, я отвернулась, чтобы собрать остатки своей воли, и отошла с Лили в сторону.

— Лили, солнышко, нам не выжить, если мы будем тратить время на случайных попутчиков.

— Знаешь? — скривила детское прекрасное личико сестра. — Еву и Марка привела ты. Я здесь ни при чем. — Это был тот аргумент, о котором я даже не подумала. — Брось, Анна, вместе веселее!

— Веселее?! — озадаченно скривила я лицо, морщась и рисуя на нем полное недоумение. — Лили, это не игра! — вспылила я, повышая голос. — Я пытаюсь спасти тебе жизнь, а ты думаешь о том, с кем нам будет веселее. — Сестренка опустила свои зеленые глазки, обрамленные густыми черными ресницами, утапливая взгляд в землю. — Мы стоим на месте. Ты же видишь, что происходит вокруг. Эти люди, — указала я глазами на попутчиков. — Они тормозят нас, не дают двигаться вперед. Они больны, и им постоянно нужна помощь. Лили, времени у нас не осталось. Земля скоро угаснет. Теперь люди — вымирающий вид. И никто — слышишь? — никто нам с тобой не поможет. Они нам не друзья. Единственное, что им нужно от нас, — получить помощь. Мы погибнем на этой планете вместе с этими ребятами, если не улетим отсюда, — закончила я жестокую пламенную речь.

Расстроенный ребенок начал хлюпать носом, постепенно мирясь с истиной. Я тут же обняла сестру, поглаживая ее темные волосы, сплошь покрытые пылью и пеплом.

— Ничего, — успокаивала я ее, а заодно и себя. — Мы справимся, — тихо шепнула я ей на ухо, присаживаясь на одно колено, сразу почувствовав, что поверхность земли нагрелась еще на несколько градусов. — Нам нужно двигаться дальше, солнышко.

Лили кивнула и тут же побежала в электрокар, в котором уже находились Ева и Марк. Кирилл так и остался сидеть на грунте, не способный самостоятельно подняться без опоры. Появляясь перед его глазами и протягивая руку, я не могла не ощутить все то же необыкновенное тепло внутри при касании наших рук. Он принял помощь, поднимаясь на ногу, но затем, заметив, что я готова подставить свое плечо, жестом ладони остановил меня и, облокотившись на стойку электрокара, самостоятельно попытался забраться в салон.

Вернувшись на водительское сиденье, я завела двигатель и посмотрела на панель аккумулятора: осталась половина заряда. Необходимо было найти станцию, если по какой-то причине не успеем сегодня добраться до аэродрома. Беспокоило то, что трасса была разрушена, и ближайшие станции подзарядки могли также не уцелеть. С этими мыслями я посмотрела украдкой на сестру, вздохнула и поехала дальше, виляя то влево, то вправо, пока ямы не сменились бугристой дорогой — это то, что осталось от Щелковского шоссе, сплошь заваленного разбитыми электромобилями и телами людей. Над нами возвышалась часть навесного хайвея. Внимательно наблюдая за навесной дорогой, я медленно продолжила движение по обочине вдоль шоссе. Так мы и ехали, пересекая остатки второго уровня кольцевой дороги. Все станции подзарядки, которые нам встречались на пути, были уничтожены целиком. День приближался к середине. Заряда аккумулятора осталось на пять часов. Примерно через это же время начнутся сумерки. Мысли кружились в голове, словно планеты в небесном танце, старательно пытаясь найти правильное решение.

Я посмотрела на Лили, которая скрутилась калачиком на сиденье, не поднимая глаз и утопив взгляд в пол. Оно и к лучшему, ведь девочка и так пережила стресс за последние сутки. Попутчики, расположившиеся сзади, по-моему, чувствовали себя здесь очень комфортно. Странное зрелище предстало перед глазами: Кирилл ел яблоко, периодически мог уснуть или поглядывал в окно; Марк все это время был вне сознания, находясь под воздействием снотворного; Еву я не видела, она сидела на полу машины, постоянно попивая воду из бутылки. Лишь изредка слышала, как они перешептывались с Кириллом. Порой казалось, что их не интересует происходящее вокруг, будто они не понимают всей серьезности ситуации. Они доверили мне свои жизни и расслабились. Словно насмешка надо мной.

К великому неудовольствию, почувствовав вновь прилив ярости от столь банальных действий троицы, заполонившей электрокар, я разозлилась до накала. В висках бешено стучал, отбивая ритм, пульс, а на лбу возникла озабоченная складка. Эта картина напоминала мне комикс, в котором я главный злодей, а вокруг меня святые люди. Тихонько остановив машину, я уронила голову на руль. В своем взвинченном состоянии, да еще и при сестре, я не могу взорваться и высказать попутчикам, что я о них думаю. По крайней мере, я смогла погасить образовавшийся комок отчаяния внутри, медленно выдувая воздух, будто делала дыхательную гимнастику на йоге. Надеюсь, каждый из них понимал, что помогаю я им исключительно из-за сестры. И мне было абсолютно все равно, кто что подумает. Когда наконец буря негодования от бессилия и усталости в груди утихла, я вымученно втянула воздух и поехала дальше, чувствуя, как по всему телу текут струйки пота.

— Жара невыносимая, — сдавленным голосом проговорила сестра, уменьшая температуру в салоне. Гарь тут же распространилась по электромобилю. Задыхаясь, ребята со всех сторон открыли окна.

— Лили, скорее выключи! — ледяным тоном приказала я, крепко сжимая руль. — Кондиционер сгорел. Настрой хотя бы циркуляцию воздуха внутри салона. Скоро мы доберемся до озер. Потерпи немного, — прохрипела я. Без кондиционера долго мы не протянем в электрокаре.

Я чувствовала, что озера рядом, но сквозь пыль из-за очередного упавшего на землю астероида было почти ничего не видно. Мир погрузился в непривычную глубокую тишину. Казалось, ни одной живой души поблизости не было. Мои молитвы были услышаны, как только перед глазами появились долгожданные озера, скрытые в ауре дымки — испарение из-за разницы температур воздуха и воды.

Меня вновь охватили сомнения в отношении жуткого места, будто что-то прогоняло меня от озер. Решение мое на сей раз было ошибочным, и зря я не доверилась своему чутью. Вышла из машины я первой, оставляя туфли в салоне электрокара на коврике возле переднего сиденья; целенаправленно бравой походной пошагала к озерам. Вода была слишком высокой температуры, походившей более на горячие источники в Тибете. Все в этом месте казалось неправильным и пугающим. Над озерами царили мрак и безмолвная пустота — как в худших фильмах ужасов. Мнилось, будто нечисть сейчас начнет вылезать из воды.

— Лили, можешь выходить, — крикнула я, оборачивая голову в сторону электрокара.

Сняв юбку и порванную рубашку на полпути и оставив на берегу, я зашла в воду. Казалось, я шагаю в неизвестность. Испарения не давали видеть ничего вокруг. Явление, которое так интересовало и так пугало меня одновременно, заставляло сердце сильнее биться, а душу — затаиться. С каждым последующим шагом я прислушивалась с благоговейным трепетом к звукам и воде. И эта мертвенная тишина пугающе действовала на меня. Потому что за безмолвием последует нечто ужасающее. Мне знаком запах страха и надвигающейся опасности. Дрожь змейкой пробежала по позвоночнику, когда я наткнулась на чье-то тело. И рядом еще одно. Везде были тела людей.

— Лили, оставайся на берегу, — просила я сестру.

— Что случилось, Анна? — с испугом спросила девочка.

— Иди к электрокару, — говорила я коротко, потому что боялась, что у меня вырвутся какие-нибудь бессердечные слова, которые не сможет снести ребенок, ожидающий меня на берегу. — Не подходи к воде.

Несколько минут я стояла на месте, застыв, будто пустила корни, когда при очередной вспышке увидела картину, где я нахожусь среди рыбы, всплывшей брюхом кверху, а над головой нависал кусок второго уровня хайвея. С твердой решимостью я не поддавалась на провокации страха, когда весь мой дух требовал действий. Зловещие мысли сменяли друг друга, ломая голову, как бы перебороть в себе чувство гнева, подбиравшееся с каждой последующей секундой. Глаза бегали, а дыхание так и не стало тише, пока я отталкивала в сторону всплывшую рыбу и тела людей, медленной поступью подбираясь к берегу. Именно тогда по телу пробежала дрожь, но не от холода, просто во мне поднималась ярость, когда под ногами я наступила на нечто горячее. И это нечто становилось с каждой секундой жарче и жарче, жгло все тело. Остальное дорисовало мне воображение.

— Лили, беги отсюда! — испуганно хрипела я, чувствуя, как в живот словно вилки втыкают, и дыхание перехватило — это грань между реальностью и неким ужасом, заставляющим меня говорить, двигаться и выбраться на берег.

Пар накрыл мою спину и ноги своим черным дьявольским покрывалом, осыпая тело сзади волдырями. Казалось, в меня воткнули тысячи иголок одновременно. Это пламя опалило не только спину, но и уничтожило мой дух. От боли я стиснула зубы и сощурила глаза. В одно мгновение все страхи и тревоги улетучились. На лице моем уже не было ни одной эмоции, когда я посмотрела на красный песок, пылавший огнем. Перед глазами все плыло и утекало.

— А… н… н… а… — глухо уносилось мое имя, чувствуя как поволокли мое тело.

— Черт! — первое, что я прокряхтела, когда открыла глаза, потому что уперлась затылком в чью-то грудь. Повернув кривое от боли лицо в сторону того, на чьих коленях лежала моя голова, я увидела парня. Его светлые волосы отдавали серебром, челка свисала и щекотала мне нос, губы что-то старательно шептали мне. Какой-то странный у него был голос. Или это у меня так сильно шумело в ушах? Я честно делала попытки разобрать слова парня по губам, но через минуту опустила лицо вниз, начиная ощущать пылающее жжение в спине и в ногах. Казалось, на меня вылили целый чан с раскаленным металлом, кости плавились, в голове жужжал целый рой пчел. Невольно я потянулась рукой к спине, но крепкая ладонь Марка не позволила мне коснуться кожи, зажимая в тиски мое запястье. И когда он успел так окрепнуть?

— Отпусти, — тихо попросила я голосом, который совсем не узнавала.

— Не трогай, — так же тихо приказал Марк. — У тебя ожог на спине и ногах, — пояснил он.

Я мучительно посмотрела на Марка, оставляя его слова повисшими в воздухе. Парень ослабил хватку и выпустил запястье из своей ладони.

— Ты что-нибудь помнишь, Анна? — задала вопрос Ева, поворачиваясь ко мне в пол-оборота. Девушка сидела на переднем сиденье. На коленях ее вальяжно расположилась моя Лили.

— Да, конечно, — заверила ее я, ощущая еще больший прилив боли. — Ты не пострадала, солнышко? — превозмогая внутреннее пламя, обратилась я к сестре, протягивая ей руку.

— Нет, — ответила Лили, отрицательно качая головой. — Тебе очень больно?

— Совсем чуточку, — солгала я, сдерживая все эмоции внутри. Жар в теле был слишком сильный и нарастал с каждой минутой. От столь острой боли я сильно зажмурила глаза, на лице моем застыл мертвенный ужас. Невыносимые страдания приняли такой оборот, отчего тело начало биться в судорогах.

— Ты бы не крутилась. Вдруг еще что-то случится, — как-то жестоко советовал Марк, наклоняясь ко мне так близко, что я ощутила его дыхание. Уязвленная его словами, я почувствовала резкий прилив отвращения. Он еще смеет сыпать мне соль на рану! Еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, я задушила в себе готовый вырваться из груди крик. О, это был апогей ломки моего тела. Я беззвучно застонала. Дыхание превратилось в свист. Не может быть так плохо, как сейчас. Я словно обугливалась внутри. Казалось, меня лихорадило, но в действительности это машина подпрыгивала на кочках и объезжала ямы. Лили сидит на руках Евы, на коленях Марка лежит моя голова, и мы на заднем сиденье. Разгадка пришла быстро, потому что Кирилла тут не было. Я чуть потянула голову вперед и заглянула на водительское сидение. Несколько раз тряхнув головой, словно прогоняла не лучшее в своей жизни видение, я еще раз посмотрела на водителя. Удостоверившись в том, что за рулем моей машины сидит Кирилл со сломанной ногой, который еще недавно стоять сам не мог, я повернула лицо в сторону Марка.

— Насколько плохо состояние кожи на спине? — с тяжелым выдохом прохрипела я, вытаскивая пучок волос из головы. — «Это не самое худшее, что могло случиться», — успокаивала я себя, сбрасывая локоны на пол.

— Единое красное пятно с волдырями, — с шумом вздохнул Марк, зеленые глаза которого, по-моему, оставляли дополнительные волдыри на моем теле. Лицо у него стало беспросветно мрачным. — Видимых ран не наблюдаю.

Казалось, мне не хватало кислорода. Я все время жадно хватала воздух ртом. Тело словно рассыпается на части. Салон автомобиля давил на меня. На улице и так больше сорока градусов, а в теле — все семьдесят. От жжения внутри поднялась температура, сводило конечности периодами, непроизвольно дрожало тело.

— Мне нужна мазь, — измученно произнесла я, собрав в голосе все свое самообладание.

— Ты и так уже вся светишься, — ехидно съязвил парень, касаясь носом моей макушки, словно втягивал в нос запах.

— Глупая шутка! — рассердилась я, впиваясь ногтями в больную ногу парня. Марк не проронил ни звука, перенося мою месть внутри себя. Он заискивающе посмотрел мне в глаза, кривя губы в разочаровании, и отрицательно покачал головой.

— Это ты зря, детка, — шептал себе под нос Марк. Не нравился мне этот зеленоглазый дьявол. Слишком наглым он мне показался и беспечным. Я смотрела на его страдания, успокаивая себя внутри. Ответ его был мгновенным, как пощечина: он нарочно провел ладонью по пояснице и ногам, оставляя отголосок пламенного горения, как только волна неприятных сильных ощущений окончательно отпустила его. Резким движением я села. Это и было то чувство, когда ты горишь заживо. Адская боль полоснула меня, пробирая с головы до ног. Я сжалась, как пружина. Это было невыносимо. Нет ничего хуже, чем сгореть. Я скрыла лицо в ладонях, лишь бы не заорать от переполняемых меня чувств безысходности и сильной боли. Марк положил мне свою руку на плечо, только на сей раз нежно, немного поворачивая к себе. Я жестом показала, чтобы тот остановился и дал мне самой успокоиться.

— Мне нужны лекарства, — еле слышно попросила я, понимая, что сейчас мне не справиться одной. Любое движение — это бурлящий всплеск адского пламени внутри.

Марк покорно передал мне сумку. В состоянии адского пламени внутри тяжело было наклонять даже голову, поэтому я почти на ощупь искала обезболивающее в сумке.

— Помочь? — предложил слишком дружелюбно Марк, наблюдая, как каждое движение давалось мне с большим усилием. — Не делай себе сейчас хуже, чем уже есть.

Я ничего не ответила. Не подняла свои глаза. Самое лучшее в моем состоянии — это отключиться и совсем ничего не чувствовать, поэтому я вытащила из кармана сумки ампулу с морфием и сделала себе инъекцию в плечо. Боль постепенно исчезала, сменяясь покалывающими ощущениями на коже. Веки становились тяжелыми и медленно закрывались. Я до последнего смотрела на Лили, уходя в пустоту. Пламя осталось где-то позади. Сладкий сон баюкал меня, уводил за собой, пока я не оказалась на черном покрывале райского небытия. Здесь не было ощущений радости или печали, боли или наслаждений. Здесь было спокойствие. Наконец мой кошмар закончился.