Константин первым поднялся на шаттл. За ним гуськом стали подтягиваться остальные ребята, помогая друг другу с вещами.
В поисках своих туфлей я начала крутиться волчком, медленно обозревая пространство вокруг себя. Я точно помнила, где оставила обувь, но место было пусто.
— Не это ищешь? — раздался голос Кирилла над ухом. Он неторопливо обошел меня и встал прямо перед лицом.
Я вытянула руку вперед, чтобы взять туфли, но Кирилл задумал так просто не возвращать назад обувь.
— Надеюсь, я получу шанс на прощение?
— Я не злюсь, — призналась я, собирая губы в узкую полоску. — Может, не со всеми твоими выводами соглашусь. Хотя, — потянула я, — должна признаться, в твоих словах есть логика.
— Прошу, — приглашал жестом Кирилл, передавая туфли в руку. — Добро пожаловать на шаттл!
— Только после вас, гражданин государственный работник, — пропускала я вперед Кирилла на
Время — это тот ресурс, который неподвластен человеческому существу. Все мы существуем в его потоке. Как правило, оно летит, и его невозможно остановить или угнаться за ним. Его ход беспрерывен. Оно безостановочно течет, и бытие людей меняется. Сегодня все иначе — сегодня фокус времени направлен в одну точку, течение жизни замедлилось, движение людей прекратилось. Поэтому я безотрывно стою в многокилометровой пробке на хайвее Шоссе Энтузиастов.Если заглянуть в прошлое на лет десять назад, то можно с уверенностью утверждать: народ расходовал свой бесценный ресурс, тратя его на дороги. В 2045 году движение заметно улучшилось: люди перестали терять время, передвигаясь из одной точки мегаполиса в другую. Ситуация стабилизировалась после того, как правительство Москвы и Московской области отдало приказ о строительстве двухуровневых шестиполосных хайвеев. Дороги стали намного свободней и шире. Что происходит в этот обычный летний день? Я не знаю. Только мой электромоби
— Куда мы направляемся? — перестав плакать, поинтересовалась Лили.Я посмотрела в боковое стекло «Лендровера», где день уже плавно уступил бразды правления ночи, после чего перевела взгляд на крохотное чумазое личико сестры, наполовину скрытое под респиратором.— На аэродром, — сухо ответила я. А после обреченно добавила: — Если от него что-то еще осталось.— Думаешь, мы его отыщем в такой беспроглядной тьме? — с сомнением в голосе выдала свой вопрос Лили.— Сегодня нет, — сделала я паузу. — Но рано на рассвете мы отправимся на аэродром правительства, — произносила я вслух слова Игоря, будто бы мысленно направлявшего меня в действиях. — Ах, Лили! Давай будем держать пальцы скрещенными в надежде, что хотя бы один самолет окажется пригодным для перелета, — ласково я посмотрела на сестренку и выставила палец вперед. — А пока, солнышко, ты должна поесть и отдохнуть
— Просыпайся, милая! — почти шепотом будила я сестренку.Лили вальяжно зевнула, слегка потянулась, после одним движением села. Еву будить не пришлось, она не спала или, может, дремала периодами. Думаю, переживала за родных, вспоминала, что произошло, оценивала ситуацию и возможности. Как у любого из нас, дома у нее остались друзья, родители, близкие. Хотя сейчас это совсем не важно. Каждый из нас несет в себе свою трагедию и свой ад.— Нам пора двигаться вперед, — уверенно произнесла я, указывая Еве глазами, куда ей следует перебраться с водительского сиденья. Девушка послушно перелезла назад, присаживаясь на коврик электрокара. Я снова невольно затормозила взгляд на Кирилле, и мне показалось, выглядел он намного лучше: его мутные глаза приобрели едва заметный оттенок неба, стали блестеть, плохое состояние постепенно отступало. Прекрасные черты лица казались почти суровыми в его беспомощном положении. Как и любой человек, он переживал личную тра
Открыла я глаза, когда ночь накинула свое черное покрывало. В салоне электромобиля было пусто — ни одной живой души, кроме меня. Лежала я на животе, распластавшись на заднем сиденье электрокара. Перед глазами все расплывалось первое время, но постепенно зрение возвращало мне картинку. В безнадежных попытках понять, отчего такая мертвенная тишина, я боролась с конечностями, которые будто по приказу мозга напрочь отказывались слушаться меня. Обессиленная в какой-то момент неспособностью двигаться, я перестала мучить тело в попытках приподнять себя, оставаясь неподвижно лежать на месте. Не помню, чтобы сейчас меня посещали какие-либо чувства или ощущения. Зато от одной мысли мне вдруг стало дурно: где же Лили? Дав себе еще пару минут отдохнуть, я вновь начала делать попытки вернуть свое тело в вертикальное положение. На сей раз нейросистема включилась в работу и начала подавать импульсы в мозг, а с ними вернулись и все недавние ощущения: тело вновь начало ломить и обжигать, словн
Проснулась я от сильного покалывания в спине — слишком сильного, чтобы не поверить в то, что пламя в спине возвращается. На улице было еще темно. Не было на небе ни луны, ни звезд, точно планета — одна большая темная бездна. Планета Земля становилась похожа на пламенный шар, разрушающий себя изнутри. С каждым днем температура увеличивалась на два или три градуса. От осознания происходящего становилось страшно не успеть покинуть увядающую землю, сгореть заживо или задохнуться от нехватки кислорода.Не разбудив Лили, я тихонько выбралась из комнаты, напрямую держа курс на улицу к электромобилю. В носу стоял запах гари, будто легкие насквозь были пропитаны пепельными осадками. С тревогой подмечая некие едва уловимые изменения, я все же старалась не зацикливаться на природе. Самым важным сейчас было добраться до аэродрома. Поэтому собрав мысли в кучу, я вколола себе дозу обезболивающего лекарства, наспех распылила, как смогла, на спину противоожоговое средство и осмот
— Он мой! Он мой! — лучилась счастьем Лили, заметив в руках котенка. — Можно я его возьму? Пожалуйста, — по-детски умоляла сестренка.С широкой доброй улыбкой я посадила на руки сестры маленький комочек. Лили обняла это чумазое существо, словно это была ее первая в жизни игрушка. Детское счастье не имеет границ, оно завораживает, приковывает взгляд. Думаю, не только я любовалась сценой состояния детской радости и открытости. На мгновение каждый из нас забыл, где находится и что происходило вокруг. К сожалению, жестокая действительность бьет больно, она не щадит и не дает поблажек.Я расставила ноги на ширине плеч, чтобы немного перенести нагрузку, потому как ступни безудержно гудели от жары и высоких каблуков. Наблюдавшие за эйфорией ребенка отвлеклись, когда я кашлянула, чтобы привлечь их внимание к себе.— Позади меня лежит фюзеляж самолета. Задняя его часть, — уточнила я. — Наверное, это больше хорошая новость. Ведь в
Я без оглядки и самая первая выбежала наружу, как только остановила микромобиль. Перед глазами появился небольшой самолет типа Catation XLS7, имеющий более усовершенствованный сверхзвуковой двигатель на нано-частицах, чем был у его предшественника Catation XLS1. Корабль был рассчитан на десять пассажиров и двух пилотов. Точно такой же самолет имелся в арсенале отца Игоря. Эту модель я смогла бы узнать даже во сне. Бессчетное количество раз мы с Игорем летали на таком же самолете в разные страны, а двумя пилотами чаще всего были мы сами. На самом деле в нынешней ситуации я была готова сесть за штурвал Аэробуса 330, но раз удача нам соблаговолит, то мы берем в дар это чудо. Самолет Игоря был меньше Catalona — Falcon GGF — модернизированный Cessna 182 Skylane с количеством пассажиров — четыре человека.— Погляди-ка! — воскликнул Фарид, вылезая из кузова. — Вот так удача! — ликовал он. — Ну, гроза! — обратился он к самолету, п
— Что бы ни случилось, — сделала я паузу. — Держись рядом с Кириллом и Константином, — попросила я.— Мы не долетим? — спросила Лили, застигнутая врасплох возраставшей внутри тревогой. Моя девочка гладила котенка, а в глазах ее стояли неподдельные слезы.— Долетим, солнышко, — сразу отрезала я, пытаясь уверить ребенка в обратном. — Никто не способен разлучить нас. — Я поцеловала сестренку и крепко-крепко ее обняла. — Береги ее! — обратилась я к Еве, поворачивая голову в сторону белокурой девушки.Лили села на колени к Еве. Глаза ее были на мокром месте, но ребенок не позволил себе расклеиться. Рядом с девочками сел Степан Филиппович. Он по-доброму похлопал меня по плечу.— Справишься, деточка?Я рассмеялась, сощурив нос. Старичок говорил всегда позитивно. Хотя его бесстрастие, быть может, только кажущееся, носило печаль двойной окаменелости: сердца и мысли.—
Константин первым поднялся на шаттл. За ним гуськом стали подтягиваться остальные ребята, помогая друг другу с вещами.В поисках своих туфлей я начала крутиться волчком, медленно обозревая пространство вокруг себя. Я точно помнила, где оставила обувь, но место было пусто.— Не это ищешь? — раздался голос Кирилла над ухом. Он неторопливо обошел меня и встал прямо перед лицом.Я вытянула руку вперед, чтобы взять туфли, но Кирилл задумал так просто не возвращать назад обувь.— Надеюсь, я получу шанс на прощение?— Я не злюсь, — призналась я, собирая губы в узкую полоску. — Может, не со всеми твоими выводами соглашусь. Хотя, — потянула я, — должна признаться, в твоих словах есть логика.— Прошу, — приглашал жестом Кирилл, передавая туфли в руку. — Добро пожаловать на шаттл!— Только после вас, гражданин государственный работник, — пропускала я вперед Кирилла на
После перевязки ноги Кирилла я подсела к сестре, достала свой телефон и видеоноситель. Нужно было понять, что представляет из себя город-система на Байконуре. Как и говорил Фарид, расчетное расстояние от аэродрома до пункта вылета шаттлов пешком составляет четыре километра.— Показать видеокартинку 5D системы Байконур, — запросила я искусственный интеллект, активируя поиск по голосу. На электронном поле показалась огромная капсула, светящаяся кристаллами и защищаемая электромагнитными лучами.— Что это? — удивленно спросила Лили.— Это система космодрома, откуда стартуют шаттлы, — объяснила я, рассматривая изображение со всех сторон.— Вот это архитектура! — восхитился Марк, подходя ближе. Тут же остальные ребята собрались вокруг меня, изучая голограмму.— Если это система с электромагнитным защитным полем, — задумчиво произнесла я. — Как нам попасть внутрь? — поинтересовалась
— Что бы ни случилось, — сделала я паузу. — Держись рядом с Кириллом и Константином, — попросила я.— Мы не долетим? — спросила Лили, застигнутая врасплох возраставшей внутри тревогой. Моя девочка гладила котенка, а в глазах ее стояли неподдельные слезы.— Долетим, солнышко, — сразу отрезала я, пытаясь уверить ребенка в обратном. — Никто не способен разлучить нас. — Я поцеловала сестренку и крепко-крепко ее обняла. — Береги ее! — обратилась я к Еве, поворачивая голову в сторону белокурой девушки.Лили села на колени к Еве. Глаза ее были на мокром месте, но ребенок не позволил себе расклеиться. Рядом с девочками сел Степан Филиппович. Он по-доброму похлопал меня по плечу.— Справишься, деточка?Я рассмеялась, сощурив нос. Старичок говорил всегда позитивно. Хотя его бесстрастие, быть может, только кажущееся, носило печаль двойной окаменелости: сердца и мысли.—
Я без оглядки и самая первая выбежала наружу, как только остановила микромобиль. Перед глазами появился небольшой самолет типа Catation XLS7, имеющий более усовершенствованный сверхзвуковой двигатель на нано-частицах, чем был у его предшественника Catation XLS1. Корабль был рассчитан на десять пассажиров и двух пилотов. Точно такой же самолет имелся в арсенале отца Игоря. Эту модель я смогла бы узнать даже во сне. Бессчетное количество раз мы с Игорем летали на таком же самолете в разные страны, а двумя пилотами чаще всего были мы сами. На самом деле в нынешней ситуации я была готова сесть за штурвал Аэробуса 330, но раз удача нам соблаговолит, то мы берем в дар это чудо. Самолет Игоря был меньше Catalona — Falcon GGF — модернизированный Cessna 182 Skylane с количеством пассажиров — четыре человека.— Погляди-ка! — воскликнул Фарид, вылезая из кузова. — Вот так удача! — ликовал он. — Ну, гроза! — обратился он к самолету, п
— Он мой! Он мой! — лучилась счастьем Лили, заметив в руках котенка. — Можно я его возьму? Пожалуйста, — по-детски умоляла сестренка.С широкой доброй улыбкой я посадила на руки сестры маленький комочек. Лили обняла это чумазое существо, словно это была ее первая в жизни игрушка. Детское счастье не имеет границ, оно завораживает, приковывает взгляд. Думаю, не только я любовалась сценой состояния детской радости и открытости. На мгновение каждый из нас забыл, где находится и что происходило вокруг. К сожалению, жестокая действительность бьет больно, она не щадит и не дает поблажек.Я расставила ноги на ширине плеч, чтобы немного перенести нагрузку, потому как ступни безудержно гудели от жары и высоких каблуков. Наблюдавшие за эйфорией ребенка отвлеклись, когда я кашлянула, чтобы привлечь их внимание к себе.— Позади меня лежит фюзеляж самолета. Задняя его часть, — уточнила я. — Наверное, это больше хорошая новость. Ведь в
Проснулась я от сильного покалывания в спине — слишком сильного, чтобы не поверить в то, что пламя в спине возвращается. На улице было еще темно. Не было на небе ни луны, ни звезд, точно планета — одна большая темная бездна. Планета Земля становилась похожа на пламенный шар, разрушающий себя изнутри. С каждым днем температура увеличивалась на два или три градуса. От осознания происходящего становилось страшно не успеть покинуть увядающую землю, сгореть заживо или задохнуться от нехватки кислорода.Не разбудив Лили, я тихонько выбралась из комнаты, напрямую держа курс на улицу к электромобилю. В носу стоял запах гари, будто легкие насквозь были пропитаны пепельными осадками. С тревогой подмечая некие едва уловимые изменения, я все же старалась не зацикливаться на природе. Самым важным сейчас было добраться до аэродрома. Поэтому собрав мысли в кучу, я вколола себе дозу обезболивающего лекарства, наспех распылила, как смогла, на спину противоожоговое средство и осмот
Открыла я глаза, когда ночь накинула свое черное покрывало. В салоне электромобиля было пусто — ни одной живой души, кроме меня. Лежала я на животе, распластавшись на заднем сиденье электрокара. Перед глазами все расплывалось первое время, но постепенно зрение возвращало мне картинку. В безнадежных попытках понять, отчего такая мертвенная тишина, я боролась с конечностями, которые будто по приказу мозга напрочь отказывались слушаться меня. Обессиленная в какой-то момент неспособностью двигаться, я перестала мучить тело в попытках приподнять себя, оставаясь неподвижно лежать на месте. Не помню, чтобы сейчас меня посещали какие-либо чувства или ощущения. Зато от одной мысли мне вдруг стало дурно: где же Лили? Дав себе еще пару минут отдохнуть, я вновь начала делать попытки вернуть свое тело в вертикальное положение. На сей раз нейросистема включилась в работу и начала подавать импульсы в мозг, а с ними вернулись и все недавние ощущения: тело вновь начало ломить и обжигать, словн
— Просыпайся, милая! — почти шепотом будила я сестренку.Лили вальяжно зевнула, слегка потянулась, после одним движением села. Еву будить не пришлось, она не спала или, может, дремала периодами. Думаю, переживала за родных, вспоминала, что произошло, оценивала ситуацию и возможности. Как у любого из нас, дома у нее остались друзья, родители, близкие. Хотя сейчас это совсем не важно. Каждый из нас несет в себе свою трагедию и свой ад.— Нам пора двигаться вперед, — уверенно произнесла я, указывая Еве глазами, куда ей следует перебраться с водительского сиденья. Девушка послушно перелезла назад, присаживаясь на коврик электрокара. Я снова невольно затормозила взгляд на Кирилле, и мне показалось, выглядел он намного лучше: его мутные глаза приобрели едва заметный оттенок неба, стали блестеть, плохое состояние постепенно отступало. Прекрасные черты лица казались почти суровыми в его беспомощном положении. Как и любой человек, он переживал личную тра
— Куда мы направляемся? — перестав плакать, поинтересовалась Лили.Я посмотрела в боковое стекло «Лендровера», где день уже плавно уступил бразды правления ночи, после чего перевела взгляд на крохотное чумазое личико сестры, наполовину скрытое под респиратором.— На аэродром, — сухо ответила я. А после обреченно добавила: — Если от него что-то еще осталось.— Думаешь, мы его отыщем в такой беспроглядной тьме? — с сомнением в голосе выдала свой вопрос Лили.— Сегодня нет, — сделала я паузу. — Но рано на рассвете мы отправимся на аэродром правительства, — произносила я вслух слова Игоря, будто бы мысленно направлявшего меня в действиях. — Ах, Лили! Давай будем держать пальцы скрещенными в надежде, что хотя бы один самолет окажется пригодным для перелета, — ласково я посмотрела на сестренку и выставила палец вперед. — А пока, солнышко, ты должна поесть и отдохнуть