Глава 5

Проснулась я от сильного покалывания в спине — слишком сильного, чтобы не поверить в то, что пламя в спине возвращается. На улице было еще темно. Не было на небе ни луны, ни звезд, точно планета — одна большая темная бездна. Планета Земля становилась похожа на пламенный шар, разрушающий себя изнутри. С каждым днем температура увеличивалась на два или три градуса. От осознания происходящего становилось страшно не успеть покинуть увядающую землю, сгореть заживо или задохнуться от нехватки кислорода.

Не разбудив Лили, я тихонько выбралась из комнаты, напрямую держа курс на улицу к электромобилю. В носу стоял запах гари, будто легкие насквозь были пропитаны пепельными осадками. С тревогой подмечая некие едва уловимые изменения, я все же старалась не зацикливаться на природе. Самым важным сейчас было добраться до аэродрома. Поэтому собрав мысли в кучу, я вколола себе дозу обезболивающего лекарства, наспех распылила, как смогла, на спину противоожоговое средство и осмотрела беглым взглядом свой электрокар. Видимо, голубоглазый Кирилл переставил электромобиль с места, чтобы тот капотом не подпирал угол дома. Несколько бутылок с водой я положила в салон, пустые заполнила жидкостью из колодца. Наспех умыла теплой водой лицо и смочила волосы, зачесанные в улитку со вчерашнего дня. Мне понравилось, как Марк подобрал мне волосы. К тому же спина была открыта.

Сквозь свои мысли и размышления я услышала отдаленные глухие звуки — человеческие голоса. И не думая о последствиях, стала двигаться на их пение. Ногам было слишком жарко, потому что бежала я босиком. Спряталась я за кустами и периодически раздвигала ветки, чтобы видеть все происходившее своими глазами. Их голоса увеличивали тон и наконец стали отчетливо звучать. С точки, в которой находилась, я могла слышать, о чем они шепчутся. Это была целая семья: отец, мать и двое сыновей — одному из которых было на вид лет десять, другой — примерно моего возраста. Все члены семьи были заняты загрузкой своего «Порше». Их слаженная команда двигалась в унисон друг другу. Мужчина помогал женщине, сыновья — отцу и матери.

— Алина, — позвал муж жену, называя ее по имени. — Не забудь забрать со стола карту. Если верить расчетам, то нам осталось километров десять до аэродрома.

Я мгновенно выровнялась, чувствуя, как от нахлынувших чувств даже голова пошла кругом. Казалось, я слышала слова, долетавшие до меня из глубины веков; слова, вошедшие в основу истины о спасении. Этот красный огонек внутри — тревога — начал проделывать во мне дырки, осознавая всю комичность ситуации. Я понимала, что мы двигаемся с опозданием. Чувства разрывали меня на мелкие кусочки. Я смотрела в сторону семьи, словно теряла ту надежду, за которую можно ухватиться, а потом оборачивалась назад в сторону дома, где спала моя Лили, — и уже знала, что мне делать дальше. Сейчас я четко ощущала, как отчаянно взывает о помощи мое измученное сердце. Опасения, затаившиеся внутри, сковали меня в невидимые тиски. Я нервничала, будто бы эта незнакомая семья уже увела из-под носа единственный самолет. И эта буря внутри играла с разумом в жестокие игры, направляла меня, очерствила душу и помогла забыть о человечности.

Не дожидаясь их отъезда, я стрелой помчалась к дому, возле которого стоял мой электромобиль. Ожидания мои — остаться незамеченной — не оправдались. Внутри что-то дрогнуло, когда я увидела Еву около багажника. Она сладко зевнула и чересчур нежно поприветствовала.

— Доброе утро! Ты давно проснулась?

«Да уж, доброе», — ответило мое подсознание.

— Доброе утро, Анна! Привет, Ева! — звонко поздоровалась Лили, выглядывая из-за дверей. Я позвала Лили пальцем к себе. Послушная сестра подошла, не задавая вопросов.

— Мы через пять минут будем готовы, — заходя в дом, предупредила Ева, оставляя меня с сестрой наедине. Сейчас мне хотелось отойти от них так далеко, чтобы никогда их больше не видеть. Я цеплялась за рассуждения о возможном побеге, как за соломинку, чтобы не думать о более страшных вещах. Ясность мыслей — это то, что было самым важным.

— Нет, Анна, пожалуйста, — умоляла меня сестра, понижая свой голос, пока он не исчез. — Не делай этого. Мы не должны их бросать. Посмотри на них, — указала она на Марка, выходящего на улицу. — Они погибнут без нас.

И как только я открыла рот, чтобы сказать Лили о том, что мне нет дела до незнакомых мне людей, в дверях показался Кирилл, бросивший на меня всего один мимолетный взгляд, но уже этого луча света хватило, чтобы я ощутила дрожь во всем теле. Я смотрела в его сторону и почувствовала неприятную тяжесть на душе. Сердце сжималось от нехорошего предчувствия, словно я знала, что этот мужчина принесет мне в будущем много страданий. Мне казалось, меня посадили на цепь, как собаку, и не позволяют двигаться вперед. И чтобы не утонуть в подступающих волнах безумия, я прикрыла глаза, осаживая свой пыл.

— Возьми еду и садись в электромобиль, — приказала я сестре. — Я заберу кое-какие вещи и вернусь к тебе.

Лили махнула несколько раз головой. От столь примитивных действий сестры я почему-то почувствовала себя слабой, зависимой. Мне не нравилось это чувство, от него становилось горько на душе. Сейчас мне нужна легкость. Но никто ее мне не собирался даровать. Это и был замкнутый круг.

— Ехать уже собралась? — спросил, зевая, Марк, увидев, что я положила в сумку шампунь, зубные щетки и мыло. Выражение его лица было сосредоточенно и угрюмо. Эти слова были как пощечина. Огонь внутри лизнул все тело — и я, точно загипнотизированная, не могла не вцепиться взором, яростно сверкая своими зелеными глазами, в этого наглого парня. Гнев волной, словно неоткуда, обуял мой дух. Я выдержала паузу, а затем щелкнула пальцами перед Марком, привлекая его особое внимание:

— Знаешь ли, Марк? — Он кивнул с самым серьезным выражением лица, что оскорбляло меня еще больше. — Если ты не спешишь, то можешь спокойно пройти на кухню, позавтракать, сходить в душ и остаться в этом прекрасном доме. — Сжала я кулаки так сильно, отчего свело пальцы. — Ты совершенно не тот человек, который может идти бок о бок со мной. Так что собирай свои вещички и проваливай на все четыре стороны. — Сейчас я напоминала себе вулкан Везувий. — Тебе крупно повезло, дружок, — цокнула я языком, метая яростные молнии из глаз. — А знаешь, почему? — Рассмеялась я ему в лицо. — Потому что именно я позволила тебе жить. Так что будь добр, драгоценность ты наша, исчезни с глаз моих долой. Выпей кофейку или съешь мороженое.

Голос мой дрожал от возбуждения. Мне было и плохо и хорошо одновременно. Но выглядела я лучше того парня, лицо которого побагровело и собралось злыми складками. Он чувствовал себя человеком, на которого рухнуло небо. Марк потряс головой, словно прогонял страшное видение, и без слов направился в салон электрокара. Я чувствовала его ненависть даже с той точки, где он сейчас находился. Ему было и обидно, и больно одновременно, но он не позволил ярости взять над ним верх; погасил в себе все негативные чувства, понимая весь абсурд ситуации и своей беспечности.

Эта победа принесла мне удовлетворение. Я улыбнулась своим же мыслям, обрастая зрителями, окружившими меня; три пары глаз смотрели, не отрываясь. Их застывшие фигуры походили больше на памятники, чем на живые существа. Взмахивая рукой, словно прогоняя их, я указала каждому на его место. Я устала нести эту ношу. И меня не пронзала тоска, приправленная чувством вины. Вся наша судьба — перепутье, а выбрать надлежащее направление было очень трудно. Беспечность этих людей пугала меня. Их страхи были мизерными в сравнении с тем, что творилось в моей голове. Я сжала лоб обеими руками, словно это была единственная точка опоры. Казалось, в эту минуту я советовалась сама с собою. Один инстинкт вытеснил другой, а мое спасение стояло комком в горле. Сомнений не осталось, что последует дальше в моих действиях.

— Если вы собираетесь ехать, прошу занять свои места в салоне, — театрально указала я на электромобиль. А после небольшой паузы повернулась к Еве с невозможно надменным выражением лица и протянула топик. — Мне он ни к чему.

Я физически ощущала висевшее в воздухе неприятное напряжение, похожее на статическое электричество. Страх быть брошенными пересиливает ребят, однажды спасенных мной. Это было не в новинку для меня. Полностью расстроенные моим поведением, они готовы терпеть, выслушивать мое недовольство, наблюдать за презрением, быть в ожидании из-за того, что я в любой момент готова с ними попрощаться. Одно я точно знала — мое поведение было неправильным по отношению к ним. Я не имела права так строго судить их, обижать и отталкивать, но мой мозг хищника превращал меня в злобную мегеру, требовал, чтобы я защищалась от любого проявления слабости человеческих чувств. Мускулы во всем теле сжались, не желая принимать их. Ничего нет важнее, чем стремление спастись самой и сохранить жизнь сестре.

Этих слов было достаточно, чтобы Ева и Кирилл уверенной походкой направились к электрокару. Внутренний голос только и твердил мне, что нужно догнать ту семью, которую я видела утром. И алчное любопытство, и праздные надежды по поводу этих людей овладели моим разумом. Предо мной были мрак и смерть. Я ехала на ощупь сквозь пепел и туман, виляя и объезжая то поваленные деревья, то ямы. Иногда была заметна колея от «Порше», потом она так же быстро исчезала. На дорогах нынче неспокойно, но я готова была к таким условиям. Не знаю, от чего я черпала энергию, но с каждой последующей минутой я ощущала себя сильнее. И это божественное чувство награждало меня. Страх обессиливает. Но нет, страха у меня не было. У меня была непоколебимая уверенность. И предчувствие было благоприятным, слегка манящим и освежающим. Опасливо прикидывая, куда двинулся электромобиль другой семьи, я все же выбирала единственное правильное решение. Сердце вещало мне твердо, а ангел на плече всегда хранил и направлял, не говоря уже о чутье, на которое я полагалась и полностью доверяла.

Мудрейшим не дано предвидеть все, а мне и подавно было не знать, когда беда постучится в наши ворота снова. И вроде ничего не предвещало ее появления, как вдруг днище электрокара — земля начали вибрировать. Лицо мое тотчас же озарилось темным огнем. Пассажиры в салоне не на шутку начали ерзать по сиденью, оглядываясь то вперед, то назад. Никто не понимал, откуда идет угроза. Я сурово посмотрела на Еву в зеркало заднего вида, кивая ей на ее мысленный вопрос об очередном надвигающемся бедствии. Кирилл увидел наш с Евой безмолвный разговор, бегая зрачками от одного лица к другому, — глаза его сверкнули и брови напряглись. Пассажиры на заднем сиденье втянули головы в плечи, будто приготовились ко второму раунду атаки.

«Только не это», — первое, что подумала я, когда увидела несколько вихрей, нападавших на нас с обеих сторон. — Лили, солнышко, крепко держись за сиденье! — только и успела я произнести.

Когда смерч настиг нас, никто ничего уже не видел. Электромобиль отбросило в сторону. Я так полагала, что два смерча соединились в один. И сомневаться не приходилось — это обстоятельство и сохранило нам жизнь. На этом наши неприятности не закончились. Из страха в страх, и смерть по пятам. В ушах звенело, но другой звук удара был намного мощнее и ярче, а следом бездонное пятно пламени — необычно мощный толчок подбросил транспортное средство, в котором мы все искали укрытие, на несколько метров вверх, перевернул в воздухе и со всей силы отбросил в сторону. Сработали боковые подушки безопасности, как передние, так и задние, удерживая пассажиров от множественных травм и лап демона гибели. Позволила я себе открыть глаза, только когда мерзкий до тошноты шум в голове стих, подушки безопасности начали потихоньку спускать воздух. В глазах еще стоял туман. Сиплое сопение рядом приводило меня в чувства.

— Лили?

— Я жива, Анна, — ответила сестренка.

И тут до меня начало доходить, почему все кружилось перед глазами: мы висели вниз головой.

— Солнышко, потерпи немного, — просила я озабоченным голосом, наощупь тыча в панель пальцами, чтобы деактивировать ремень безопасности. — Да где же эта кнопка сканера? — клокотала я.

Невысокое падение сразу напомнило о боли в спине. Я почти забыла, что такое пожар в теле, почувствовав себя лучше.

— Алиса, открыть окна, — скомандовала я искусственному интеллекту.

— Выполнено, — сообщила система после того, как стекла спустились вниз.

Я села удобнее, упираясь ногами в стойку электромобиля, чтобы помочь Лили не удариться головой при падении; и нажала кнопку «деактивировать ремень» на панели. Сестренка протянула ко мне руки и плавно приземлилась на мои ноги. Она несколько раз помотала головой, чтобы привести ум в ясность, и начала вылезать через окно на улицу. Ничего не чувствуя, я посмотрела на заднее сиденье салона электромобиля. Ребята не были пристегнуты, поэтому получили травмы и все без исключения находились без сознания. Их тела хаотично лежали друг на друге, переплетаясь словно корни деревьев. Без эмоций я еще раз окинула каждого из них взглядом и вылезла через окно. Ни тоска, ни сочувствие не трогали меня. Я превратилась в камень. И это был апогей жестокости, во мне царствовал приют зла. Просто пустая оболочка, не способная чувствовать.

Поднялась я на ноги уже с твердой уверенностью покинуть ребят и разойтись по разным направлениям. Мы и так потеряли много времени, а его у нас не осталось. Уйти сейчас — это наш шанс догнать ту семью и улететь вместе с ними.

— Открыть багажник, — последний раз я дала задание искусственному интеллекту.

Алиса открыла заднюю дверь без ответа.

Наспех собрав сумку, в которую положила несколько респираторов, зубные и купальные принадлежности, стрелы, лук, воду, немного еды, я опустила груз на землю. Вколов себе обезболивающее средство и попросив сестру распылить мне пену от ожога на спину, я закрыла молнию сумки с лекарствами и передала ее Лили.

Оставалось последнее: я надела свои туфли и подошла к сестренке.

— Мы что же, — запнулась Лили. — Оставим их здесь?

— Милая, — присела я на одно колено, немного растягивая уголки рта. — Я больше не могу терять время, — замотала я головой. — Они без сознания. Непонятно, живы ли они вообще. Утром я видела электрокар с людьми. Если я все верно услышала, то их путь лежит на аэродром. — Лили будто ожила, когда услышала мои слова. — Если они улетят, — замолчала я, отводя взгляд в сторону, — я не знаю, что будет.

Неожиданно для себя я поняла, что плачу, а сестра вытирает мне своей ладошкой слезы.

— Мы сделаем так, как ты считаешь нужным, — резко изменилась в голосе Лили.

— Спасибо, милая, — прошептала я, чувствуя, как спазм степенно отступает. — Все будет хорошо, — едва заметно растянула я рот в улыбке.

— Тогда не плачем, — подстегнула меня Лили. — Двигаемся только вперед!

Мы отошли от «Лендровера» и направились вглубь леса, следуя за колеей от «Порше». В руках я держала арбалет, готовая биться и сражаться. Вибрация на поверхности не прекращалась — земля дрожала изнутри, зов исходил из самого ядра. Это и пугало, и наводило на определенные мысли. Лили шла рядом, не отставая от меня ни на шаг. И в самый неподходящий момент, когда спасение казалось таким реальным и настоящим, все чувства свалились лавиной и окатили меня с ног до головы. Кирилл, с его неповторимо голубыми глазами, будто смотрел на меня со стороны и осуждал за каждый шаг. Он умолял меня вернуться к нему, протянуть руку. Его покорный взгляд прожигал во мне отверстия, пугающе заманивал к себе. Я знала, что никто, кроме меня, ему не поможет. Лик Кирилла растворился, но появилась в моих фантазиях эта безумная блондинка, пытающаяся говорить со мной. Она улыбается мне, словно с картины. И ее образ ушел вслед за ликом Кирилла, как дымка, сменяясь ухмылкой на лице Марка. Его хитрые глаза привлекают к себе мое внимание. Я даже сейчас чувствую, как он злится, бросая на меня взгляд, в котором читался безграничный укор.

Последние три дня водоворотом крутились перед глазами, уводя меня в воспоминания. Голова моя гудела от натуги. Мозг мой беспокойно сочинял оправдания, подтасовывал факты. Я видела их образы, как мерцающая картина, будто напоминая мне об ошибке, которую совершаю. Взгляд мой панически стекленел. Мне было стыдно за эгоизм и предательство. Потому что знала: они доверяли мне.

Я остановилась, словно налетела на преграду. Сердце сжалось, да так сильно, словно я ощущала, что теряю нечто драгоценное и архиважное. Многозначительный взгляд сестры не давал мне повода сомневаться. Лицо мое оттаяло и благодарно зарумянилось.

— Я знала, что ты не бесчувственная! — гордо произнесла Лили, крепко сжимая мою ладонь. Я растянула рот в широкой улыбке, прищуривая один глаз.

— Приведем их в чувства, — подмигнула я, и мы с Лили направились обратно к электромобилю.

Вокруг царила тишина. Где-то поодаль от нас пролетали огненные стрелы, прорезая землю. Дорога обратно казалась длиннее, чем туда. Когда «Лендровер» попал в поле моего зрения, у меня перехватило дыхание, зарябило в глазах. Я тут же присела на одно колено, прицеливаясь в человека.

— Медленно отойдите от электромобиля, — приказным тоном потребовала я, готовая атаковать. — Лили, немедленно встань мне за спину.

В салоне по-прежнему стояло безмолвное молчание — мои ребята все еще были без сознания. Худшие мысли я гнала от себя прочь.

— Я не причиню никому вреда, — поднял руки вверх человек. — Мне нужно поесть, пожалуйста.

Мужчина отошел от электрокара на небольшое расстояние, пропуская меня вперед. Доверия у меня к незнакомцу не было, так что оружие я держала наготове.

— Еда есть в багажнике, — указала я человеку.

— Спасибо, — жадно поблагодарил мужчина и со всех ног побежал к месту, куда ему указали.

Окончательно убедившись, что от незнакомца опасность не исходит, я передала арбалет в руки Лили, положила сумку на землю и попыталась вытащить тело Кирилла из салона «Лендровера». Моих усилий было мало, но я продолжала тянуть его за руки.

— Позвольте мне, — предложил человек, кладя мне на плечо свою ладонь. — Я не собираюсь убивать его, — повернул он свое лицо в мою сторону. — У вас слишком высокие каблуки и большой ожог на спине. На вид вы невероятно хрупкая девушка, — улыбнулся он. — Грузчиком вам быть не по плечу.

Его слова слегка раззадорили меня и звучали, как колокольчики для моих расшатанных нервов. Я вдруг поняла, что краснею и расплываюсь в растерянной глупой усмешке, которую безуспешно пыталась превратить в улыбку.

Мужчина без особых усилий, совсем непринужденно вытянул тело Кирилла из салона электрокара и положил на землю. Я глазами поблагодарила его и вернула взгляд на своего спасенного пассажира. Его лицо было таким умиротворенным и бледным, что я готова была разрыдаться в непонимании, как я могла его оставить без своей поддержки. Он был жив. Я это чувствовала и душой и физически, нащупывая пульс. В дополнение сестренка плеснула воду из бутылки на лицо Кирилла, приводя, таким образом, его в сознание.

Постепенно наш больной начал приходить в себя, размахивая руками.

— Тише, тише, — останавливала его я, убирая руки, чтобы он не навредил себе. — Все в порядке. Ты в безопасности, — словно песню пела я, успокаивая. Я чувствовала, как его тело расслабляется, слушая мой голос. Незнакомец помог мне приподнять тело Кирилла и облокотить на меня. Я смотрела на этого парня и понимала, что все мои страхи куда-то исчезли. Моя вселенная сейчас принадлежала ему одному. Кирилл пытался открыть глаза, но потом закрывал их вновь. Я знала, что ему нужно время прийти в себя после удара.

— Что-то болит? — прошептала я вопрос, прижимая голову Кирилла к груди.

— В ушах звенит, — открывая глаза, произнес мой голубоглазый попутчик. — И голова кружится.

— Это нормально, — заверила его я, поглаживая по волосам. Я завороженно смотрела на него, словно мать на свое дитя. Какая-то внутренняя привязанность вырывалась изнутри, мне хотелось оберегать этого человека. В моих руках Кирилл чувствовал себя не менее надежно. Уж не знаю, о чем он думал в этот момент, но на лице было нарисовано некое блаженство. Он жаждал этих объятий, и судьба послала ему успокоение.

Я подметила, что Кирилл окончательно пришел в себя: начал реагировать на окружающую его обстановку, четко фокусировал свой взгляд. Хоровод мыслей в голове Кирилла по поводу незнакомца немного пугал, но вопросов он не задавал. Голубые глаза скакали птичкой в непонимании между моим лицом и человеком, стоящим рядом. Я кивнула Кириллу, не оставляя ему повода сомневаться, что незнакомец не причинит нам вреда. Он спокойно прикрыл глаза. Я и не заметила, что до сих пор обнимаю Кирилла, глажу его по волосам, рассматриваю, словно картину, его пухлые губы и чуть заостренный носик. Эти мысли заставляли меня трепетать и внутренне улыбаться.

— Кажется, тебе уже лучше, — уточнила я, сбрасывая с себя романтические мысли, что возникли так некстати. И даже немного рассердилась на себя из-за нахлынувших ощущений и чувств. Кирилл кивнул. — Нам нужно вытащить Еву и Марка. — Он снова кивнул. — Постарайся встать на ноги, пока мы будем бороться за жизнь этих двух созданий, — указала я глазами в сторону салона перевернутого «Лендровера», не сомневаясь, что незнакомец поможет мне. Кирилл улыбнулся самой откровенной и доброй улыбкой.

— Анна, — представилась я, протягивая свою ладонь незнакомцу после того, как отошла от Кирилла.

— Константин, — отрекомендовался мужчина, бодро сжимая мою руку. — Можно просто Костя.

— У нас там еще двое, — с долей иронии хмыкнула я. — Буду рада вашей помощи, — подмигнула я темноволосому парню, награжденному от рождения курносым носом.

— Почему вы здесь? — поинтересовался он, вытягивая из салона электрокара тело Марка.

— Неправильный вы задаете вопрос, — замотала я головой, обрабатывая рану на лбу брата Евы. Парень лукаво скривил рот. — Вы же видите, что планета исчезает?

— И в чем, по-вашему, спасение?

— На планете Земля вы его не найдете более, — закончила я с раной Марка, заклеивая ее пластырем. Константин издал невеселый смешок и постучал по щекам брата Евы. Марк мгновенно вскочил на ноги, а потом перенес свой вес на капот «Лендровера». Он то тяжело вдыхал, то также грузно выдыхал, приводя себя в чувства.

Лили осталась стоять рядом с Марком, поэтому мы подошли к следующему пострадавшему — Еве. Константин осторожно вытащил из салона девушку и аккуратно положил ее тело на землю.

— Красивая, — подметил Константин, а потом обратил свой взор на меня. — Жизнь — вектор, который всегда стремится вперед. Сегодня мы есть, а завтра нас нет.

— Именно поэтому нужно ценить каждое мгновение и находить в жизни то, что порой так сложно отыскать, — закончила я речь, приводя Еву в чувства. Блондинка наша странно посмотрела на нас обоих. В голове ее зрел вопрос, но произнесла она совсем другие слова:

— Спасибо, что не бросила нас.

— Я бросила, но… не важно, — осеклась я, упирая свой взгляд в пустоту.

— Вот как, — с упреком покосился на меня Константин. — Пожалела, значит, их.

— Приняла, — сухо ответила я. — Благодарю за помощь. Если решите идти с нами на аэродром, тогда вот вам сумки, — передала я в руки Константина вещи с едой и атрибутикой. — И вперед!

Ева подхватила под руку брата. Мне достался Кирилл. Лили и Константин двигались в унисон с нами.

Следовали мы за рисунком от протектора шин «Порше» и друг с другом не говорили — каждый искал защиты в молчании. Время бесследно ускользало от нас. Я понимала, что нам не догнать ту семью, от этого росло душевное волнение. Периодами, наблюдая за Кириллом, отважно пытающимся наступать на ногу, я черпала боевой дух. Взгляд Лили посылал мне надежду. Путь наш точно не назовешь простым и легким, но все же мы подбирались мелкими шажками к своей цели. В какой-то момент я начала понимать, что моя жизнь подобна стихии — никогда не знаешь, где начало, а где конец. От смутных воспоминаний горло начинало саднить. Казалось, я чуть не плакала, но потом неожиданно плохой момент перекрывался хорошей улыбкой или касанием руки Кирилла — тогда и мир мой расцветал. Что эта жизнь на Земле? Финальный этап или остановка в пути. Никто уже и не ответит на этот вопрос, кроме собственного разума. Одно я знала наверняка: я рада, что меня окружали люди. Одной быть проще, но здесь и сейчас я была не готова убрать эти три дня из своей жизни, забыть тех, кто был рядом. Теперь мы бежали рядом, целиком погруженные в животную борьбу за жизнь. Наверное, это не разум, это предыдущая ступень — инстинкты. Все эти люди, окружавшие меня в этом отрезке времени, — моя стая. Я не полубог в мире людей, я одна из них. И мне это нравилось. Это чувство общности обогащало мой мир, так бесчеловечно сломленный в одно мгновение. Мы все диаметрально разные, и все-таки мы вместе.

По пути мы сделали несколько привалов, чтобы перевести дух и выпить воды. Пот градом лился по шее и спине. Не у меня одной. Особенно тяжело было нашим раненым. Благо солнце не палило прямыми лучами в нас, благодаря облаку пыли и устоявших от угроз стихии деревьев. Иногда я слышала шепот Евы и Марка. Периодами Лили развлекала нас с Кириллом воспоминаниями о родителях. Моя милая сестренка явно импонировала этому голубоглазому парню, он также отвечал ей взаимностью. Загадочно появившийся Константин молниеносно влился в наш небольшой коллектив. Его речи услаждали мой слух, помогая преодолевать трудную дорогу.

— Ты смотришься импозантно! — издевался Марк, следуя позади нас и вклиниваясь в наше групповое щебетание. — Юбка, шпильки и лифчик.

Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, я посмотрела на Кирилла. Он закатил глаза, смастерил смешную рожицу и предоставил мне возможность ответить наглецу самой. Но я предпочла смолчать. В моем понимании смысла в ответах я не видела. Марк был абсолютным чудаком, поэтому мне всего лишь нужно было научиться воспринимать его таким, какой он есть. Его легкое к жизни отношение расслабляло. И кажется, он смог заставить меня улыбнуться.

Шутка о моем внешнем виде не была единственной, потому что, чуть погодя, Марк так же удостоил меня похвалой, как золотится кожа на моей спине, словно солнце, которое освещало пугающе темный парк. Он все болтал и болтал, но в какой-то момент осознала, что речь его стала лишь фоном, потому что уже долгое время я прислушивалась к звукам и шорохам.

Через некоторое время, почуяв неладное, я притормозила и посадила Кирилла на поваленное дерево.

— Передохни пока здесь, дружок, — предложила, вернее, почти приказала я, включая фонарик. — Мне нужно кое-что проверить, — добавила я мягкости в тон. Кирилл покорно кивнул. Может, не хотел видеть меня в гневе или просто не желал меня отвлекать от цели, к которой я двигалась. — Лили, останься здесь! — остановила я сестру, заметив, как та направилась за мной следом.

Я осветила фонариком то место, где след от протектора шин «Порше» стал явно шире и чуть более смазанным. Именно в этом месте воздушные вихри застали электромобиль и его пассажиров врасплох. И бонусом оказался «Порше», лежащий на боку возле дерева чуть поодаль от оставленной колесами борозды. Я тихонько подошла к электрокару и осмотрела его салон — там было пусто. Означало это одно: семья выжила, несмотря ни на что. По нескольким причинам меня этот факт и радовал, и угнетал. Во-первых, эта семья четко знает, что им делать и куда идти. Во-вторых, они на финальном пути к своей цели. К моей цели. Может, было эгоистично с моей стороны радоваться тому, что стихия их затормозила. И так как у них было неоспоримое преимущество: они на шаг впереди нас, то страшно было опоздать и лишиться авиатранспорта.

Следы от людских ног были повсюду. Если пепельные осадки их не успели скрыть от моих глаз, значит, они ушли не так далеко.

Сосредоточившись на звуках, я вернулась назад к своей команде. Ноги гудели, сильно распухли, но я упорно прогоняла мысли об усталости и болезненных ощущениях. Мне нельзя было останавливаться.

— Нам туда, — указала я рукой направление, появляясь из темноты.

Кирилла я тут же подхватила под руку, помогая парню подняться на ноги с дерева, на которое он облокачивался. Остальная часть команды окружила нас, словно планеты вокруг солнца.

Ребята увидели перевернутый «Порше», но вопросов не задавали. Лили украдкой подмигнула мне. Ведь этот маленький человек был единственным на планете, кто знал о той семье.

Мы так и шли по следам, пока пепел, не переставая падающий сверху, точно снег, не стал их прятать от нас. Двигались мы примерно по изначально заданной траектории, хотя ориентира и след простыл. На пути нам попался в дерево воткнутый нож. Мой облегченный выдох оказался намного громче, чем я рассчитывала, потому что знала этот трюк с ножами — метка, чтобы не ходить по кругу. О военных действиях и возможности не потеряться в тайге мне рассказывал Игорь по возвращении с учений. Его уроки для меня сейчас были крайне важными, а познания, которые он медленно передавал мне и подсознательно забивал своими идеями голову, помогали при каждом моем решении и в последующем шаге.

— Кажется, ты из службы внешней разведки. Угадал? — чуть игриво, чуть серьезно спрашивал Константин.

Я улыбнулась его догадке и отрицательно покачала головой.

— Может, я посланник, который должен дать вам шанс выжить, — рассмеялась я, мысленно благодаря Игоря за знания.

— Да уж, — призадумался Константин. — Посланник. — Пауза. — Наверное.

Тишина вокруг немного пугала, но, с другой стороны, придавала силы. Направление движения к аэродрому я выбирала самостоятельно, исходя из предполагаемой траектории, которой мы следовали ранее. Не так просто оказалось перемещаться сквозь пепел и бездорожье с едва уловимыми просветами. Они-то и задавали нам единственное правильное направление, а ножи служили тому неоспоримым доказательством. Почему-то я подумала о том, что стоит оставить метку после себя. На всякий случай. Поэтому достала из сумки помаду и провела по лезвию полосу красного цвета.

— Что это означает? — поинтересовалась Лили, внимательно разглядывая нож.

— Чтобы та семья знала, что они не одни, — пояснила я, вновь подставляя плечо Кириллу.

— Словно в хоррор попали, — паясничала Ева. Девушке не нравились эти загадки.

— Почему ты решила, что кто-то правильно прочитает твой знак? — проявил небывалый интерес Марк.

— Ну-у-у, — потянула я. — Это же очевидно! — Видимо, это не так. Ведь в глазах большинства ярко отражалось непонимание. Они смотрели на меня так, словно думали, что я плету интриги против них. Наверное, стоило их ввести в курс нашего положения на планете Земля, чтобы далее не возникало лишних вопросов. И я готова была поделиться информацией с командой, нужно было только найти подходящий момент. Лишь моя Лили знала все в подробностях и мелочах.

Постепенно пыль начала оседать, видимость улучшилась, резь в глазах уменьшилась. Единственное, что оставалось неизменным, — дышать по-прежнему было трудно. Продолжая свой тернистый и нелегкий путь, мы на удивление шли слишком спокойно. И что-то в этой тишине мне опять не нравилось — вновь налицо были признаки затишья перед бурей. Начало казаться, будто в воздухе нависала беда. Опасность была совсем рядом, и ее вкус витал в парке, парил над головой.

— Может, все-таки расскажешь, куда мы идем? — задала вопрос Ева, когда мы сделали небольшой привал, чтобы передохнуть и выпить воды. Казалось, девушка не раз прокручивала в голове этот вопрос, но до сих пор не смела беспокоить меня расспросами. Будто боялась, как я отреагирую на ее интерес.

Лили быстро отвернулась, словно ей стало совсем не интересно. Кирилл посмотрел так, как будто давал мне выбор самой решить: рассказать или промолчать.

— На аэродром, — ответил за меня Константин. — В этой стороне больше нет ничего интересного, — с едва уловимой насмешкой добавил он.

— Зачем? — не поняла Ева, одаривая растерянным взглядом Константина.

— Потому что времени больше у людей не осталось. Если мы не улетим, то погибнем вместе с планетой, — вынесла я приговор.

Марк с обескураженным выражением лица покосился на Кирилла. Думаю, он искал в его глазах подтверждение того, что только что услышал. Кирилл подтвердил его опасения безмолвным кивком. Ева раскрыла рот, стараясь погасить в себе неловкое удивление. Глаза ее странно блуждали, точно оценивали ситуацию. Когда процент смирения с гибелью Земли дошел до предельной точки, Ева была готова задать другой вопрос.

— На космодром, — утвердила я, опережая ответом. — Ядро планеты увеличивает температуру. Предположительно, происходит процесс горения слоев серы. Плиты земной коры начали двигаться благодаря конвективным потокам и впоследствии разрушаться. Озоновый слой не оберегает Землю от ультрафиолетового излучения, поэтому температура воздуха вышла за пределы допустимой, а газовый слой атмосферы не защищает планету от воздействия сил космоса. Так гравитация начала свою работу, притягивая к себе тела из космоса. Вероятнее всего, сила притяжения изменила вектор скорости планеты, поворачивая его. И все же помнят закон всемирного тяготения и как ведет себя центробежная сила? — задавала я научные вопросы, смотря на слишком широко раскрытые глаза ребят. — Ладно, в физику углубляться не будем. Надеюсь, хоть что-то было понятным из того, что я сказала.

— Ку-ку-куда мы полетим? — испуганно прошептала Ева.

— А вот этого я не знаю, — чистосердечно призналась я, кривя рот в задумчивости.

— Узнаем об этом позже, — подмигнул мне Константин. И он единственный, кто понимал, что происходит с тектоническими плитами, слоями атмосферы и учил законы физики.

— Точно, — говорила это я больше себе. — Позже узнаем, — произнесла я последние слова себе под нос.

Было бы правильно, если бы ребята чуть улучшили наш темп, особенно после того, как узнали о земных процессах и экологической катастрофе.

После небольшого привала мы вновь двинулись дальше. Нам ни в коем случае нельзя было терять ни минуты, поэтому я попросила всех собраться и ускорить шаг. Мы не имели права лишиться возможности покинуть Москву. Семья, которую я видела утром, вселяла в меня надежду. Само их существование давало мне силы, помогало бороться с противостоящей нам стихией. Я не имела права подвести сестру и нашу команду.

— Даже если мы доберемся до аэродрома. Даже если нам повезет и мы найдем транспорт. Даже если удача соблаговолит нам по всем пунктам и законам природы, то мы не сможем поднять самолет в воздух, — тихо поделился со мной своими опасениями Кирилл.

— Сможем, — так же тихо ответила я, посмотрев в его бездонные глаза — слишком голубые, чтобы казаться настоящими.

Кирилл с нескрываемым смятением наблюдал за моей реакцией. Его гримасы сменялись на лице, как день и ночь. Ответ, появившийся в его голове, и пугал, и радовал его одновременно. Тут, скорее, другое: он не мог поверить в то, что только что сложил в своих мыслях. Он несколько раз сморгнул и дернулся, потом пристально заглянул в мои глаза.

— Кирилл, я поведу самолет, — остановила я агонию, овладевшую парнем.

— Вообще-то Анна неплохо пилотирует, — пожурила Кирилла Лили, сощурив глаза.

— Это хороший навык! — похвалил меня Константин, подслушивая нашу с Кириллом беседу.

— Постой! — раздался женский голос позади нас. — Ты что же, летчик?

Я остановилась, чтобы не объяснять ребятам несколько раз.

— Неправильный ответ, — улыбнулась я. — Но мой, — оборвала я себя на слове, вспомнив о своем парне. Отец Игоря подарил сыну на его двадцать пятый день рождения собственный самолет. Школу пилотирования мы с Игорем прошли вместе. Вместе летали с инструктором, иногда брали с собой в небо Лили. Наверное, это было наше общее хобби. Ведь в небе мы чувствовали себя свободными, получали те эмоции, которые не могли найти на земле. Конечно, никто из нас не пытался выполнять трюки типа мертвой петли. Мы были любителями, влюбленными в небо. — Неважно, — поникла я от воспоминаний, взбудораживших мои мысли и чувства. — Штурвалом я умею управлять. Из Москвы мы точно сможем улететь. — А про себя додумала: «Если будет на чем».

— Круто! — как-то поэтично показал свой восторг ошарашенный Марк, по-моему, потеряв дар речи.

— Круто будет тогда, когда мы найдем этот чертов самолет! — закончила я разговор, увеличивая темп движения.

Кирилл шел некоторое время молча, потом посмотрел на меня и, разбивая вдребезги мое самообладание лучистым взглядом, спросил:

— Сколько тебе лет?

— Вопрос на миллион, — кивнул Константин, также окружая меня своим вниманием. Искусница Лили отвлекла парня своими детскими уловками, давая мне побеседовать наедине с Кириллом.

— Вообще-то не совсем прилично задавать такой вопрос девушке, — попыталась я флиртовать, что ли?!

— С виду ты выглядишь хрупкой, молоденькой. Но в тебе такое скопление выдержки и сил. И красота, и ум при тебе. Боюсь даже спросить, чего ты не умеешь или не знаешь, — осекся Кирилл. — За свои тридцать лет я и половины твоего опыта не обрел.

— Возраст — не показатель ума, зрелости или количества навыков. Уверена, в своем деле ты был неплох. Просто твои интересы были направлены в другую сферу. На то мы и люди, чтобы каждый жил со своей индивидуальностью.

— Анна, я депутат Государственной Думы, — тихо ответил Кирилл, махая головой, словно отрицая сам факт. — Пока ты занималась своим самопознанием и самовоспитанием, я тратил бессчетное количество времени на ненужные законы и обсуждения. Словно моя жизнь была пуста до встречи с тобой. Понимаешь? — обратился он ко мне. — Это как наказание, — еще более глубоко уходил мужчина в философские рассуждения. — Понимать, что твоя жизнь ничего не стоила.

— Так сразу и не скажешь, — нелепую я произнесла фразу, пока вникала в позицию этого мужчины. Наверное, поэтому мне было знакомо его лицо — политик. — Только зачем винить себя за то, что ты сделал или не сделал? — строго посмотрела я на Кирилла. — Нельзя осуждать себя за то, что тебя не интересуют самолеты или боевые искусства. И не криви душой, мол, тебе не нравилась твоя работа или твоя жизнь, — уколола больно я его самолюбие, заметив складку между бровей. — Это был твой выбор. И до этого момента ты жил так, как тебе было удобно. Может, фармацевтика была твоей слабостью, раз депутат позволил себе лично явиться в аптеку, — игриво рассмеялась я, но потом снова вернула себе серьезность.

— Думаешь, только депутат-ничтожество ходит в аптеку за лекарствами для больной матери? — полушутливо, полусмешливо интересовался Кирилл.

Я улыбнулась. Мне не хотелось отвечать на этот нелепый вопрос. Путь он повиснет в воздухе. Одно я понимала, что этому мужчине сейчас сложно смириться со своей беспомощностью, тяжело думать, что его жизнь зависит от девушки, что он не в силах помочь мне бороться за наши жизни. Его восхищение моей силой духа перекрыло всю его прежнюю жизнь, прогнуло его, возможно, навсегда усмирив нрав, который так долго подпитывал легкой жизнью до встречи со мной. А трагедия, произошедшая на планете, усмирила его нрав, показала нелепость прежних ожиданий от жизни, надломила его психику. Ведь человек был не подготовлен и, возможно, не понимал самого себя. Но я точно смогла разглядеть в его голубых глазах осознание упущенного времени и желание изменить модель своего поведения. И Кирилл однозначно признает, что за дерзостью и жестокостью во мне таится непреодолимое желание бороться.

— Во-первых, ты себя недооцениваешь, — закатила я глаза. — Во-вторых, я ставила перед собой цель спасти сестру, а не вселенную. — На лбу моем возникла озабоченная складка и тут же разгладилась. — И кажется, я меньше всего могла рассчитывать на то, что под руку мне попадется депутат с чувством вины. Не уверена, что в сложившейся ситуации на моем месте ты поступил бы правильно. Или, может, ты считаешь, что не явился слишком большим обременением для нас с сестрой? — слегка разгневалась я от своих же умозаключений. — Мы с Лили уделили тебе достаточно много времени: вытащили из-под металлического стеллажа, привели в чувства, обработали раны, забрали с собой. Неужели всего этого мало? — Во мне сейчас говорил какой-то расстроенный внутренний зверь. Я читала в глазах Кирилла извинения. Видела его желание остановить меня, успокоить. Осознавала, как тяжело ему было слушать и знать. Но, невзирая на свои чувства и противоречия, он смиренно молчал. Я знаю, что таким образом он выказывал великую благодарность за спасение. Едва слышно я продолжила говорить: — Я потеряла семью, любимого человека, друзей. Их никого больше нет. Понимаешь? — обратилась я к его благоразумию. — Не требуй от меня милосердия. Нет. Слышишь? Нет! Я борюсь за жизнь сестры и свою собственную. Положа руку на сердце, если мне придется выбирать между нами и вами, — перевела я взгляд на Еву и Марка, — то не сомневайся, я выберу нас с Лили. — Я утопила взгляд в землю, ощущая, как беспокойство растворяется, будто таят льдинки. Наполнив легкие кислородом, я вновь посмотрела на мужественное лицо парня и ответила на изначальный вопрос: — Мне двадцать пять.

— Не ты одна потеряла семью и друзей, — прошептал Кирилл.

Неловкая пауза повисла в воздухе. Оглядев озадаченных слушателей: сестру и Константина, и не возвращая взгляда на Кирилла, добавила:

— Нам всем тяжело. Каждый справляется так, как умеет, — поставила я точку в разговоре.

Голова моя гудела от натуги. Этот разговор почему-то сильно задел меня за живое место своей откровенностью. Мозг мой беспокойно сочинял оправдания и подтасовывал факты, мол, я имею право не думать ни о ком. Но ведь чувства не обманешь. Именно в них спасение, в них скрыты человечность и праздность. А этот голубоглазый мужчина — словно моя совесть. Эти мысли так овладели моим разумом, что я отчего-то начала думать, будто мы ползем. Ощущения воспалены сейчас до накала, заставляли меня замечать каждую мелочь. Например, поверхность земли стала еще горячее, температура на улице повысилась, пыль едва осела, улучшилась видимость, зато дышать было намного труднее. По моей шее и лицу текли капельки пота, кожа начала липнуть.

Иногда мы останавливались, чтобы сделать привал. Ведь каждому из нас необходим был отдых. Средство передвижения мы потеряли — значит, сегодня ночью нам негде будет ночевать. Учитывая этот неоспоримый факт, я была полна решимости отыскать аэродром. Сейчас без разницы: ночь или день на улице — так или иначе, мы двигаемся в полумраке. Оптимизма придавал тот факт, что завтра может стать слишком поздно. У нас есть только сегодня, потому что через двадцать четыре часа мы начнем медленно задыхаться.

Распухшие ноги уже делали не такие уверенные шаги, как хотелось бы. Силы на самом деле были на исходе. И не у меня одной. Моя милая Лили молчала, хотя и без слов понятно, через что сейчас проходит это дитя.

Голубоглазый парень, опирающийся на мое плечо, дышал ровно. Иногда казалось, он пытался всеми силами показать стойкость и выносливость. Его решительность действовала на меня, словно это был ценный дар, посланный мне в поддержку моей веры в жизнь. Я смотрела на этого мужчину и пыталась понять, как он смог заслужить мое уважение так быстро и невзначай. Еще три дня назад его не существовало в моей жизни, меня не одолевало непонятное чувство, будто я должна всеми силами встать на его защиту. Еще три дня назад этот человек умирал на моих глазах. Но сейчас он другой — он полон сил. И главное, я чувствовала, его власть надо мной растет. Скорее всего, он и сам не понимает, насколько дорог становится людям. Поистине, этот мужчина явился ко мне в прекрасном обличии, чтобы искушать. Он молчит, когда его просят, сдержан и будто бы непривередлив, очаровательно красив. От моего раздражения к его персоне не осталось и следа, только злость на саму себя за то, что не понимаю, в какие сети я попадаю. И что я делаю? Я не сопротивляюсь его магии, потому что не хочу. Может, высших руководителей учат на каких-то прогрессивных курсах всеми фибрами души притягивать к себе народ. Возможно, сегодня он нуждается в моей поддержке, а завтра отпадет нужда. Вопрос только в том, насколько он будет мне необходим и как мне с этим жить? Голова пошла кругом от осознания того, до чего сейчас дошло мое сознание. Хочется думать, что под маской этих мыслей я борюсь с условиями климата и удушающей жарой.

Стряхивая пелену странных, на мой взгляд, мыслей я посмотрела на Марка и Еву. Их походка стала напоминать мимы, волочащие за собой ноги. Вот-вот — и эта парочка рухнет на землю. Даже бойкая девчушка Ева готова была сдаться. Как бы трудно сейчас ни было, нельзя было им позволять опускать руки.

— Послушайте, — обратилась я к сестре и брату, резко останавливаясь перед их лицами. — Минутку, — попросила я Кирилла, убирая его руку со своего плеча. — Если вы сейчас же не соберетесь, то я обещаю: нам придется расстаться. По-моему, никто из вас не понял, что происходит с планетой и сколько осталось у нас времени. Пожалуй, дальше вам лучше без нас. — Ева пару раз моргнула длинными ресницами, но смолчала. Марк смастерил жуткую гримасу. Дать бы сейчас подзатыльник этому парню! — Если вопрос исчерпан, — посмотрела я на одного и другого, — вот вам вода — и вперед!

Я вновь повернулась к Кириллу и подставила свое плечо. Ладонь его быстро обхватила мою ладонь. Он посмотрел на меня чуть более непозволительным взглядом, выдохнул и скрестил пальцы наших рук. Я старалась гнать прочь все эмоции, которые накрывали меня, точно покрывало. Как бы ни старалась, я не могла припомнить, чтобы меня одолевали такие будоражащие и одновременно нежные ощущения, когда меня касался Игорь, когда его сильная мужская рука сжимала мою ладонь, когда легкое дуновение дыхания заставляло трепетать тело. Я любила Игоря всем сердцем и душой. Наверное, я просто скучаю по своему парню, заменяя необходимые мне эмоции через связь с другим человеком.

— Молодец! Не даешь расслабиться, — встрял в разговор Константин. — Ты не прокурором планировала стать?

Я скривила лицо и отрицательно покачала головой, решая проигнорировать вопрос Константина о моей будущей профессии.

Внимание мое вновь привлек Кирилл, когда резко кашлянул.

— Ломаю себе голову и не пойму, откуда в тебе столько выдержки? — каким-то слишком бодрым голосом он спросил, стараясь наступать на сломанную ногу, будто тренировался, чтобы передвигаться самостоятельно на случай, если вдруг наступит его черед получить дозу упреков с моей стороны и остаться одному.

— У тебя просто нет цели, — убедительно говорила я, томно награждая Кирилла взглядом. — Например, спасти близкого человека. — И направила взор в сторону восьмилетней девочки, с которой бы пример взять многим из нашей команды. — Именно это сокровище дает мне силы продолжать бороться, двигаться вперед.

— Благородная и очаровательная, — совсем тихо прошептал Кирилл, отворачивая лицо в сторону. Казалось, эти слова не предназначались мне. Он вовсе не хотел, чтобы я их услышала. Конечно, его восхищение не осталось незамеченным мной, ведь мы шли в обнимку с голубоглазым парнем. Но то чувство, когда знаешь, что внутренний бес радуется маленькой победе, слишком приятное, чтобы его скрывать.

Мимолетному умилению настал быстрый конец, как только Земля вновь начала содрогаться. Эти подземные толчки сбивали нас с ног. Мы шли до тех пор, пока хватало сил сопротивляться природным катаклизмам, потом по одному начали терять равновесие и падать на колени, постепенно опускаясь всем телом на землю. Маленький перерыв в земных трясках дал нам возможность подняться вновь на ноги, а потом резко распахнул пред нами врата ада, выпустившего всю нечисть, которую для нас приготовил.

— Тшш! — скомандовала я, прикрывая рот указательным пальцем.

Ребята молниеносно застыли в том положении, в котором пребывали, словно их выключили. Лили боялась даже дышать. Невиданные голоса приближались к нам, но в душе моей до последнего тлела надежда, что беда обойдет нас стороной.

Ева тут же вооружилась топором. Я вытащила из рюкзака лук со стрелами и отдала в руки Кирилла, но по выражению лица и выпученным глазам было понятно, что он не знает, как с ним обращаться. Возможно, только в теории. Моя милая улыбка тронула душу растерявшегося парня. Его лик вмиг стал настолько светлым, насколько солнце освещает нашу планету. Передав ему арбалет, я вернула себе лук со стрелами. Марку и Константину отдали ножи.

Оставив Кирилла рядом с Константином, я медленно и совсем беззвучно подошла к Лили, закрывая ее своим телом. Сестренка двигалась плавно и грациозно, не вылезая из-за моей спины. Ее умение подстраиваться под ситуацию поражало и восхищало одновременно. Настолько чуткий ребенок был исполнительным, серьезным и полностью отдавал себе отчет в действиях. Все ее существо стремилось выжить. И я должна была помочь ей в этом. Это и был мой долг.

Мой чуткий слух уловил шелест листвы под ногами приближающихся людей. Поэтому я, натянув тетиву лука, вставила стрелу и встала в стойку. Их дыхание просачивалось сквозь осадки и смог. Бесспорно, я понимала, на каком расстоянии эти люди находились от нас. Подавив в себе отчаянную иронию своего превосходства в навыках и возможностях, я внимательно вгляделась в пустоту. Мне не нужно было давать знаков, говорить и объяснять, что происходит. Зрелый ум и мудрость показали картину реальности, в которой необходимо было искоренить зло, чтобы помочь человеку.

Лили начала дрожать, хотя на улице было жарко, — страх. Ее ладошки, касающиеся моей талии, вспотели. Мне хотелось утешить ребенка, но сейчас я не имела права на ошибку, поэтому продолжила слушать лес, пустоту и дыхание, не отвлекаясь на страхи Лили.

Ева встала перед братом, закрывая его собой. Видимо, это на уровне инстинкта. Думаю, Марк сам может о себе позаботиться, но кажется, с самого детства сестра защищала брата по признаку старшинства. Константин с Кириллом стояли бок о бок чуть левее от меня. Их немного напуганные взгляды метались по сторонам, пытаясь отыскать цель. Но потом я увидела боковым зрением, как оба мужчины рассредоточились по обе стороны от меня, держа перед собой оружие. Это удовольствие еще приумножилось, когда я поняла, что время пришло.

— Гриша, дави гада! — разливался басистый голос эхом по лесу.

Человеку, за которым гналась парочка демонов в людском обличии, нужна была моя помощь. Его частые шаги и тяжелое дыхание выдавали пострадавшего. Я чуяла его страх и отчаяние. Но мужчина не сдавался — он был готов бороться до последнего. Отчаявшиеся люди могут причинять боль, не думая о последствиях. В сложившихся обстоятельствах не удивительно, что психика не у всех выдерживает. Никто не знает, что каждый из них перенес, прежде чем впасть в такое жалкое состояние. Я сочувствовала тем бедным людям, которых попутал дьявол, всей душой, но не могла им уже помочь. К сожалению, спасти их было не в моей власти. Зато пострадавшему я могла сохранить жизнь и принести пользу.

Не двигаясь, я прицелилась в точку, где звук и шелест слились воедино. Благодаря острому слуху я выпустила стрелу в человека. Мне не нужно было проверять, жив ли он, — я знала, что сердце бедняги остановилось; слышала его последний вдох, чувствовала запах крови.

— А ну, вставай, Гришаня! Силы потерял никак? — со смехом упрекал мужской голос.

Я ехидно улыбнулась сама себе, чувствуя себя в этом момент непоколебимой; достала из колчана еще одну стрелу, затем вытащила из кармана рюкзака дротик для игры в дартс.

Силуэт мужчины, которого преследовали два человека, искушенные демонами их собственного рассудка, постепенно вырисовывался на фоне сумрачного леса. Его тяжелые выдохи демонстрировали исход его сил. Мужчина еле держался на ногах. Пульс его начал падать от дезориентации и усталости. Я решила немного помочь ему быстрее свалиться, поэтому запустила ему в ногу дротик. Бородатый человек упал на колено, а затем лег на спину и уставился в небо. Но неба он не видел — он прощался с жизнью.

Я знала, что была самой быстрой и ловкой. Начатую работу необходимо было закончить мне, не рассчитывая на помощь, и не испытывать сострадание. Моя следующая стрела поразила человека, все еще гнавшегося за пожилым мужчиной, прямо в сердце. Он не страдал и не плакал. Я только слышала, как на вдохе сердце его остановилось.

Мне кажется, что никто из моих попутчиков не понял, что произошло. Всего несколько секунд решили исход событий, оборвав жизни нескольких людей. И это был мой выбор. Только я могла взять на себя ответственность нести этот груз. Потому что я могла с ним справиться и двигаться дальше. Не эти ребята, что стояли возле меня. Это я была личным мстителем из-подземелья, вершащим правосудие и решающим, кому жить, а кому нет. Мне и нести этот крест до конца жизни.

С каменным лицом и без единой эмоции я пошла вперед к тому единственному, кто остался жив.

— Вы в порядке? — задала я вопрос, глядя на старичка сверху. Он лежал, как звезда, не шевелился. Его губы сжались в тонкую полоску, а глаза широко раскрылись от зазвучавшего в его ушах женского голоса.

Я вытащила дротик из ноги и вернула его обратно в рюкзак. Мужчина так и не пошевелился. Ему точно нужна была минутка, чтобы осознать, что он все еще жив.

— Лили, принеси, пожалуйста, пластырь.

Мы с сестрой заклеили рану на ноге человека, из которой до сих пор шла кровь. Ошеломленный мужчина так и не шевелился, все продолжал смотреть в одну точку куда-то наверх.

— На небо вас еще не забрали, — расширила я глаза, заглядывая в его лицо. — Пришлось вас оставить на планете Земля и еще немного помучить.

— Спасибо! — вдруг очнулся тот. — Думал, мне каюк! — неожиданно с шуток начал свое приветствие седовласый старичок с большими огненно-зелеными глазами в рваной футболке и потрепанных бежевых шортах.

— А вы шутник! — поддержала я его, поднимая свой указательный палец.

Мы быстро обросли толпой моих попутчиков. Константин прошел чуть вперед — вернулся со стрелами в руках.

— Думаю, тебе они пригодятся больше, чем им, — указал он на тела мужчин, пораженных точными выстрелами.

Я растянула рот в широкой улыбке и нежно посмотрела на Константина, благодаря его одним взмахом ресниц. Мне почему-то сразу понравился этот человек. От него веяло радушием и чуткостью. Когда мне передали стрелы, я вернула свой взор на старика. Пожилой мужчина оглядел нас всех поочередно, каждого одаривая медленным пронзительным взглядом. Закончив загадочно разглядывать наши лица, он почесал затылок и только потом спросил:

— Как вы сюда попали, деточки? — Последнее слово он произнес с сарказмом.

— Пешком, дедушка, пешком, — скорчила рожицу Лили, протягивая старику бутылку с водой. — С вашей ногой будет все в порядке, — подмигнула она ему. — Анна точно знает, куда нужно ударить, чтобы не убить.

— Спасибо, деточка! — повторил старичок свое слово-паразит еще раз. Не понравилось мне его «деточка», но вида я не подала. — Она, — уставился он на меня, — точно знает, что делает. Сомневаться не приходится.

Я отошла от ребят в сторону и прислушалась к звукам. Бубнившие голоса попутчиков сбивали, но тишина звучала ярче и тоньше. Ее чистота звенела бубенчиками в моих ушах. По правде говоря, я наслаждалась минутным спокойствием.

— Их было двое? — спросила я старичка, как только вышла из туманной завесы.

— По крайней мере, за мной гнались двое, — улыбался поджарый пожилой мужчина. — Кстати, я Степан Филиппович, — представился он.

О возрасте не судят по поступкам и умениям, но все же, рискуя нарваться на неодобрение старика, я предположила, что пожилому мужчине на вид чуть больше шестидесяти лет. И, несмотря на возраст, он долго сопротивлялся натиску двух крепкого телосложения мужчин.

Константин и Кирилл помогли старику подняться на ноги. Степан Филиппович неряшливо отряхнулся, будто бы только что извалялся в грязи, запачкав свои любимые шорты.

— Это Анна, — указала Лили на меня. — Она, лучшая на свете, — подняла сестренка на меня свои озорные глазки. — Меня зовут Лили, — протянула девочка свою ладошку старику. — Это Кирилл, Константин, Ева и Марк, — поочередно перечислила она нас.

— Ты у меня лучшая, — шепнула я Лили на ухо, наклоняясь и целуя сестренку в макушку.

От резких движений боль жгучим жаром пробежала по телу — и моя спина дала о себе снова знать. Я почти забыла, что такое жить без ощущения пылкого горения внутри, но все-таки ожоги мои были еще свежи. Тихонько отойдя от нашей группы в сторону, я облокотилась на часть поваленного дерева. Мне нужно было справиться с болью, обработать ожог и двигаться дальше. Я скрыла свое лицо под ладонями, борясь с внутренними демонами, что насылал на меня дикий пожар внутри.

— Анна, давай я помогу тебе, — предложил Кирилл, убирая мои ладони от лица. — Не представляю, через что тебе приходится сейчас проходить, но эти страдания слишком красочно отпечатались на твоем милом личике.

Кирилл вколол мне обезболивающее и нанес на спину лекарство.

— Кирилл, — обратилась я к парню, стоящему напротив. — Спасибо.

Я подняла глаза и нарвалась на тот самый взгляд, что пугал и мучил меня. Тщетно я боролась с собой, чтобы промолчать. Интерес владел мной в эту минуту. Я должна была знать.

— Почему ты так на меня смотришь? Словно… — замешкалась я, пытаясь подобрать в уме правильное слово.

— Словно плененный твоей красотой?

— Да, — не поняла я сама, что ответила. — То есть нет, — стряхнула я с себя задумчивость и очарование. — Словно ты исследуешь меня. Пытаешься что-то узнать или прояснить для себя.

Кирилл улыбнулся, а потом добавил:

— Пытаюсь. Да, ты права. В тебе есть нечто такое, что действительно не дает покоя, — решительно ответил он. — Но я пока не готов делиться мыслями вслух.

— Мне стоит тебя опасаться? — задала я свой последний вопрос.

— Не тебе, Анна, — хмыкнул Кирилл, очаровательно водя зрачками по кругу. — Мне.

Очень странный у нас вышел разговор с этим молодым человеком. И чтобы продолжения не последовало, я потянула Кирилла за руку к остальным ребятам.

— Выяснили отношения? — встретил нас вопросом Степан Филиппович, стреляя взглядом то в меня, то в Кирилла.

— Была бы рада поболтать с вами на эту тему, да только мы спешим, — серьезно посмотрела я на старика. — Если вы решите пойти с нами, то милости просим. Ждать мы никого не собираемся.

— Да ты с перчинкой?! Говорят же! Женщины покоряют мир! — завел свою песенку Степан Филиппович. — Истина на все сто!

— Точно, — подтвердил Константин. — Я готов подставить свое плечо, Кирилл.

Кирилл нехотя выпустил мою руку и облокотился на плечо Константина.

— Спасибо, — прошептала я одними губами, направляя взгляд в адрес Константина, когда Кирилл отвлекся на разговор Евы и Марка. Константин настолько понимающе подмигнул мне, насколько я почувствовала то хрупкое, что было бесценно, — единение. Это был мой личный союзник, который понимал меня без слов и объяснений. На душе стало необычайно легко. И может быть, это и есть начало нашей великой дружбы с Константином.

Мы двинулись вперед, но далеко уйти нам не удалось.

— Там кто-то кричит, Анна. Слышишь? — шепотом сказала мне Лили. — То ли ребенок, то ли котенок.

Это был не ребенок. Зверек. Наверное, котенок.

— Оставайтесь здесь! — в приказном порядке потребовала я, поворачиваясь к ребятам и одновременно вставляя стрелу в тетиву.

Остерегаясь, я шла на писклявый звук, эхом разносившийся по лесу. Этот крикун будто бы звал на помощь, не переставая голосить. Я уже представляла себе самое страшное развитие событий, потому что не знала, в каком состоянии наш потерявшийся зверек. Я не видела еще котенка, но перед глазами появилось нечто большое. Только подойдя ближе, я поняла, что это был фюзеляж самолета.

— Не может быть, — обрадовалась я вслух, замечая того пискуна, восседавшего на куске металла. — Иди ко мне скорее, маленький чертенок, — позвала я дымчатого котенка, протягивая к нему руки. — Как ты здесь оказался, глупыш? — погладила я его, стряхивая пыль, — он белоснежный с голубыми, как бездонные озера, глазами.

Этот пушистый комочек растопил мою душу. Я улыбалась внутренне, испытывая такую нежность к этому созданию, какой ангелы наделяют детей. Среди гибели и зла я смогла найти тот лучик, что делал мое сердце на капельку добрее. Я несла это чумазое существо Лили, зная, как будет счастлив ребенок такому другу. Кто знает, что нас ждет впереди, но это создание станет нашей отрадой и отдушиной.