С трагедии, унесшей жизнь Кирилла, прошел год. Но от боли утраты невозможно излечиться, и она навсегда останется в моем сердце.
Вернувшись однажды вечером домой, мы со Снежаной увидели царапины рядом с замочной скважиной на установленной несколько месяцев назад бронированной двери. Под потолком мигал красным светом огонек камеры слежения, и к визиту непрошеных гостей я всегда была готова.
— Нашла коса на камень, — сказала я, заметив валяющийся на коврике фантик от конфеты. Усмешка тронула мои губы: такие леденцы любила грызть золовка.
— Значит, старая кобра решила прислать мелкую змею, — пробормотала я, пнув фантик в сторону так, словно это было нечто мерзкое — утром его уберет уборщица.
Открыв дверь квартиры, мы услышали легкий писк сигнализации. Пропустив дочь вперед, я быстро вбила код подтверждения и сняла куртку.
— Как же хорошо, когда в жизни все тихо и спокойно! — порадовалась я.
Снежка успела вымыть руки и теперь сидела в кухне с графическим планшетом, создавая на нем свои художества.
В этом году, как только закончится лето, она пойдет в школу. Мы с дочерью купили все необходимое для учебы. Первый класс, событие важное для каждого родителя, но Кирилл его не увидит…
За месяц до этого свекровь попыталась натравить на меня социальную службу, где у нее работала знакомая. В тот день я затеяла генеральную уборку и оказалась не готова к подобной встрече.
С первого взгляда я прониклась отвращением к этой полной даме с маленькими крысиными глазками и длинным носом. Ее ноздри расширялись, жадно вдыхая запах моющего средства и морщась. Она попыталась оттолкнуть меня, чтобы пройти внутрь квартиры, но я уперлась шваброй в стену и строго спросила:
— Что вам угодно, милейшая? По какому праву вы врываетесь ко мне в дом, или вам закон не писан? — я вспомнила коронную фразу матери.
«Крыса» озвучила причину прихода: якобы в этой квартире жестокому обращению подвергается девочка шести лет по имени Снежана Кирилловна Калиновская. В подтверждение дама потрясла пачкой исписанной жалобами бумаги и предъявила повестку в суд, где меня ждут, чтобы лишить родительских прав.
Слушать дальнейшую ахинею из ее уст я была не намерена и, пожав плечами, захлопнула дверь, надеясь, что прищемила женщине длинный нос.
Пока звонок нещадно дребезжал, я кусала ногти, слушая гудки в телефоне, и, наконец, ответила мама. А в коридоре за дверью разразилась настоящая баталия. К «крысе» вышли Маргарита с сыном и невесткой. На повышенных тонах соседи доказывали мою состоятельность как матери, и что, вероятнее всего, произошла ошибка.
Вскоре на этаж поднялись мама с Витей.
Широкоплечий амбал в кожаной куртке и штанах с цепями, на которого я смотрела через глазок, вальяжно подошел к представительнице соцслужбы. Одного взгляда его серых пронзительных глаз хватило, чтобы дамочка стушевалась и вжалась спиной в дверь.
Моя же мама оставалась абсолютно невозмутимой. В уголке подкрашенных бордовой помадой губ торчала зажжённая сигарета, а на переносице — очки в роговой оправе. В руках она держала не увесистую папку, а единственный лист бумаги, и, выдохнув дым в лицо «крысе», озвучила:
— Добрый день, милейшая. Это иск за клевету и распространение ложной информации, не говоря уже о злоупотреблении должностными обязанностями. Дата суда назначена на понедельник, будьте добры явится туда и не забудьте взять с собой того самого анонима, который снабдил вас всем этим, — матушка была неподражаема. Она указала пальцем на толстую папку в руках «крысы». — Освободите проход, у нас с коллегой законный обед, правда, Витя?
Амбал усмехнулся, обнажив слишком острые клыки, и «крыса» окончательно стушевалась, побледнев и отойдя в сторону. Больше мы эту даму не видели.
Чтобы успокоить меня, соседи накрыли у себя стол, и мы до вечера сидели в дружной компании, пока наши потомки играли в детской. Время от времени Снежана подходила ко мне и шептала:
— Мамочка, ты у меня самая лучшая.
С тех пор рядом с дочерью всегда находился один из напарников Вити из охранного агентства, дабы никто не покусился на жизнь Снежаны.
Первое сентября мы с дочерью, двойняшками и их гордыми родителям встретили букетами цветов, отглаженной формой и новыми рюкзачками. Детвора веселилась в предвкушении неизведанного, а я мечтала о том, чтобы эта осень принесла мне нечто волшебное, что перевернуло бы мою жизнь и раскрасило яркими красками.
***
В октябре Москву заволокло непроглядными туманами, сыростью и простудами.
Моя малышка заболела, и я взяла на работе отгулов на неделю — готовлю дома куриный супчик, потчую Снежку чаем с малиновым вареньем, балую блинами и согреваю ее горлышко компрессами.
В один из вечеров, среди недели, приехала мама, чем несказанно меня удивила.
Она раньше часто говорила: «Вот уволюсь с работы и переберусь к вам жить, а свою квартиру буду сдавать. Втроем веселее, и мне не нужно будет постоянно отпрашиваться у начальника, чтобы везде успеть с внучкой».
Все мои попытки отговорить ее от этой затеи потерпели поражение. Мама была еще тем трудоголиком, и ей нравилось посвящать свой досуг Снежке: водить ее на дополнительные занятия и гулять, но это не могло заменить череды судебных разбирательств, болтовни с адвокатами и той искры, которую зажигала в ней работа. Но мама решила иначе, поэтому, когда она вошла в квартиру с двумя объемными чемоданами, я уже приготовила для ее вещей место в шкафу.
Позже в один из чемоданов влезла Снежана.
— Бабушка, найди меня! — дочь прикрыла крышку, играя в прятки.
— Ах, знала бы, что ты затеешь такие игрища, прикупила бы еще и третий чемодан, чтоб влезли и твои Димка с Сашкой, — рассмеялась бабушка, раскладывая вещи по полкам в гостевой комнате, пока я застилала диван постельным бельем.
— Снежка, вылезай и иди мыться, а то я не успею тебе сказку прочитать, — скомандовала я, дочь мигом выбралась наружу и побежала в ванную. Но ее место занял Барсик: он вальяжно развалился внутри и мяукнул.
— О! Еще один пришел, вам что, там медом намазано, что ли?! — воскликнула мама, вынимая его и гладя по голове. Кот блаженно заурчал и, спрыгнув с рук, залез на диван.
— Ну, все, придется вам терпеть друг друга. Он обожает спать в этой комнате, — констатировала я. — Барсик, у тебя же есть лежанка на подоконнике.
Но кот остался глух к моим словам, всем своим видом показывая безразличие.
— Ладно, лежи здесь, меховая подушка, тетя Бронислава не тронет, — мама подбоченилась и убрала пустые чемоданы в шкаф. — С жильцами договорилась, хорошие ребята. Дети моей бывшей коллеги по работе.
— Мама, ты уверена, что поступила правильно, уволившись и сдав квартиру? — я присела на диван и сложила руки на коленях.
— Кирка! Даже не начинай. Как я решила, так и сделала, а захочу вернуться обратно — не проблема. Таких юристов, как я, надо еще поискать, — она выпятила грудь вперед и гордо вздернула нос.
— Ладно-ладно, — я подняла руки вверх. — Пойду, Снежке еще сказку нужно прочитать. А то совсем ей не читаю, обычно это делал… — но я тут же осеклась.
Я зареклась не произносить имя мужа вслух. Почти все его вещи, как и планировала, отвезла к нам на дачу, сгрузив коробки на чердаке, где они уже год покрывались паутиной и пылью; я надеялась, что так же произойдет и с моими чувствами.
— Иди, милая, — мама все поняла, нежно погладив меня по голове, как если бы я по-прежнему была ее маленькой девочкой.
Снежка в розовой пижаме с заячьими ушками на груди устроилась на кровати. Дочь обнимала мягкую игрушку в виде лисы — еще один подарок от ее папы. Игрушку можно было надевать на руку, шевелить пальцами, создавая детский спектакль.
Я сняла с полки зачитанную книгу братьев Гримм с витиеватой надписью «Белоснежка», и присев рядом с дочерью так, что она положила свою головку на мое плечо, начала читать:
«Было то в середине зимы, падали снежинки, точно пух с неба, и сидела королева у окошка, — рама его была из черного дерева, — и шила королева. Шила она, загляделась на снег и уколола иглою палец, и упало три капли крови на снег. А красное на белом снегу выглядело так красиво, что подумала она про себя:
«Если бы родился у меня ребенок, белый, как этот снег, и румяный, как кровь, и черноволосый, как дерево на оконной раме!»
И родила королева вскоре дочку, и была она бела, как снег, как кровь, румяна, и такая черноволосая, как черное дерево, — и прозвали ее потому Белоснежкой. А когда ребенок родился, королева умерла».
Снежана зашевелилась и сонно пробормотала:
— Мамочка, а у меня волосы как у мышки — серые, и девочка в классе сказала, что я как седая бабушка. Почему я не родилась с черными волосами, как у Белоснежки?
— А, по-твоему, я похожа на бабушку, или некрасивая? — серьезно спросила я.
Дочь распахнула глаза и быстро заморгала, внимательно изучая мое лицо.
Светлая чистая кожа, пухлые очерченные, словно карандашом, губы, серого цвета глаза и длинные, немного всклоченные пепельного оттенка волосы. Утонченные черты лица: узкий подбородок, слегка вздернутый нос, тонкая линия бровей и пушистые длинные ресницы, которые мне даже не нужно красить. Изящные, всегда ухоженные руки, подтянутое тело.
— Ты у меня красавица, — ответила дочка.
— Верно, и ты такая же, а свою одноклассницу не слушай. Ну что, давай дальше читать?
— Да, пожалуйста, — она свернулась калачиком, и я продолжила, а когда услышала ее размеренное дыхание, отложила книгу и выключила ночник.
— Спи, моя принцесса, — я коснулась ее макушки рукой и прикрыла дверь в спальню.
Приняв душ и переодевшись в пижаму, я улеглась в кровать и хотела спокойно уснуть, но внимание привлекло зеркало над каминной полкой.
Когда мы делали ремонт, Кирилл настоял, чтобы в нашей спальне обязательно был такой электрический камин, перед которым мы бы сидели по вечерам и слушали потрескивание поленьев, как будто рядом действительно полыхает настоящий костер.
Зеркало в старинной оправе появилось позднее, иногда мне казалось, что оно слишком древнее. «Из какого антикварного магазина муж его принес?» — думала тогда я.
Сейчас потемневшая амальгама пошла рябью, и я едва сдержала испуганный вскрик.
«Может, показалось?» — отбросив одеяло, я подползла к концу кровати и поднялась на ноги. Зеркало висело ровно над полкой, и в нем, как в черной дымке, отражалось мое бледное лицо. Грудь вздымалась под рубашкой, штаны висели на бедрах, а влажные после душа волосы были заплетены в косу. Я потянулась к зеркалу, чтобы понять, чудится мне это или нет, но вместо ожидаемого прикосновения к твердой поверхности пальцы прошли насквозь, и… меня затянуло в зеркало.
Я испытала ощущение, словно вдоль моего тела течет поток воды, и я плыву, лежа на спине. Перед глазами звездное небо, а я все плыву, не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами. Вода попала на глаза, и я зажмурилась.
— Девушка, пробудись! — прозвучал мужской, скорее пожилой голос.
Кто-то тормошил меня за плечо. Открыв глаза, я ощутила, что лежу на чем-то холодном. Передо мной действительно стоял старик, такой худощавый и костлявый, что непонятно, как только на нем держалась одежда. Накрахмаленная до хруста рубашка с бордовым жилетом, золотые запонки и заколка на черном галстуке. Он помог мне сесть и протянул бокал:
— Выпейте, это для успокоения нервов, лучше сейчас, чем потом.
Я взяла бокал, понюхала содержимое — запах трав, но пить было страшновато, о чем и говорил мой взгляд: «Где я оказалась? Может, это сон?»
— Это не яд, — спокойно ответил старик, и, судя по его бесстрастному лицу, он говорил правду.
— Мое имя Нарбор, я камердинер его сиятельства. Сейчас десять часов утра по местному времени, вы находитесь в королевстве Валентор.
Я продолжила удивленно озираться, пытаясь понять, что происходит, даже ущипнула себя за щеку. Было неприятно, но меня это ничуть не порадовало.
— Зеркало! В моей комнате над полкой висело старинное зеркало, по стеклу пошла рябь, я думала, мне это почудилось, а когда прикоснулась… — затараторила я, едва не расплескав содержимое бокала.
— Да, все верно. Некоторые зеркала, точнее, всего несколько в нашем мире, являются порталами. Так из какой страны вы к нам прибыли на конкурс невест для лорда? Мне необходимо внести данные о вас в анкету, — он поправил очки на носу и внимательно посмотрел на меня. — Выпейте, вас начинает трясти, а я не в той физической форме, чтобы донести молодую девушку к лекарю.
Я сжалилась над ним и все-таки выпила, по вкусу напиток напомнил обычный мятный чай с медом. Дрожь тут же прошла.
— Вы хотите сказать, что я, будучи в здравом уме и твердой памяти, действительно переместилась каким-то волшебным способом в совершенно другой мир и попала в ваше королевство? — я свесила ноги и ступила на пол.
Оказывается, все это время моим ложем являлся продолговатый камень в виде стола, на котором был начертан круг со странными символами, чем-то напоминающими кельтские. «Еще не хватало попасть к каким-нибудь сектантам!»
— Все верно, но что значит — вы из другого мира? У нас один мир, и вас должно было перенести из соседней страны, а вы… — озадаченность на его лице сменилась обеспокоенностью, заставившей резко замолчать. — Постойте! — он нервно сглотнул, сообразив, что произошло, и удивленно на меня уставился. — Вы… не из нашего мира? Но как, позвольте узнать?!
— Что значит — как? — гневно воскликнула я. — Это мне интересно, что произошло и какого дьявола меня перенесло в это ваше средневековье, и что это вообще за погреб?
— Это портальная комната, — тут же ответил камердинер. — Но… я совершенно не понимаю, как дева из другого мира смогла попасть к нам. Вы владеете магией?
— Нет, в моем мире нет магии. У нас технологии, — я поставила бокал на «стол» и уперла руки в боки.
— Техно-мир?!
— Видимо, да! Так что давайте, возвращайте меня обратно!
— Но… это невозможно, я не владею такой сильной магией, — его щеки покраснели, и камердинер задрожал.
— А кто в состоянии? — более спокойно спросила я.
«Не хочется, чтоб его прямо на месте хватил сердечный удар».
— Давайте я поговорю с этим человеком, кто там у вас занимается перемещением между мирами? — сейчас я чувствовала себя так, как если бы была на работе и заказывала очередную партию питьевой воды для руководителя. — Нарбор, можно к вам так обращаться? Меня зовут Кира Константиновна Калиновская, давайте вы возьмете себя в руки и проведете меня к тому, кто ведает всеми этими портальными вопросами.
Камердинер выпрямился, расправив плечи, и повел меня за собой.
Из мрачной каменной комнаты с единственным источником света, который падал откуда-то с потолка прямо на «жертвенный» стол, мы вышли в не менее мрачный коридор с горящими вдоль стен факелами. Пока я шагала по холодному полу и поднималась по ступеням, у меня сильно замерзли ноги: «Только заболеть не хватало».
Наконец, мы вышли в обычный коридор, обшитый деревянными панелями, светильники на стенах излучали теплый свет, а на полу лежала мягкая ковровая дорожка.
Из окон по левую руку открылся вид на сад, и вдалеке я увидела краешек пруда.
Нарбор открыл одну из дверей и пропустил меня в кабинет.
Цветовая гамма здесь была темнее, чем в коридоре. Вдоль стен возвышались книжные стеллажи, посередине громоздился массивный стол со стульями, всю поверхность которого занимали стопки папок, бумаг и письменные принадлежности.
В кресле сидел подтянутый мужчина не старше сорока пяти лет. В его темной шевелюре проглядывали седые волоски, а пушистые закрученные усы забавно шевелились, когда он попыхивал трубкой, выдыхая табачный дым.
Мужчина был одет в бархатный пиджак глубокого синего цвета и такую же, как у камердинера, накрахмаленную рубашку с запонками. На шее повязан голубой шелковый платок, а на мизинце левой руки сверкало кольцо с топазом.
«Ну вылитый Ретт Батлер из «Унесенных ветром», только старше», — подумалось мне.
При виде нас мужчина удивленно вскинул брови и тут же нахмурился, разглядывая мою пижаму. Я могла только порадоваться, что не любила носить короткие ночнушки, как это делали мои коллеги по работе, рассказывая о своих брачных игрищах. — Барон Миртил, у нас произошла непредвиденная ситуация, — перешел к делу Нарбор. — Эту леди перенесло к нам из техно-мира. — Что значит из техно-мира? — барон переводил непонимающий взгляд с камердинера на меня. — Доброе утро… барон, — вежливо вклинилась я. — Как уже было сказано почтенным Нарбором, я попала к вам из техногенного мира, и ни о каких других мирах, кроме своего, я не знаю, а потому будьте добры вернуть меня обратно. Барон еще раз удивленно меня осмотрел, затем провел перед лицом рукой, будто прогоняя наваждение: — Очень странно, вы действительно не от мира сего, и непонятно по какой причине на вас сработал артефакт переноса. Но, увы, я не в силах отправить вас обратно, такое может сделать лишь лорд
Холл на первом этаже оказался немного мрачноватым, возможно, из-за темных деревянных панелей и портретов с высокомерными лицами аристократов, напомнивших мне Елизавету Рудольфовну: «Будь у нее такой домина, она бы точно развесила свой интеллигентный фейс в каждой комнате». — Если лорд такой же кислый на вид, то неудивительно, что ему устроили конкурс невест. Попробуй кого-нибудь уговорить пойти … хотя бы вот за этого мужчину с кривым носом и выпученными, как у рыбы, глазами, или жениться вон на этой бледной дамочке в платье цвета детской неожиданности, — пробормотала я, неодобрительно покачав головой, и вышла через стеклянные двери в сад. Отойдя на приличное расстояние от поместья и как следует осмотревшись по сторонам, я обрадовалась тому, что моя первая оценка в подвале, к счастью, оказалась ошибочной: — Это не средневековый замок. Три этажа, два флигеля. От времени и непогоды камень пожелтел и покрылся зеленым мхом. Серые крыши со множеством кирпич
— Очень сильное нервное истощение. Любое потрясение может привести к потере сознания. Необходим уход и абсолютный покой. Я оставил на тумбочке капли, пусть принимает их утром и вечером. Из забытья меня вывел хрипловатый голос. Приоткрыв глаза, я увидела из-за балдахина мужские спины. Рядом с Киром стоял невысокий, круглый, как бочонок, человек и сжимал в руках кожаный чемоданчик. Ему не хватало стетоскопа и белого халата. Когда они удалились, я еще некоторое время лежала, не шевелясь, и только затем перевела взгляд на тумбочку — там стоял стеклянный пузырек с пипеткой и стакан воды. Перевернувшись на бок, я неторопливо поднялась с кровати и открыла лекарство — снова запах трав. — Чувствую себя столетней бабкой, скоро будет кости ломить на погоду… — пробурчала я под нос и выпила средство. — До старости тебе еще нужно дожить, — беззаботно сообщил Кир, подходя ко мне. — Еще раз прости, что заставил тебя перенервничать. Я не хотел так сильно давить.
Солнце слепило глаза, и я пожалела, что у меня с собой нет солнцезащитных очков. «Кто же знал, что я так попаду? Иначе собрала бы целый чемодан». Легкий ветерок всколыхнул волосы, разметав их по плечам. На террасе под большим раскрытым зонтом стоял круглый столик, застеленный белой скатертью. На нем дымился кофейник, рядом сверкали покрытые золотыми узорами крохотные чашки с блюдцами и тонкие ложечки, укрытые салфетками с монограммой. Узоры инициалов переплетались между собой в буквы «АК». На круглом серебряном подносе стояла стеклянная вазочка с большими ягодами сочной клубники со взбитыми сливками. «Кто же решил покофейничать? Может, это Кир или барон?» — я опустилась на стул. Заметив на спинке пиджак, оглянулась, но вокруг никого не было. Взяв клубнику, я обмакнула ее в сливки и съела. Но я не успела углубиться в чтение, так как услышала голос Кира: — Похвально, что ты прислушалась к моему совету, — мужчина неторопливо спустился по ступеням. На нем
На работе, при общении с деловыми партнерами, я должна была выглядеть эталоном грации и учтивости. От посетителей начальника в моей тумбочке появились куча шоколадок, конфет, чайно-кофейных подарочных наборов; я помнила их заигрывания и сладкие речи. «Идеальная осанка и умение правильно, а главное, красиво ходить на каблуках — наше все», — инструктировал Артемий Викторович, и это сказывалось на моих ногах и пояснице. Его указы, а также оплаченные курсы по этикету и бальным танцам не прошли даром. Первое оттачивало умение вести себя прилюдно, а второе — для грации и гибкости в движениях. Тогда я не жаловалась и радостно узнавала что-то новое, а главное, полезное для себя. И не зря мучилась, натирая пятки и пальцы новыми туфлями, не зря мазала спину разогревающей мазью. При виде других секретарей и помощников своих коллег шеф кривил губы, а потом, когда мы уезжали с очередного мероприятия, ругал их: «Кривоногие неумехи. Сиськи, губы сделали, лохмы поотрастили, а манеры
Кир открыл дверь в мою комнату и вошел следом, осматриваясь. — Мне его искренне жаль, но я-то точно ему не подойду, — я зажгла светильник у кровати. — Во-первых, я не из ваших мест, во-вторых, у меня дочь от первого брака, и я уже не невинная дева… — Больше всего лорду важна сила невесты, поэтому будь спокойна. Невинность в приоритете только у молодых леди из приличных семей. Никому не захочется брать ту, которая очернила свою репутацию. В эту категорию не входят вдовы и разведенные, а такие тоже будут присутствовать на конкурсе. Чуть позже ты сама все узнаешь. — Но если всех будет досматривать врач и на всю ивановскую, точнее валенторскую, известит, что я чуть ли не падшая женщина? — я присела на край кровати, а Кир заботливо укрыл меня пледом. — Врач не станет тебя досматривать или тем более всем рассказывать личную информацию — это запрещено. Если же начнутся вопросы конкретно от конкурсанток, то ты имеешь полное право не отвечать на них. Те, кто о
Газета называлась «Валенторский вестник». Миртил шелестел страницами «Политики». «Ох уж эти мужчины. Разные миры, а интересы одни и те же», — подумала я, читая заголовок статьи под названием: «Невесты для лорда Аристида. Маг короля или жених?» Наслаждаясь вкусом карамельного чая, я погрузилась в чтение: «Некоторое время назад нам стало известно, что советник его величества Улириана, Магистр магии и верноподданный нашего короля лорд Аристид, изъявил желание выбрать себе невесту. На роль жены советника претендуют многочисленные девушки нашей и соседних стран, а потому королем было принято решение о проведении конкурса на роль самой прекрасной и достойной партии для лорда. Из анонимного источника нам стало известно, что в конце этой недели, в поместье лорда Аристида съедутся красавицы со всего королевства. Кто же та прелестница, которая завоюет ледяное сердце советника и разожжет в нем пламя страсти?! Следите за нашими новостями и ждите н
Худощавую на вид фигуру скрывало строгое черное платье с манжетами и воротником, талию опоясывал передник с двумя глубокими карманами. Из одного торчали блокнот и карандаш. На макушке повязан светлый чепец. Бледное личико, на вид около восемнадцати лет, но большие карие глаза в обрамлении пушистых ресниц убедили меня в том, что она гораздо старше. — Как тебя зовут? — спросила я, почему-то спрятав книгу за спину. — Бель. Доставили ваши заказы, я сложила их в вашей комнате. Ужин подавать туда же, или вы спуститесь в столовую? — мило улыбнувшись, спросила она наигранно детским голоском. — Спасибо, я не голодна. Бель поклонилась и, держа спину ровно, пошла по коридору к лестнице. «Непростая девушка…» –интуиция подсказывала, что ее стоит опасаться, но я не могла понять, почему. «Предчувствие меня никогда не подводило. Когда же я научусь колдовать? Это бы значительно упростило жизнь. Пальцами щелк, как сделал Кир с плитой, и я дома с мамой и Снежкой