Я плыла по знакомой черной воде, надо мной висело звездное небо.
Я не чувствовала боли, и это было приятно.«Неужели я умерла?» — но звезды молчали, как и темная вода, которая куда-то меня несла. Казалось, что я ежик в тумане, плывущий по реке, и вот-вот меня в спину толкнет рыба, а потом отнесет на берег, и я окажусь на нашем дачном озере.Все было так же, как в последний раз: песчаный берег, крутой склон, на котором возвышались темные стволы деревьев, оплетенные непроглядным густым туманом. Я карабкаюсь туда, где должна быть знакомая тропа.Босые ноги ступают на шершавую дорожку, вдоль которой всегда росла лесная земляника: после купания в озере мама и Снежка собирали ее на обратном пути. Но земляники не было, только трава, а я все шла и шла, чувствуя, как живот начинает сводить от голода. Почему туман никак не хочет рассеиваться, где же солнце? И конец дорожки…«Вернись ко мне, дочка», — шепот маминого голоса.— Я хочу, но где ты? — я заметалась на месте, озираяВ этом году осень наступила незаметно — с облетевшей листвой, плавающей в зеркальных лужах, по которым шлепали дети, и моросящими ночи напролет дождями, под чей стук я любила засыпать. Осень — самое прекрасное время года, ведь именно тогда, девять лет назад, я вышла замуж за любимого человека. Мы с Кириллом познакомились на пикнике, в компании общих друзей. Мне было двадцать, ему на год больше. Сначала не обратили друг на друга внимания и сидели на бревне, как два нахохлившихся воробышка, а затем слово за слово... и завязалась беседа, из которой поняли, что не хотим прекращать общение. На первом свидании мы сходили в театр, на втором была картинная галерея, после которой Кирилл сказал, что не любитель подобных мест и... я призналась, что тоже. Мы решили оставить культурные места другим парочкам, а сами отправились на романтичные променады по старинным усадьбам. В долгих прогулках под одним зонтом — разговаривали обо всем, нам было легко и приятно, сло
За два дня до гибели Кирилла нашей дочери исполнилось пять лет, но вместо планируемой поездки в парк аттракционов мы отправились на похороны. Ещё много дней я ходила по квартире из комнаты в комнату, то обнимая свитера Кирилла, то надевая его футболки. Вдыхала запах подушки по ночам, надеясь, что в замочной скважине повернется ключ, и муж войдет в квартиру со знакомой фразой: — Родная, я дома! Задержался на работе. Представляешь, что Кешка опять учудил со своими договорами? Но меня окружала тишина. Ни одну из его вещей я не отдала свекрови, которая даже пыталась взломать дверной замок, чтобы проникнуть в нашу квартиру и унести все, что касалось ее мальчика. Тут уж я не выдержала и пригрозила вызвать полицию. Прошло три недели после похорон, и одному богу известно, как я их пережила. Все дни для меня слились в поток нескончаемых слез, криков в подушку до хрипоты, чтобы дочь не услышала, и завываний под струями душа за закрытой дверью ванной. Ше
С трагедии, унесшей жизнь Кирилла, прошел год. Но от боли утраты невозможно излечиться, и она навсегда останется в моем сердце. Вернувшись однажды вечером домой, мы со Снежаной увидели царапины рядом с замочной скважиной на установленной несколько месяцев назад бронированной двери. Под потолком мигал красным светом огонек камеры слежения, и к визиту непрошеных гостей я всегда была готова. — Нашла коса на камень, — сказала я, заметив валяющийся на коврике фантик от конфеты. Усмешка тронула мои губы: такие леденцы любила грызть золовка. — Значит, старая кобра решила прислать мелкую змею, — пробормотала я, пнув фантик в сторону так, словно это было нечто мерзкое — утром его уберет уборщица. Открыв дверь квартиры, мы услышали легкий писк сигнализации. Пропустив дочь вперед, я быстро вбила код подтверждения и сняла куртку. — Как же хорошо, когда в жизни все тихо и спокойно! — порадовалась я. Снежка успела вымыть руки и теперь сидела в кухне
При виде нас мужчина удивленно вскинул брови и тут же нахмурился, разглядывая мою пижаму. Я могла только порадоваться, что не любила носить короткие ночнушки, как это делали мои коллеги по работе, рассказывая о своих брачных игрищах. — Барон Миртил, у нас произошла непредвиденная ситуация, — перешел к делу Нарбор. — Эту леди перенесло к нам из техно-мира. — Что значит из техно-мира? — барон переводил непонимающий взгляд с камердинера на меня. — Доброе утро… барон, — вежливо вклинилась я. — Как уже было сказано почтенным Нарбором, я попала к вам из техногенного мира, и ни о каких других мирах, кроме своего, я не знаю, а потому будьте добры вернуть меня обратно. Барон еще раз удивленно меня осмотрел, затем провел перед лицом рукой, будто прогоняя наваждение: — Очень странно, вы действительно не от мира сего, и непонятно по какой причине на вас сработал артефакт переноса. Но, увы, я не в силах отправить вас обратно, такое может сделать лишь лорд
Холл на первом этаже оказался немного мрачноватым, возможно, из-за темных деревянных панелей и портретов с высокомерными лицами аристократов, напомнивших мне Елизавету Рудольфовну: «Будь у нее такой домина, она бы точно развесила свой интеллигентный фейс в каждой комнате». — Если лорд такой же кислый на вид, то неудивительно, что ему устроили конкурс невест. Попробуй кого-нибудь уговорить пойти … хотя бы вот за этого мужчину с кривым носом и выпученными, как у рыбы, глазами, или жениться вон на этой бледной дамочке в платье цвета детской неожиданности, — пробормотала я, неодобрительно покачав головой, и вышла через стеклянные двери в сад. Отойдя на приличное расстояние от поместья и как следует осмотревшись по сторонам, я обрадовалась тому, что моя первая оценка в подвале, к счастью, оказалась ошибочной: — Это не средневековый замок. Три этажа, два флигеля. От времени и непогоды камень пожелтел и покрылся зеленым мхом. Серые крыши со множеством кирпич
— Очень сильное нервное истощение. Любое потрясение может привести к потере сознания. Необходим уход и абсолютный покой. Я оставил на тумбочке капли, пусть принимает их утром и вечером. Из забытья меня вывел хрипловатый голос. Приоткрыв глаза, я увидела из-за балдахина мужские спины. Рядом с Киром стоял невысокий, круглый, как бочонок, человек и сжимал в руках кожаный чемоданчик. Ему не хватало стетоскопа и белого халата. Когда они удалились, я еще некоторое время лежала, не шевелясь, и только затем перевела взгляд на тумбочку — там стоял стеклянный пузырек с пипеткой и стакан воды. Перевернувшись на бок, я неторопливо поднялась с кровати и открыла лекарство — снова запах трав. — Чувствую себя столетней бабкой, скоро будет кости ломить на погоду… — пробурчала я под нос и выпила средство. — До старости тебе еще нужно дожить, — беззаботно сообщил Кир, подходя ко мне. — Еще раз прости, что заставил тебя перенервничать. Я не хотел так сильно давить.
Солнце слепило глаза, и я пожалела, что у меня с собой нет солнцезащитных очков. «Кто же знал, что я так попаду? Иначе собрала бы целый чемодан». Легкий ветерок всколыхнул волосы, разметав их по плечам. На террасе под большим раскрытым зонтом стоял круглый столик, застеленный белой скатертью. На нем дымился кофейник, рядом сверкали покрытые золотыми узорами крохотные чашки с блюдцами и тонкие ложечки, укрытые салфетками с монограммой. Узоры инициалов переплетались между собой в буквы «АК». На круглом серебряном подносе стояла стеклянная вазочка с большими ягодами сочной клубники со взбитыми сливками. «Кто же решил покофейничать? Может, это Кир или барон?» — я опустилась на стул. Заметив на спинке пиджак, оглянулась, но вокруг никого не было. Взяв клубнику, я обмакнула ее в сливки и съела. Но я не успела углубиться в чтение, так как услышала голос Кира: — Похвально, что ты прислушалась к моему совету, — мужчина неторопливо спустился по ступеням. На нем
На работе, при общении с деловыми партнерами, я должна была выглядеть эталоном грации и учтивости. От посетителей начальника в моей тумбочке появились куча шоколадок, конфет, чайно-кофейных подарочных наборов; я помнила их заигрывания и сладкие речи. «Идеальная осанка и умение правильно, а главное, красиво ходить на каблуках — наше все», — инструктировал Артемий Викторович, и это сказывалось на моих ногах и пояснице. Его указы, а также оплаченные курсы по этикету и бальным танцам не прошли даром. Первое оттачивало умение вести себя прилюдно, а второе — для грации и гибкости в движениях. Тогда я не жаловалась и радостно узнавала что-то новое, а главное, полезное для себя. И не зря мучилась, натирая пятки и пальцы новыми туфлями, не зря мазала спину разогревающей мазью. При виде других секретарей и помощников своих коллег шеф кривил губы, а потом, когда мы уезжали с очередного мероприятия, ругал их: «Кривоногие неумехи. Сиськи, губы сделали, лохмы поотрастили, а манеры