18
В комнате предварительного задержания мы провели около часа вместе с оборванным мужичком, который спал, лежа на лавке, оскаливая во сне свои щербатые зубы, похрапывая со свистом. Да, спал он не очень приглядно – а когда проснётся, разве станет нам лучше от такого соседа? Я присела на другую лавку, избегая смотреть Артуру в глаза, чувствуя свою вину перед ним. Через час мужика, впрочем, разбудили и увели. Мы вздохнули свободней.
Я встряхнулась от своего оцепенения и набрала номер отца Артура. Номер был занят. Подумав, я отправила сообщение:
«Владислав Григорьевич, в Ижевске нас задержала милиция».
Не хотелось мне это сообщать, но сейчас лучше наступить на горло собственной гордости, подумала я.
Похожее сообщение я послала Вадиму, на всякий случай.
Артура вызвали для беседы первым, меня – сразу после того, как юноша вернулся: примерно через полчаса. Все время его отсутствия я вышагивала по камере, кусая
ДЕНЬ ПЯТЫЙ19Утром я проснулась от тихой музыки. Артур, лежа на спине, напевал, точнее, негромко гудел с сомкнутыми губами (у Рахманинова во «Всенощной» этот звук обозначается знаком «+») контрапункт из «Искусства фуги». Я прислушалась. Принц дошёл до конца и начал другой. Он помнил контрапункт наизусть! И ведь явно не старался, а просто рассеянно мурлыкал его, как другой человек насвистывает что-нибудь вроде «В траве сидел кузнечик»… Артур замолчал, повернул голову в мою сторону.– Я вас разбудил?– Нет.– Простите.– Да нет, нет! Продолжайте.Но Артур не продолжал, а прикрыл глаза, притворился, что спит, или на самом деле заснул.Нас держали в комнате предварительного задержания часов до трёх. Наконец, дверь открылась, нас обоих пригласили в давешний кабинет.За столом сидел Хазов, вчерашний лейтена
20Мы вышли из здания РОВД и пошли куда глаза глядят. Лишь через пять минут я спохватилась, что не знаю, куда мы идём, и спросила Артура о нашей цели.– На вокзал, – лаконично ответил Принц.– Чтобы там встретиться с Кривоглазом? Ну уж, дудки!– Он совершенно безобидный человек, и добрый. И он поедет в аэропорт.– Откуда вы знаете, Артур?– Предчувствие.– Ах, предчувствие!– Подумайте сами. Дорогу ему оплатили. Если туда самолётом, то и обратно тоже.– Омерзительно поступил ваш отец, Артур. Вы знаете, что я теперь для вас никто? Нас без этой доверенности, может быть, и в гостиницу-то теперь не пустят…– Я вас не удерживаю, Елизавета Юрьевна.– Дурак! – крикнула я в голос.– Спасибо, – тихо произнёс юноша. – Вот вы говорите: мой отец. Почему уж сразу так омерзительно? Как обычный отец.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ21– Спите?Вопрос был задан шёпотом. Я открыла глаза и осторожно, следя за тем, как бы не задеть какой прибор или рукоятку, повернулась в своём кресле к вошедшему. За окнами кабины светало.– Нет… Только почему поезд движется, а вы здесь?– Шакалом еду.– Как это?– Инструктором, с молодым водилой. Парнишка не дурак, справится.– Так вы, может быть, вздремнуть хотите? – я поднялась со своего места.– Сидите, говорят вам!Машинист откинул сиденье у входа и присел на него, едва не коснувшись своими коленями моих. Кабина локомотива – не бальный зал.– Я… – он замялся. – Неловко, что явился к вам, разбудил…– Не вы ко мне, а наоборот. Тепловоз ваш.– Трактор казённый. Если вам поспать охота, так скажите. Пойду шакалить.– Нет, хочется вас по
22Пермь встретила нас зимой: погода испортилась, по улице мёл снег. А Маленький принц всё шагал вперёд, снова позабыв про общественный транспорт.– Куда вы так бежите? – пробурчала я (продолжать звать его на «ты» мне стало боязно). Он остановился.– Слушайте, слушайте! Вы слышите?– Что я должна слышать?– Вот этот город, по которому мы идём. Чувствуете вы, какой он древний? Здесь что ни улица, то кладбище.– В самом деле? – поёжилась я.– Нет, не в прямом смысле. Не кладбище, а… по-другому. Вот здесь, где мы сейчас стоим, была деревня. Но древняя, очень. Я похожее чувствовал в Горьком, но не так сильно. А тут… – он вдруг застонал.– Что? – испугалась я.– Они всё стёрли!– Кто стёр? Что стёрли, Артур, миленький?– Из архитектуры всё стёрли! Будто тысячелетней старухе сделали пл
23Где-то в центре города мы вошли в большой храм – инициатива принадлежала Артуру.Совершалась литургия. Я тихо стала у самого входа, постаравшись настроиться на молитвенный лад. Артур медленно ходил от иконы к иконе, подолгу останавливаясь у каждой, внимательно рассматривая.Пение сменилось проповедью: произносил её высокий, грузный священник с чёрной бородой, в которой, однако, уже появились седые волосы. Говорил он, кажется, что-то об умягчении злых сердец и прощении врагам. Я слушала проповедь невнимательно, поглядывая в сторону Принца: он начинал меня беспокоить, сжимаясь, я предчувствовала новую неприятность.-…И когда с по-олным сознанием, с по-олным… с душой, полной мира и кроткой любви, вы им скажете… Вы им скажете – молодой человек!!Я вздрогнула. Вы им скажете: «Молодой человек!»?– Молодой человек!! – гневно гремел иерей. – Да, да, вы, в жёлтом шарфе! П
24В притворе храма Артур повернулся ко мне, а я – у меня даже не сразу сложились губы для того, чтобы сказать хоть что-то.– Вы… вы совсем потеряли совесть, – выдохнула я шёпотом, наконец.– А вы, Елизавета Юрьевна, что понимаете под совестью? – переспросил он меня серьёзно.– Я понимаю под совестью умение быть вежливым и не дерзить с этаким королевским видом!– Я совсем не дерзил, я просто отвечал на вопросы. Я не знал, что в православном храме нельзя держать руки за спиной, честное слово!– Не знал он… А ваше знаменитое чутьё напрочь у вас ладаном отбило, что ли? Вы священнослужителя спровоцировали на чёрт знает что!– Разве я в этом виноват? Что это за здание, которое рушится от ребёнка?! О, я не хочу быть священником, если у них всё так! Нет! Боже, да куда это годится, если так можно! Христос общий, а не польский и не русский – неужели э
25После Савелия Ивановича мы, кажется, зашли в дешёвое кафе, не то забегаловку. Говорю «кажется», потому что не помню точно. Простите, если я при описании нашего путешествия не упомню, где, когда и что мы ели каждый раз. Важно ли?Помню, как Артур настойчиво шагал навстречу метели.– Куда вы так бежите, ваше высочество?– Я слишком быстро иду? Простите.– Нет, не слишком, я успеваю, но куда вы так бежите? Из ада?– Из п р е д д в е р ь я ада, Лиза! Елизавета Юрьевна. Из преддверья! Здесь огромная разница, понимаете? Почему вы думаете, что я боюсь ада? Иногда я думаю: Россия тридцатых годов, сталинские лагеря – вот это был ад, настоящий. Вот туда можно было спуститься, специально. Чтобы помогать. То имело смысл. А это? Тут половина страны живёт в таком преддверьи ада. «Верёвки самим приносить, или профсоюз обеспечит?» Что за мир! Какой смысл был учиться? Че
26Я успела расстелить обе постели (то есть попросту свернуть пледы, служившие покрывалом) и только начала думать о том, как бы мне переодеться (не попросить ли Артура выйти на минутку в коридор?), когда к нам осторожно постучали. За дверью раздалось тихое:– Молитвами святых матерей наших Христе Боже наш помилуй нас…– Аминь, – закончила я машинально, сама не зная, что этим по монастырскому уставу на вопрос «Можно войти?» отвечаю: «Пожалуйста».Дверь отворилась: снова матушка Софья.– Не помешала?– Да что вы, – пробормотала я (на самом деле, с бóльшим удовольствием я бы легла спать, чем слушала бы духовные беседы, но ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят). Матушка оглянулась в поисках стула и, не найдя его (Маленький принц сидел на единственном табурете), осторожно присела на самый краешек постели, положив под себя плед.Присела &ndash
39Здание Внешторгбанка действительно находилось в паре сотен метров от Дома Змея. Я положила перед операционисткой чек.– Скажите, пожалуйста, эта бумага – настоящая?Девушка со строгой причёской изучала чек очень долго, что-то искала в компьютерной базе.– Да, – ответила она, наконец. – Желаете получить деньги?– Спасибо, не сейчас. А какая сумма?– Здесь же написано!Я прочитала. Сумма равнялась стоимости дорогого автомобиля.– Благодарю вас…Я вышла на улицу – ветер всколыхнул мои волосы. Я разорвала чек на мелкие кусочки и пустила их по ветру.40Зовут меня Лиза и фамилия моя Лисицына. Не я выбирала свои имя и фамилию. Случайны ли имена? Лиса – не название рода, не одно определение характера, не тотем: больше. Профессия? Зов? Служение ли? Судьба.Лиса умна, красива,
38Собрав последние силы, как в полусне я вышла из Дома Змея – и только на улице открыла письмо. На секунду мне показалось, что я держу в руках чистый лист бумаги. И не показалось, а поклясться готова я, что так оно и было! Миг – и на этом листе проступили буквы.Уважаемая Елизавета Юрьевна!Особая сила Вашей преданной любви к Артуру поставила Вас перед выбором. Перед Вами прямо сейчас открываются два пути.Если Вы решите следовать первому, примите, пожалуйста, в качестве скромного вознаграждения за помощь нашему братству чек, который я прикладываю к этому письму и который отнюдь не выражает всю меру нашей благодарности. Получить деньги по этому чеку Вы можете в любом российском отделении Внешторгбанка. Ближайшее – в пяти минутах пешего пути отсюда.Кстати, мы уходили так поспешно, что Артур забыл Вам вернуть пять тысяч рублей. Это от него. Вам они окажутся явно н
37Дверь раскрылась снова, снова вошёл Нагарджуна.– Не подумайте, что я подслушивал, но мне показалось, что вы уже решили.– Вам и подслушивать не нужно, если вы мысли на расстоянии читаете, – проговорила я со смешанным чувством горечи и восхищения. – Кстати, как вы в вагоне оказались? Материализовались в тамбуре?Наг рассмеялся.– Вот ещё! Слишком хлопотно каждый раз материализовываться. Сел на ближайшей станции.– А на станцию как попали?– Приехал на лошади, и даже не спрашивайте, откуда. – Он чуть нахмурился, давая понять, что время беззаботной беседы кончилось. –Думаю, что мы с Артуром не можем задерживаться. Сегодня вечером мы летим в Пекин, из Пекина – в Катманду или Тхимпху, как получится, а оттуда будем добираться до нашего главного центра своими средствами.– Да, – согласилась я с печалью. – А я своими средствами буду возвраща
36Целую минуту никто из нас двоих не мог произнести ни слова.– Что же, – начала я прохладно, горько. – Я за вас рада, ваше высочество. Вы победили. Вы, в итоге, оказались кандидатом в боги, а я – недалёкой бабой-мещанкой.– Не надо так говорить, – очень тихо отозвался он. – Скажите лучше, чего вы хотите?– Я?Снова меня как обдало варом.– Артур, милый, – прошептала я. – Очень я не хочу, чтобы ты уходил. А чтобы остался только из-за меня, не хочу ещё больше.– Почему?– Как почему, дурачок ты этакий? Не каждому предлагают стать бессмертным.– Нет. Почему не хотите, чтобы я уходил? Скажите, и я останусь.Я встала и подошла к окну. Слова сами поднялись из моей глубины – и что я тогда сказала, я, видит Бог, только тогда, только тогда сама для себя и поняла.– Как же ты ничего не видишь? У
35Змей сел рядом со мной на деревянной скамье.– Выслушайте меня, Елизавета Юрьевна, и не удивляйтесь, что я знаю Ваше отчество.Я принадлежу к древнему, многотысячелетнему братству нагов, что в переводе с санскрита означает именно «змея». У нас на Востоке образ змеи не связан с дурными значениями.Говорят, что сам Благословенный Победитель Мары, Учитель богов и людей, Будда открыл столь великие истины, что передать их сразу людям Он не нашёл возможным. Эти истины Он возвестил нам, нагам, и уже мы после научили людей. Чему-то научили, а иное и сокрыли до времени. Главная задача нашего братства – сохранение мудрости в мире. Иногда, правда, нечасто, мы также вмешиваемся в ход мировой истории, подталкивая к совершению великие события, вдохновляя гениев искусства к созданию шедевров, важных для всего человечества, а также наставляя и умудряя людей особо праведной жизни, вне зависимости
34Юноша сидел на стуле, положив руки на колени, и, что меня поразило, тяжело дышал.– Что такое, хороший мой?(«Не стоило бы мне его называть ласковыми словами, в связи с новыми открытиями», – тут же подумала я, но не имела никаких сил удержаться!)– Змея, – прошептал Артур одними губами.– Где змея?!Я в ужасе оглядела комнату. Нет, ничего.– Где змея?!– Не знаю. Где-то совсем близко. Я чувствую.Что-то столь застывшее и восторженное было в его глазах, что я перепугалась до смерти и, как утопающий хватается за соломинку, набрала телефон нашего нового покровителя.– Что такое, Лиза? – заговорил тот первым, приветливо.– Мне кажется, Артуру совсем плохо! Вы в клинике?– Да.– Пожалуйста, спуститесь поскорее!– Уже иду.Мужчина без лишних слов положил трубку. Я запоздало сообра
33В троллейбусе я на Артура не глядела: так неловко мне теперь было находиться рядом с ним. Угораздило же! Как стыдно, как стыдно. Стыдно, и тревожно, и… радостно. Вот ещё! Только этого не хватало!Следуя начерченному на бумаге плану, мы точно вышли к «красно-кирпичному двухэтажному зданию» с забавными узкими окошками. К единственной двери вели несколько ступеней. Где же, собственно, вывеска?Вывеску я скоро нашла, лаконичную до полной невразумительности:ДРЮЛ КХАНГКроме этих двух слов, ничего больше не было. Очень любопытно. Это так на местном говоре клиника называется, что ли? Ну-ну. А троллейбус – шайтан-арба? Изумительно. Рукоплещу. Что же, спрашивается, русскими буквами? – тяжело ведь, бедненькие! Писали бы сразу иероглифами, не утруждали бы себя! Почему бы этим сибирякам не отделиться от нас? И жили бы себе припеваючи. Ах, да, у них же нефть
32Свершилось, наконец. Артур встал, встрёпанный.– Какой сейчас день?– Седьмое марта, – буркнула я. – Можете завтра, так и быть, воздержаться от цветов и прочих знаков внимания.– А где же?..– И я тоже себя спрашиваю.– Удивительно, почему она не пришла, – пролепетал он, и сразу показался мне маленьким мальчиком. – Ведь сама назначила…– Вот такие мы, женщины, ненадёжные, – иронично заметила я и сухо прибавила: – Артур! Нам нужно в клинику.– В клинику? К… психиатру?Я внезапно устыдилась.– Нет, зачем же сразу так… Пока ты спал, я познакомилась с одним врачом, и он предложил нам пожить пару дней в клинике.– Что-то не верится.– Не верь, если хочешь. Можешь ночевать на улице.– Лиза! Скажите честно…– …Елизавета Юрьевна, с твоег
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ31Артур, полусонный, вышел из электрички, добрёл со мной до вокзала и, увидев пустое место в зале ожидания, приземлился на стул, чтобы тут же заснуть снова. Я, невыспавшаяся и злая, присела рядом, чтобы дождаться, пока их высочество соизволит открыть свои монаршьи очи.Глянув на экран телефона, чтобы узнать, сколько ещё до утра, я обнаружила, что мне, ещё раньше, намедни, пришло голосовое сообщение – от Вадима.Бог мой, Вадим! Как давно ты был! Будто письмо из прошлого века…Всё же я прижала телефон к уху, чтобы прослушать письмо, и, чем яснее понимала его, тем больше полнилась горечью, отвращением, тоской.Лизок, давай-ка жить дружно. Забудем этот твой вояж. Взбрыкнула, с кем не бывает: молодая. Всё равно рано или поздно ты вернёшься, когда парнишке надоесть страдать дурью. Что-то мне кажется, что ты от него уже успела устать. Или нет, ошибся?