5 Топлюхин пруд

Топлюхин пруд

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!

С нашим атаманом не приходится тужить!

Казачья песня.

Он был невероятно красив. Высокий и статный, как хороший породистый жеребец. Смуглый брюнет, не в пример большинству южан. Этот  цыганский загар, тонкие усики и испанская бородка, придавали его внешности что-то флибустьерское.

По крайней мере, в представлении Насти именно так должен был выглядеть настоящий капитан пиратского фрегата, столетия назад бороздившего  солёные просторы Карибского моря. Разумеется, она отдавала себе отчёт, что все эти романтические фантазии, порождённые приключенческими фильмами и книгами, не имели ничего общего с реальностью.

Настоящие пираты – и в прошлом и в настоящем – жадные до наживы бродяги и преступники, вшивые,  небритые, грязные, зачастую пьяные и весьма неприятные личности. Но стереотипы – штука неистребимая! Вопреки очевидным фактам, Насте до сих пор казалось, что в мире Кирлии все сами на себя не похожи.

Ну, разве скажешь, глядя сейчас на Эливерта, смеющегося над очередной «пиратской» шуткой, что этот парень может одним движением руки оборвать чью-то жизнь.

А этот милый старикан из Ялиола… Оказывается, он чуть не главный криминальный авторитет во всей Кирлии. Как в это поверить? Настя знала, как должен выглядеть настоящий мафиози или там «вор в законе». И как бы их не называли тут, Ферлаад точно не выглядел  «серьёзным человеком».

Вот Орлех – да! Несмотря на его невероятное очарование, он был настоящим пиратом.

Пусть в лучистых зелёных глазах плясали весёлые бесовские огоньки, пусть от его соблазнительной жемчужной улыбки сердце проваливалось куда-то вниз живота! Пусть этим чарующим голосом следовало не говорить, а петь любовные серенады! Всё так! Но что-то хищное и опасное иногда проявилось в этом невозможном красавце.

А оказалось, что его  как раз бояться не стоило.

– Брось, Дэини, разве это щука? Орлех даже до пескаря ещё не дорос, так,  малёк на мелководье! – с лёгким пренебрежением заверил её Эливерт.

И Настя поняла, что, кажется, вообще, мало что понимает.

Ну и пусть! Зато почти два дня она провела в обществе этого потрясающего обаятельного красавца, наслаждаясь потоком его лестных комплиментов и искромётного юмора.

После всего, что произошло накануне – это стало поистине подарком небес. Наконец- то, Рыжая и атаман смогли отвлечься, посмеяться от души и забыть обо всех неурядицах.

И теперь, когда пришло время прощаться, Настя чувствовала искреннюю горечь. Она успела привязаться к  своим временным попутчикам.

– Удачи, брат! Благодарим от души за всё! – Эливерт обнял за плечи Орлеха, махнул на прощанье  его ребятам, что оставались в сёдлах.

– Да хранит Вас Дух-Создатель! И пусть закрывает глаза всякий раз, когда вы решите сделать что-то ему неугодное! – «пират» бережно обнял Романову. – О, мой прекрасный огненный цветок, не забывай меня!

– Клянусь не забывать никогда! Жаль, что мы расстаёмся так скоро! И ты  о нас помни!

– Твой образ я пронесу в своём сердце до конца своих дней… – мурлыкнул брюнет, одарив Настю своей сногсшибательной улыбкой. – И когда ты, в конце концов,  надумаешь бросить этого заносчивого типа, помни – я жду тебя в Ялиоле с распростёртыми объятиями!

Орлех рассмеялся и снова обнял Рыжую.

– Кажись, мне придётся сломать тебе обе руки, друг мой, прежде чем ехать дальше, – заржал рядом Эливерт. – Брат, может, ты не так молод, как кажется? У тебя очень плохая память. Я уже две дюжины раз тебе говорил – это моя женщина! А ты снова  пытаешься её увести. Да ещё и прямо у меня на глазах!

– Я всё ещё надеюсь, что она увидит, насколько я хорош! И насколько я лучше тебя! Разве нет, моя златая грёза?

– Ты лучше всех на свете! Не сомневайся даже! – Рыжая обняла Орлеха уже в третий раз. – Но уезжаю я всё-таки с Вороном.

Почти одновременно Эл и Настя запрыгнули в сёдла и двинулись прочь. Несколько раз они оглядывались, чтобы помахать Орлеху.

А тот ещё долго смотрел им вслед. Потом его обоз медленно пополз по дороге, ведущей к Митувину.

И Настя печально вздохнула – вряд ли она ещё когда-нибудь встретит  весёлого «флибустьера». Кто бы мог представить, что они так подружатся за каких-то пару дней, даже меньше. Ведь это только вчера мальчишка Ферлаада привёл их к Орлеху.

Сейчас она мысленно шагнула назад, с удивлением осознавая, что эта встреча действительно была подарком судьбы. Разве удалось бы им так быстро и легко покинуть Ялиол, если бы не помощь местной вольницы.

***

Орлех встретил их равнодушно  и отстранённо. Он наблюдал за погрузкой множества тюков и бочек в большую телегу с пологом. Насте она напомнила цыганскую кибитку, и не только из-за схожести  конструкции, но ещё и потому, что и сам хозяин,  и женщина, хлопотавшая рядом с ним,  и люди, таскавшие поклажу в обоз, тоже сильно напоминали шумный пёстрый табор.

Тимас, однако, позвал его в сторону,  выложил послание от Ферлаада и, дождавшись лишь утвердительного кивка, быстро исчез,  не удостоив атамана и его спутницу даже одним словом на прощание.

Но про мальчишку уже можно было забыть. Вернувшись, Орлех расцвёл в любезной улыбке и заверил, что готов служить им до конца дней своих. А Настю одарил томным взглядом и галантным поклоном.

Чуть позже Романова и Эливерт оказались внутри кибитки, дабы не мозолить глаза сторонним зевакам. Ворона и Искру привязали позади.

Южное солнце припекало, под пологом стало жарковато.

 Настя сняла накидку и уселась на один из тюков.

Сам Орлех и ещё трое его приятелей   сопровождали обоз верхом. Четвёртый правил телегой. Может, их правильнее было назвать слугами или охраной – Настя пока не очень разобралась в тонкостях взаимоотношений этой компании.

Эливерту, похоже, эти тонкости были безразличны. Он пробрался вглубь телеги, улёгся на мешках, что были помягче, накрылся плащом Кайла и мирно посапывал.

Сначала Настю это взбесило. Но, поразмыслив, девушка решила, что если уж осмотрительный Эливерт позволил себе забыться сном – им действительно ничего не угрожает. Можно расслабиться. Орлех побеспокоится об их безопасности. Да и заслужил разбойник немного отдыха – он ведь за всю ночь не сомкнул глаз.

Настя тоже устала, и глаза слипались, но последовать его примеру она бы не решилась. Ей всё ещё было неуютно среди этих чужих людей.

Да, сам эрр Орлех произвёл на Рыжую наилучшее впечатление. Но вот их соседка по кибитке…

Женщина, что присутствовала при погрузке, теперь сидела напротив Романовой и не сводила с неё тяжёлого неприятного взгляда. Она тоже была похожа на цыганку: тёмные волосы, загорелая кожа, карие глаза, острые черты лица и пёстрое яркое платье. Чем-то она напоминала красивого хозяина обоза. Но, в отличие от него, совсем не улыбалась. Оттого всё, что в нём бурлило жизнерадостным задором, у неё становилось мрачной таинственной суровостью.

Настя предпочла бы ехать снаружи в обществе весёлого обаятельного красавца Орлеха, но все решили, что до тех пор, пока они не покинули Ялиол, будет лучше оставаться «в тени».

Телега замедлила ход, какие-то голоса доносились снаружи. Настя напряглась, как лань, заслышавшая гончих псов. Заметив это, её соседка привстала с большого кованого сундука, отвела в сторону полог и выглянула наружу.

– К воротам подъехали, – сообщила она, возвращаясь на место. – Дозорные проверяют тех, кто покидает город.

Настя не выдержала, тоже сунулась – в небольшую щель осмотрела столпотворение людей и лошадей у выезда из Ялиола. Скоро очередь дойдёт до них. Что же делать?

– Сядь! – голос женщины был полон ледяного спокойствия. – Тебе нечего бояться. Все знают, под кем ходит Орлех. Никто нас остановить не посмеет.

«Под кем ходит? – Настя от удивления действительно села на место. – Значит, этот Ферлаад и вправду крутой? А я-то думала, что это шутка была: про беспорядки в ЕГО городе! Итак, Орлех – хоть и смахивает на пирата, просто мальчик на побегушках. Эливерт как всегда прав, а я ему как всегда не поверила».

– Красивый платок! Научи меня так завязывать! – неожиданно перевела тему попутчица Насти.

– Прямо сейчас? – опешила та.

Женщина вместо ответа протянула ей свой цветастый  яркий палантин.

– Ну, хорошо, – кивнула Дэини, отвлекаясь от переживаний. – Вот так сначала сворачиваем, теперь заводим концы, скрещиваем…

– Добрый день, эрр Орлех! Никак в Митувин? – чужой голос прозвучал рядом с их телегой.

Настя вздрогнула, но продолжила свои манипуляции с платком.

– Удачного дня и Вам, эрр Рутанд! Как видите! Пока все спешат торговать в Ялиоле, я попытаю счастья в Митувине. Я смотрю, тут сегодня жарко?

– Убийцу ловим. Слыхали?

– О, да! – отозвался Орлех. – Весь город об этом трезвонит! Надеюсь, вскоре поймаете этого негодяя!

– И я надеюсь, – полог внезапно распахнулся, и незнакомый воин заглянул внутрь кибитки. – Добрый день!

– Удачи Вашему дому, эрр Рутанд! – ответила ему женщина и улыбнулась впервые за всё это время.

Настя, почти закончившая свой шедевр на её голове, только учтиво кивнула.

– Всё ли хорошо у Вас, эрра Фамира? Гляжу, вас сегодня прибавилось… – стражник заинтересованно оглядел Настю и скрытого под плащом Эливерта.

– Хвала Великой Матери, торговля идёт! Столько добра сберечь – люди нужны. Хорошо, нашлись добрые попутчики – эрр Ферлаад подыскал! И вот ещё подарил… – кокетливо сообщила Фамира, дотронувшись до платка на своей голове. – Да и Вы ведь  знаете, как он бывает щедр?

– Очень красиво! – Рутанд оценивающе оглядел  повязку, сооружённую Романовой  на голове Фамиры.

 А та, смуглая и в пёстром восточном тюрбане, сейчас походила на сказочную Шахерезаду.

– Щедр! – хмыкнул стражник, соглашаясь, и с поклоном задёрнул полог.

 – Удачи в пути, эрр Орлех! – услышали они удаляющийся голос.

– Здорово! – Настя счастливо улыбнулась своей новой знакомой.

Теперь она уже не казалась ей такой неприятной и мрачной.

Та невозмутимо рассматривала себя в зеркало, извлечённое из сундука, рядом с которым она сидела.

– Пустяки! Считай, это благодарность. За платок. Теперь я красивая! Как ты.

Обоз, поскрипывая, покатился дальше. Шум голосов стихал. Очевидно, они покинули Ялиол.

Настя, наконец, вздохнула с облегчением.

– У тебя очень красивый мужчина! – неожиданно выдала Фамира.

К её манере вести беседы надо было привыкнуть. Настя даже не знала, что на это ответить. Поблагодарить? Подтвердить?

А вдруг Эл вовсе не спит, а притворяется… Что он сейчас о себе возомнит?

– Твой тоже красивый! – Анастасия решила – ответная любезность  будет кстати.

– Нет, нет, – женщина покачала головой. Потом улыбнулась в ответ на недоумение Рыжей. –  Орлех – красивый, это да! Но не мой мужчина.  Он только брат мне.

«Ну да? – не поверила Настя. – Хотя, что-то схожее есть в них… Нет, всё равно не поверю. Слишком разные! К тому же, в вольнице все друг другу братья и сестры. Может, она это и имеет в виду?»

– Говорят, твой мужчина убил одного из людей Секача? – Фамира не сводила с Насти своих цыганских глаз. – Ога… Верно?

Да уж! Как она умудряется так быстро менять темы разговора?

– Не знаю! В смысле, мне его никто не представлял… – не очень любезно отозвалась Рыжая.

Вспоминать о произошедшем до сих пор было мучительно.

– А я знала Ога, – спокойно продолжала женщина, не обращая внимания на тон собеседницы. – Редкостный мерзавец был. Хорошо, что он мёртв. Никто в Ялиоле не жалеет о смерти Ога. Разве что, сам Секач! Но вольница не станет слушать Секача. Это честь – помогать вам! Твой мужчина благое дело совершил.

Вот так! Настя терзалась тем, что совесть её  не съела заживо за соучастие  в убийстве, а тут сидит напротив  «восточная красавица» и буднично так  это убийство одобряет, да ещё и благодарит за него. Дела!

Полог снова распахнулся, впустив в пыльную кибитку немного солнечного света.

– Миледи, не желаете ли выбраться на свежий воздух? – ослепительная улыбка Орлеха была ярче тысячи светил. – Мы давно миновали город. И теперь Вы вольны снова вернуться в седло. Порадуйте наш взор своей несравненной красотой!

– С удовольствием, эрр Орлех! – Настя таяла под колдовским взглядом зелёных глаз.

– Только держи свои руки подальше от этой несравненной красоты! – предостерегающий возглас из глубины обоза прозвучал неожиданно. – А то так взор порадует, мало не покажется! Глазоньки выколю, брат, и башку оторву, так… на всякий случай…

Похоже, Эливерт всё-таки не спал всё это время.

***

Некоторое время Настя просто наслаждалась свободой, небом и  приятным обществом красивого мужчины. Так восхитительно снова оказаться на просторе, в седле! Все неприятности остались там, позади, на тесных улочках Ялиола. А здесь солнце согревало кожу, ветер забавлялся с рыжей прядью, выбившейся из-под платка, и жизнь была прекрасна.

Это была только иллюзия, хрупкая иллюзия счастья. Но Романова старалась её удержать хотя бы на время. Ей было о чем тревожиться…

Она пока не всё понимала, но догадывалась, что ночное нападение не было случайным. Значит, они всё ещё в опасности. Что-то связывало Эливерта с неведомым Лахти, одно имя которого заставляло атамана вздрагивать. А ведь атаман – парень далеко не робкий! Потому ждать добра не приходилось.

А ещё там, далеко, остались Кайл и Наир – и как знать, какая беда нависла над ними? Что если их обвинят в убийстве, которого они не совершали? А бедная Соур! Может, она уже при смерти. Не  поправилась же девушка только от того, что в трактир пришёл знахарь.

 Но сейчас все эти страхи остались где-то за гранью реальности, далеко- далеко, словно страшный сон, растаявший от пробуждения. Разве она не в праве хотя бы на пару часов забыть обо  всём, просто ехать вперёд, наслаждаясь красотой окрестностей и приятным обществом?

«Да уж, Настёнок, докатилась! С каких это пор компания отпетых разбойников стала для тебя приятным обществом?»

Настя отогнала эту мысль,   как и все прочие – она наслаждалась идиллией.

Да и как знать, может, эти ребята не такие уж злодеи. Она ведь не знает, чем именно промышляет Орлех. Понятно, что не пирожки на рынке продаёт. Но вешать на него ярлык душегуба или грабителя пока рано.

А тот заливался соловьём, развлекая случайную попутчицу. Впрочем, откровенных глупостей не болтал, шутил мило и со смыслом, а восхищался Рыжей вполне искренне. Это было приятно. Романова слушала бесконечный поток лести, комплементов и шуток Орлеха, улыбалась чуть застенчиво, смеялась серебряным колокольчиком, чувствовала, как быстро, словно лёд на солнце, тает тяжкое оцепенение, сковавшее её после ночи в Ялиоле.

Парни, сопровождавшие обоз – трое всадников и возница – держались на почтительном расстоянии, но поглядывали на Настю с нескрываемым интересом. Временами один из них, самый бойкий, тоже осмеливался вставить что-нибудь остроумное в разговор Дэини и своего хозяина. Но куда ему было тягаться со сладкоголосым «пиратом».

Настя постепенно пришла к выводу, что странноватая Фамира и вправду приходилась Орлеху сестрой – ну, не станет ни один мужчина в здравом рассудке так откровенно любезничать с другой женщиной, когда его может услышать жена или любовница. Особенно, если эта другая – красива, а твоя собственная…  весьма… своеобразна.

Фамира продолжала путь внутри кибитки и, если и была чем-то недовольна, то ничем этого не показывала.

– Она не любит солнце и пыль дорог, – ответил Орлех на Настин вопрос, отчего их спутница не сядет хотя бы рядом с возницей. Видя, что Рыжей этот ответ ничего не объяснил, добавил: – Сестрица моя и так слишком смугла. Ей не хочется походить на крестьянку, что день и ночь в поле трудится.

– Кому как! – пожала плечами Настя. – Тебя загар совсем не портит.

– А тебя так и вовсе красит! – улыбка Чеширского кота блеснула в ответ на комплимент девушки. – Словно тонкая позолота легла на бархат твоей кожи… Самый нежный лепесток розы не сравнится  с твоими щёчками, о, прекрасная Дэини! Ах, если бы…

– Если бы Рыжая  была из тех дур, что ведутся на всякие романтические бредни…

Эливерт, наконец, не выдержал и, выбравшись из обоза, вернулся в седло Ворона. И сейчас поравнялся с увлечённо болтавшей парочкой, дабы вставить своё веское слово. А может, он просто выспался.

– Так вот, если бы я хоть на миг мог представить себе, что она повелась на твои соловьиные трели, я бы уже проломил тебе твою чернявую голову, брат! А это, согласись, было бы весьма досадно для нас обоих. Поскольку я весьма признателен тебе за помощь и не хотел  бы отблагодарить тебя таким странным способом! А ты... Ну, жить с дыркой в голове  – это непросто…

– Ага, даже пробовать не хочу! – захохотал Орлех. – Ты, брат, всегда такой шальной? Ога тоже из-за этой стрекозы золотой порешил?

– Я – само спокойствие. Видишь, сначала говорю – потом делаю. По крайней мере, пока ты только говоришь и ничего не делаешь… – ухмыльнулся атаман.

– А, так он, значит, уже начал руки распускать? – кивнул «пират».

– Вроде того! – подтвердил Эл. – Тогда, слова показались мне  лишними. Всё предельно просто, друг: это – моя женщина, и любого, кто её тронет, я убью!

– Он и дома такой? Чуть что – кулаком по столу, и всех убью – один останусь? – Орлех подмигнул Романовой.

– Ещё хуже! – печально покачала головой Настя. – Там он – атаман! Надо соответствовать.

– Как же! Слыхал! У нас в Ялиоле Вороном из Лэрианора детишек пугают.

– Это зря! Детишек не трогаю, – заверил Эливерт.

***

– Сам-то чем промышляешь? – спросил атаман чуть погодя.

– Торгую, – широко улыбнулся их спутник.

–Ясно-понятно! А чем?

– Всем, – в зелёных  глазах искрилась  откровенная насмешка. – Вот всем, что плохо лежит – всем  и торгую!

– А что добру пропадать! – согласился Эл. – Как говорится, хорошему вору всё впору! На Севере люди всегда бережливые были... Вы же из Герсвальда родом?

– Да что ты! Коренные кирлийцы, – Орлех стукнул себя в грудь и наигранно удивился:  – Неужто на северян похожи?

– Откуда мне знать, я на Побережье не был! – также фальшиво удивился атаман.

– А я слыхал, тебя называют «Вифрийским Вороном»?

– Меня ещё и «убийцей» называют! Что теперь всем верить?

– Верить в наше время никому нельзя. Всякий сброд из Герсвальда бежит в земли Кирлии, а потом выдаёт себя тут за почтенного эрра или даже благородного милорда. Как южанин южанину тебе скажу – Север нынче не в чести, – ялиолец перешёл на доверительный шёпот.

– Тогда оставим эти неудобные вопросы! – легко согласился Эл. – Давай о тех поговорим, кого здесь нет. Вот, к примеру, про Секача, что ты можешь сказать?

– Говорить об отсутствующих дурной тон, – хитро улыбнулся Орлех.

– Так и мы  – не милорды!

– Мало я знаю. По чесноку сказать, я его никогда не видел. Хоть и слышал много разного. Он же из легавых! – «пират» поморщился брезгливо. – А я с бывшими псами дел не имею! Западло это человеку из вольницы! Некоторые говорят, теперь он один из нас. Только это всё туфта! Он с нами одной крови никогда не станет. Сколько наших парней он отправил на плаху или в темницу?  А теперь, значит, «братом» его называть? Да я лучше со свиньями в грязной луже буду валяться, чем с этим дерьмом свяжусь! Простите, драгоценная миледи, за мой высокий слог!

– Хороший ты мужик, Орлех! – неожиданно брякнул Эливерт. – Стало быть, не видел  его? Да поможет нам всем Мать Мира, дабы и не увидел никогда! Знали бы вы, скольких… А людей у него много?

– Двенадцать вроде… Ну, теперь уже меньше, без Ога. Те ещё выродки бездушные!

– Ничего. Мной ведь тоже не напрасно детишек пугают, – хмыкнул Ворон и закончил уже совсем непонятно: – Но надо иногда и благие дела совершать, как говорит твоя сестрица! И да поможет нам в этом Дух-Создатель!

***

Вечером у костра были песни и много смеха. Бойкий паренёк из сопровождавших весьма талантливо играл на келлроу, а пел не хуже Деандра.

А потом дамы отправились спать в кибитку, а мужчины устроились вокруг обоза, стеречь их сон.

Ночь звенела вокруг голосами  птиц и насекомых. Ветер теребил полог. Звезды заглядывали время от времени  в открывавшуюся брешь. Насте казалось, что никогда ещё она не засыпала так сладко.

На рассвете двинулись дальше, снова с шутками, песнями.

Орлех продолжал заигрывать с Настей, она кокетливо отшучивалась, Эливерт ненатурально злился и шутливо пресекал попытки подкатить к Романовой.

Но вот настал час прощания. Обоз повернул к Митувину. А Дэини с Эливертом продолжили путь к месту, о котором условились с Кайлом.

Как бы не сожалела Настя о расставании с Орлехом, в том,  что они, наконец, остались одни, были свои плюсы.

Во-первых, даже среди настроенных дружественно ялиолцев, сопровождавших обоз,  приходилось притворяться и играть роль девчонки из вольницы и подружки Ворона. А это было непросто! Настя обладала неплохим актёрским даром, но знаний о воровской жизни ей явно не хватало.

Во-вторых, сколько бы ни отмахивалась Настя от тревожных мыслей, они следовали по пятам, дышали в затылок. Стоило прекратить своё бегство, обдумать всё и начинать действовать.  Похоже, Эливерт сейчас именно этим и занимался.  Но ему не удалось уйти в себя надолго. 

Рыжей надоело молчать. Это там, на ночных улицах Ялиола,  она мечтала, чтобы атаман оставил её в покое и забыл о её существовании. А теперь…

Пришло время задавать вопросы, которые не должно было обсуждать при посторонних.  И получать ответы.

***

– Так кто такой Лахти? – без предисловий начала она, уже догадываясь, что скажет в ответ вифриец.

Эл ответил не сразу.

– Помнишь невесёлую сказочку о моей вероломной любовнице?

– Аллонде? – Настя кивнула.

Ещё бы – жуткая история, поведанная однажды Наиром, до сих пор не стёрлась из памяти!

– О ней родимой, – подтвердил атаман. – Видишь ли, она ведь мне рога наставляла! Давала и нашим, и вашим. Узнал я, правда, об этом слишком поздно! А когда вернулся в Эсендар с того света  в поисках справедливого возмездия, мстить оказалось уже некому. К тому времени моя неверная благоверная сама подохла, без посторонней помощи! Тогда и поведали мне добрые люди, что всякий раз, когда я был в отъезде, спала она с этим самым Лахти. Беда в том, что разнюхали про её измены дружки мои только после того, как поминки по мне справили. А сам я тогда уже никому и ничего рассказать не мог.

Настя  ехала рядом, слушала молча, а он говорил спокойно, без лишних эмоций. И можно было только гадать, каких душевных сил требует эта внешняя холодность.

– А был он в Эсендаре не абы кто, а Глава всех стражей порядка! Чтоб ты понимала – триста человек в подчинении! Воины как на подбор, опытные, не пацаны сопливые. Вот такая сила за ним стояла! Этому Лахти моя вольница как кость в горле мешала! Хотя, мы тогда края видели, на рожон не лезли. Воровали, промышляли. Что было, то было – врать не стану! Но не беспределили!  Ну и…

Слила нас белокурая моя голубка этому Лахти. Со всеми потрохами сдала! Сорок семь человек, Рыжая! За одну ночь! Сорок семь моих ребят вырезали как скот из-за одной лицемерной шлюхи. Они мне верили! Все как один. Они меня называли братом! Они были моей жизнью, Дэини! Вот,  кто такой Лахти! Тварь, которая отняла у меня всё. Тот, кто утопил Эсендар в крови моих друзей! Но этот упырь никогда не напьётся… Он снова хочет жрать! Ему нужны чужие жизни!

Слушать это было невыносимо! Настя поспешно отвернулась, не хватало ещё, чтобы атаман увидел, как заблестели её глаза.

«Больно! Как же ему больно! До сих пор. Великая Мать, за все грехи мира нельзя наказывать так! Сорок семь человек, погибших из-за тебя. Ты мог спасти их, но не спас. Как страшно жить с такой ношей! О, Небеса, из-за какой ерунды я переживала! Я ничего не знаю о настоящей жизни. Да и не хочу знать!  Не хочу знать, что бывает так больно!»

– Почему ты не убил его?  – тихо спросила Романова, помолчав. – Потом… Когда вернулся туда через год…

– Не думай что по доброте сердечной! Он был вторым  после Аллонды, кому я собирался вернуть долги. Но тот же Зинат, что поведал мне о позорной смерти моей бывшей зазнобы, ещё более странные вещи рассказал о Лахти.

Вскоре после Эсендарской резни тот бесследно исчез. Многие думали, что с ним свели счёты. Это походило на правду, только мстить тогда особо было некому. Другие парни из вольницы, после того, что произошло с нашей шайкой, попрятались в норы и сидели не дыша. Или по-быстрому свалили из города.

Правда, некоторые не очень умные, но сентиментально  настроенные, верили в то, что это я сам его прибрал. Кто-то надеялся, что я выжил. А кто-то, совсем уж конченые романтики  и конченые дурачки, говорили, что я вернулся в облике духа мщения или даже в компании с самим Владетелем Мрака, утащил Лахти с собой и спалил дом Аллонды.

Его искали. И  стражи, и вольница. Хотели знать наверняка – жив или мёртв. Но он – скотина! – как в воду канул.

 В конце концов, его посчитали безвременно почившим.

Я тогда тоже согласился с этим. Тупица! Подумал, что если бы Лахти жив был, он бы Аллонду забрал с собой, не дал ей на улице сдохнуть. А на кой ему эта дура сдалась? Теперь-то понятно, использовал подстилку, добился своего, а потом выбросил за ненадобностью.

Рано мы его списали… А он, глянь-ка, не просто жив-здоров! Сам теперь при делах, людей собрал. Секачом кличут! Видно, он тогда не только о спокойной жизни эсендарцев радел. Он ещё и золотишко моей шайки притырил! И свалил с ним, куда подальше. Секач! Кабан! Как раньше пёр напролом, так и теперь! Одной только грубой силой. Посмотрим, кто кого! Не дело это – свинье средь волков гулять!

– Что ты задумал? – покосилась на атамана Настя.

– Пока не знаю, Рыжая, – честно ответил Эливерт. – Но теперь я эту гниду не упущу! Да и он меня не оставит. Либо он меня, либо я его! Мне больше второй вариант по душе. Шансы-то есть! Теперь у него всего дюжина приспешников.

– Так ведь и ты один! – воскликнула испуганно Романова.

– Зато я умнее!  И меня удача любит.

 Эливерт улыбнулся привычной язвительной  ухмылкой. Похоже, пришёл в себя.

– Не забивай голову, разберусь я с этим Секачом! Главное сейчас, чтобы наши приятели из Ялиола выбрались без потерь, и эта надутая гусыня Соур  не окочурилась.  Встретимся с ними, а там уж я своими делами займусь. Давай, Рыжая! К вечеру дело, а нам ещё до Топлюхина пруда ехать и ехать…

Настя пришпорила Искру, нагоняя рванувшего вперёд жеребца Эливерта.