8 Топлюхин пруд

Ночь царствовала вокруг, тиха и загадочна. Капли дождя, скатываясь с крыши, разбивались о перила крыльца, пританцовывали на листьях деревьев. Топлюхин пруд переливался как драгоценный камень. Тихо шелестели камыши. И свежий  ночной ветерок нежным шёлком холодил кожу.

 Эливерт стоял за спиной. И она чувствовала его дыхание и даже улавливала биение сердца. Он  застыл совсем рядом, не прикасаясь, но вдыхая аромат её волос и ощущая тепло её тела.

Настя словно увидела себя со стороны – вот она замерла в ночной мгле, как трепетная лань, что ловит запахи дождя…  Босоногая,  в короткой рубашке, что ей явно велика, и так и норовит соблазнительно соскользнуть с  плеча, рыжие кудри рассыпались по спине. Слегка смущённая своей ошибкой,  такая трогательно непосредственная и безумно притягательная в своей естественной простоте. Что может быть желанней?

Эливерт коснулся губами её волос, и горячее его дыхание во всём теле пробудило волну сладостной тягучей неги. Осторожно он положил руку  на её обнажённое плечо, даже не положил – коснулся слегка, словно это было хрупкое крылышко бабочки. Одно грубое движение – и  яркая пыльца сотрётся, и узор исчезнет навсегда. Словно ласкающийся котёнок, потёрся щекой о её локоны и шею.

Настя застыла натянутой струной. Сердце набатным колоколом забилось в груди,  воздуха не хватало, она дышала всё чаще и глубже. А когда его тонкие пальцы скользнули  вдоль её позвоночника мягко, словно кисть художника по холсту, по всему телу пробежали трепетные мурашки.

Сейчас бы сказать какую-нибудь гадость или язвительную шутку, развернуться и уйти в дом, разорвав эти магические оковы, удерживающие её без верёвок, цепей и даже просто рук.

Вместо этого Настя не шелохнулась, только голову повернула, чтобы взглянуть в  лицо Эливерту. А он словно этого и ждал… Его глаза так близко, что даже в ночном сумраке, в ледяном их блеске читаются  все чувства и желания. Рыжая уже видела такой взгляд, сегодня вечером,  у камина… Он ждал… Ждал, надеялся и  не верил, что так бывает!

И всё-таки надежды было больше…

Он ждал какого-то знака. Но она не проронила ни слова… Всё сказали глаза!

Один единственный миг, и она отвела взгляд, испугавшись, что и так была слишком откровенна. Но этого оказалось достаточно. Настя отвернула лицо, слегка склонила голову влево, покорно откинув с плеча волосы, открывая нежную впадинку ключицы и тонкую шею. Прохладный ночной воздух коснулся  бархата её кожи одновременно с его горячими губами, пробуждая во всём теле блаженный трепет. И, если бы в этот миг он сказал какую-нибудь  заурядную сентиментальную глупость, вроде: «Я люблю тебя!», « Я тебя хочу, ты очень красивая!» или « Можно мне поцеловать тебя?»,  всё могло бы сложиться совсем иначе… Она могла бы прийти в себя и ответить: «Нет!», оттолкнуть его и снова поспешно сбежать…

 Но он не сделал такой ошибки. Он не сказал ничего, только обнял  нежно за талию, притянул ближе. И прижимаясь всем телом,  бесконечными поцелуями покрывал шею, плечи, маленькое ушко, зарумянившуюся щёчку. Осмелевшая рука,  с плеча пробиралась дальше по ключице, на грудь… Медленно, осторожно, с невыносимой нежностью! Всё дальше и дальше, между упругих округлостей,  к возбуждённо выпирающим  соскам. Другая рука зарылась в её волосы, Эл прошёлся языком по её ушной раковине, и это оказалось так неожиданно, что Настя не сдержала стона, выгнулась мартовской кошкой, прижимаясь к нему ещё теснее, чувствую сквозь тонкую ткань, как напряжены все мышцы этого сильного красивого тела. Эливерт,  потянувшись через плечо, нашёл её губы, скользнул по ним сначала мягко, будто пробуя на вкус, потом всё ненасытнее, всё настойчивее. У Насти голова была как в тумане, и ноги подкашивались, и в то же время она чувствовала такой прилив адреналина, что могла бы,  наверное, совершить что-то невообразимое. Например, это…

Она развернулась, обвивая его шею руками, запуская тонкие пальчики в его волосы, выгибая свой стан, чтобы стать ещё ближе. Врасти в него каждой клеточкой своего тела, стать единым целым с каждым лучиком его души! На один миг, короткий как вдох,  он отстранился, заглянул ей в лицо и улыбнулся так светло, как никогда прежде. Потом неожиданно приподнял за талию, и сделал три шага назад, утаскивая обратно в горницу. Настя рассмеялась возбуждённо и чуть нервно, перелетая порог. И всё также, не выпуская её из рук, Эл захлопнул дверь и  задвинул щеколду.

Настя прижалась спиной к шершавому дереву, упиваясь его поцелуями, теряя голову от прикосновения его тонких пальцев, настойчивых, чутких,  деликатных  и бесстыдных одновременно.  Багровые отблески камина играли  на его обнажённом торсе.

  А когда одна рука атамана ласковой змейкой скользнула вниз живота, по её телу прокатилась волна дрожи. Не сдержавшись, Дэини судорожно всхлипнула  и впилась ногтями в загорелую спину. Рыжая только одного жаждала, чтобы эта сладостная пытка не прекращалась… Чтобы он поскорее стянул с неё эту неуместную больше одежду, что мешает прижаться к этому восхитительному, так сладко пахнущему телу.

«Вообще-то мужики, особенно ведущие кочевой образ жизни, обычно потом воняют, а не пахнут!» – возразил из последних сил угасающий разум.

«Очень может быть, – легко  согласилась Настя. – Имеют право. Да только более приятного запаха я не знаю, и никакие цветы и благовония с ним не сравнятся!»

«Ну, а как же…» – начала было совесть.

«К чёрту всё!» – оборвала её Рыжая, взрывая последние стены, ломая преграды, выпуская на свободу  птицу желания. Желания быть любимой и нужной,  пусть даже на одну ночь!

И словно читая  её мысли, Эливерт исполнил немую просьбу и стянул с неё рубашку. И прежде, чем Дэини успела чуткой лозой обернуться вокруг, наслаждаясь близостью льнущих друг к другу  тел, он всё-таки сделал это. Сказал романтичную заурядную банальность. Но теперь это уже не имело значения. Даже если бы он  сказал тысячу  избитых  сентиментальных глупостей, она уже не посмела бы  оттолкнуть его и разрушить связавшую их магию.

Да и в устах его теперь это слышанная множество раз фраза вдруг прозвучала совсем иначе:

– Какая же ты красивая! 

Такое искреннее  восхищение и изумление! Будто он до сих пор не верит в то, что всё наяву.

Настя и сама верила с трудом. Ведь она так долго бежала прочь от своих эмоций и желаний.

А  сейчас накатило так, словно накрыло волной цунами! И собственная безумная тяга к мужчине, от которого (о, она была в этом уверена!) следовало держаться подальше, реально пугала. Говорят, страхи можно преодолеть, только пройдя через них. И она, делая шаг навстречу,  обхватила его бёдрами, обвила ногами. Эливерт подхватил её лёгкое тело, закружил в страстном танго и опрокинул на широкий деревянный стол. Она была готова, она ждала его.  Она сгорала от нетерпения.

Но он не спешил, наслаждаясь каждым поцелуем и прикосновением…

А потом ещё долго со старой мельницы доносились несдержанные стоны и томные вздохи, приглушенные шумом дождя.

После Эливерт на руках унёс  Анастасию на «королевское ложе»…

Дождь закончился,  и лес затих, прислушиваясь. А стоны и вздохи всё не смолкали.

И только когда догорели последние угли в очаге, они уснули, прижавшись друг к другу.

***

А едва начало светать, Настя проснулась от настойчивых поцелуев, спускавшихся вниз по спине. Каждый из них пробуждал под кожей маленький  вулкан. И спать в таких условиях дальше стало невозможно.

 Она развернулась лицом и  села рядом с Эливертом.  Рыжие пряди в утреннем сумраке  отливали тёмной медью, струились по молочно-белым плечам, едва прикрывая упругую юную грудь. Улыбнулась сладко.

– Какой ты ненасытный! – наклонилась, щекоча кончиками волос его лицо, и добавила гордо: – Мой атаман!

– Твой! – одними глазами кивнул Эливерт, рукой отводя ей волосы за ушко. – Я-то твой! А ты? Моя ли? Вот сейчас ты рядом, я смотрю на тебя, прикасаюсь… И знаю – вот она, здесь. Тёплая, родная, настоящая! И всё равно, сам себе не верю! Кажется, взойдёт солнце – и ты исчезнешь, как утренний сон, растаешь навсегда.

Настя перестала улыбаться, посмотрела серьёзно и задумчиво в его серые глаза, но так и не ответила ничего на это.

Ещё секунда и  исчезнет волшебство этой ночи, возвращая их в беспощадную реальность…

Нет! Он успел спасти  чары своей улыбкой.

– Но ведь пока ты ещё моя! Моя ведь? А ну-ка, давай проверим! 

Потянул к себе, защекотал, вынуждая извиваться змеёй  и смеяться до слёз. А потом любил её снова, и снова, и снова. Пока не встало солнце.

И лишь когда его золотые лучи наполнили комнату сиянием дня, Эливерт сделал то, что обычно мужчины делают намного раньше – уснул. Правда, не отвернувшись к стенке, а обняв Настю обеими руками, словно опасаясь, что она исчезнет, пока он бродит в царстве Морфея. А вот Рыжей  не спалось…

К исходу утра они добрались уже до кипы сена в углу. Здесь и оставались сейчас. Прежде Романовой не доводилось заниматься любовью на сеновале. Пожалуй, в этом было что-то романтичное…

Если уж говорить честно, какой там сеновал! У Насти и  в обычной постели опыт был невелик. Эливерт стал вторым мужчиной в её жизни.

 Был ещё первый. Там, в прошлой жизни, к которой, наверное, уже никогда не будет возврата. Она никогда не вспоминала о нём. Раз и навсегда запрятала всё, что было, в раздел табу! А теперь не сдержалась. Против воли припоминала, сравнивала, думала…

Она всегда отличалась от своих сверстниц. В эпоху,  когда моногамия  воспринималась молодёжью как некий доисторический рудимент, она упрямо продолжала ждать своего единственного.  Того самого рыцаря без страха и упрёка, с принципами твёрдыми и нерушимыми, как алмаз, с сердцем великодушным и любящим, как у героев её любимых книг.

И вот она встретила его, своего прекрасного принца на белом коне… Олеся познакомила. Он был приятелем её очередного кавалера. И расхваливала подруга этого Толика так, что впору было спросить: что ж ты такое добро себе не заберёшь? Настя не спрашивала, она Лесе верила, как себе самой.

А в принца влюбилась ещё заочно… Увидев же, лишь утвердилась в собственной уверенности, да это ОН! И долетавшим до неё  иногда сплетням не придавала значения – мало ли что от зависти люди наговорят…

 Кто ж виноват, что она ошиблась? Что бриллиант на проверку оказался дешёвой стекляшкой, фальшивкой? Он не стоил совсем ничего, и уж точно не был достоин подаренной ему невинности.

Нет, лучше не вспоминать! Не сейчас! Она запретила себе это и правильно сделала.

 В сердце Насти не было ненависти, нет. Только пустота!

Когда она узнала о его предательстве, о том, чем он являлся на самом деле, она просто вычеркнула его из своих чувств, заменив боль пустотой и равнодушием. Он был ничтожеством, и она превратила его в ничто. Ноль, которого не существует и не существовало. А как можно ненавидеть то, чего нет? Презирать пустоту?

Она победила тогда! Она научилась жить заново. Наверное, все через это проходят – первая любовь, первые разочарования. Но до сих пор мучительно и стыдно вспоминать, как льнула к нему доверчивым котёнком, как посвящала в  самое сокровенное. Он убил котёнка в её душе, а сердце превратил в ледяной камушек!

А ещё она не могла себе простить, что часто целовала его руки – тогда это казалось таким естественным жестом нежности и благодарности. Родные любимые руки, их хочется прижать к  сердцу, к губам, согреть своим теплом.

Мерзость какая! Позор и стыдоба! Рабская покорность! Так слуги господам к ручке прикладываются.  Никогда больше!

Казалось, что всё это осталось  давно в прошлом… Даже там, дома, так казалось. А уж тут, в новом мире, в новой жизни, где она получила шанс всё начать с нового листа, какое значение могла иметь та  неудачная первая любовь?

А оказывается, скелеты так и пылятся на  полках старого шкафа. Сердце в ледяной корке не желало оттаивать и по сей день, оно не верило больше в любовь, оно сомневалось и искало подвоха.

Хотя повода для этого не было вовсе… Это была сказочная ночь! Она вытеснила все пережитые накануне ужасы, будто тысяча лет отделяла вчерашний день от  нынешнего рассвета. И то, что выделывал этой ночью Эливерт, для неё, неискушённой в делах любовных, было как взрыв, как откровение! И тело всё ещё трепетало от одной мысли, что он рядом.

Но ведь не в сладострастных ласках была суть. Он ничего ей не обещал, не сыпал признаниями. Но они как будто и не нужны были. Словно всё между ними и так было предельно ясно. И слова только испортили бы эту ясность.

Так ей казалось ночью! А теперь…

Она всё ещё лежала на его плече, слушала сердцебиение, ловила каждый вздох, вбирала запах его кожи. Что за божественный нектар! Разглядывала кривые линии шрамов,  расчертивших карту жизни на загорелой  бронзовой коже. И пугалась собственных мыслей и чувств.

Она начинала сомневаться…

Во всём! В нём. В себе. В том, а было ли правдой всё, что ей привиделось и померещилось.

Помнишь, как уже сейчас, засыпая,  он целовал твои руки, Рыжая? Словно ты – королева! Прижимал их к щеке, как ребёнок, что ищет материнской ласки. А потом прикасался губами к ладоням, осторожно, словно задувая пламя свечи.

А ты вздрогнула от этого его жеста! Потому что знаешь, что стоит за этим… Ты ведь сама этим грешила.

Как ты  сказала? Позор и стыдоба? Рабская покорность? Не ври себе!

Так целуют любимые руки!

Отчего же сейчас ты уже не веришь в это? Стягивается заново потрескавшийся ледяной панцирь твоего сердца, покрываются морозным узором весенние прогалинки. И червячок сомнения оплетает душу, как змей-искуситель…

«Ты просто оказалась рядом, Рыжая! Ситуация располагала. Когда бы ещё случай подвернулся  остаться наедине? Это же Эливерт, Настя! Или ты и это забыла? Атаман обыкновенный, по совместительству убийца,  циник и проходимец, презирает женский пол, моральными принципами не отягощён, тащит в постель всё, что движется. Сегодня подвернулась ты, завтра другая. А ещё не забывай про мужское соперничество! Он ведь знает про Кайла. Да это просто дело чести – соблазнить тебя первым и уделать Северянина!

Так, стоп! Стоп, кому говорят! Куда меня понесло? Мама мия, что же всё так сложно? Кайл. Эливерт. Дюжина мертвецов. Вечером рыдала, что  люблю Северянина, ночью – сама на шею Ворону повисла. О, Светлые Небеса, дальше-то как жить? Как в глаза ему смотреть?»

«Кому? Кайлу или Эливерту?»  – поинтересовался  ядовитый внутренний голос.

«Обоим, – ответила Романова самой себе, только теперь осознавая какую кашу заварила. – Да, Настенька, наворотила ты дел! Умница! Как разгребать собираешься?»

– Уже жалеешь? – тихий голос Эливерта заставил вздрогнуть.

Настя вскинула голову – уже не спит, смотрит внимательно, чуть щурясь, из-под ресниц. Мысли читает, что ли?

Эл подтянулся чуть выше, устроился, полусидя, по-прежнему обнимая её одной рукой, прижимая к себе.

– Нет, – ответила она, опуская голову  ему на грудь и избегая пронзительного взгляда.

Прислушалась к себе – а ведь не соврала, так и есть. Только это не всё…

 – Я никогда не жалею о своих поступках. Даже если  совершаю ошибки! Ведь в тот момент, когда я делаю выбор, он мне кажется верным. Что сделано, то сделано!

Он молчал, нежно перебирал рыжие локоны, слушал…  Посмотри  со стороны – воркует парочка влюблённых после жаркой ночи. А если послушать о чём?  Что за глупости! Разве о таком говорят любовники, лёжа в постели?

– Вчера казалось, что всё так и должно быть. Странный вечер… Согласись, иначе и быть не могло! Да нас просто сама Судьба уложила спать вместе. Но… всё это как-то… неправильно! Эливерт, ты ведь меня не любишь! А я не люблю тебя! А когда в постели есть только страсть, и нет любви, это неправильно, неверно,  плохо. У тебя ведь на каждом постоялом дворе подружка. И теперь я одна из них. Это унизительно! Девочка, которая всегда под рукой, так? И в самом деле, чем я лучше этих шлюшек? Я вчера тебе сказала, что люблю Кайла… А сегодня, я уже и сама не знаю, так ли это. Та, что любит, пройдёт мимо тысячи лучших и не оглянется! Та, что любит, не позволит себя соблазнить! А я непросто позволила, я ещё и не жалею об этом, – она, наконец, подняла к нему глаза. – Эл, почему так всё запутанно? Меня просто разрывает изнутри от всех этих противоречий!

– Не говори так! Обо мне, всё что угодно, хоть проклинай, – он  нашёл её ладонь и переплёл пальцы. – А про себя так не говори! Ты очень особенная, Дэини! И всегда будешь такой. И никогда не станешь одной из… И даже если в этих словах для тебя немного значения, я всё равно скажу тебе – я тоже не жалею. И не пожалел бы, даже если бы сейчас ты сказала, что ненавидишь и презираешь меня за то, что я тебя затащил в постель. Потому что это без преувеличения была лучшая ночь в моей жизни! А если … случится так, что она станет единственной, то могу сказать с уверенностью, что она и останется лучшей ночью до конца моих дней! Думаешь, я не понимаю, что я не тот, о ком ты мечтала? Мне иногда становится жутко от себя самого. И, если бы я не был такой сволочью, я бы отдал тебя Кайлу,  не раздумывая! Светлыми Небесами клянусь, ты самого короля заслуживаешь, что там какой-то  нищий рыцарь! Но только я такой, как есть, и потому я не отдам тебя никому! Потому что ты – мой свет! Без тебя … ничего, кроме тьмы, во мне не останется…

Настя села, кутаясь в плащ. Очаг давно погас, и утренняя сырость уже пробиралась обратно в горницу. Встретилась с ним глазами… Многие не выдерживали его взгляд: кто-то боялся, кто-то просто не любил. А ей с первого дня знакомства казалось, что в этих  волчьих глазах, прозрачных и холодных, как воды горного озера, есть что-то необычное, манящее непреодолимо.

А сейчас они были полны горечи и нежности.

Неожиданно для циничного и самовлюблённого  Вифрийского Ворона. Ни обиды, ни  ревности, ни даже раздражения. Он всё понимал. Читал в её душе лучше, чем она сама. Может быть, понимал с самого начала и не ждал чудес.

 Этот парень вообще был реалистом – жизнь заставила!

Дэини осторожно коснулась его лица, пальчиком провела  по ниточке шрама,  уходящего к виску.

– Ты ошибаешься! Я – не только свет, а ты – не только тьма. Иногда мне кажется, мы с тобой и вовсе слеплены из одного теста!  – тряхнула головой. – Не хочу думать об этом сейчас! Не позволяй мне задуматься!

Он накрыл своей рукой  её ладонь, потёрся щекой, прикрыв глаза.

– Иди ко мне! – Эл раскрыл объятия, улыбнулся ей ободряюще.

И Настя улыбнулась в ответ, в очередной раз поражаясь, как меняется его лицо, когда он не кривляется и не ухмыляется. Как он красив, когда настоящий!

«А настоящий ли? Уверена?» – червячок сомнения снова приподнял голову.

Да! В этом она была убеждена. Может статься, она была единственной, кому довелось увидеть  атамана Лэрианора без извечных масок и личин.

– Кстати, с праздником тебя! – неожиданно шепнул Эливерт ей в волосы. – Совсем вылетело из головы! Это же была ночь Девятизвездья!

– И тебя!

Романова улыбнулась, обвила его руками, скатилась пониже, снова устраиваясь на плече, носиком уткнулась в шею. Эливерт обнял её, укрыл плащом, поцеловал в волосы, поглаживая по плечам и спине.

И на какое-то время тревоги отступили, стало спокойно и надёжно, и даже почти удалось поверить, что всё теперь будет хорошо. И только сердца стучали в унисон тревожно, будто не верили в возможное счастье…

***

А потом к стуку сердец и  трелям ранних птиц за окном добавился новый звук   – негромкий топот копыт.

Настя среагировала первой,  подскочила резко. Как была нагишом,  бросилась к окну. Обернулась с выражением панического ужаса, исказившим красивое лицо.

– Это они! О, нет!

Эливерт уже успел натянуть штаны  и схватить меч, но теперь замер у порога, глядя, как она бестолково мечется по комнате, собирая свои вещи. Он понял, кого имела в виду Настя.

Романова старательно всовывала сразу обе ноги в узкие джинсы.

– Как рано! О, Небеса! Что делать-то? – вопрос  был скорее мыслями вслух.

Но что-то неуловимо изменилось в лице атамана. Словно он снова надел маску. Отчуждение, безразличие?

Если бы Настя не впала в истерику, она могла  бы заглянуть в его глаза и попытаться понять, что именно. Но ей сейчас было не до него, и она пропустила это мимо.

– Что-то нас никто не встречает? – долетел с улицы голос Северянина.

– Небось, спят ещё, лежебоки, – откликнулся весело Наир.

И Настя почувствовала, как краснеет лицо. Провалиться бы сейчас в неведомое Лидонское ущелье, как любит говорить Эливерт!

Эливерт… Если они узнают!

Рыжая вскинула молящий взгляд на разбойника:

– Эл, я тебя заклинаю,  только не…

– Как скажешь! Я – могила, – сухо отозвался тот и покорно кивнул.

И от его голоса обдало таким холодом, будто Настя снова нырнула в тёмные воды Топлюхина пруда!

– Одевайся спокойно, я задержу их!

Он подхватил свою рубашку и, надевая на ходу, быстро вышел на улицу.

Кажется, она что-то сделала не так… Всё она сделала не так! Но Эливерт тоже хорош! Чего ожидал? Что она выйдет на крылечко с ним под руку и скажет радостно:  «Привет, друзья! А мы тут переспали, пока вас дожидались!»?

Не время сейчас про это думать! Одеваться! И быстро! А главное, не забыть напялить подходящее лицо…

– Доброе утречко, милорды! Мы даже соскучиться не успели. Но видеть вас я всё-таки рад!  – долетел до неё звонкий голос Эливерта.

– Здравствуй! Рад, что вы в порядке! – отозвался Кайл.

– Мы за вас беспокоились! – добавил Наир.  – А где Дэини?

– Красоту наводит. Проснулась только. Под дождь спится хорошо…

– Да, мы ещё вчера хотели приехать. Но непогода нас задержала. Пришлось на постоялом дворе заночевать.

– Это хорошо! – откликнулся Эливерт.

– Почему? –  не понял Кайл.

– Так видел, поди, дорога какая – в темноте на эйлве застряли бы ещё где-нибудь!

– Да и сегодня проехали кое-как. Вон, видишь? Пришлось  бросить эту развалюху у запруды. Грязь такая, что побоялись намертво засесть, – жаловался Наир.

Настя, прислушиваясь, только позавидовала  выдержке атамана. Вот где талант лицедейский пропадает! Ей бы сейчас такой же невозмутимой сойти вниз. Она оглядела себя поспешно. Вроде, всё в порядке…

Блузка только эта дурацкая! Зашнуровала, как могла, а всё равно видно, что разорвана. Начинать встречу с объяснений не хотелось. Платок! Вот спасительная штука. Настя набросила на плечи изумрудный подарок Эливерта, завязала на груди – ну вот, теперь и гостей можно встречать! Жаль на совесть такую вуаль не накинешь.

– Кстати, всех с праздником, друзья мои! – продолжал свою комедию Эливерт.  – Миледи Соур, а как Ваше драгоценное здоровье?

– Благодарю, немного лучше, – умирающим тоном отозвалась фрейлина.

Романова,  наконец, показалась на крыльце.

– А вот и наше запоздалое солнышко встало! – объявил Эливерт.

Настя, спускаясь по лестнице,  до последнего мига ждала от него какого-нибудь подвоха. Но он держал данное слово.

– Как хорошо, что мы снова вместе! – Настя радушно обняла Наира, кивнула приветственно Кайлу и Соур.

– Это просто замечательно! – улыбнулся лэгиарн. – С Новым годом, Дэини! Да хранят тебя  Девять Звёзд и Светлые Небеса!

– Спасибо! И вас всех с праздником!

– Невесёлое вышло нынче Девятизвездье, – вздохнул Кайл. – Тревожное. Да и встретили мы его порознь.

– Пусть так, но ведь сегодня мы опять все рядом! – и не думал унывать Наир. – А вместе  мы – сила!

– Давайте, мы вам свои владения покажем! – хвастливо предложил Эливерт.  – Тут у нас конюшня. Наир давай лошадок сюда! Миледи Соур, прошу наверх! Милорд Кайл, а вы пожрать привезли? Мы голодные как волки!

– Привезли. А что ж ты сам не позаботился вчера? Силки бы поставил, кого-нибудь поймал. Или рыбы наловил, – удивился рыцарь.

Настя закашлялась. А Эливерт  и глазом не моргнул.

– Так дождь шёл, зверье и попряталось.

– А сами как тут? Чем занимались? Как из Ялиола уехали? Рассказывайте! Дэини, мы же  всё знать хотим, – любопытствовал Наир.

– Да что тут делать – весь вечер лягушек считали в пруду! – вместо неё ответил Эливерт. – Скукота. А из Ялиола  приятель один помог уехать, с обозом. Сами побоялись, что на воротах заметут. А вас сильно донимали?

– Нет, обошлось, – ответил Кайл. – Отвязались, как только я раскрыл своё имя. Мы уже вечером того дня покинули город.  Но миледи Соур всё ещё плохо себя чувствовала, приходилось ехать медленно и ночевать на постоялых дворах, потому нагнать вас не смогли.

– Ну, теперь мы, наконец, можем продолжать путь. Вот сейчас сварганим чего-нибудь  пожевать,  отдохнёте с дороги, и вперёд! – Эливерт светился оптимизмом.

– Ой,  я забыла свой ларец с лекарствами! – воскликнула Соур, уже поднявшись на несколько ступеней.

– Не извольте беспокоиться! Сейчас принесу, – любезно отозвался Эливерт, что вообще-то не было на него похоже. – А вы пока располагайтесь! Дрова, если в доме мало, вон там, в сарае есть. Наир, за мельницей в лесу родники – воды набрать для питья.

– А давайте я сбегаю за сундучком! –  внезапно предложила Рыжая.

Её осенило – если уж нельзя провалиться, так можно хоть удалиться подальше.

И, не дожидаясь ответа, Настя сорвалась с места и заспешила по тропинке вдоль озера.

 Мысли в голову приходили одна гаже другой. Одно утешало: если Эливерт сразу не сдал, не брякнул что-нибудь этакое, прозрачно намекающее, возможно, и дальше будет молчать. Если только его никто не спровоцирует! Ох, зря, наверное, она оставила их с Кайлом без присмотра!

Но надо было сбежать оттуда хоть на несколько минут, перевести дух. Слишком неожиданным стало появление гостей на старой мельнице. И ещё надо переодеться – спрятать подальше от греха порванную блузу. А вещи Насти тоже остались в эйлве.

Эливерт о нападении Лахти пока молчал. Может, и не скажет?

Пусть! Настя готова скрыть это, если он скроет то, что произошло между ними. Господи, сколько вранья сразу!  Противно!

Настя уже подходила к крыльцу с сундучком в руках, переодетая и повязавшая платок снова на голову, когда из-под навеса её окликнул Эливерт.  Поманил пальцем. Настя  со вздохом  нырнула под покосившуюся крышу. Замерла на расстоянии, ожидая чего угодно, только не этого…

– Дай-ка этот её ящик! – велел он.

И пока Настя смотрела оторопело, сам забрал сундук, открыл и принялся торопливо шарить в нём.

– Ты что делаешь? – возмутилась Романова. – Соур же вечно верещит, чтобы никто не смел трогать её вещи.

– Ага!– кивнул Эливерт, не отвлекаясь. – Потому, будь добра, тише!

– Что ты там ищешь?

– Так пустячок. Опа! Кажись, он самый! – Эл победоносно поднял зажатый в руке стеклянный сосуд.

Откупорил и сыпнул на ладонь немного яркого жёлтого порошка.

– Что это за дрянь? – шёпотом спросила Настя,  воровато озираясь  по сторонам.

Атаман протянул ей склянку.

– А ты  понюхай!

– Вкусный запах. Мёдом пахнет. Что это?

– Рыжая, не разочаровывай меня! Неужели не догадалась?

Настя смотрела на него, ничего не понимая.

– Жёлтый порошок с ароматом мёда…

У Насти глаза распахнулись, когда её осенило.

– Эл, эта та гадость, о которой рассказывал Ферлаад?

–Умница! Бледноцвет! Да!

Настя всё равно пока ничего не понимала.

– Откуда он у Соур? И, главное, зачем? – Романова нахмурилась. – Слушай, ты полагаешь, что она им лечится, а на самом деле калечится?

– Нет, радость моя наивная! Я думаю, что наша гусыня травит себя преднамеренно! А вот зачем? Этот вопрос нам ещё предстоит выяснить.

– Эл, бред какой-то… Травить себя! Ради чего?

– Откуда я знаю. У знатных дам в голове иногда такое заводится… Мрак! У незнатных тоже бывает, правда. Но реже. Им работать надо, некогда всякую ерунду измышлять.

– И что ты теперь будешь делать? – Настя с интересом  глядела на баночку с янтарным порошком.

Эливерт пожал плечами.

– Для начала, я оставлю это себе. Надеюсь, что это единственная склянка со снадобьем. Если я прав,  в скором времени Соур пойдёт на поправку!

– И… ты не скажешь об этом остальным?

– А ты как думаешь? Стоит её казнить принародно или  всё-таки для начала устроить личный допрос? – Эливерт сложил всё, за исключением бледноцвета, обратно в сундучок и вручил его Насте. – Миледи Соур – крепкий орешек! Боюсь, она ничего нам не скажет, обвини я её во всеуслышание.

– Очень может быть… Она так трепетно относится к собственной чести, – согласилась Настя.

– Ладно, отнеси ей ларец! И пока обещай никому не говорить о нашей находке! А Соур я возьму на себя. Клянусь, не пройдёт и  три дня, я выведу её на чистую воду!

Настя кивнула согласно и осторожно поинтересовалась:

– О Лахти тоже лучше помалкивать?

– А ты хочешь рассказать? – Эл был серьёзен. – Слишком много вопросов последует за этим. Ты готова на них отвечать?

Настя  только покачала головой и намеревалась было уйти, но он окликнул снова:

– Дэини! Больше ничего спросить не хочешь? Или сказать?

Настя вцепилась в сундучок Соур, будто это был её щит, слова застряли в горле…

–  Эливерт, можно тебя? – Кайл появился так вовремя.

Настя пулей шмыгнула на крыльцо, но на углу приостановилась, подслушивая без всякого зазрения совести.

– Я ходил на родник, – тихо и сурово начал Северянин.

– Рад за тебя! Воды принёс? – тон у Эливерта сразу перестал быть дружелюбным.

– Да. А ещё я там кровь нашёл! На тропе.

– Может, зверь какой?.. – предположил Эл.

– Дождь же шёл, зверьё попряталось, или нет?

– Видать, плохо шёл тот дождь, раз следы всё-таки остались…

– Эливерт, бордач тебя забери, что происходит? Что тут стряслось?

– Не забивай себе голову, рыцарь! – хмыкнул атаман. – Возникли сложности, но теперь уже опасность никому не грозит. Мы можем продолжать путь. Остальное не должно тебя заботить.

– Но заботит! Миледи Дэини тоже видела, как ты разбирался с этими сложностями?

– Ну… не без этого! Пришлось поучаствовать!

– Теперь понятно, почему она сегодня сама не своя. Она напугана. Эливерт, ты вообще думаешь, что делаешь? Клянусь, если ты ещё раз подвергнешь её опасности, ты пожалеешь!

– Ты грозить вздумал мне что ли, рыцарь? – голос Эливерта  изменился, где-то на грани  слуха лязгнула холодная сталь. – И что ты сделаешь? Мне просто любопытно? Кайл, ты же неглупый парень! Ты должен понимать, что меньше всего мне хочется подвергать кого-либо опасности, тем более Рыжую. Но в жизни не всё случается так, как нам хочется. Я не стану оправдываться или объясняться! Надеюсь, это ты тоже понимаешь? А теперь говорю в последний раз – мы можем продолжать путь. А остальное, это только мои заботы! Не лезь в мои дела, рыцарь!

– Твои дела мне неинтересны. Но я предупредил тебя – не смей втягивать в них миледи Дэини! Я за неё убью!

– Убить-то и я могу, – усмехнулся недобро Эливерт. – А умереть сможешь?

Ответ Настя не услышала, потому что в этот миг из двери выглянул  Наир и позвал громко:

– Всё к столу! Кто там кричал, что голодный?