Глава 3. Музыка и свет

Я долго перебирал кристаллы, предложенные мне намэ.

В зиккурате Инаро — Звёздной Россыпи — выбор фильмов был довольно широк. Я не раз слышал от посетителей храма и других учеников, что такую коллекцию не встретишь больше нигде. Инаро хранили как лучшие творения мастеров прошлого, так и экспериментальные картины, созданные с использованием новейших приёмов. Не всегда удачные, но представлявшие интерес для тех, кто сам собирался создавать гала-кристаллы. Должно быть поэтому изредка встречались в галатеке зиккурата и фильмы о далёком прошлом, ещё до того, как вымерла четвёртая каста и править народом крылатых стали талах-ар.

Те, кто приезжал в храм причаститься прошлому, упоминали, что этих фильмов не встретишь в других местах. Впрочем, удивляться тут нечему — кому могут быть интересны истории, в которых одни Крылатые убивают других?

Я же эти картины смотрел особенно часто. Чувствовал, что другие, наполненные светом и свободой небесного ветра, сняты как будто бы не обо мне. Они подошли бы тому, другому Дайнэ, которым мне никогда не суждено было стать.

Но и эти, болезненно горькие истории о гибели прекрасных крылатых предков, лишь терзали мои раны, но не могли помочь и казались чужими.

«Зачем я должен обучаться владению саркаром, если он приносит лишь ненависть и боль?» — этот вопрос неизбежно терзал меня день за днём.

Эти фильмы в самом деле не стоило показывать никому. Они приносили такую же боль, как лезвия моего оружия — хотя мне, конечно, трудно судить, я никогда не испытывал его ударов на себе.

Здесь, в ворохе гала-кристаллов, которые намэ высыпала на стол, ничего подобного не было. Она выбрала мягкие, приятные картины последних лет, наполненные красотой природы, теплом дружбы и притяжением любви.

Невольно мне подумалось, что этот тест куда больше рассказал мне о ней, чем ей обо мне. Лира и сама была такой — тёплой, мягкой, наполненной солнечным светом и красотой. И от того лишь сильнее её мягкий взгляд не соответствовал мне, потому что даже я сам давился той горечью, которая клокотала внутри меня.

От того не соответствовали мне фильмы, которые она могла подобрать. Я брал их в руки один за другим, покручивал в пальцах, но не находил ничего для себя.

— Бесполезно, — сказал я вслух, откладывая очередной кристалл, — простите, намэ, но я не испытываю симпатии ни к одной из этих картин. Если вы хотите что-нибудь посмотреть — выберите сами. Я в любом случае к вам присоединюсь.

— Лира… — устало повторила намэ и опустила глаза. Села на диван и, скрестив руки на коленях, замерла, удручённо разглядывая гору кристаллов. Я не понимал, что вызывает такую реакцию на мои слова. Почти искренне не понимал. Но в этот момент я в самом деле не хотел её уколоть и потому со вздохом опустился рядом с ней и произнёс ещё раз:

— Я могу попробовать посмотреть снова.

— Не понимаю… — произнесла Лира не глядя на меня, — эти фильмы должны нравиться талах-ир…

Я молчал. Слова намэ причинили непрошенную боль. Сложно было произнести вслух то, что крутилось в голове — я не чувствовал себя талах-ир. Я хотел им быть, но жизнь увела меня слишком далеко от этой судьбы.

— У меня в спальне есть ещё несколько, — призналась Лира и встала. — Может, вам понравится что-нибудь из них?

Я кивнул, и мы направились к ней.

Спальня намэ показалась мне более светлой, уютной и обжитой, чем в прошлый раз. Присмотревшись, я понял, что дело в мягком свете, падающем из щелей под потолком.

— У меня такого освещения нет, — признался я, не сдержав любопытства.

Намэ подняла брови.

— Есть. Может, вы просто не нашли как вклю… — она запнулась и после паузы закончила, — включить. Я, безусловно, не хотела сказать, что вы чего-то не знаете, Дайнэ. Уверена, есть множество вещей, к которым вы приспособлены лучше меня.

Её слова никакого впечатления на меня не произвели. Я вообще не понял, что она имела в виду.

— Если вы позволите, чуть позже я зайду к вам и покажу, — сказала она.

«Конечно», — хотел было ответить я, но на мгновение лучи солнца упали на её щёку и я позабыл последние слова. Просто стоял и смотрел, как играют желтоватые блики на её золотистых волосах. Я понимал, слишком хорошо понимал, какую драгоценность мне доверено охранять. А ещё понимал, что каждая чёрточка её лица выверена талах-ар, создана такой, чтобы глядя на намэ, и Крылатые, и люди теряли над собой контроль. Чтобы любили её. Чтобы желали подчиняться ей. И я был лишь одним из тысяч, кого лишало воли это лицо.

Я сделал глубокий вдох, но это не помогло. В воздухе спальни намэ разливался мистический аромат — ванили и нежных восточных цветов. От него не только рассудок начинал мутнеть, но и казалось, что лепестки этих таинственных цветов трепещут где-то внизу живота, щекоткой пробуждая то, что здесь и сейчас абсолютно не следовало пробуждать.

Намэ же, обращая внимания на моё молчание, подошла к одной из стенных панелей и сдвинула её в сторону.

— Подойдите, — попросила она.

Негнущимися ногами я шагнул к ней и замер за плечом. Аромат усилился, и я понял, что дело не в спальне. Этот аромат принадлежит ей. «У нас проблема», — хотел предупредить я. «Я не могу вас защищать, потому что… потому что рядом с вами перестаю соображать?» Очевидно, у меня не было никакой возможности это сказать. Я стоял и боялся вдохнуть лишний раз.

— Здесь в основном познавательные фильмы, я подумала, что они вряд ли вас заинтересуют. Но всё же посмотрите — может, найдёте для себя что-нибудь?

Я послушно взял один из кристаллов, прекрасно понимая, что не смогу сосредоточиться на нём — и замер, когда из-под моих пальцев полилась негромкая и пронзительная музыка. Песня флейты сплеталась с нарастающим гулом барабанов, всхлипы скрипки тонули в шелесте осенней листвы и звоне ручьёв.

Я закрыл глаза, каждой клеточкой тела ощущая, как тревожит мою кровь каждый новый звук.

— Что это? — прошептал я, не слыша собственного голоса за шумом в висках.

— Это?.. — в голосе намэ появилась насторожённость, и я поспешил открыть глаза, чтобы понять, что его встревожило. — Вам понравилось?.. — со смесью удивления и опаски спросила она.

— Это… — я не находил слов. Проще всего было бы сказать, что эта музыка — я. Но я лишь выдохнул: — Да.

Лира молчала. Стояла, нахмурив брови, и смотрела на меня.

— Возьмите себе, — наконец решительно сказала она и сжала мою руку в кулак, пряча в ладони кристалл. — Только прошу вас, не показывайте этот кристалл никому. И не говорите, что это я дала его вам.

Я кивнул — мне бы и в голову не пришло спорить. Я знал, что если захочет, намэ подкрепит свой приказ командой через таар, и тогда сопротивляться я уже не смогу.

При мысли о том, какую власть она имеет надо мной, я крепче стиснул кулак. Не Крылатый — просто тело, управляемая кукла в её руках. Которой позволено шевелить ногами и руками лишь для того, чтобы намэ не пришлось обременять себя, контролируя каждый мой шаг.

Как я могу любить народ, который обрёк меня быть запертым в собственном теле и не иметь никакой власти над собой? Как я могу хранить ту, кто воплощает этот народ.

— Разрешите мне остаться одному? — сухо спросил я.

— Идите, — Лира, к счастью, не обратила внимания ни на смысл, ни на тональность моих слов. Кажется, она ушла глубоко в себя. — Позже я зайду к вам и сделаю, что обещала.

Дайнэ направился к двери, а Лира стояла и задумчиво смотрела ему вслед. Ничто в его виде, в плавных движениях его тела, в холодной красоте лица не выдавало принадлежности к касте тех о-ком-не-принято-говорить.

«И всё же… всё же стоило дать ему выбор, как всем творениям нашего народа он предпочёл одно. Песнь Смерти. Песнь, которую слышит в своей крови каждый катар…»

Лира качнула головой, прогоняя наваждение. Подобрав полы мантии подошла к другой стенной панели, провела по ней рукой и дождавшись, когда из пола поднимется мягкая скамеечка, а под панелью откроется экран, уселась перед ним.

Сейчас она как никогда остро ощутила сожаление, что её наставник, намэ Маринэ, ушёл в Покои Сна. Лира не чувствовала, что она готова принять бразды правления. Не была уверена в себе. Боялась, что будет слишком мягкой или слишком жёсткой, что совет не примет её, что угроза, идущая с юга, окажется слишком реальной, и она не сумеет справиться с ней… Но в эту конкретную секунду её куда больше тревожило другое.

— Намэ… — прошептала она и провела по экрану кончиками пальцев. Образ Маринэ, уже седого, но не потерявшего обаяния и величественности, появился на мониторе.

— Ты хотела задать мне вопрос или просто соскучилась, ученица? — тень улыбки промелькнула в голубых, выцветших глазах.

Лира вздохнула.

— И то, и то.

Помолчала и продолжила:

— Скажи, намэ, как создаются и отбираются аран-тал?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, моя милая. В каждом поколении в храмах каждой из каст закладывается семя будущих аран-тал. Каждый храм внутри каждой касты предлагает одного будущего аран-тал. Затем, когда рождается будущий намэ, талах-ар шлют гонца…

Лира подавила новый вздох. Всё это она знала и так. Слышала тысячу раз, снова и снова представляя, каким будет тот, кого отобрали для неё.

Маринэ умолк, и Лира произнесла, стараясь как можно точнее сформулировать вопрос:

— Намэ, какие гены включаются в карту будущих аран-тал?

— Каждый храм по-своему отвечает на этот вопрос. В этом смысл.

— И из… «моделей»… — Лира запнулась, произнося это слово, хотя мысль о том, что она сама — модель, чьи гены тщательно отбирались и комбинировались для создания идеально подходящего условиям современного мира намэ. Но Лире почему-то казалось, что Дайнэ не хотел бы, чтобы так думали о нём. Однако более точного слова не нашла: — из «моделей», предложенных каждым из храмов к шести годам отбирается тот, кто соответствует будущему намэ лучше всего. Намэ… может ли быть так, что один из храмов использовал в своём проекте гены… «четвёртой касты».

Маринэ не запнулся, отвечая на этот вопрос:

— Ответ ты должна найти для себя сама, ученица.

Лира снова вздохнула. Красивые и мудрые слова означали одно — ответ на этот вопрос Маринэ для неё не записал. Не захотел. Не подумал, что он потребуется. А может быть, попросту не знал и сам.

— Спасибо, намэ, — тихо сказала Лира и отключила монитор. Несколько минут она сидела, раздумывая, ничего ли не упустила.

Потом подумала, снова включила монитор и заказала из храма генетическую карту Дайнэ Инаро. В генетике Лира разбиралась не слишком хорошо — лишь в той степени, в которой требовала от неё должность намэ. Потом напомнила себе, что в этом путешествии у неё есть и другие дела, помимо разрешения загадки аран-тал. За окном уже начинало смеркаться. Нужно было подниматься на смотровую площадку, но до того Лира хотела завершить ещё одно дело.

Закрыв стенную панель, она встала и вышла в общий зал. Пересекла его и постучала в раздвижные двери комнаты аран-тал.

— Да! — голос Дайнэ из-за стены прозвучал несколько более взволнованно, чем всегда, а когда Лира отодвинула дверь в сторону, увидела, что тот отряхивает помятую одежду — видимо, пытался вздремнуть.

— Простите, что побеспокоила, — как могла мягко произнесла Лира, — я обещала вам посмотреть систему освещения.

Дайнэ отрывисто кивнул. Лира вгляделась в его лицо, пытаясь разобрать, что же не так, но не смогла ничего понять.

— Я могу войти? — уточнила она.

— Вы уже вошли.

Лира помолчала.

— Предпочитаете, чтобы я вышла? — спросила она.

— Нет! — ответил Дайнэ подозрительно торопливо.

Лира огляделась по сторонам.

— Смотрите, — она подошла к одной из стен, — выключатель здесь. — Она провела по панели рукой и нахмурилась. Дайнэ приблизился и замер у неё за спиной.

Лира надавила сильнее. Ничего не произошло. Хмыкнула.

— И правда, — пробормотала она и отступила назад, так что Инаро едва успел сделать шаг в сторону, чтобы не столкнуться с ней — отойди-ка, — подтвердила Лира, бросив на него быстрый взгляд, и принялась расстёгивать крючки мантии.

Дайнэ отошёл максимально далеко и замер неподвижно, глядя, как намэ освобождается от одежды. Бросив на постель мантию, та взялась за края своей льняной рубахи и потянула вверх.

Инаро стоял, не смея шевельнуться. Умом он понимал, что тело Крылатых — такая же прекрасная натура, как цветы или горы. Что многие поэты воспевали обнажённую плоть и что её красота — естественный результат многовекового генетического отбора.

Однако кровь, шумевшая в висках, отказывалась воспринимать тело Лиры Савен просто как объект эстетического наслаждения, так что Дайнэ отвернулся бы, если бы не боялся, что его сочтут идиотом.

Лира тем временем нажала на панель ещё несколько раз, и из стены выдвинулась лесенка, ведущая под самый потолок. Лира ловко взобралась по ней и крикнула сверху вниз:

— Подержите, если буду падать с такой высоты — не успею раскрыть крылья.

Дайнэ послушно обхватил её за талию. Запах ванили и цветов стал ещё сильней. Узкие бёдра Лиры замерли почти у самого его лица, а сама намэ принялась копаться в узкой щели где-то под потолком. Инаро терпел.

— Ага! — наконец воскликнула Лира. Под потолком что-то щёлкнуло. Вспыхнули искры. На мгновение Дайнэ ослепил яркий свет, и только шестым чувством он ощутил, что Лира падает на него.

Лестница зашелестела, задвигаясь обратно в стену. Аран-тал по-прежнему ничего не видел, зато отчётливо ощущал горячее тело намэ в своих руках, бёдра, плотно прижатые к его животу, стук сердца — своего или чужого он не знал.

— Фух, — выдохнула Лира и, оттолкнувшись от пола, встала. Провела ладонью по панели, и свет стал тускнеть. — Смотрите: слева направо — сделать ярче, справа налево — наоборот. У вас есть такие же шкафы, как у меня, и информационный блок. Показать?

— Не надо, — глухо ответил Дайнэ, одёргивая мантию, которая на взбунтовавшемся теле отказывалась лежать благородными складками.

— Хорошо, — намэ улыбалась, и когда Дайнэ посмотрел на неё, эта улыбка ослепила его пуще всяких светильников под потолком. — Тогда я приму душ и поднимусь наверх, хочу понаблюдать за небом в телескоп. За мной ходить не надо! — поспешно добавила она, заметив, что Дайнэ напрягся, — спите. Обещаю, что возьму с собой плед.

Она подхватила с кровати одежду и вышла за дверь.