Он открыл глаза. Белый потолок, стены, человек в белом халате, склонившийся над ним…Больница. Олег пошевелился.
‑ Скажите спасибо пожарным, ‑ врач ободряюще улыбнулся…
‑ С пацаном всё в порядке? – спросил Олег.
‑ Да, нога сломана и небольшие ожоги, но жить будет.
‑ А бык?
‑ Бык живой и здоровый. Вовремя вы его вывели. Ни одно животное больше не выжило.
‑ Странно, ‑ Олег приподнялся, тело отозвалось болью, ‑ а мне казалось, лошади повыскакивали…
‑ Да вы о себе подумайте, вы о лошадях печётесь…
‑ А что о себе, ‑ Лопанов сел на край кровати, свесив ноги, ‑ со мной всё в порядке, правда, машину придётся чинить, платить фирме, где я её взял… Кстати, сколько я тут без сознания времени потратил?
‑Один день. Вас привезли вчера. У вас множество ожогов, и вы…герой… С вами хотят журналисты поговорить. И отец мальчика…Вы можете их принять?
‑ Да вроде, ‑ Олег огляде
‑ Мистер, мистер, ‑ кто-то теребил его за руку. ‑ Что, ‑ Олег открыл глаза. ‑ С вами всё в порядке. ‑ А что? ‑ Вы стояли на смотровой площадке, но вдруг как-то странно вскрикнули и упали на пол. ‑ Да?! – он действительно лежал на полу. – Спасибо... ‑ Точно всё будет нормально... ‑ Да, мне бы воды, пойду выпью, сказал Олег.... Тело ныло, и странно немели ноги. Внезапно он вспомнил предостережение врача: оставаться дома последние три дня, потому что нервная система будет выключаться и постепенно выключится навсегда. Это всё объясняло. Разговоры в бреду настораживали. Но не пугали... Он пошёл в кафе возле дворца, чтобы выпить воды. Но он не прошёл и метра, как услышал: ‑ Привет, герой. Он посмотрел на Ариадну. Она стояла и смотрела прямо на него, как несколько минут назад, в бреду. На секунду Олег опять засомневался... ‑ Привет. ‑ Решил снова полюбоваться развалинами. ‑ Да, о
Посвящается тем, кто действительно считает, что он этого достоин… …С Аполлоном и Дионисом связано наше знание о той огромной противоположности, в происхождении и целях, которую мы встречаем в греческом мире… Фридрих Ницше «Рождение трагедии из духа музыки» Олег сидел в кабинете у главврача, рассматривая грамоты и аттестаты, висящие на стене. Он ждал. Хлопнула дверь. Парень оглянулся ‑ пришёл врач. ‑ Эдуард Петрович? – он привстал. ‑ Да, ‑ доктор улыбнулся, ‑ а вы, стало быть, Олег Лопанов? ‑ Совершенно верно, ‑ они пожали друг другу руки. ‑ Присядем, ‑ доктор направился к своему креслу, ‑ нам предстоит обсудить несколько аспектов проблемы, которая, безусловно, интересует нас обоих. ‑
Утро. Так противно пищит будильник. На часах 9:00. Пора вставать. Сегодня он должен был получить деньги и выбраться из жизненной безнадёги. Простится с этой опостылевшей работой в обувном магазине. Прожить нормальную новую жизнь и забыть обо всём, забыть о старом себе и познакомиться с новым собой – Олег Лопанов усовершенствованный! Кофе и холодный душ. Полчаса рутины. И снова институт. Снова кабинет. ‑ Открыто, ‑ Эдуард Петрович поправил очки ‑ А это опять я. Не надоел ещё? ‑ Безумно, но что не сделаешь ради науки, ‑ усмехнулся врач. ‑ Где мои деньги? ‑ В лаборатории. ‑ Наличные? ‑ Конечно, мы же не будем выписывать вам чек! ‑ Отлично, а где халат? Коридоры. Минуты и дверь. Лаборатория. Всё, как и прежде. ‑ Готов? – Михаил Петрович подошёл со шприцом. ‑ Вы мне на будущее крови хоть чуть-чуть оставьте, ‑ попросил Олег. ‑ Не бойся, нам не больше литра. ‑ Да, пожалуйс
Утро. Противно пищат часы. 9:00. «Может разбить их о стену и поспать ещё пол часика», ‑ мелькнула у него мысль. Но нужно вставать, поэтому экзекуция была заменена оправдательным приговором. Холодный душ и кофе. Стандартный утренний моцион, без которого не обходилось практически ни одно утро его самостоятельной жизни. Остатки тушёнки. Голод немного утихает и остаётся беспокойство по поводу таможни. «Вроде нельзя вывозить больше тысячи, а у него после всех покупок чуть больше 12 000. Надо в чулок их прятать. Группу ж не будут обыскивать... Хотя что мне та таможня. У меня жизни на шестнадцать дней, а я за декларацию беспокоюсь», ‑ подумал Олег, удивлённо смотря в зеркало. ‑ «Побриться бы». Дверь на ключ. Последний поворот и всё. Он расстался с квартирой навсегда. Прощальный взгляд на дверь. На надписи на стенах. На лифт. На дом. Всё. Он на улице и как-то странно смотрит на седьмой этаж, который ближе всего к небу, туда, где осталась его жизнь. Теперь точно всё. Олег подумал о р
Душ. Холодный душ смыл с него все тяготы полёта, смыл дорогу в автобусе, снял груз с сердца. Он насухо вытерся, надушился и, решив не бриться, оделся. Закрыв дверь, он спустился вниз. Ариадны ещё не было, и он присел около стойки, заказав стаканчик сухого вина. Он осмотрел помещение бара: в дальнем углу стоял рояль, по бокам стояли столики, в середине было пусто. Видимо танцплощадка. Подали вино, он, пригубив, продолжил осмотр. На столах были чистые скатерти и пепельницы, стояли вазы с какими-то местными цветами, окна были занавешены багровыми шторами, на стенах шторы переходили в гобелены… ‑ Долго ждёшь, ‑ спросила она, со своим неуловимым акцентом. ‑ Около двух часов, может и больше. – Олег посмотрел на часы, ‑ Точно, три часа ровно. ‑ Ну, прости, спешила, как могла… ‑ Да ничего. ‑ Присядем. ‑ Давай, заказать что-то тебе? ‑ Я сама, ты не против? ‑ В греческой кухне ты лучше разбираешься. ‑ Возможно, ‑ она подо
‑ Красиво, ‑ Олег смотрел в пустоту. ‑ Да, ‑ Ариадна, жевала травинку. ‑ Зачем ты меня привела сюда? – он повернулся к ней. ‑ Это моё любимое место. Мне кажется, что когда прихожу сюда, могу увидеть весь Крит, особенно ночью. Там внизу светится беззащитный город, а ты стоишь тут и смотришь вниз. Смотришь, пытаясь перебороть страх, пытаясь понять эту ночь…‑ она вздохнула. ‑ Я понимаю тебя, ‑ он сел на траву. – Там, внизу, всё по-другому. Всё не как здесь. Тут никто не мешает дышать воздухом и делать что душе угодно. Никто не мешает жить. Она помолчала. Он тоже. ‑ Зачем ты приехал на Крит? – спросила она. ‑ Меня позвал сюда миф. ‑ Ты шутишь, неужели ты так серьёзно воспринимаешь все эти сказки? ‑ Это ваша история, Ариадна. История вечна. Она не может быть не серьёзной. История может ошибочно трактоваться, может быть неприятной. Может быть такой, какой мы бы не хотели её видеть. В которую не хотели бы верить. Но он
Порт был необычно уютен. Прибрежные воды просто ломились от лодок, катеров и яхт. Оставался лишь маленький просвет у пирса, который позволял пришвартовываться рыбацким шхунам. Олег вдохнул рыбный запах, запах роботы и пота. Вдохнул запах жизни. ‑ Почему я никогда не ощущал, как пахнет работа? – задал он риторический вопрос. ‑ Я на тебя хорошо влияю, ‑ сказала Ариадна. ‑ Возможно, ‑ согласился Олег. ‑ Ты помогаешь мне разобраться в лабиринте жизни, найти нужную дорогу. Путь к свету… ‑ Неужели тебе так сложно? – спросила она. ‑ Безумно, ‑ ответил он. – Я запутался. Теперь, после недавних событий я не знаю, что мне делать. Как поступить. Как мне жить дальше и на что я могу пойти. Насколько я свободно могу себя вести. Что мне позволено… ‑ Я не понимаю тебя, опять ты говоришь загадками, или это какой-то жаргон? – нахмурила брови Ариадна. ‑ Я не хочу тебя впутывать в это дело. Ведь нам так хорошо без всех этих жизненных условностей.
Олег бродил по улицам. Он не знал, куда он идёт и зачем. Он просто шёл. Думая. И наконец он пришёл к выводу: мистер Синоид появился очень вовремя. На что он надеялся? На две недели счастья. Ведь для него эти две недели пройдут очень быстро. А для неё будут длиться всю жизнь. Он не хотел этого. Он не хотел обидеть единственного человека, который хоть что-то значил для него в этом мире. Он не хотел обидеть единственного человека, который захотел его понять. А Синоид завидная партия, не старый, обеспеченный человек, не то, что он: оборванец, без гроша за душой, которому остаётся жить две недели. Олег посмотрел на число в часах: тринадцать дней. Он не знал, что делать. Его сердце отказывалось верить, что придётся отдать Ариадну этому напыщенному бизнесмену, этому беспринципному щеголю, этой пустышке… Он был уверен, что Синоид человек, который положит все ради денег и успеха. Успех – это путь в одиночестве. Он возмутился. Его мужское чувство собственности не могло простит