Мэйр была рассержена. Хотя нет — она была насмерть обижена и уже почти распланировала, как будет дуться на Себастьяна ближайшую неделю. А лучше целый месяц, потому как этот паршивец, вредный, до жути наглый и обаятельный сверх всякой меры, уже на добрые полчаса опаздывал на свидание, которое сам же и назначил. И где? Под Неметоном! Право слово, как будто мало мест, где можно с размахом отметить годовщину совместной жизни. Мэйр вот с удовольствием бы отужинала в приличной синтарийской ресторации. Или даже дома, при свечах, после чего можно неторопливо перебраться в спальню… Или торопливо — с Себастьяном это куда более вероятно.
А в итоге она торчит под грёбаным деревом, которое ещё и насмехается над ней, шумя кроной. И тянет, тянет ветви так, словно собирается удерживать, если Мэйр приспичит плюнуть на всю эту романтику и уйти уже домой. Благо погода еще теплая, иначе ни о каком ожидании речи бы не шло.
— Предатель, — проворчала она, обращ
Если посреди ночи твой амулет связи начинает разговаривать голосом командира спецназовцев — жди беды. Как минимум крайне хлопотного денька. Хуже может быть только грёбаный канцлер Дорих, которого никто не придушил лишь потому, что у этого изворотливого гаденыша на каждом шагу имеются глаза и уши.Вилмар Фалько, он же придворный менталист по прозвищу Шелкопряд, обо всём этом знал не понаслышке: вместо того, чтобы мирно спать в постели в обнимку с женой, он спешно втискивался в любимые растоптанные сапоги и напяливал расшитую, мать ее, мантию, за моду на которые пора бы придушить великосветского козла Альфарда Эйнтхартена.— Уилл, ты же ло-орд! — ядовито протянул Вилмар, передразнивая любимого собутыльника лорда-канцлера. — Я уже почти сто лет лорд, хочу махровый халат и на пенсию, а не вот это всё.— Уилл, что такое? — сонно пробормотала Рангрид, нехотя отрывая голову от подушки. Фалько замер на месте, разглядывая жену —
— Мне очень жаль, Симус, — Мэйр горестно вздохнула и погладила шершавую кору тысячелетнего дуба. — Ой, нет, не жаль. Я же просила… предупреждала… ну, теперь уж не обессудь. Не могу же я отобрать у моей бедняжки еду прямо из… корней?Неметон послал своей хранительнице волну приязни, а здоровенный белобрысый детина, опутанный живыми корнями, будто сетью, забился в своём плену и разразился отборным матом. Мэйр покорно выслушала все оскорбления (к слову сказать, не очень-то оригинальные), оперлась спиной о мощный ствол дерева и сонно прикрыла глаза. Энергия зачарованного леса заструилась по телу, разгоняя дремоту и кровь в жилах — Неметон делился силой, словно прося прощения за раннюю побудку. Когда печально известный синтарийский браконьер Симус Хэнлон заплутал в дебрях зачарованного леса, едва минуло пять утра; пришлось выползти из теплой постели да спешно одеться, чтобы пойти и поглядеть, кому там жить надоело.Сколь
Прийти в себя было невыносимо трудно. Выползти из непроглядной тьмы, душной, тяжелой, в которой катастрофически не хватало воздуха; да просто открыть глаза. Ясно чувствовалась только боль в правой ноге, будто из нее вырвали кусок мяса; а под спиной что-то очень похожее на кровать, с матрасом и даже простынями. В старом лесном домике вместо постели были шкуры, оставшиеся от прежнего хозяина и перенесенные поближе к очагу. Кровать давным-давно была пущена на более полезные цели — растопку камина и латание дыр в крыше.Точно, у него же был дом. И непрошеные гости, которых он…Голова едва не раскололась от боли, стоило вспомнить вчерашний день. Или не вчерашний — Себастьян не уверен. В его случае верить своим ощущениям было бы распоследней глупостью.Разлепить глаза всё же получилось. По ним тут же резанул яркий, неестественно-голубоватый свет. Он дернул руками в попытке закрыть лицо и тут же ощутил, что едва может шевелить ими. На запястьях глухо
Как и всегда, он ожидал у себя в кабинете, в закрытой от посетителей части дворца: с иголочки одетый и безукоризненно причесанный русоволосый мужчина туманных лет, с неизменными щеголеватыми усиками и бородой клинышком — что давно вышло из моды и косвенно выдавало истинный возраст молодого, приятного и вместе с тем невыразительного лица.— Опаздываешь, Мэйраэн, — медленно проговорил лорд-канцлер, расплывшись в этой своей благостной улыбочке, за которой частенько следовали неприятности на многострадальную голову одного подменыша.— Не опаздываю, а задерживаюсь, — Мэйр давно усвоила, что с магами нужно держаться уверенно, фамильярно и даже нагло — кто бы знал почему, но вежливость они принимают за слабость. И всё же она до сих пор чувствовала себя некомфортно, общаясь в подобной манере с кем-либо. Родители, люди интеллигентные и очень порядочные, учили её быть вежливой со всеми и уважать старших. — Ну, Арлен, что тебе занадобилос
Пара суток покоя и тишины, пусть даже и в пахнущей застарелой пылью камере, — вот всё, что ему нужно. Чтобы успокоиться, договориться со своим монстром и хотя бы немного привести свое сознание к ясности. Но обитатели этого места — маги-менталисты, мать их так, — не желали этого понять. И раз за разом прозрачная дверь открывалась, в его камеру кто-то заходил, голова снова начинала болеть от оглушающего шума. Чужая злость чувствовалась отчетливо, плыла перед глазами, въедалась в мозг настойчивыми «убить и разорвать», отчего собственная сила шла в атаку охотно, прогрызая себе путь через магию новых наручников. С ними монстру — им обоим — пришлось повозиться дольше, чем с первыми, но в конце концов и они стали бесполезными.В моменты минутного просветления Себастьяну хотелось поинтересоваться, зачем в тюремщики берут идиотов. И не проще ли повесить спятившего психопата, а не заниматься всякой ерундой, пытаясь влезть в ег
— Серый Дол, Серый Дол… — Фалько нахмурился в задумчивости. — Серый Дол! Как же, помню… Треть городка сгорела, остальные жители перерезали друг друга к такой-то матери. Выжившие через одного спились да свихнулись. Кто остался в уме, те наотрез отказались там жить. Впрочем, там первые лет пять никто не хотел селиться, после такой-то мясорубки… Так это ты угробил целый занюханный городишко, юное дарование?Очень хотелось съязвить, мол, кощунственно Серый Дол называть городом. Пафосный лорд по-прежнему ощущался глухой каменной стенкой, однако в его глазах было нечто, нагоняющее робость. Лорд определенно прикидывал, стоит ли убить Себастьяна, и если да, то как это лучше сделать.— Уилл, он не виноват, — тихо, но твердо проговорила Мэйр — кажется, тоже уловившая направление мыслей Фалько. Тот раздраженно повел широкими плечами.— Я это знаю и ты это знаешь, но ситуация легче не становится. Серый, м-мать е
Себастьян прищурился — незнакомец не понравился ему с первого взгляда. В голове бородатого пижона тоже имелась «стена», но не как у лорда Фалько; хрупкая и какая-то неправильная.«Ментальный артефакт», — определил он, припомнив «уроки» отчима (и чудом не передернул плечами при воспоминании о нём). Тот регулярно тратил едва ли не все имеющееся в доме золото на разноцветные побрякушки, которые потом заставлял ломать. После таких занятий голова болела не меньше трех дней.Стоило приспустить магию снова, как в голове раздался неприятный хруст. Так трещал под ногами истончившийся по весне лед на озере Недволл. Надменность мигом слетела с холеного лица, а сам визитер сделал шаг назад.— Поаккуратнее, мальчик.— Ваш артефакт — дерьмо собачье, — пожал плечами Себастьян. — И мне плевать, кем был мой отец. У меня не складывается с родственниками.— Понимаю, мой дорогой Себаст
— Кто такой этот Лейернхарт? — поинтересовался Себастьян, когда они с Мэйр расположились за принесенным в его камеру крепким деревянным столом, под завязку набитым едой. Не похлебкой из воды и рыбьего хвоста, а мясом, овощами, свежим хлебом, сладостями, которые Себастьян решительно отодвинул от себя (Мэйр смотрела на пирожные с нескрываемым вожделением). Имелся даже кувшин с каким-то пойлом — и это для психопата-убийцы!Правду говорили: хочешь задобрить мага — положи ему пожрать.«Надо было сдаться раньше».— Эдриан Лейернхарт? Покойный лорд-канцлер, — отозвалась Мэйр, задумчиво глядя перед собой. — И твой отец, раз уж его неуважаемый преемник так уверенно об этом заявил, — она усмехнулась. — Мы поначалу взялись зубоскалить, что это Фалько тебя нагулял. Лицом ты на него похож, дар его родовой у тебя во всей красе проявился… Но теперь всё ясно: если ты сын Лейернхарта, то Фалько и его дети &