— Серый Дол, Серый Дол… — Фалько нахмурился в задумчивости. — Серый Дол! Как же, помню… Треть городка сгорела, остальные жители перерезали друг друга к такой-то матери. Выжившие через одного спились да свихнулись. Кто остался в уме, те наотрез отказались там жить. Впрочем, там первые лет пять никто не хотел селиться, после такой-то мясорубки… Так это ты угробил целый занюханный городишко, юное дарование?
Очень хотелось съязвить, мол, кощунственно Серый Дол называть городом. Пафосный лорд по-прежнему ощущался глухой каменной стенкой, однако в его глазах было нечто, нагоняющее робость. Лорд определенно прикидывал, стоит ли убить Себастьяна, и если да, то как это лучше сделать.
— Уилл, он не виноват, — тихо, но твердо проговорила Мэйр — кажется, тоже уловившая направление мыслей Фалько. Тот раздраженно повел широкими плечами.
— Я это знаю и ты это знаешь, но ситуация легче не становится. Серый, м-мать его, Дол… У нас такой фееричной ходячей катастрофы со времен Блэр не случалось! Боги и богини, надеюсь, светленькие об этом не прознают. Изойдутся ведь на говно! — он покачал головой и со вздохом откинулся на стуле. Черные глаза недобрым взглядом впились в лицо Себастьяна. — Разгребать это всё, конечно же, мне прекрасному, ну и лорду нашему канцлеру, чтоб ему упиться добрым синтарийским. Слушай, парень, врать тут бесполезно: даже не будь я менталистом, вся эта херь шита белыми нитками. Потому давай-ка выкладывай, кто тебя от нас прятал и зачем.
— И с чего бы мне врать? — натужно усмехнулся Себастьян. Внутри неприятно кольнула магия.
Ни она, ни он сам не любили вспоминать ту историю, хотя скрывать и впрямь было нечего. Убивать тех людей он не хотел — они были ни в чём не виноваты, — не испытывая, впрочем, жалости ни к одному из них. Разве что кроме Сэры, так невовремя вернувшейся домой. Сестра была единственным человеком, ради которого Себастьян хотел бы снова вернуться в тот день и всё исправить. Сила, словно заслышав его мысли, выплеснулась было наружу, но ему удалось её удержать. Иногда это получалось.
«Не надо, пожалуйста».
Монстр фыркнул, но утихомирился.
— Себастьян? — обеспокоенно окликнула Мэйр.
— Всё в порядке. Это всё ещё я, — Себастьян приподнялся на койке, поправил подушку под спиной, устраиваясь удобнее. — Я не знаю, почему меня прятали именно от вас. И кто такие «вы» — не знаю тоже.
— Лорд Вилмар имел в виду магов и Эрмегарскую Академию, обучение в которой строго обязательно для каждого гражданина Империи, обладающего магическими способностями. Когда твои способности пробудились, магистр, ответственный за твой населенный пункт, должен был отследить тебя по специальному артефакту, сообщить в Академию и затем доставить тебя в столицу.
— А мы знать о тебе не знали, — вступил в беседу лорд Вилмар. — Так что давай-ка свою сказочку, парень, мне страсть как охота послушать.
Себастьян нахмурился, почти физически ощутив, как в голове щелкнуло — недостающий кусочек мозаики, столько лет мучивший его, встал на место.
— Так себе сказочка. Тем магистром был мой дражайший опекун, Родерик Траун.
Лицо целительницы вытянулось, а лорд нахмурился ещё сильнее, отчего его брови почти превратились в одну сплошную полосу. Даже забавно, если опустить причину, разумеется.
— Твой отец, будучи магистром, наверняка знающим о твоей силе, сознательно прятал тебя? Темного менталиста?! — медленно протянул Фалько, меняясь в лице и стремительно краснея. Очевидно, от злости — даже несмотря на хваленый непробиваемый блок, Себастьян почувствовал его эмоции.
Монстру не понравилось — он вскинулся, едва ли не зашипел. По его мнению, всякий, кто называл Родерика отцом, был достоин смерти.
— Отец? — он скривился и, не сдержавшись, сплюнул на пол. Невежливо так делать в присутствии лорда… и красивой девушки. Но пусть скажут спасибо, что вообще ещё живы. — Родерик — мой отчим. Мама вышла за него уже беременная. А он воспитывал. Учил отгораживаться от чужих эмоций и голосов в голове. Управлять магией, — Себастьян чуть отпустил монстра, позволяя ему выпустить немного силы. Что-то удивительно послушный он сегодня. — Он собирался меня кому-то продать. Даже взял задаток. Но об этом узнал я, слетел с катушек и отправил на тот свет его, свою сестру и половину деревни.
Воспоминания встали перед глазами так четко, как если бы события десятилетней давности случились вчера. Впечатлился не только он — по нервам ударила чужая злость. Рано он обрадовался — монстр рванул вперед, пытаясь защитить своего бестолкового хозяина, оградить от боли, ужаса и ненависти. Понять, что ярость обращена не к нему, удалось не сразу — пришлось призвать все крохи рассудительности и здравого смысла.
— Себастьян, — чужая рука, теплая и удивительно легкая, легла на затылок. Магия окутала его, возвращая миру давно уже непривычную четкость. — Себастьян, — уже более твердо повторила Мэйр, привлекая внимание. Себастьян поднял голову и встретился с ней взглядом. Глаза целительницы, раскосые и зеленущие, как у лесной кошки, жутковато сияли в тускло освещенной комнате. Глядя в эти глаза, охотно верилось, что перед тобой подменыш, дитя лесных эльфов. И то сказать — если есть магия, то почему бы эльфам не быть тоже?..
— Я в порядке, — наконец, пробормотал он. Мэйр медленно качнула головой.
— Ты не в порядке, — её рука сползла чуть ниже, невесомо поглаживая; ощущение спокойствия усилилось. — Себастьян, пойми, я не буду сидеть при тебе всю оставшуюся жизнь. Не поддавайся силе, пробуй справляться с ней сам.
Как будто он не пытался.
— Он сильнее меня.
— Это не так. Ты тут главный, запомни это накрепко — и всё получится, — Мэйр ободряюще улыбнулась, демонстрируя какие-то ну совсем не эльфийские клыки. — Остальному я тебя научу… Мы научим.
С этими словами она повернулась к лорду Фалько и совсем другим, ничуть не ласковым тоном поинтересовалась:
— Ваше благородие, вы не могли бы угомониться? Ваше праведное бешенство плохо влияет на пациента.
— Какой-то мерзавец изуродовал своего ребенка! Хотел продать его, как фунт мяса или надоевшую безделушку! — взъярился лорд Фалько, от избытка чувств вскочив на ноги и едва не опрокинув стул. — Нет, мать твою неблагую, я не мог бы угомониться!
— А придется, Уилл. Иначе я угомоню тебя сама.
Фалько, казалось, был не прочь устроить драку и проверить, кто тут кого угомонит. Однако, помедлив, он кивнул и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
— А как же твой родной отец? — Себастьян не сразу понял, что обращаются к нему, но глядел разгневанный лорд как раз таки на него. — Неужели ни разу не объявился и ничем не помог? Я уверен, что он был магом, а маги так не поступают.
Себастьян послушно кивнул.
— Объявлялся. Когда я был маленьким. Приходил к нам в дом, распивал чаи с Родериком и мамой. Особо приятного впечатления не производил — высокомерен побольше вашего. Но меня и маму, кажется, немного любил. Спрашивал, хорошо ли нам живется в Сером Доле. Рядом с ним было, — он замялся, пытаясь подобрать правильное слово, — спокойно. Жутковато, но спокойно. Мне было семь или около того, когда я видел его в последний раз. Небось завел семью получше.
— Интересно получается, — хмыкнул Фалько, что-то напряженно обдумывая. — Как его звали?
Он не успел ответить: тяжелая дверь снова приоткрылась. На пороге стоял… видимо, очередной лорд, моложавый и расфранченный, как на бал к императору. Этого типа отличали кретинская бородка и на редкость кислое выражение лица.
— Эдрианом его звали, — выдал лордик, в упор глядя на Себастьяна и недовольно кривясь. — Мои поздравления, Уилл. Не твое добро. Как я и думал, это пропавший байстрюк Лейернхарта нашелся.
Себастьян прищурился — незнакомец не понравился ему с первого взгляда. В голове бородатого пижона тоже имелась «стена», но не как у лорда Фалько; хрупкая и какая-то неправильная.«Ментальный артефакт», — определил он, припомнив «уроки» отчима (и чудом не передернул плечами при воспоминании о нём). Тот регулярно тратил едва ли не все имеющееся в доме золото на разноцветные побрякушки, которые потом заставлял ломать. После таких занятий голова болела не меньше трех дней.Стоило приспустить магию снова, как в голове раздался неприятный хруст. Так трещал под ногами истончившийся по весне лед на озере Недволл. Надменность мигом слетела с холеного лица, а сам визитер сделал шаг назад.— Поаккуратнее, мальчик.— Ваш артефакт — дерьмо собачье, — пожал плечами Себастьян. — И мне плевать, кем был мой отец. У меня не складывается с родственниками.— Понимаю, мой дорогой Себаст
— Кто такой этот Лейернхарт? — поинтересовался Себастьян, когда они с Мэйр расположились за принесенным в его камеру крепким деревянным столом, под завязку набитым едой. Не похлебкой из воды и рыбьего хвоста, а мясом, овощами, свежим хлебом, сладостями, которые Себастьян решительно отодвинул от себя (Мэйр смотрела на пирожные с нескрываемым вожделением). Имелся даже кувшин с каким-то пойлом — и это для психопата-убийцы!Правду говорили: хочешь задобрить мага — положи ему пожрать.«Надо было сдаться раньше».— Эдриан Лейернхарт? Покойный лорд-канцлер, — отозвалась Мэйр, задумчиво глядя перед собой. — И твой отец, раз уж его неуважаемый преемник так уверенно об этом заявил, — она усмехнулась. — Мы поначалу взялись зубоскалить, что это Фалько тебя нагулял. Лицом ты на него похож, дар его родовой у тебя во всей красе проявился… Но теперь всё ясно: если ты сын Лейернхарта, то Фалько и его дети &
— Сколько их?То был первый вопрос, который Мэйр задала, едва вышагнув из портала возле дома четы Фалько.— Хотел бы я знать, — сварливо отозвался лорд Вилмар. — Да хрен там был: дальше рабочей памяти он меня не впускает. Чужое присутствие на раз просекает. Племянничек, м-мать его так…Едва они оказались в уютной светлой гостиной, он грубовато толкнул Мэйр в кресло и сам тяжело опустился рядом с ней на одно колено.— Подменыш, ты как, нормально?— Сойдет, — пробормотала Мэйр, против воли принимаясь сонно тереть глаза. Сил на поддержание тёмного психа в светлом уме уходило немерено. — Это, конечно, не моя заслуга… меня Неметон подкармливает.— И то ладно, — Фалько деловито кивнул и переместился на диван, чтобы подозрительно глазеть уже оттуда. — Я боялся, пацан тебя прибьет или с ума сведет… а хоть бы хны.Мэйр покачала головой.— Я была
Мэйр искренне полагала, что хороший вечер — это чтобы сладости, интересная книжка и ни единой живой души на пару сотен ярдов вокруг. (Несомненно, её занудство давным-давно стало общеизвестным фактом, равно как и нелюдимость.) Однако у друзей имелось на сей счет другое мнение, и посему она с завидной регулярностью обнаруживала себя в каком-нибудь развеселом кабаке, где под ехидными взглядами друзей попивала винишко и вежливо отбивалась от Бездна знает какого по счету ухажера в алом мундире. Ухажеров исправно поставляла её кошмарно неугомонная старшая сестрица. Мол, ты сосватала мне своего дружка, а теперь я буду сватать тебе своих.Вообще-то — просто ради исторической справедливости! — Мэйр никого не сватала. Её старинный друг и коллега Алан Броуди втрескался в шумную рыжекудрую красотку Дейдру по собственной дурости. Та была не сильно и против, учитывая, что всего через три месяца отношений они съехались, а ещё спустя год поженились. Мэйр усмехнулась, припом
Нормальному человеку наверняка опостылело бы сидеть в камере уже на второй день. А то и вовсе на первый — сразу после того, как за дверью объявились два соглядатая в алых мундирах.«Охрана», — решил Себастьян.Вопрос только, кого они охраняют — ценного пациента от неведомых врагов или врагов от него же?«Интересненько», — выдал монстр, чем вызвал смешок.Интерес интересом, а прибить бедняг ненароком очень не хотелось — Себастьян иллюзий относительно своего недолгого просветления не питал. Объявившегося к обеду лорда Фалько он пытался вразумить, на что тот снисходительно улыбнулся, потрепал его по голове (монстр не иначе как упал в обморок от такого вероломства), всучил огромный пакет с какими-то соленьями, вяленым мясом, яблоками и был таков. Ни дать ни взять заботливый дядюшка.Еще раз глянув на стеклянную стену и решив, что вряд ли целый лорд-менталист отправит к нему двух ни в чём не
Чего только не напридумывала себе Мэйр, пока добиралась от кабака до иленгардской больницы. Картинки перед глазами вставали одна краше другой: и собственно сама больница, полная психов; и свихнувшиеся жители столицы, режущие друг другу глотки; и сам Себастьян, обращенный в прах расторопными некромантами во главе с Блэр. Последнее отчего-то пугало больше всего, и природы этого страха она, как ни силилась, так и не смогла понять. Просто было ужасно представлять мертвого Себастьяна, которому очень не повезло в жизни — и которому именитая целительница Мэйр Макинтайр не смогла помочь.Поправка: не успела, легкомысленно решив, будто в четырех стенах, под присмотром Фалько и после её терапии, с Себастьяном уж точно ничего не случится.«Целительница, мать твою, — выругалась про себя Мэйр, толкая кованую калитку больничных ворот. — Что я прошляпила?»— Уилл! — окликнула она маячившего у дверей больницы Фалько. Тот нервно притопыв
Себастьян редко чувствовал себя хорошо. Ну, то есть настолько хорошо, чтобы бешеная магия успокоилась, не грозя снести всё на своем пути. И даже внутренний монстр подзаткнулся, лишь изредка вставляя свои комментарии по делу и без. Особенно часто, когда дело касалось Мэйр — что с чудищем было не так и почему ему вдруг понравилась целительница, Себастьян понять не мог. Боялся, что тот задумал что-то ужасное, и старался держаться подальше.Хотя с этим возникли трудности — никак не получалось не обращать внимания на чарующие глаза, острые уши, которые почему-то очень хотелось потрогать, и теплую, будто бы знакомую уже лет сто магию. Мэйр нравилась ему, особенно когда улыбалась, демонстрируя ровные белые зубы и чересчур острые для человека клыки.О природе своей симпатии Себастьян предпочитал не думать: душевное (и умственное) расстройство, тоска по общению с людьми и благодарность за помощь — причин находиться рядом с Мэйр предостаточно. Хороших людей (&l
— Извини, — проговорил Себастьян тихо. Мэйр не ответила, но голову подняла, смотря внимательно, будто ожидая продолжения. Говорить о прошлом отчаянно не хотелось, но и молчать под этим взглядом было совершенно невозможно. — Мне нечего рассказывать о себе, Мэйр. Большую часть ты знаешь — об отчиме, сестре и деревне. С момента, как проснулась сила, до того дня, как их всех не стало, я хорошо помню только тьму, плетения чужих заклинаний и боль. Когда стало совсем невыносимо, пришел он и остановил всё это. Убил всех, до кого дотянулся, но спас меня. Я ненавижу его за то, что он сделал. Но не уверен, что готов избавиться от него.— Да не нужно от него избавляться! — сердито воскликнула Мэйр. Но тут же смущенно потупилась и сбавила тон: — Прости, пожалуйста, я с дежурства, задолбали малость… Но нет, нет, он тебе нужен — и подспудно ты это понимаешь. Проблема в том, чтобы признать это, принять его как часть себ