Себастьян редко чувствовал себя хорошо. Ну, то есть настолько хорошо, чтобы бешеная магия успокоилась, не грозя снести всё на своем пути. И даже внутренний монстр подзаткнулся, лишь изредка вставляя свои комментарии по делу и без. Особенно часто, когда дело касалось Мэйр — что с чудищем было не так и почему ему вдруг понравилась целительница, Себастьян понять не мог. Боялся, что тот задумал что-то ужасное, и старался держаться подальше.
Хотя с этим возникли трудности — никак не получалось не обращать внимания на чарующие глаза, острые уши, которые почему-то очень хотелось потрогать, и теплую, будто бы знакомую уже лет сто магию. Мэйр нравилась ему, особенно когда улыбалась, демонстрируя ровные белые зубы и чересчур острые для человека клыки.
О природе своей симпатии Себастьян предпочитал не думать: душевное (и умственное) расстройство, тоска по общению с людьми и благодарность за помощь — причин находиться рядом с Мэйр предостаточно. Хороших людей (&l
— Извини, — проговорил Себастьян тихо. Мэйр не ответила, но голову подняла, смотря внимательно, будто ожидая продолжения. Говорить о прошлом отчаянно не хотелось, но и молчать под этим взглядом было совершенно невозможно. — Мне нечего рассказывать о себе, Мэйр. Большую часть ты знаешь — об отчиме, сестре и деревне. С момента, как проснулась сила, до того дня, как их всех не стало, я хорошо помню только тьму, плетения чужих заклинаний и боль. Когда стало совсем невыносимо, пришел он и остановил всё это. Убил всех, до кого дотянулся, но спас меня. Я ненавижу его за то, что он сделал. Но не уверен, что готов избавиться от него.— Да не нужно от него избавляться! — сердито воскликнула Мэйр. Но тут же смущенно потупилась и сбавила тон: — Прости, пожалуйста, я с дежурства, задолбали малость… Но нет, нет, он тебе нужен — и подспудно ты это понимаешь. Проблема в том, чтобы признать это, принять его как часть себ
…всё вокруг сияло пронзительной белизной: огромная круглая луна в темном небе, заснеженная прогалина, стволы голых деревьев; волосы девушки, чуть заметно отливающие зеленцой, её острое лицо, длинноносое и красногубое; опушка на капюшоне светлого плаща; тонкие руки, держащие ручку плетеной корзинки……девушка прошла к менгирам — нагромождению камней чуть не в два её роста — и плюхнула корзину на грубо вытесанную каменную плиту дольмена. Но не ушла, замерла на месте, разглядывая содержимое корзины со странной смесью брезгливости и сожаления.— Уродина, — выдохнула она. — Была бы ты немного посветлее… Может, тогда бы я тебя оставила. А с такой рожей на что ты мне годна?..Мэйр заглянула в корзину, уже зная, что там увидит — чернявого младенчика с жуткими горящими глазами, крепко спеленатого и закутанного в толстое одеяльце так, что видать лишь толстощекое, лупоглазое личико да вихор черных волос надо лб
— Я не фея, — прохладным тоном проговорила она, оттолкнув чужую руку, — и я своя собственная. Уж прости, что долго; многие люди и нелюди по ночам имеют обыкновение спать.Ну в самом деле, а что ещё здесь скажешь? Не набрасываться же с воплем «Верни моего Себастьяна, злобный мерзавец!» И хотелось бы, а нельзя: как ни нравился Мэйр «её» Себастьян, а отвергать его дурную половину — плохая идея. В лечении это однозначно не поможет, скорее навредит.Не-Себастьян отходить не спешил, но руки всё же убрал, сложив их на груди; на губах его застыла усмешка, будто бы он знает, о чем думает Мэйр. Хотя, скорее всего, и правда знает — на наличие совести у сильного тёмного (и злобного) мага рассчитывать глупо.— Как жаль, — тягуче произнес он и небрежно кивнул на трупы ассасинов, — мне было скучно в их компании. А в Гильдии все такие слабаки?Рядом нахмурился Фалько: кажется, он тоже начина
Не стоило и говорить, что при таких обстоятельствах Грегор Нэльтан — самый нежеланный гость из всех, кто мог бы сюда припожаловать. Архимаг Светлого Круга, выдающийся боевик и говнюк настолько редкостный, что даже одиозная Блэр может позавидовать. А уж его нездоровая фиксация на целителе Макинтайр и вовсе отбивала желание общаться. (Да и вообще находиться с ним в одном городе.)В лечебницу Грегора с год назад сунули заботливые сослуживцы — тот был настолько одержим работой, порядком и ненавистью к «тёмным мясникам», что заработал серьезный нервный срыв, тяжело ранил трех аспирантов в Академии и едва не вылетел из Круга. Грегор сначала ни в какую не желал связываться с «тёмной тварью», а затем, похоже, вошел во вкус. И вообразил себя паладином на страже её, Мэйр, чести. Любви к тёмным магам ему это, впрочем, не прибавило. Нэльтан и по сей день не уставал разоряться, какие они подлецы, убийцы и жестокие мрази. А его распрекрасная остороухая ц
Монстр стих и снова спрятался в глубине сознания: Себастьян понял это, едва открыл глаза. Он лежал на мягком диване, укрытый пледом, и не сразу вспомнил, как здесь оказался и где вообще это «здесь».Лучше бы и не вспоминал. Стоило только вернуть мозгам ясность, как перед глазами тут же встали воспоминания о том, что он творил. Точнее, что творил его монстр. Потому что у самого Себастьяна не хватило бы наглости клеиться к Мэйр, трогать её так откровенно и нести всю ту околесицу. Что интересно, четыре трупа в камере, два из которых — его вина, волновали не так сильно. Они были врагами, это чувствовалось в воздухе; даже в их мысли необязательно было лезть, чтобы захотеть убить жестоко и кроваво.Как и Грегора Нэльтана — просто за один факт его существования.И это ужаснее всего. Если прежде кровожадность была целиком и полностью прерогативой монстра, то теперь желание свернуть ублюдку шею было его собственным. Даже сейчас, когда Нэльтана нет
Последнее утро месяца Херфис выдалось холодным и влажным — в противовес солнечной и по-летнему теплой погоде, что стояла в Западном Пределе последние пару недель. «Тень приходит с моря», — говаривали с умным видом всякие глазастые фейские умники — как будто озвучивали некое божественное откровение, а не прописную истину, для любого синтарийца ясную как день.Впрочем, сегодня было ощутимо холоднее, чем положено в начале осени. Выйдя из родной лечебницы, Мэйр в раздражении тряхнула головой, натянула капюшон чуть не до самого носа и сунула в карманы пальто мигом замерзшие руки. Перчатки она взять не додумалась. А следовало, учитывая, что даже пруд в её саду затянуло тоненькой пленкой льда. Хорошо, что гололедицы не случилось… Зато пузырящихся грязных луж хоть отбавляй.Вот в такой луже Мэйр и очутилась, едва вышла из портала посреди Солнечного колеса.— За-ме-чательно, — проворчала она себе под нос и зашагала вниз по
Проснулся Себастьян с ощущением, что отлично выспался. Прежде он вообще не страдал проблемами со сном, но после переезда в дом Мэйр ему стали сниться кошмары. Утром он практически не помнил, что в них было, но чувство гадливости пополам со страхом неизменно присутствовало.К тому же он подозревал, что его неспокойный сон (о боги, Себастьян никогда не думал, что будет скучать по влиянию его монстра) неплохо так действует и на Мэйр. Та, к счастью, умирать, вспарывать себе живот и делать все те вещи, которые делали остальные при воздействии его силы, не собиралась. Но поутру выглядела так, будто либо пила всю ночь напролет, либо дралась с каким-то чудовищем.«С моим чудовищем», — скорбно подумал Себастьян.«Эй, я бы никогда!» — возмутился монстр. Кажется, даже всерьез обиделся — ему отчего-то претило всякое предположение о вреде Мэйр.Ну хоть в чём-то они с этим злобным подонком солидарны. В последние пару д
Мэйр вернулась за полдень, принеся с собой сырость, запах мокрых листьев и дождя. И кучу пакетов, невесть каким образом уместившихся в её руках. Себастьян, как раз в этот момент избавлявшийся от парочки подгоревших оладий (их удалось сделать относительно приличными только с пятой попытки), едва не уронил тарелку, завидев всё богатство.— Ты кого-то ограбила? — поинтересовался он. — Не стоит делать это по утрам, ты в курсе?— Очень смешно, — отозвалась Мэйр, ставя пакеты на пол.И без всякой ментальной магии можно было понять, что его целительница устала и чуточку сердита. Себастьян не удержался и скользнул в её мысли — совсем недалеко, из чистого любопытства.— Кто такая Элинор? — спросил он и подошел к Мэйр, чтобы помочь снять пальто.— Моя мама, а что?.. — пробормотала Мэйр, судя по всему, растерявшись от внезапной помощи, но тут же сурово сдвинула брови и прибавила: — А что я тебе