Не стоило и говорить, что при таких обстоятельствах Грегор Нэльтан — самый нежеланный гость из всех, кто мог бы сюда припожаловать. Архимаг Светлого Круга, выдающийся боевик и говнюк настолько редкостный, что даже одиозная Блэр может позавидовать. А уж его нездоровая фиксация на целителе Макинтайр и вовсе отбивала желание общаться. (Да и вообще находиться с ним в одном городе.)
В лечебницу Грегора с год назад сунули заботливые сослуживцы — тот был настолько одержим работой, порядком и ненавистью к «тёмным мясникам», что заработал серьезный нервный срыв, тяжело ранил трех аспирантов в Академии и едва не вылетел из Круга. Грегор сначала ни в какую не желал связываться с «тёмной тварью», а затем, похоже, вошел во вкус. И вообразил себя паладином на страже её, Мэйр, чести. Любви к тёмным магам ему это, впрочем, не прибавило. Нэльтан и по сей день не уставал разоряться, какие они подлецы, убийцы и жестокие мрази. А его распрекрасная остороухая ц
Монстр стих и снова спрятался в глубине сознания: Себастьян понял это, едва открыл глаза. Он лежал на мягком диване, укрытый пледом, и не сразу вспомнил, как здесь оказался и где вообще это «здесь».Лучше бы и не вспоминал. Стоило только вернуть мозгам ясность, как перед глазами тут же встали воспоминания о том, что он творил. Точнее, что творил его монстр. Потому что у самого Себастьяна не хватило бы наглости клеиться к Мэйр, трогать её так откровенно и нести всю ту околесицу. Что интересно, четыре трупа в камере, два из которых — его вина, волновали не так сильно. Они были врагами, это чувствовалось в воздухе; даже в их мысли необязательно было лезть, чтобы захотеть убить жестоко и кроваво.Как и Грегора Нэльтана — просто за один факт его существования.И это ужаснее всего. Если прежде кровожадность была целиком и полностью прерогативой монстра, то теперь желание свернуть ублюдку шею было его собственным. Даже сейчас, когда Нэльтана нет
Последнее утро месяца Херфис выдалось холодным и влажным — в противовес солнечной и по-летнему теплой погоде, что стояла в Западном Пределе последние пару недель. «Тень приходит с моря», — говаривали с умным видом всякие глазастые фейские умники — как будто озвучивали некое божественное откровение, а не прописную истину, для любого синтарийца ясную как день.Впрочем, сегодня было ощутимо холоднее, чем положено в начале осени. Выйдя из родной лечебницы, Мэйр в раздражении тряхнула головой, натянула капюшон чуть не до самого носа и сунула в карманы пальто мигом замерзшие руки. Перчатки она взять не додумалась. А следовало, учитывая, что даже пруд в её саду затянуло тоненькой пленкой льда. Хорошо, что гололедицы не случилось… Зато пузырящихся грязных луж хоть отбавляй.Вот в такой луже Мэйр и очутилась, едва вышла из портала посреди Солнечного колеса.— За-ме-чательно, — проворчала она себе под нос и зашагала вниз по
Проснулся Себастьян с ощущением, что отлично выспался. Прежде он вообще не страдал проблемами со сном, но после переезда в дом Мэйр ему стали сниться кошмары. Утром он практически не помнил, что в них было, но чувство гадливости пополам со страхом неизменно присутствовало.К тому же он подозревал, что его неспокойный сон (о боги, Себастьян никогда не думал, что будет скучать по влиянию его монстра) неплохо так действует и на Мэйр. Та, к счастью, умирать, вспарывать себе живот и делать все те вещи, которые делали остальные при воздействии его силы, не собиралась. Но поутру выглядела так, будто либо пила всю ночь напролет, либо дралась с каким-то чудовищем.«С моим чудовищем», — скорбно подумал Себастьян.«Эй, я бы никогда!» — возмутился монстр. Кажется, даже всерьез обиделся — ему отчего-то претило всякое предположение о вреде Мэйр.Ну хоть в чём-то они с этим злобным подонком солидарны. В последние пару д
Мэйр вернулась за полдень, принеся с собой сырость, запах мокрых листьев и дождя. И кучу пакетов, невесть каким образом уместившихся в её руках. Себастьян, как раз в этот момент избавлявшийся от парочки подгоревших оладий (их удалось сделать относительно приличными только с пятой попытки), едва не уронил тарелку, завидев всё богатство.— Ты кого-то ограбила? — поинтересовался он. — Не стоит делать это по утрам, ты в курсе?— Очень смешно, — отозвалась Мэйр, ставя пакеты на пол.И без всякой ментальной магии можно было понять, что его целительница устала и чуточку сердита. Себастьян не удержался и скользнул в её мысли — совсем недалеко, из чистого любопытства.— Кто такая Элинор? — спросил он и подошел к Мэйр, чтобы помочь снять пальто.— Моя мама, а что?.. — пробормотала Мэйр, судя по всему, растерявшись от внезапной помощи, но тут же сурово сдвинула брови и прибавила: — А что я тебе
Сон упорно не шел. Под спиной был мягкий матрас и свежие простыни, за окном чирикали неспокойные ночные птички, доносился запах каких-то трав.Идиллия, не иначе.Если бы перед глазами не стоял огонь. Себастьян знал, что пламя, пожирающее стены, дверь и ситцевые занавески — нереальное. Тошнотворного запаха горелой плоти на самом деле нет. Не в этом доме.И Себастьян не знал, с чем связано подобное состояние, будто на грани сна и яви. Прежде кошмары его не мучали, а видениями он не страдал с самого переезда в этот дом. Монстр подозрительно молчал, только магия шевелилась внутри, ища выхода, стараясь выплеснуться, но словно боясь этого. Потому что боялся сам Себастьян — за тонкой стеной спал человек, которым он дорожил и которому больше всего на свете не хотел причинять боль.Тот дом рассыпался пеплом и остался в прошлом. Настолько далеком, что нормальный человек уже давно похоронил бы мысли о нем за куда более приятными воспоминаниями. Если бы С
Просыпаться в чужой постели, с чужой же рукой поперек живота… странно. Настолько, что Себастьян не придумал ничего лучше, кроме как выместись из этой самой постели побыстрее. И потише, чтобы не разбудить мирно сопящую Мэйр, закутавшуюся в одеяло как в кокон, стоило только выбраться из её объятий.В самом деле, они же не влюбленная парочка, чтобы просыпаться вместе в лучах рассвета. Хотя какой там рассвет — лес за окном объят густым туманом. Не дождь, и то ладно; можно высунуть на улицу нос и проветрить сонные мозги.Выйдя на улицу, Себастьян вздохнул — в такую погоду не поохотишься, да и к новому луку стоит привыкнуть, прежде чем соваться в лес. Зачарованный, на минуточку, населенный поехавшими деревьями, столь же поехавшими лошадьми и демон знает чем ещё. Мэйр о своих владениях фантазировала в красках (не иначе как в целях устрашения своего безалаберного пациента), и эти картинки в её голове мигом отбивали охоту рисковать.«То ли дело д
— Так, от Мэйр избавились, — деловито проговорил указанный дядюшка. Однако колдовскими премудростями делиться не спешил. — Думал, будет сложнее… Ну что, как тебе тут живется? Зачарованный лес — то ещё местечко.Себастьян ещё какое-то время пялился на опустевшую лестницу, прежде чем повернуться к Фалько и пожать плечами:— Не знаю, я пока там не был. То есть в самую чащу не совался. А так… ну, всё нормально…Правда, что он мог еще сказать? Что ему до безумия, до звездочек перед глазами нравится жить здесь, с Мэйр? Спать с ней в одной постели, просыпаться и чувствовать себя почти нормальным человеком? Этого ещё не хватало.— Я почти не слышу его, — в ответ на вопросительный взгляд Себастьян покрутил рукой вокруг головы.— Да, я знаю. Именно поэтому я и здесь.Чужое вторжение в разум Себастьян засек почти сразу — и тут же вытолкнул незваного гостя прочь. По понятным прич
Если что у Мэйр и получалось хорошо, так это ждать неприятностей на свою остроухую голову.Тем глупее было расслабиться и наивно полагать, будто приставания — самое страшное, что может отчудить присмиревший белобрысый нахал. Подкатывал тот весьма бесцеремонно и подчас нелепо — сказывалось отсутствие нормальной социализации, после десятка-то лет в компании зверья и деревьев, — однако Мэйр, к своему вящему ужасу, была не так уж и против.То есть совсем не против.То есть указанного белобрысого нахала, бесцеремонного и нелепого, она находила вполне милым. (Вернее сказать, совершенно очаровательным… Хотя нет, сие откровение точно следует оставить при себе.)И совершенно не обрадовалась, когда тот в очередной раз решил угробить сам себя.«И впрямь, — сварливо подумала Мэйр, рукавом вытирая кровь с лица Себастьяна, — спать не даешь, а удовольствия ноль».Да какой уж там ноль — минус бесконечно