Если что у Мэйр и получалось хорошо, так это ждать неприятностей на свою остроухую голову.
Тем глупее было расслабиться и наивно полагать, будто приставания — самое страшное, что может отчудить присмиревший белобрысый нахал. Подкатывал тот весьма бесцеремонно и подчас нелепо — сказывалось отсутствие нормальной социализации, после десятка-то лет в компании зверья и деревьев, — однако Мэйр, к своему вящему ужасу, была не так уж и против.
То есть совсем не против.
То есть указанного белобрысого нахала, бесцеремонного и нелепого, она находила вполне милым. (Вернее сказать, совершенно очаровательным… Хотя нет, сие откровение точно следует оставить при себе.)
И совершенно не обрадовалась, когда тот в очередной раз решил угробить сам себя.
«И впрямь, — сварливо подумала Мэйр, рукавом вытирая кровь с лица Себастьяна, — спать не даешь, а удовольствия ноль».
Да какой уж там ноль — минус бесконечно
— Её он любил настолько, насколько мог. Хотя, казалось бы, мышь серая, ничего особенного, — Фалько задумчиво хмыкнул, судя по всему, погрузившись в воспоминания. — Её за глаза так и прозвали — мышка Эбби. Она вроде из Фостеров была, очередная невзрачная дочка очередного нищего барончика. Ко двору такие обычно отправляются, чтобы найти мужа поприличнее… у этих провинциалов-то давным-давно все друг другу родственники. Но Эбби, видно, мужа не особо хотела и больше времени проводила за книжками, нежели на балах… По крайней мере, я нередко видел её в открытой части императорской библиотеки, — тут он будто очнулся и смешливо фыркнул. — И Эдриан вечно околачивался поблизости. Подавал ей книжки с верхних полок — она ростом крохотная была, почти как моя Рангрид, — кротко глядел себе под ноги и вообще выглядел почти нормальным человеком. Прямо жаль, что он на ней не женился. Невместно, видишь ли, променять высокородную потаскушку н
Просыпаться в чужой постели было странно. До сих пор, несмотря на то, что Себастьян спал вместе с Мэйр вот уже почти неделю.С теплой, уютной, вечно мерзнущей Мэйр, которая всегда укладывалась на противоположном конце постели, но всякий раз оказывалась под боком, по обыкновению устроив голову на плече или перекинув руку поперек талии. Разумеется, Себастьян против таких вольностей ничего не имел. Поначалу старался вести себя прилично, послушно снося все душевные метания своей феи, потом плюнул и просто заграбастывал её в свои объятия, как только та начинала дремать.Но всё равно непривычно, как иначе. Особенно когда собственное тело вполне предсказуемо реагирует на девушку рядом. Хотя у некоторых вообще даже уши трогать нельзя.Рука затекла жутко — это Себастьян ощутил, едва проснувшись. Но освобождаться не стал. Достаточно было спросонья глянуть на мирно посапывающую Мэйр, прижавшуюся к нему, и обо всех неудобствах мигом забылось. Уже привычно и аккуратно,
Он со злорадным наслаждением выпустил силу, любовно сдобрив ее собственными представлениями — где, в какой позе и без каких частей тела видал наглых некромантов. Густая, так давно жаждавшая свободы магия охотно выплеснулась наружу, повисая в воздухе незримой вуалью. Казалось, её хватило бы на добрую милю вокруг — по крайне мере, Себастьян ещё никогда не чувствовал себя более сильным. Без всяких монстров, жужжащих над ухом, надо заметить. Спасибо Фалько, папашиному заклинанию и собственному упрямству, с которым он последние два дня старательно строил защиту в своей голове. До идеала далеко, но колдовать уже в разы приятнее.— Ух, какие мы злобненькие! — восхитился Френсис. Он снял перчатки и с силой растер виски, однако больше ничем не выдал дискомфорта, даже более того — по-прежнему фонил идиотским весельем на всю кухню. — Уймись, малыш, слабенькая мигрень меня не убьет. Ты, может, и прославился на всю столицу, да только некроманту твои игр
Мэйр потребовались добрых две минуты и вся недюжинная выдержка, чтобы не перевернуть стол вместе со всей посудой. Но посуду было жалко, а собирать черепки так и вовсе лень. Поэтому она прикрыла глаза и задышала на счет, до треска стиснув пальцами край столешницы.— Ну и что это было? — выдохнула она, когда живая сталь под кожей немного утихла.— Дурная ты у меня ещё, — констатировал Френсис, вовсю уминающий печенье из вазочки. — Дивнючка, одним словом. До вас пока дойдет — помереть от старости можно… Это была сцена ревности, чтоб ты знала!И расхохотался, гад такой. Впрочем, заливистое ржание тут же сменилось надсадным кашлем. Поделом, нечего веселиться над чужими несчастьями, напихав полный рот печенья.— Так тебе и надо, паскуда, — мстительно проворчала Мэйр, глядя, как Френсис спешно ополовинивает чашку с чаем. — Вот куда этот долбанутый помчался? Если его сожрут, закопают под холмом или утоп
Вздорный келпи терпеть не мог, когда его звали лошадью. Однако на провокацию не повелся; хотя Мэйр показалось, будто из чащи донеслось возмущенное фырканье.— Тен-Тен, ну прости! Я была занята и не могла тебя навестить… ты же знаешь, двуногим человечкам приходится ходить на постылую работу и всё такое. И даже если я была вынуждена тратить время на кого-то другого, это не значит, что тебя теперь любят меньше… понимаешь?Никакой реакции не последовало.— Ты не можешь быть таким жестоким! Я же скучала по тебе, и я люблю тебя больше всех на свете, ты, наглая скоти… э-э-э… мой прекрасный Черный Шторм!Черный Шторм — а именно так зовут Тен-Тена, «чернушку», в переводе на имперский — сохранил высокомерное молчание. В том, что эта копытная зараза материализовалась неподалеку и теперь злорадствует где-то в зарослях тёрна, Мэйр уже не сомневалась.— Ну и пожалуйста, — с обидой провор
Себастьяна отпустило ещё до того, как он пересек опушку, на которой высился премилый домик Мэйр, и небольшой пролесок, целиком состоящий из кустарника и молодых сосенок. Отпустило не до конца, но достаточно, чтобы с сомнением оглянуться на дом и отругать себя за несдержанность — повелся, как дурак, на спектакль некромантишки со всякой похабенью вместо мозгов.Ну хоть получил возможность наконец прогуляться по леску без воспитательных речей, бесконечных же предупреждений, а главное — в тишине, которой так недоставало в последнее время. Одной целительницы бывало многовато, что уж говорить о всяких там гостях? То Фалько, то теперь этот… Френсис. Нет, определенно Себастьян имеет право сбежать в лес хотя бы на пару часиков, чтобы отдохнуть от чужих мыслей, пусть и заглушаемых слабенькой пока защитой. Стать нормальным человеком всё ещё хотелось, жить обычной жизнью; да только десять лет в лесу просто так из биографии не выкинуть.То, что он находится в вол
В это время года солнце клонится к закату всё быстрее. С каждым днём, минута за минутой, час за часом — и не успеешь оглянуться, как за окном уже в четыре пополудни становится темно, будто ночью. Вот и сейчас, пока они дошли до дома Мэйр (в неприятном тягостном молчании), сумерки опустились на опушку.Себастьян вошел в длинную прихожую первым, тут же скидывая обувь с налипшими на неё листьями, куртку, пропахшую лесом; пристроил на обычное место свой лук.«Даже пострелять не успел».И когда бы? Сначала к себе звал Неметон, желая познакомиться с незваным гостем, потом стрельнуло поработать над защитой, отчего стало уже не до стрельбы. Да и Мэйр за спиной, сердитая и дерганая, к охоте не располагала.Не день, а сплошное расстройство.— Я в душ, — бросил он, направляясь к лестнице.— Я сделаю чай, — буркнули в ответ.Ну просто прекрасное начало вечера.По счастью, у воды есть одно очень бол
Сказать, что сон не шёл, было бы преуменьшением века. Устав крутиться с боку на бок, Мэйр из кровати едва ли не побежала вприпрыжку. По пути беззвучно ругаясь и силясь отыскать одежду — не свою, так хоть какую-нибудь. Рубашка точно попалась не её: даже если не глядеть на размер, наполовину оторванный рукав решительно не оставлял никаких сомнений.Да и вся ситуация, что называется, недвусмысленная.— Ох, дерьмо, вот я вляпалась-то… — почти жалобно прошептала Мэйр, комкая в пальцах и без того увечную тряпку. А потом со вздохом набросила её на плечи и поплелась в кладовку. — Бездна, я с этим засранцем точно сопьюсь.Помянутый засранец, по счастью, спал не так чутко, как всегда. И на её позорное бегство даже не пошевелился.Умаялся, бедняжка, чтоб ему…Мэйр выдернула пробку из первой попавшейся пузатой бутыли, задумчиво понюхала — грушевое, надо же, — и сделала глоток прямо из горла. Чего за ней раньше
Мэйр была рассержена. Хотя нет — она была насмерть обижена и уже почти распланировала, как будет дуться на Себастьяна ближайшую неделю. А лучше целый месяц, потому как этот паршивец, вредный, до жути наглый и обаятельный сверх всякой меры, уже на добрые полчаса опаздывал на свидание, которое сам же и назначил. И где? Под Неметоном! Право слово, как будто мало мест, где можно с размахом отметить годовщину совместной жизни. Мэйр вот с удовольствием бы отужинала в приличной синтарийской ресторации. Или даже дома, при свечах, после чего можно неторопливо перебраться в спальню… Или торопливо — с Себастьяном это куда более вероятно.А в итоге она торчит под грёбаным деревом, которое ещё и насмехается над ней, шумя кроной. И тянет, тянет ветви так, словно собирается удерживать, если Мэйр приспичит плюнуть на всю эту романтику и уйти уже домой. Благо погода еще теплая, иначе ни о каком ожидании речи бы не шло.— Предатель, — проворчала она, обращ
Едва он договорил, маги с воплями побросали раскалённые добела арбалеты и неуклюже рухнули на пол. Их одежда тлела и чадила, покрывая руки ожогами — Себастьян заставил Грегора не устраивать пожарище и действовать аккуратно. Его фея всё ещё была заперта в железном гробу, да и потом… что же весёлого в груде горелого мяса?Родерик бестолково вертел головой, глядя то на него, то на своих орущих подельников. Больше не видя нужды скрываться, Себастьян сломал наручники одним нехитрым усилием; те с негромким щелчком упали к его ногам.— О, похоже, я всё ещё могу тебя удивить, папочка, — протянул он с нарочитым весельем, злобно скалясь. — Полагаю, теперь твоя очередь спрашивать, как я буду убивать тебя?Родерик ничего такого не успел спросить, равно как и Себастьян — придумать. Земля под их ногами завибрировала.Первым, как ни странно, опомнился Грегор — и проявил неожиданную для овоща сообразит
Родерик вел его через лес, не пытаясь болтать. Да и о чём им говорить? О счастливой семейной жизни вспомнили предостаточно; Себастьян не уверен, что хотел бы помнить больше. Его интересовал только сам отчим, степенно шествующий впереди и очевидно надеющийся, что сумеет остаться в живых. Или не надеющийся, а оттого ещё более опасный — кто знает, что он выкинет, когда они придут на место? И главное, что он сделает с Мэйр? А Себастьян никак не мог допустить, чтобы с её головы упал хоть волос.Из-за наручников, жестко ограничивающих его силу, мысли в голове ворочались медленно, мечущаяся внутри магия мешала думать, а именно это сейчас нужно делать. Себастьян не мог убить Родерика прямо сейчас, но вот спланировать, как он это сделает, необходимо.Один средненький менталист с мощным амулетом. На взлом потребуется время, даже если с наручниками к тому времени будет покончено. Один спятивший боевик, архимаг к тому же, неплохо владеющий способностями. И его дружки, как ми
— Ты.Короткое слово — всё, что смог выдавить Себастьян, рассмотрев того, кого считал мертвым вот уже десять лет. Он не верил своим глазам, но вот ощущения, увы, врать не могут — он знал это чувство безотчетного страха вперемешку с гневом; помнил, как много лет назад магия точно так же рвалась наружу. Одни боги знают, как ему удалось удержать внутреннего монстра на поводке. Сам Себастьян не знал, но держался, безотчетно сжимая в руке амулет связи.Надо вызвать Мэйр, Уилла, Киару или хотя бы Френсиса. Да хоть кого-нибудь, кто смог бы сказать ему, что этого видения на самом деле не существует.— Я вижу, ты в замешательстве, — проговорил Родерик Траун. Постаревший, но выглядящий не в пример более довольным, чем должно мертвецу.Настоящий, живой и даже здоровый, с поблескивающим на груди защитным амулетом, благодаря которому Себастьян не мог на него воздействовать. Отрицать бесполезно — сумасшествие отступило слишк
Себастьян нечасто хотел вернуться в лес. Когда Фалько всерьез начинал читать ему нотации и напоминать о блистательном будущем в роли его преемника; когда что-то категорически не выходило; когда они с Мэйр ссорились… И вот сейчас, когда на носу встреча с родителями его феи. Он знал, что однажды это непременно случится. Но не думал, что так быстро.Он совершенно точно не готов знакомиться с мамой и папой Мэйр — людьми приличными и воспитанными. У него-то с семьёй откровенно не сложилось, да и от светских манер Себастьян далек…— Как я выгляжу? — нервно поинтересовался он у Лира, решившего, что их с Мэйр комната — идеальное место для умывания.— Хм-м, дай-ка подумать… убого и жалко? Серьезно, вам, смертным, впрямь есть дело до того, кто какие тряпки на себя напялил?— Ой, кто бы говорил! Ты вообще добровольно превратился в того, кто вылизывает собственные яйца.Лир вальяжно выпрямился, потянулся
Да как бы не так. Чтобы деятельный Себастьян вдруг валялся в кровати, когда ему притащили целого оленя? По локоть перемазанный в крови, в одной рубашке, с горящими глазами, он суетливо метался по саду и инструктировал скелетов относительно того, что да как им нужно подготовить. Не парень, а местечковый генерал, ни больше ни меньше. Мэйр только и успела понять, что в ближайшие дни рядом с дровником появится коптильня, а шкуру надо хорошенько просушить, чтобы потом пустить в дело.— О, Мэйр! — Себастьян наконец заметил её присутствие. — В вашем Синтаре есть кому продать оленьи рога? Или надо тащиться в Иленгард?— Папе отдам, на рукоятки для кинжалов и всякое такое, — пожала плечами Мэйр. И едва не захохотала в голос, увидев, как горестно вытянулась физиономия потомственного лорда с состоянием в хрен знает сколько нулей. Хотя его явно интересовала не столько нажива, сколько сама возможность что-то с кого-то поиметь. — Нет, ты погляди:
Снег в Синтаре редкий гость — даже зимой. Однако в день солнцестояния выпадал частенько, и каждый раз Мэйр, родившаяся в этот самый день, старалась найти время, чтобы побродить по хрусткой белесой перинке. Оно и правильно: не потопчешь снежок сегодня, а завтра он уже растает к такой-то бабушке. Синтар, будь он неладен…Мэйр щелкнула по висящей перед самым носом тоненькой жухлой веточке, сбивая с неё липкие белые хлопья. Как ни красива припорошенная снегом полянка, всё же холод она не любила. Лесу тоже не нравилось: он чуть слышно гудел, недовольный и сонный, и требовал подать ему на блюдечке солнечное лето.— Шутник какой, — фыркнула Мэйр, посильнее натянув капюшон на мерзнущие уши. — Где Синтар, а где солнце?Позднее зимнее солнце неохотно выползло на горизонт — вот уже полтора часа как — и нынче обитало за плотными кучевыми облаками, изредка кокетливо проглядывая в прорехи между ними. Мэйр знай себе глазела в ответ. И
Салют, как окрестил его сам Себастьян, вышел далеко не с первого раза, но добротный. Менее эффектный, чем у некромантки, отожравший кучу энергии («Не твоя специализация», — пожала на это плечами Киара), но отозвавшийся внутри небывалым удовлетворением.— Я всё ещё хамоватый нестабильный засранец или у меня есть шанс прижиться в вашем столичном серпентарии? — повернулся он к Блэр, крайне довольный собой.— Ты всё ещё хамоватый нестабильный засранец, — та, разумеется, поспешила испортить малину. — Но шанс у тебя есть, несомненно. Стала бы я иначе тратить на тебя своё драгоценное время?— Стала бы. Согласись, неплохо иметь в знакомцах будущего канцлера?Что ж, пусть и ненадолго, но удивить заносчивую принцессу он смог. По крайне мере, неприлично громко рассмеялась она не сразу, а спустя несколько секунд.— А ты не слишком ли высокого о себе мнения?— В самый раз, я же Лейернхарт.
Наконец, проследив, чтобы девчонка ввела верные координаты на перенос, Блэр обернулась к нему. Тряхнула своими кукольными локонами, склонила голову набок и, скрестив тонкие руки на груди, с нехорошей лаской в голосе пропела:— Ну, Себастьян, вот мы и остались наедине.Себастьян глянул на неё с нескрываемым скепсисом.— У меня уже есть фея, так что можешь смело катиться в Бездну.— Тьфу на тебя, — фыркнула Киара, на удивление простодушно отмахиваясь. — Сам катись, я замужняя женщина и вообще приличный человек. Ну, не совсем человек, но это уже частности.Себастьян украдкой глянул на её уши — и даже немного разочаровался, увидев, что они почти нормальные, лишь самую малость заостренные и оттопыренные.— Чего-то ты не похожа на эльфа, — зачем-то ляпнул он и тут же поправился: — На фейри… Ну, не так, как Мэйр. Зато у местной нечисти целой принцессой подвизаешься.Киара вскинула