ГЛАВА ПЯТАЯ. НЕ ХОЧУ!

Убитая мыслью, что меня сейчас отсюда продадут, я сложила щетки и тряпки в коробку, послушно отмыла руки и попросила Светика закончить с комнатой. Затем уныло пошла к входу в бетонные переходы, оставив все свои книги. Если меня продадут, я больше ничего не хочу: ни читать, ни знать, ни видеть, ни жить.

Волоча ноги, медленно приблизилась к переходу. Переполненная радостью и новизной жизни я почти позабыла привычное ощущение ужасной слабости, с которым жила последний год.

За высоким сетчатым забором меня ждал Корбан, помощник господина, руководящий местной армией упырей. Я вышла к нему за ограду, замок защелкнулся.

Высокий темноволосый упырь в длинном плаще, откинутом шлеме, с большим оружием на плече неожиданно мягко подхватил меня под руку.

— Засыпаешь? — насмешливо спросил он. Опустив голову, я только горестно покачала головой.

— Тебя понести?

Что за упыри здесь странные…

Я с усилием улыбнулась и помахала головой, вежливо отказываясь. Но он все-таки подхватил меня и быстро понес к выходу. А мне было все равно. Я уже даже не боялась будущего. Зря тогда не поверила женщине беглянке из грузовика, действительно наступает момент, когда нет сил бояться, нет сил жить, нет сил бороться с трудностями.

 Корбан поднес меня к огромной машине на странных колесах покрытых железом и открыл дверь. Внутри было просторно, позади свободно сидело пятеро: два упыря охранника в плащах как у Корбана и трое тех самых молодчиков с фермы.

— Что с ней? — обеспокоенно спросил хозяин.

— Пришлось поторопить, — сообщил он, усаживая меня на сиденье. Впереди кроме водителя сидели только хозяин, Корбан и я.

— Не боишься? — весело поинтересовался господин. Я равнодушно качнула головой и отвернулась к прозрачному окну, в надежде, что на этот раз все быстро кончится.

Корбан сунул мне в руку что-то теплое. Я развернула — кусок пирога, Милана позаботилась. Но еда не лезла в горло. Благодарно улыбнулась и вернула угощение. Хозяин сурово посмотрел на меня, но ругаться не стал.

Ну вот, прошел какой-то месяц, а я незаметно стала рассуждать как Милана. Поругает или нет. Но это куда приятней думать: убьют или обойдется.

Печально улыбнувшись своим мыслям, я огляделась. Позади, толкая друг друга и посмеиваясь, шумно жевали пироги те парни, поездка казалась им интересной, они предвкушали приключение и интересное изменение жизни, но как по мне были настроены чересчур оптимистично.

Я впервые наблюдала за открывающимися пейзажами, — так как это не наглухо закрытый грузовик для перевозки скота, а машина с небольшими, но стеклами, — и настолько увлеклась этим зрелищем, что предстоящая продажа на другую ферму, совсем выпала из головы.

Мы долго ехали по лесу. Машина рычала и переваливалась с боку набок, перебираясь через сваленные бревна и особенно крупные ямы. По сигналу господина Корбан раздал охранникам пакеты с кровью, видимо опасаясь волнений персонала из-за близости людей. Однако себе пакет хозяин не взял, тихим голосом указывая водителю куда ехать. Миновав лес, машина выехала на открытое пространство.

Корбан откинул люк, выбрался наверх и настороженно огляделся.

— Кнут, будь осторожен, раз в лесу не напали, в поле точно добычу не упустят.

Высокий блондин, который вел машину, в ответ сухо кивнул.

Корбан слез, повернулся к хозяину и тихо сказал:

— Говорят, у них появился лидер, под его руководством они где-то добыли взрывчатку… Теперь нападают не только на частный транспорт, но и на вооруженные караваны.

— Это плохо, если транспортер подорвут, полдня провозимся с гусеницами, — проворчал Кнут, медленно объезжая овраг.

Хозяин проигнорировал водителя, уточнив у помощника:

— Откуда подобные вести? Новые охранники принесли?

Корбан кивнул.

Главный упырь с сарказмом продолжил:

— Взрывчатка? У лидера диких?! Слабо верится… Скорее всего, сюда повадился кто-то из элиты. Заодно легенду придумали. И ведь в этот бред верят!

Слушая его, поразилась безмятежности его тона, но Корбан и водитель отреагировали очень спокойно, явно соглашаясь с господином. Так что, я тоже решила, что волноваться не стоит.

Несмотря на все опасения, открытую местность мы преодолели спокойно.

Новизна впечатлений стерлась, вокруг все было уныло и однообразно: пожелтевшие холмы, пожухлая трава и голые кусты, сколько видно глазу — тоскливо и однообразно.

Я начала засыпать. Машина изнутри не прогревалась, Корбан достал из рюкзака плащи и дал мне и хозяину, они с охранниками были уже в них. На парнях с фермы были толстые куртки с меховой подкладкой, собственного производства.

Укрывшись плащом, окончательно уснула. Корбан выставлял руку, чтобы на особенно крутых кочках моя голова не билась о стальной каркас двери, так что я просыпалась, стукаясь о его ладонь. Я хотела поблагодарить, но так и не поймала его взгляда. Он защищал меня механически, словно это нормально, а мне от подобной заботы было не по себе.

К вечеру мы подъехали к высокому забору из цельных листов железа. У входа стояла охрана, которая по приказу своего хозяина при нашем приближении распахнула ворота, и едва мы въехали, тотчас же закрыла их.

Господин обернулся к нам и тихо сказал:

— Вот здесь и посмотрите, как живут другие люди. И это самый лучший хозяин из тех, кого я знаю.

Парни с фермы довольно заулыбались, а я съежилась от этих слов, что-то в тоне хозяина показалось мне до чрезвычайности пугающим.

Мы проехали немного и остановились посредине круглой площадки. Рядом с ней находился высокий трехэтажный дом, выкрашенный в ярко-белый цвет. Внизу у входа при нашем появлении выстроилась и осталась стоять вооруженная охрана в серых костюмах.

На дорожке, ведущей к длинному, но невысокому дому, подметали высохшую листву слуги — сплошь упыри.

Ближе всех сидела к двери я, но когда она открылась, я на миг замешкалась, соображая как спуститься с такой высоты. Хозяин, раздраженный непонятной задержкой, подхватил меня и спрыгнул вниз, не успела я ахнуть. Корбан следом подал мне упавший плащ.

 Хозяин, который решил завязать его на мне, склонился и, укрыв мою голову капюшоном, сказал:

— Запомни, ты не человек. Поняла?

А кто? Потрясенно на него взглянув, нервно кивнула. Он улыбнулся и уверено двинулся к дому.

Так что же? Он не будет продавать меня? Я здесь просто за компанию?

О… Это было бы замечательно!

Опасаясь заранее сильно радоваться, робко пошла следом. Корбан склонившись ко мне, ему это было куда труднее, чем остальным, шепнул:

— Иди уверенней, не то пристанут и заставят его продать и тебя… — Я в ужасе взглянула ему в глаза, но он не шутил.

— Хорошо. — Я расправила плечи и подняла голову.

— Так гораздо лучше, — в его голосе проскользнула смешинка. Я медленно втянула воздух и поспешно отвернулась. Жутко, когда над тобой смеются упыри.

Так как никого кроме хозяина в дом не пригласили. Корбан и двое из его упырей остались охранять тех парней с фермы, а я неожиданно получилась третьим охранником, ведь в комбинезоне и плаще, как у хозяина и начальника охраны, выглядела кровопивцем.

Вокруг бродили слуги-упыри, поглядывающие на людей нехорошими, голодными взглядами. Так что наши весельчаки очень скоро перестали ухмыляться, видимо почувствовав, что значит жить в окружении хищников, без защиты в виде трехметрового бетонного забора, как это было на Стронтавской ферме. Начало смеркаться. Я очень устала, но все стояли, и мне пришлось делать спокойный и равнодушный вид, подражая остальным.

Наконец из дома вышли хозяева, наш и местный, высокий пожилой мужчина с венчиком редких волос вокруг залысины. Запахнув длинный плащ цвета топленого молока, он вальяжно подошел к нашим парням, внимательно их рассматривая. Следом подошел наш хозяин.

— Великолепный товар! Всегда поражался, как это вам удается их так откормить! Я из сил выбиваюсь, пытаясь их накормить, напоить, но и близко не получаю такого результата. Не научите, как вы добиваетесь этого?

— Владеющий информацией всего мира спрашивает о чем-то обыкновенного фермера? Что я могу вам рассказать, что не знаете вы сами? Гуляют, едят, двигаются…

— В этом гуляют? — местный, прищурившись, внимательно осмотрел теплые меховые костюмы рабов.

— Да, сами шьют, сами гуляют, сами убирают, — рассмеялся наш, кивнув в сторону работающих упырей. Мне почему-то казалось, что он старается показаться этому хозяину глупее и мельче, чем есть на самом деле.

Но ведь товар привез он. Я уверена, продать человека раз плюнуть. Тем более, троих сильных здоровых мужчин. Тогда зачем он так принижается?

— Пойдем, покажу, какие они у меня, — гордо закончил местный упырь, величественно прошествовав по чисто выметенной дорожке к длинному, низкому и давно некрашеному дому.

Все двинулись за ним.

Упырь охранник опередил хозяина и распахнул дверь в тот дом. В нос ударил запах давно немытых тел и чего-то еще вообще отвратительного.

— Купаю раз в месяц, — брезгливо заметил хозяин этого загона. Я вздохнула. Что это для нескольких сотен человек загнанных в небольшое помещение?

С отвращением рассматривая ряды до боли знакомых узких многоэтажных спальных мест, с бледными лежащими на них людьми, которые были не в состоянии подняться, я вспомнила как сама жила так всю сознательную жизнь. С нас кровь не брали, но в остальном все было также. Здесь хоть тепло. По некоторым койкам ползали дети — бледные несчастные существа с потухшими взглядами.

— Ну как вам? Нравится? — с этим вопросом он обратился ко мне. Я видела, как на миг напряженно сжались губы нашего хозяина. Боится, что скажу что-то не то…

Взвешивая каждое слова, я медленно отозвалась:

— Хорошо им у вас. Тепло, дети с матерями. Думаю, дела у вас идут отлично, — собрала я все отмеченные плюсы.

— О, это девушка, я думал парень… Спасибо, я знал, что вы оцените, — довольным тоном ответил он.

Наш хозяин заметно расслабился. Корбан, который все это время незаметно поддерживал меня под спину рукой, удовлетворенно подмигнул.

— Еще они у меня ежедневно делают зарядку, чтобы товар получался качественным — рабам надо много двигаться. Мы ежедневно выводим их на улицу и заставляем полчаса ходить. После вновь загоняем в тепло, где держим до следующего выхода.

Слушая упыря, я совсем позабыла о лентяях, мечтающих жить на другой ферме. Тот, с редкими волосами, что был постарше и понаглее, стоял перед новым домом просто с кислой физиономией. Двое молодых выросших на Стронтавской ферме вдруг пали ниц перед нашим хозяином. Я удивленно повернулась в их сторону… За все это время я ни разу не видела, чтобы на ферме кто-то вел себя столь подобострастно.

— Ну, как же? Мы же договорились? — насмешливо поинтересовался у них господин.

— Не продавай нас, хозяин… — с искрением ужасом простонали они.

Местный упырь с удивлением взглянул на нашего. Тот насмешливо посмотрел на раскаявшихся рабов и, отвернувшись, пояснил надменному старику:

— Для острастки… привыкли как сыр в масле, а тут положение «моих мальчиков» терять…

Тот мгновенно согласился, словно решив для себя какой-то вопрос:

— Я так и понял, что это ваши любимцы, больно холеные для простого скота.

Наш хозяин весело кивнул и нетерпеливым жестом велел им подняться:

— Да, они самые, любимцы, угу…

Мне показалось, что сами «любимцы» удивлены его словами не меньше меня. А старый упырь игриво продолжал:

— Я всегда утверждал и утверждаю, что хороший мальчик лучше самой лучшей девочки. — И кокетливо подмигнул нашим рабам. Те, отупело рассматривая господина, в любой момент были готовы вновь рухнуть ему в ноги.

 Близко к сердцу принимая их потрясение, я искренне радовалась, что парни во время все поняли. А еще хозяин вдруг предстал передо мной в новом свете. Он пожалел их.

Зачем ему думать о них, зачем возить, тратить драгоценное топливо? Только для того, чтобы вразумить? Отправил бы доставкой и дело с концом, это куда дешевле, чем везти их на своей машине.

— Ну, так мы договорились? — подняв брови, поинтересовался старый упырь. — Я хочу кровь и молодого раба.

 — Конечно. И подумайте насчет полной технической базы, тогда с меня годовое обеспечение провизией. Сами понимаете, это очень щедрое предложение. Увы, я долго хранить для вас припасы не смогу, много желающих.

— Я подумаю, но, надеюсь, вы понимаете, что для меня это огромный риск? Кто даст гарантию, что если я продам вам все, вы не станете этим торговать, составляя мне конкуренцию?

Наш хозяин молча покачал головой:

— Ладно, вы хорошо подумайте, только недолго.

Старик кивнул и что-то протянул нашему хозяину. Тот принял и коротко приказал Корбану:

— Несите!

Двое наших упырей охранников кинулись к машине, Корбан увел двух радостных рабов в машину. Я осталась раздумывать, что же такое важное приобрел наш хозяин.

Старый упырь, оглядев меня с сальной улыбкой, воодушевленно заявил:

— Все-таки они тогда очень погорячились с женщинами. Наверно Корбан с остальными счастлив, что у них есть она… Из новеньких?

Наш хозяин молча кивнул.

Не понимая, что он имел в виду, внимательно прислушиваясь к разговору, равнодушно смотрела в сторону машины. А старый упырь не унимался:

— А моим охранникам не повезло, я недавно думал, может пожертвовать одной девочкой ради мира и спокойствия среди охраны. Но потом решил, зачем? Девок сейчас полно вокруг бродит. Эстанскую ферму голытьба разорила, те, кто выжил, присоединились к ним. У них женщин полно, помнится, Кристиан Эстанский специализировался на расплоде молодняка… Эта девка тоже оттуда?

Я напряглась, но мой хозяин равнодушно ответил:

— Нет, привез из города в подарок Корбану, в их питомнике охранник бешенство подхватил. Всех девчонок заразили.

— А ты и рад подарку, да, Корбан? — гаденько рассмеялся старый упырь.

Корбан, который уже всех отвел и все доставил по приказу хозяина, подошел и обнял меня за плечи, насмешливо отвечая:

— Конечно. Еще как…

Объятия не были крепкими, он не стискивал мне кости, не принуждал, но мне на миг стало страшно. А вдруг они не шутят… но старый упырь смотрел на меня холодными глазами, которые не тронула улыбка, и я решительно обняла торс Корбана в ответ и равнодушно улыбнулась старому упырю.

— Ух ты, какая ласковая кошечка, — залопотал старик, наигранно умиляясь.

Наш хозяин, наконец, отвлек внимание на себя:

— Ганс, здесь все как оговорено: молодой мужчина и двадцать литров крови. Лучшей. Приберег именно для тебя. Мой совет, оставь ее себе, не продавай.

Старый упырь с плешивой головой довольно кивнул, видимо понимая, о чем речь.

Я тоже знала, о чем речь. Вот только ничего особенного в крови не было, хозяин даже не знал, кто ее сдавал, так как в эту коробку попало все, что лежало сверху медицинского стола. Ключи, врученные неделю назад Миланой, открывали все погреба. И именно мне пришлось таскаться туда, чтобы сложить эти пакеты с кровью в пластиковый короб для перевозки.

Наш хозяин, указывая на что-то, только что извлеченное из машины, продолжал:

— А здесь угощение для твоих человечков, я знаю, как ты любишь побаловать их вкусненьким.

Непривычное сюсюканье хозяина удивляло, но тут я заметила у ворот длинного дома с десяток ящиков яблок. Это были остатки, которые вчера мальчишки собирали по всему саду. Милана еще жаловалась, что все уже засолено, сварено, засушено и спрятано по погребам, так что эти девать некуда.

— Люблю я ваши визиты, Георг, и побеседовать приятно и гостинцев как в детстве получить.

По-моему, этот упырь уже переигрывает хуже нашего, но хоть узнала, как зовут Стронтавского господина, который как раз прощался:

— Я жду вас с ответным визитом, Ганс. И не забудьте о моем предложении…

Тот кивнул, жадно рассматривая пластиковый короб с кровяными запасами.

Мы прошли к машине. Я оглянулась и встретилась взглядом с тем парнем, которого мы оставляли. С него уже сняли теплую одежду и заводили в загон для людей. Горечь, написанная на его лице, вызвала в груди неподдельную боль.

Ну… зачем, почему так несправедливо. Я с горечью вздохнула, тут хозяин подхватил меня и подкинул в кабину:

— Не стоит жалеть его. Он выбрал это сам. — Я решила, что он высказывает это с неким злорадством, «не делаешь по моему, так на тебе, получай!». Однако Георг тут же пояснил свою мысль:

— Выросший на подобной ферме, с детства лишенный возможности двигаться, не принимает наши нравы, где надо работать целый день! Для него это очень большая нагрузка. Я первое время жалел его, нагружая самым легким трудом: принести воды новорожденным телятам или яблок козлятам, то, что у нас с радостью делают дети…

Я кивнула, сама все свободное время тискала коровьих и козьих малышей, угощая своим завтраком, пока никто не видел. Хозяин продолжал:

— Но и это он выполнял нехотя, заодно стал рассказывать нашим дурням, как хорошо на других фермах, где лежишь и ничего не делаешь…

«Дурни» тихо сопели позади, не вмешиваясь. Тогда он к ним обернулся:

— Так было дело?

Они угрюмо закивали.

— Теперь на той ферме он будет рассказывать, как его тут кормили… — буркнул один из них.

— И забудет сказать, как у нас надо работать, чтобы так есть… — закончил хозяин.

Тут Корбан сухо уточнил:

— Долго рассказывать не сможет, Ганс первым делом приказал отправить его в доилку.

— Неужто двадцать литров ему мало? — удивился хозяин.

— А может он кислинку не любит… — усмехнулся Корбан, и они рассмеялись.

Я поежилась и отвернулась. Да мы на ферме Георга живем куда лучше остальных, но все равно, они упыри… и никуда от этого не деться.