Они долго сидели в кафе, в котором ужинали и обедали накануне. Готовили тут хорошо, цены были несравнимы с московскими, порции тоже приятно поражали размерами. Пока Олег уплетал вторую порцию отбивной с картофельным пюре, заедая все салатом и запивая простой водой, Лика внимательно изучала привезенную им папку.
– Вкусно как! – с удовольствием выдохнул он, отодвигая пустую тарелку. – Давно пюре не ел, да еще чтоб такое – домашнее.
– Жениться тебе надо, Бойцов, – меланхолично произнесла Лика, не отрывая взгляда от распечаток. – Будешь приходить домой, а там тебе – отбивные с пюрешечкой.
– Еще не факт! – поморщился Олег. – Моя экс готовить не любила и не умела, даром что мамашка ее такие кулебяки с пирогами заворачивала! Если бы заранее з
Боль растворилась кночи, расползлась потелу тонким маревом, нестолько мучая, сколько одурманивая, затуманила сознание ивыпила остатки сил. Олеся лежала наподушках, равнодушная ковсему, даже кгневу Ярослава, идумала отом, чтоскоро она никогда больше небудет испытывать боль. Сейчас ей было совершенно нестрашно уходить вдругой мир, лихорадило только отнезнания точного времени. Когда? Завтра? Послезавтра? Илиуже сегодня? Ярослав тоже это чувствовал– ееконец, только вотличие отнее метался подому, подобно зверьку вохваченной дымом комнате, ивыплескивал свой страх вовспышках гнева.Онаневинилаего. Невинила его зато, чтоон сорвался приОлеге ипотом набросился супреками нанее, распластавшуюся накровати иеле живую отболи. Онметался изванной вкомнату т
Почти всю дорогу вмашине Олеся молчала, если несчитать нескольких коротких фраз, которыми она обменялась сЛикой. Нонепотому, чтоволновалась илистеснялась, напротив, потому, чтовпервые задолгое время вее мыслях воцарился полный штиль, спокойствие наполняло каждую клеточку ее организма, обесточив нервные клетки илишив тело мало‑мальских импульсов. Онасмотрела вокно вначале намелькавшие встречные машины, затем, когда съехали страссы, просто стала вслушиваться вшум дождя, который обрушился наних, стоило им лишь подъехать кпоселку.–Продолжает непогодиться,– тихо сказала Лика.– Вопреки всем прогнозам…Олеся промолчала, ноей вспомнился тот вечер, когда она бежала излеса отПредсказательницы подколотящими поспине градинами. Судьбали это илирок– возвращаться вэти места о
Полгода спустяНезнакомый город, закутанный вмантию смородиновых сумерек сзолотистыми прожилками света фонарей, нашептывал несны, асмело сулил новую жизнь. Тихое вкрадчивое шуршание ветра заокном немогло обмануть Олесю. Этобыл нескромный ветерок, осмеливающийся разве что наласковый поцелуй взатылок, идаже нехулиганистый задира, поднимающий воздушные юбки ивыворачивающий наизнанку зонты, этобыл настоящий ветер перемен, просыпающийся обманчиво медленно, носпособный одним порывом выдернуть изпривычной жизни. Этот ветер уже подхватил ее полгода назад, закружив вромантичном вальсе ее первых серьезных отношений, асейчас, сновым порывом, забросил вэтот город, соперничающий полюбовным настроениям сПарижем. Только вот причина приезда сюда была отнюдь неромантичной.Олеся перевела взгляд свисевшей настойке длякапельн
ПрологХолод сентябрьской ночи обнимал его заплечи призрачными руками, порывистый ветер, словно подкравшийся сзади шутник, дул взатылок иноровил залезть подзадернутую доворота ветровку. Ивсеже, несмотря нахолод, странный морок рассеивал внимание и окутывал полудремой, чтовданной ситуации было неуместно. Мужчина повел плечами, будто сбрасывая сних невидимые ладони, ивновь сосредоточился нанаблюдении. Где‑то рядом хрустнула ветка. Неужели мальчишки непослушались ипришли сюда? Если так, тозадаст он им трепки! Илиэто Лика? Снее тоже станется. Мужчина прислушался, нераздастсяли шороха шагов крадущегося человека. Но нет, все былотихо. Он сунул руку вкарман ивытащил смятую пачку сигарет. Ожидать просто так– скучно. Особенно если толком незнаешь, чего именно. Ноеслибы он небыл уверен в
Фотопортрет был таким большим, чторазмерами превосходил узкое оконце надругой стене. Такому портрету место вмузее, аневэтом деревенском домишке, вкрошечной спальне длягостей: молодая дама вбелом закрытом платье свысоким воротником ирозой укорсажа. Одну руку, обтянутую рукавом, она завела заспину, вторую положила наспинку стоящего рядом стула. Темные волосы, уложенные взатейливую прическу, открывали высокий лоб ималенькие мочки ушей. Возможно, всвое время дама исчиталась привлекательной, ноМарине ее лицо показалось отталкивающим. Скорей всего из‑за взгляда: темные глаза смотрели вобъектив настороженно исурово. Марина тутже вообразила, чтонеизвестная когда‑то была учительницей вдореволюционной гимназии длядевочек.–Ну,кактебе здесь?Марина, оторвав взгляд отпортрета, оглянул
* * *Алексей уже давно тихонько сопел, отвернувшись к«ковровой» стене, аМарина все крутилась безсна. Ейбыло неудобно, наполнитель матраса будто неравномерно сбился вплотные комки, подушкаказалась излишне плоской. Возможно, чтопричина ее бессонницы– внепривычно тяжелой еде. Марина почти никогда плотно неужинала, ограничивалась йогуртом илизеленым яблоком, атут, нагулявшись насвежем воздухе, даеще несмея возразить строгой хозяйке, умяла большую порцию омлета издеревенских яиц, дваломтя хлеба изапила все прохладным густым молоком. Ещеей недавали уснуть тревога истрах,– этоснею случалось, нонетак уж часто, только тогда, когда они сАлексеем смотрели перед сном какой‑нибудь «ужастик». Носейчас видимых причин длястраха небыло. Более того, этот день, нача
Дверь захлопнулась с громким стуком, заставившим Олесю испуганно вздрогнуть. Иследом наступила тишина, плотная, какватное одеяло, отрезавшая ее отвнешнего мира. Но ужечерез мгновение раздался звонкий стук капель, будто кто‑то оставил кран приоткрытым. Олеся настороженно огляделась втусклом, давящем наглаза свете единственной лампочки, висевшей подбетонным потолком начерном шнуре. Помещение оказалось маленьким, квадратным ипугающе пустым. Только посерым влажным стенам были протянуты трубы, изгибающиеся подпрямым углом иуходящие впотолок. Наодних трубах, потолще, Олеся увидела круглые краны. Изодного иправда сочилась вода, инаизвестковом полу образовалась кроваво‑ржавая лужица. Олеся невольно поежилась. Отстраха она дышала часто игромко, через рот, будто после быстрой пробежки. Ивэтой зловещей тишине, нарушаемой лишь ритмичным звуком к
Марину разбудило неприятное ощущение, будто кщеке приложили что‑то холодное.–Лешк, перестань,– неоткрывая глаз, злобуркнула она. Новответ Алексей незахихикал ивообще никак неотозвался. Марина легонько шлепнула себя пощеке, ничего наней необнаружила итолько после этого открыла глаза. Первое, чтоона увидела,– даму, глядевшую нанее с портрета неодобрительно и сурово. Отнеожиданности Марина вздрогнула, но постаралась успокоить себя мыслью, чтоэто Лешка, проснувшись раньше, повернул портрет какнадо.Зеркало, висевшее надумывальником избелого фаянса, безвсяких прикрас отразило синие тени подглазами иизлишнюю бледность, которую Марина обычно маскировала румянами. Собственный вид Марине непонравился, онаотвела отзеркала взгляд иоткрутила кран доупора. Чтобы пошл