В кабинете жарко, солнце светит через огромное окно. Мой кабинет на солнечной стороне, и каждое лето я проклинаю эти окна в пол. Деловой комплекс «Астерия» прекрасно смотрится с улицы, но изнутри всё же остались недоработки. Возможно, тем, кто любит зной и лучи раскалённого солнца, оно и в радость, но только не мне.
И пусть сейчас только весна, у меня уже отвратительное настроение и ожидание жары. Я не люблю море, пляжи и дайвинг, куда милее мне пушистый белый снег и лыжи. Или просто разлапистые ели, узкие дорожки, деревянные шале горных курортов. После такого отдыха все мысли становятся упорядоченными, а цели — намного ярче.
Но до отдыха далеко, как и до зимы.
Сейчас напротив меня сидит Владимир Вольский. Пьет чудесный кофе, сваренный Кирой. Моя прекрасная и умная секретарша. Всегда знает, когда нужно промолчать, когда улыбнуться, когда эротично показать ножку или расстегнуть пуговицу на блузке.
Вольский обратил на неё внимание, сто процентов. Значит
Она смотрит на меня лишь несколько мгновений. В её глазах столько эмоций, что желание только крепнет, и хочется с силой надавить на её плечи, чтобы опустилась скорее. Но Маргарита — умная девочка. Она сама прекрасно знает, что нужно делать. А потому пухлые губы улыбаются, черные загнутые ресницы опускаются, пряча взгляд, в котором невероятная смесь невинности и жажды опытной шлюхи. Её ладони скользят по моим бедрам; слышится звук раскрываемой молнии. Дыхание перехватывает, когда её губы обхватывают мой член. Пальцы сами вплетаются в белокурые пряди. Маргарита не сопротивляется. Позволяет мне вести в этом развратном танце, полностью отдается в мою власть. Она прекрасно выучила, что я люблю. Она берёт глубоко, кажется, ей это нравится. Совершенно сносит крышу, когда она поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза. Зрелище настолько пошлое и возбуждающее, что невозможно долго держаться. Да и не хочу. Не за этим я здесь. Маргарита ласкает
За окном темнеет так быстро, что я не успеваю и оглянуться. Обтряхиваю руки от муки, задумчиво смотрю на улицу. Потом одергиваю оборчатый передник. Его мне купил Кирилл. Эта вещичка настолько сексуальна, что его можно надеть на голое тело и соблазнить любого, кто не вовремя выйдет на кухню. Однажды Кирилл даже уговорил меня поиграть в развратного пекаря и скромного клиента. От воспоминаний щеки вспыхивают румянцем. Прижимаю к ним ладони и делаю глубокий вдох. Потом приподнимаюсь на цыпочки и открываю форточку шире. Душно. Надо проветрить. В духовке пирог с мясом и капустой. Пофиг на фигуру, я и так красивая. Это тысячу раз доказывают фотографии, сделанные Янисом. Даже без ретуши и обработки фотошопом я симпатичная. Может, кто-то скажет, что так нельзя, слишком самовлюблённо… но я всего лишь констатирую факт. Никогда не принижайте себя. Даже мысленно и про себя. Качаю головой и отворачиваюсь от окна. Изнутри поднимается очень нехорошее
Наше времяПирог давно стоит на столе. В холодильнике салат из морепродуктов, на плите жаркое. На подоконнике — записка.«Дорогой! Я у Мари, возникло срочное дело, ей понадобилась моя помощь. Ужин готов. Целую, Лия».И хватит. Ещё бы неделю назад я бы посчитала такое поведение неприемлемым. Нельзя уезжать вечером к подруге, если придёт с работы голодный муж. Но теперь…Да, пришлось немного приукрасить. Но Машка подтвердит. Она даже признает, что попросила меня помочь украсть летающую тарелку, если надо прикрыть перед супругом.Не знаю, почему так, но что-то у Маши с мужчинами отношения обычно на острие ножа. У неё случаются любовники, ураган, порыв страсти… а потом скандал, битая посуда и… конец. И сразу период: «Все мужики — козлы».Женская солидарность для Машки — всё. К тому же Кирилла она не то чтобы не любит, но всегда относится с каким-то опасением. Будто не верит, что бога
На часах давно полночь.— Ну ты даешь, шеф, — произносит Арсений и беззастенчиво тянет очередную сигарету из моей пачки. — Зачем тебе это?— Ну я даю, — отзываюсь, не глядя на него. Всё внимание приковано к автомобилю внизу.Вот Рогинский выходит из гостиницы. Останавливается, словно забыл, куда шёл. Стоит некоторое время, не двигается.Я прищуриваюсь.Запах табачного дыма касается ноздрей — Арсений ещё и ухватил зажигалку. Надо сказать, чтобы перестал баловаться. Так можно и лёгкие загубить.Рогинский поднимает голову. Старается рассмотреть окно моего номера, но вряд ли это возможно — слишком высоко. Ощущение, что ещё чуть-чуть, и он резко выкинет руку вверх да покажет средний палец, подводя точку в наших переговорах. Меня бы крайне позабавил такой ход. Было бы уже что-то.Но Рогинский только отбрасывает пятернёй каштановые волосы со лба, хмурится и направляется к своей машине.Ещё нем
— Ты где была? — спрашивает Кирилл, едва я захожу в коридор. Муж стоит, прислонившись плечом к стене, руки сложены на груди. Брови хмуро сведены, глаза потемнели от гнева. Кирилл никогда не сердился на меня, поэтому я теряюсь и только делаю глубокий вдох. Мысли путаются: что я сделала не так? Написала же записку. Неужто она куда-то упала, и Кирилл не видел моего предупреждения? Но тогда почему не позвонил? Телефон всегда со мной, и не бывает такого, чтобы я намеренно не брала трубку, когда звонит муж. — У Маши. Я оставила записку. Кирилл всё так же смотрит на меня. Чувствую себя загулявшей школьницей, которую мама ждала полночи и теперь готова ухватиться за лозину. Для меня настолько в новинку эта ситуация, что вместо того, чтобы дать отпор, я робею. И не знаю, что сделать, лишь бы на меня так не смотрели. Страшно? Да. Я вспоминаю взгляды телохранителей Искандерова; пусть и прошло шесть лет, но до сих пор идёт мороз по коже. И тут тако
Я смотрю в потолок, заложив руки за голову. Настроение откровенно дерьмовое, состояние, впрочем, тоже. Ощущение, что ночью не спал, а разгружал вагоны. Вернулись эти… Невероятно реалистичные, голодные, похотливые. Словно у меня не было секса несколько месяцев. Но это не так. За окном всё серое. Кажется, что живительные солнечные лучи спрятались от неблагодарных людей, решив, что больше никогда не будут баловать всем недовольных смертных. Ведь что ни сделаешь — всё не так. Вздыхаю и поворачиваю голову к двери. По идее надо радоваться. Предстоит соблазнение такого прекрасного объекта по имени «Лия». Девушки с таким именем у меня ещё никогда не было. Жены партнёра — тоже, между прочим, никогда. Обходился, не дело это — трогать чужих баб. Их предостаточно, в конце концов. Но тут всё идет наперекосяк. Что-то гложет и царапает. И да, циничное слово «объект» ей никак не подходит. Не хочу думать о Лие в таком ключе. Черт подери, есть в
Вопреки ожиданиям, дверь открывает мне не Янис, а стройный блондин в синем джинсовом костюме. Его очень светлые, небесно-голубые глаза немного округляются от удивления. — Ох, что ж ты не сказала?! — он кидается ко мне, сгребает розы жилистыми руками. — Совсем уже с умом не дружишь! — Они не такие тяжёлые, Игорь, — отмахиваюсь я. Но в ответ слышится только фырканье. Игорь абсолютно уверен, что женщины — воздушные, хрупкие и слабые существа, которым не стоит таскать тяжести. Не то чтобы я горю желанием его в этом разубеждать и кидаюсь поднимать автомобиль, но кое в чём все же он неправ. С кухни доносятся изумительные ароматы. Насколько прекрасно Янис делает кофе, настолько Игорь великолепно готовит. И сейчас, кажется, на плите томится мясо, варится суп и, хм, что-то в духовке. В сочетании с тем, что Игорь — профессиональный визажист, умение готовить кажется просто чем-то невообразимым. При этом готовить отлично. Когда я узнала об этом, т
Я снова опускаюсь за стол, к горлу подкатывает ком. Не верится, что всё обернется благополучно. Даже надежда, которая до последнего оставалась со мной, только горестно вздохнула, закрылась серым крылом и обернулась прахом. Про серые крылья надежды мне рассказала Машка, книжку какую-то читала. Змей возвращается, в его руках конверт. Обычный такой, размером с альбомный лист. И я понимаю, что там распечатки. Ногти одной руки впиваются в ладонь другой. Боль немного отрезвляет. Приказываю себе собраться. Измена — это больно, но не так страшно, как болезнь, например. В этом белом конверте всего лишь несколько листков правды, здесь нет неизлечимого диагноза. — Лия, вы будете смотреть здесь? — интересуется Змей, бросает взгляды на Яниса и Игоря. Я протягиваю руку и забираю конверт. Пальцы подрагивают. Надо быть сильной, как бы неприятно это не было. Я нашла общий язык с Искандеровым; неужто не найду его с собственной ущемлённой гордостью? — У меня уже