Я снова опускаюсь за стол, к горлу подкатывает ком. Не верится, что всё обернется благополучно. Даже надежда, которая до последнего оставалась со мной, только горестно вздохнула, закрылась серым крылом и обернулась прахом. Про серые крылья надежды мне рассказала Машка, книжку какую-то читала.
Змей возвращается, в его руках конверт. Обычный такой, размером с альбомный лист. И я понимаю, что там распечатки. Ногти одной руки впиваются в ладонь другой.
Боль немного отрезвляет. Приказываю себе собраться. Измена — это больно, но не так страшно, как болезнь, например. В этом белом конверте всего лишь несколько листков правды, здесь нет неизлечимого диагноза.
— Лия, вы будете смотреть здесь? — интересуется Змей, бросает взгляды на Яниса и Игоря.
Я протягиваю руку и забираю конверт. Пальцы подрагивают. Надо быть сильной, как бы неприятно это не было. Я нашла общий язык с Искандеровым; неужто не найду его с собственной ущемлённой гордостью?
— У меня уже
Два года назад Я выхожу из детского центра «Триада», под ногами шуршат желтые листья. День теплый, безветренный, пронизанный солнечными лучами. Когда в воздухе, хрустальном и невероятном, есть что-то от теплой янтарной сказки, и хочется просто сидеть на скамейке, пить горячий кофе со сливками, листать новости в соцсетях, переписываться с Машкой, которая совсем недавно выкрасила себе волосы в розовый цвет и собралась бить на руке тату. Просто сидеть и наслаждаться этим днём. Моя работа хоть и дает усталость, но при этом есть радостное дело, что занимаюсь чем-то полезным. Стоило мне получить свой красный диплом, Искандеров сразу же предложил несколько рабочих мест. Изначально поразилась: не думала, что приёмный отец так тщательно подойдёт к этому делу. Я покупаю мороженое, прошу белый пломбир посыпать шоколадом. Беру стакан горячего кофе. Вот так, да. Люблю мороженое в любое время года. Сажусь на первую попавшуюся лавочку с видом на бульвар, где
Я спешу на второй этаж, практически взлетаю по ступенькам — на спокойный подъём нет времени. Это ж надо было так заговориться с Раисой Викторовной и не глянуть на время. А сегодня ведь приём, Искандеров строго-настрого велел не опаздывать. Вернее, зная мою пунктуальность, скорее пошутил, чем был серьёзен. Но… господи, кажется, я и правда могу опоздать.Верочка ждала меня в гостиной, пила чай и уныло листала журнал, оставшийся на столе по какому-то недоразумению. Учитывая, что там была информация о постройке яхт, милую Верочку это никак не могло заинтересовать. Она бесконечно талантлива и сообразительна — но в том, что касается женской моды, а не постройки судов.Вера — прекрасный визажист. Искандеров заранее озаботился, чтобы мне сделали отменный макияж. С прической куда легче: мои каштановые локоны позволяют всегда выглядеть замечательно. Не надо вбухивать массу косметических средств, мучиться с плойкой или бигуди, пытаться сделать укладку и в
— А для чего женщинам дарят розы? — невозмутимо спрашиваю я, вдавливая педаль газа и трогаясь с места.Лия немного хмурится, даже прикусывает нижнюю губу. Кстати, в этот раз макияжа на лице нет, и так даже лучше. Не люблю раскрашенных кукол. Они кажутся насквозь искусственными. Смотришь на такую и думаешь: «Скорее бы поехать и сдать кралю в магазин. А то ещё чуть-чуть — и почувствуешь запах резины». Я человек прогрессивный, но однозначно предпочитаю не подделку, а живую женщину.Такую, как эта, например. Сидит, смотрит на меня своими глазищами. Молнии ещё не мечет, но явно недовольна. При этом сохраняет облик вежливой и сдержанной леди, но явно не против чем-нибудь меня стукнуть. Очень интеллигентно стукнуть, но при этом ощутимо.А я с удовольствием сейчас наблюдаю эту картину. Эх, если бы не дорога, то вообще глаз бы не отвел. Но приходится отвлекаться. Въехать в столб — это последнее, что нужно при общении с молодой и красив
Я творю невообразимое.По идее я должна пойти домой, разложить на столе все улики вместо ужина дорогому и любимому мужу… и ждать его реакции. Вместо этого сижу в кафе с его партнером. Партнёром, который делает недвусмысленные намёки, дарит розы и угощает тирамису с крепким кофе.Умом я прекрасно понимаю, что это всего лишь попытка переключиться с негативных эмоций. Я не собираюсь прыгать в объятия Вольского, но остро не хочу оставаться одна. Маша сейчас всё равно на работе, встретиться с ней не получится. Есть, конечно, ещё Искандеров. Мысленно усмехаюсь, представляя эту картину. Да-да, как забегаю и начинаю рыдать на груди, что меня не любит муж. А Искандеров пытается донести, что в браке по расчету любовь — не главное.Впрочем, приемный отец для меня до сих загадка. Я не знаю, как он отреагирует на то или иное происшествие. Поэтому приберегу разговор с ним на финал. Надо ещё послушать, сможет ли что-то отыскать хакер Маши. Возможно, сумею разобрат
В её зелёных волосах карандаш — другой заколки под рукой не нашлось. Но Машку это однозначно не смущает. Как не смущает и рюмка ликера в руке… и лексикон, далёкий от приличного.— Ну ладно, — хлопает она свободной рукой по крышке стола. — Всё ясно. Кирюша вляпался знатно. Если ещё мой Макс пробил, что как, то твой Змей вообще всё разложил по полочкам. Сейчас Макс сгребет всё воедино, и посмотрим.Кофейный ликер растекается во рту сладковатой горечью. Я немного хмурюсь, но вынуждена признать правоту подруги. Макс — это хакер, у которого она просила помощи. Он сумел отыскать некоторые данные, но они мне не помогут. Было отправлено из интернет-кафе «Инет-Кот», в котором подрабатывал Макс. Чудное совпадение, что помогло достаточно быстро справиться с задачей. Быстро — хорошо, по сути — плохо. Это, конечно, расстраивало. Не пойдёшь же опрашивать, кто ходит к ним. Макс с клиентами не работает.Но Машка всё р
С утра все не ладится.Кира, кажется, нарочно пытается выбесить каждым своим шагом. То не те документы, то холодный кофе, то странный задумчивый взгляд — будто находится не здесь, а где-то очень далеко. Нет, изначально я не бесился. Не имею привычки перекладывать свои неудачи и неприятности на плечи сотрудников. Но когда после вопроса, что произошло и есть ли какие-то проблемы, она только безразлично посмотрела на меня и пожала плечами, почему-то сорвало крышу.Нужна помощь — скажи. Плохо себя чувствуешь — езжай в больницу. Затупила в работе — поясни. В конце концов, всему есть решение. Я не отношусь к начальникам, которые выкидывают за забор хороших сотрудников за какую-то оплошность. Но изображать из себя черт знает что и на все вопросы реагировать мордой протухшей селедки — это перебор.Поэтому разговор с Кирой выходит уже более раздраженным, чем я планировал. Загружаю поручениями, требую вызвать начальника коммерческого отдела.
Я молчу. Смотрю в окно и молчу. Не вижу того, что происходит во дворе. Даже если сейчас на площадку, где гуляют детки с родителями, опустится летающая тарелка, я наверняка не замечу. Перед глазами до сих пор лицо Маргариты. В ушах звучит её голос. Любовница Кирилла не отнекивалась, она попыталась обвинить меня. Возможно, ждала, что придут разоблачать. Может, совесть проснулась, а может, нового любовника отыскала. Я вздыхаю. Сжимаю в ладонях чашку с зелёным чаем. Он слишком горячий, его невозможно пить. Зачем я лила кипяток? Вдыхаю сказочный аромат. Кирилл не любит плохой чай. Поэтому я покупаю исключительно качественный и дорогой. И… больше не хочу этого делать. Вообще не хочу ничего делать для Кирилла. Самым эпичным было, когда Маргарите пришло сообщение на мобильник. Поначалу она победно улыбнулась, а потом побелела как смерть. В тот момент я испугалась, что ей стало плохо. Не хватало ещё, чтобы свалилась в обморок. Приводить её в чувство же
Он разворачивается на каблуках и направляется в комнату. Я некоторое время стою не двигаясь и тупо смотрю на дверь. В голове пусто. Точно подкрался какой-то чудовищный вампир из страшных сказок и высосал не только кровь, но и всё желание хоть как-то реагировать. Так нельзя. Нельзя больше оставаться в этом доме, иначе случится что-то непоправимое. Мне срочно нужно оказаться в другом месте, привести мысли в порядок. Побыть одной. Я взлетаю по лестнице на второй этаж. Скорее в свою комнату. Достаю из-под кровати дамский чемоданчик. Быстро открываю шкаф и снимаю нужные вещи. Футболки, джинсы, платье, ветровка. Так, обувь. Много не влезет, да и не надо — спасусь балетками, вспомню студенческую юность. Внизу доносятся мужские голоса. Пока спокойно. Без повышенных тонов. Я замираю, прижимая к груди нетбук. Боже… А если они сейчас договорятся за моей спиной? Вдруг Кирилл сумеет убедить Искандерова… И тут же понимаю, что всё это глупость. Убедить в чём