Я спешу на второй этаж, практически взлетаю по ступенькам — на спокойный подъём нет времени. Это ж надо было так заговориться с Раисой Викторовной и не глянуть на время. А сегодня ведь приём, Искандеров строго-настрого велел не опаздывать. Вернее, зная мою пунктуальность, скорее пошутил, чем был серьёзен. Но… господи, кажется, я и правда могу опоздать.
Верочка ждала меня в гостиной, пила чай и уныло листала журнал, оставшийся на столе по какому-то недоразумению. Учитывая, что там была информация о постройке яхт, милую Верочку это никак не могло заинтересовать. Она бесконечно талантлива и сообразительна — но в том, что касается женской моды, а не постройки судов.
Вера — прекрасный визажист. Искандеров заранее озаботился, чтобы мне сделали отменный макияж. С прической куда легче: мои каштановые локоны позволяют всегда выглядеть замечательно. Не надо вбухивать массу косметических средств, мучиться с плойкой или бигуди, пытаться сделать укладку и в
— А для чего женщинам дарят розы? — невозмутимо спрашиваю я, вдавливая педаль газа и трогаясь с места.Лия немного хмурится, даже прикусывает нижнюю губу. Кстати, в этот раз макияжа на лице нет, и так даже лучше. Не люблю раскрашенных кукол. Они кажутся насквозь искусственными. Смотришь на такую и думаешь: «Скорее бы поехать и сдать кралю в магазин. А то ещё чуть-чуть — и почувствуешь запах резины». Я человек прогрессивный, но однозначно предпочитаю не подделку, а живую женщину.Такую, как эта, например. Сидит, смотрит на меня своими глазищами. Молнии ещё не мечет, но явно недовольна. При этом сохраняет облик вежливой и сдержанной леди, но явно не против чем-нибудь меня стукнуть. Очень интеллигентно стукнуть, но при этом ощутимо.А я с удовольствием сейчас наблюдаю эту картину. Эх, если бы не дорога, то вообще глаз бы не отвел. Но приходится отвлекаться. Въехать в столб — это последнее, что нужно при общении с молодой и красив
Я творю невообразимое.По идее я должна пойти домой, разложить на столе все улики вместо ужина дорогому и любимому мужу… и ждать его реакции. Вместо этого сижу в кафе с его партнером. Партнёром, который делает недвусмысленные намёки, дарит розы и угощает тирамису с крепким кофе.Умом я прекрасно понимаю, что это всего лишь попытка переключиться с негативных эмоций. Я не собираюсь прыгать в объятия Вольского, но остро не хочу оставаться одна. Маша сейчас всё равно на работе, встретиться с ней не получится. Есть, конечно, ещё Искандеров. Мысленно усмехаюсь, представляя эту картину. Да-да, как забегаю и начинаю рыдать на груди, что меня не любит муж. А Искандеров пытается донести, что в браке по расчету любовь — не главное.Впрочем, приемный отец для меня до сих загадка. Я не знаю, как он отреагирует на то или иное происшествие. Поэтому приберегу разговор с ним на финал. Надо ещё послушать, сможет ли что-то отыскать хакер Маши. Возможно, сумею разобрат
В её зелёных волосах карандаш — другой заколки под рукой не нашлось. Но Машку это однозначно не смущает. Как не смущает и рюмка ликера в руке… и лексикон, далёкий от приличного.— Ну ладно, — хлопает она свободной рукой по крышке стола. — Всё ясно. Кирюша вляпался знатно. Если ещё мой Макс пробил, что как, то твой Змей вообще всё разложил по полочкам. Сейчас Макс сгребет всё воедино, и посмотрим.Кофейный ликер растекается во рту сладковатой горечью. Я немного хмурюсь, но вынуждена признать правоту подруги. Макс — это хакер, у которого она просила помощи. Он сумел отыскать некоторые данные, но они мне не помогут. Было отправлено из интернет-кафе «Инет-Кот», в котором подрабатывал Макс. Чудное совпадение, что помогло достаточно быстро справиться с задачей. Быстро — хорошо, по сути — плохо. Это, конечно, расстраивало. Не пойдёшь же опрашивать, кто ходит к ним. Макс с клиентами не работает.Но Машка всё р
С утра все не ладится.Кира, кажется, нарочно пытается выбесить каждым своим шагом. То не те документы, то холодный кофе, то странный задумчивый взгляд — будто находится не здесь, а где-то очень далеко. Нет, изначально я не бесился. Не имею привычки перекладывать свои неудачи и неприятности на плечи сотрудников. Но когда после вопроса, что произошло и есть ли какие-то проблемы, она только безразлично посмотрела на меня и пожала плечами, почему-то сорвало крышу.Нужна помощь — скажи. Плохо себя чувствуешь — езжай в больницу. Затупила в работе — поясни. В конце концов, всему есть решение. Я не отношусь к начальникам, которые выкидывают за забор хороших сотрудников за какую-то оплошность. Но изображать из себя черт знает что и на все вопросы реагировать мордой протухшей селедки — это перебор.Поэтому разговор с Кирой выходит уже более раздраженным, чем я планировал. Загружаю поручениями, требую вызвать начальника коммерческого отдела.
Я молчу. Смотрю в окно и молчу. Не вижу того, что происходит во дворе. Даже если сейчас на площадку, где гуляют детки с родителями, опустится летающая тарелка, я наверняка не замечу. Перед глазами до сих пор лицо Маргариты. В ушах звучит её голос. Любовница Кирилла не отнекивалась, она попыталась обвинить меня. Возможно, ждала, что придут разоблачать. Может, совесть проснулась, а может, нового любовника отыскала. Я вздыхаю. Сжимаю в ладонях чашку с зелёным чаем. Он слишком горячий, его невозможно пить. Зачем я лила кипяток? Вдыхаю сказочный аромат. Кирилл не любит плохой чай. Поэтому я покупаю исключительно качественный и дорогой. И… больше не хочу этого делать. Вообще не хочу ничего делать для Кирилла. Самым эпичным было, когда Маргарите пришло сообщение на мобильник. Поначалу она победно улыбнулась, а потом побелела как смерть. В тот момент я испугалась, что ей стало плохо. Не хватало ещё, чтобы свалилась в обморок. Приводить её в чувство же
Он разворачивается на каблуках и направляется в комнату. Я некоторое время стою не двигаясь и тупо смотрю на дверь. В голове пусто. Точно подкрался какой-то чудовищный вампир из страшных сказок и высосал не только кровь, но и всё желание хоть как-то реагировать. Так нельзя. Нельзя больше оставаться в этом доме, иначе случится что-то непоправимое. Мне срочно нужно оказаться в другом месте, привести мысли в порядок. Побыть одной. Я взлетаю по лестнице на второй этаж. Скорее в свою комнату. Достаю из-под кровати дамский чемоданчик. Быстро открываю шкаф и снимаю нужные вещи. Футболки, джинсы, платье, ветровка. Так, обувь. Много не влезет, да и не надо — спасусь балетками, вспомню студенческую юность. Внизу доносятся мужские голоса. Пока спокойно. Без повышенных тонов. Я замираю, прижимая к груди нетбук. Боже… А если они сейчас договорятся за моей спиной? Вдруг Кирилл сумеет убедить Искандерова… И тут же понимаю, что всё это глупость. Убедить в чём
Дела складываются как нельзя лучше. И всё же я мрачнее тучи. Никогда бы не подумал, что согласие женщины на встречу со мной может разбередить столько чувств. Поначалу она игнорировала меня, я уж было подумал, что Лие и правда нет до меня никакого дела. Возможно, простила своего козла… ах, извините, любимого мужа, приняла вторую роль, стирку шелковых носков и заглядывание в глаза тому, кто в свободное время тискает роскошных блондинок. И обозлился до такой степени, что слов нет. Сам себе удивляясь. Неприятно, конечно, когда дают от ворот поворот, но это не причина так беситься. Я хоть и хорош, но всё же не бог, женщины не обязаны дружно падать к моим ногам (хотя и неплохо бы). Но что-то однозначно не дает покоя. Словно важно, что именно она так отреагировала. Даже Арсений настораживается, глядя на раздражённого меня. Предлагает поговорить, но я резко бросаю какую-то отговорку и снова углубляюсь в бумаги. И как же неожиданно приходит от неё сообщение. К
Я вижу, как её тонкие пальцы сплетаются в замок. Костяшки белеют. Ей не за что держаться, только сцепить руки до боли и искать силы в самой себе. Мир оказался слишком жесток. Мне больно смотреть на неё… такую. Но я прекрасно понимаю, что если сейчас попытаюсь прикоснуться или сказать что-то утешительное, то и правда будет взрыв. И Лия имеет на это право. Она делает глубокий вдох, собирается с мыслями. — Кто спорил, Володя? Вы же понимаете, что без ответа я теперь не уйду? И в её тоне проскальзывает жесткость, которой раньше я не замечал. Это несколько удивляет, но в то же время заставляет восхититься этой женщиной. Ни рыданий, ни истерик, ни брошенного мне в физиономию десерта. И тут уже молчать нельзя. Поэтому я рассказываю всё с самого начала. Стоило бы что-то скрыть, смягчить углы, но я понимаю, что Лие нужна только правда. И именно эту правду она получает. Лицо Лии словно высечено из мрамора. На нём невозможно прочесть ни единой эм