— Зачем ты послал ей видео?
Вопрос повисает в воздухе, душном и жарком, словно кто специально превратил его в прозрачное желе.
Змей не слишком любит лето. Особенно такое: городское, пыльное и удушливое. Оно точно сковывает кандалами со всех сторон, не даёт свободно вздохнуть. И не помогает ни ледяной мохито, ни мороженое, ни… Детско-женский набор, но Змею откровенно плевать. При его внешности, работе и мировоззрении можно питаться чем угодно. Главное, чтобы было приятно.
Впрочем, человек, который сидит напротив, разбирается и в мороженом, и в десертах, и в шоколаде. Но видно, что ему неуютно. Маленькая кофеенка на окраине города. Совершенно не тот формат, к которому он привык.
И хорошо.
Змей небезосновательно считает, что человек, которого надо раскусить, не должен быть там, где может расслабиться. Дома даже стены помогают… Ну или не дома, а в другом родном месте. Но сам факт.
Изначально объект сопротивлялся и не собиралс
Двери лифта раскрываются, и я выхожу в коридор. Меня окружает древесно-цветочный запах, и от его сладости скоро сойду с ума. Это неправильно. В это невозможно поверить. Внутри клокочут ярость и обида. — Здравствуйте, Лия Александровна, — улыбается мне профессиональной улыбкой секретарша Кирилла. Рыжая бестия. Она носит только строгие костюмы и никогда не расстегнет даже верхней пуговички у воротника. Во взгляде — безупречная вежливость и безупречный холод. Я знаю, что она меня ненавидит, но сейчас не это главное. — Здравствуй, Кира, — отвечаю я, делая глубокий вдох и приказывая себе успокоиться. Нельзя. Нельзя вести себя как истеричка. Я должна быть… Все мысли разлетаются, как осколки битого стекла, когда открывается дверь и Кирилл появляется в приемной. Я резко забываю, что хотела сказать. Слова превращаются в ледышки и вмерзают в горло. Нужно выпить что-то горячее, чтобы хоть немного растопить эту мерз
Я не могу долго находиться одна. Просто кажется, что непременно произойдёт что-то, необратимое и невероятное, и я больше никогда не услышу звук человеческих голосов. Глупые-глупые страхи маленькой женщины, у которой, казалось бы, всё есть. Мой муж ни в чем мне не отказывает. Да что там, я сама могу распоряжаться финансами и вольна поступить, как считаю нужным. Гулять? Хорошо. Заниматься собой? Хорошо. Захотела шопинг? Без проблем. Но есть одно «но». Никогда. Ни при каких обстоятельствах, ни при каких условиях я никогда не смогу стать наравне с Кириллом. С меня взяли клятву — никогда не соваться в бизнес, быть своему мужчине опорой и надёжным тылом. Кирилл об этом не знает. А человек, которому я эту клятву давала, никогда не даст проговориться. Впрочем… я слишком многим ему обязана, чтобы трепать языком. Я сажусь за коричневый столик маленькой кондитерской «Штерн». Столик покрыт вязаной скатертью, в изящной белой вазочке стоят свежие цветы. Я склоняюсь
Шесть лет назад Солнце немилосердно палит прямо в макушку. Я собираю волосы в косу, но кудряшки всё равно выскакивают из неё, приходится сдувать их и заправлять за уши. Пальцы пахнут клеем, белую корочку приходится отдирать от подушечек. Но это ни капли не расстраивает, потому что толстая пачка объявлений уже закончилась. Сегодня справилась намного раньше. Да и можно теперь забежать домой, взять продукты и поехать в больницу к тёте Але. Она каждый раз просит приехать пораньше. Я изо всех сил стараюсь поскорее закончить с работой и мчусь к ней. Сейчас уже более-менее. Сердце — не шутки. Я плакала ночами после того, как её увезли на скорой. Кроме тёти Али у меня никого нет. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне исполнилось два года. Тётя, бездетная и одинокая, забрала меня к себе и воспитывала как родную. Она говорит, что я очень похожа на свою мать, её покойную сестру, и порой грустно улыбается. Мы живём бедно, тетя работает учит
Наше время Я стою возле зеркала. Кисть с пудрой порхает по щекам и скулам. Прошли те времена, когда я позволяла себе выйти без макияжа, пускай и естественного. Жена Кирилла Рогинского не может выглядеть как девочка из соседнего подъезда. Всё должно быть подобрано, подогнано, приведено в порядок. Длинные каштановые волосы блестят, волосок к волоску укладываются долго и старательно. Косметика делает лицо более взрослым, сглаживает все мелкие недочеты. И в зеркале отражается немного монументальная девушка, которой может быть как восемнадцать, так и к тридцати. Мои карие глаза идеально гармонируют с цветом кожи и карминовой помадой. — Моё совершенство, — любит повторять Кирилл, когда я выхожу из спальни. С макияжем, но… обнажённая. Каждый мужчина ведётся на своё. Этот — так. Мой взгляд падает на бордовую метку на плече, и я тут же натягиваю рукав кофты из лёгкой воздушной ткани. Я прикрываю глаза и упираюсь лбом в холодную поверхно
— Красота, ты уже разделась? — спрашивает Янис и деловито засыпает в турку ароматный молотый кофе. Красота — обращение ко всем хорошим знакомым, которые почти стоят у белой линии «уже друг». Янис прекрасен в своей непосредственности. Ему совершенно плевать, что это обращение может вам не подходить… с вашей точки зрения. «У каждого человека есть своя красота, — говорит Янис. — Если ты не видишь её — не беда. Если не вижу я — не страшно. Потому что у нас всегда есть мой фотоаппарат». Преданный, сумасшедшее влюблённый и просто восхитительно упорный в своём любимом деле человек. Янис талантлив. Он сказочным, неподвластным пониманию простых смертных образом умеет сделать человека лучше, чем тот в реальности. В его снимках есть душа. Та самая, которую мы старательно прячем от жестокого мира и стараемся никому не показывать. На снимке она распускается, словно волшебная роза, сияя фантастической красотой. И дело не в фотошопе или умелой обработке. Если вы не
Дыхание перехватывает. Мысли путаются, а сердце подпрыгивает к горлу. Пытаюсь успокоиться, делаю глубокий вдох. Мне показалось, просто показалось. Искандеров с интересом наблюдает за мной. Перед нами ставят блюда, исходящие безумно манящими ароматами, и раскладывают приборы. — Приятного аппетита, Лия, — улыбается он, и улыбка кажется оскалом хищника. Но мне кусок не лезет в горло. Зато собеседнику явно по душе моя реакция. И, только после того, как он попробует мясо с травами, всё же обращает на меня внимание. — Итак, слушай, — начинает Искандеров. — В своё время Аля поступила очень нехорошо. Я невольно напрягаюсь, сжимаю вилку. Ещё чуть-чуть, и она выскользнет. Господи, когда успела взмокнуть ладонь? Напряжение… Всё от нервов. — Мы были парой, — говорит он как ни в чем не бывало. — Хотели пожениться после окончания университета. И открыть собственное дело. Мои родители кое-что имели. Могли помочь. Но я был молод и само
В кабинете жарко, солнце светит через огромное окно. Мой кабинет на солнечной стороне, и каждое лето я проклинаю эти окна в пол. Деловой комплекс «Астерия» прекрасно смотрится с улицы, но изнутри всё же остались недоработки. Возможно, тем, кто любит зной и лучи раскалённого солнца, оно и в радость, но только не мне. И пусть сейчас только весна, у меня уже отвратительное настроение и ожидание жары. Я не люблю море, пляжи и дайвинг, куда милее мне пушистый белый снег и лыжи. Или просто разлапистые ели, узкие дорожки, деревянные шале горных курортов. После такого отдыха все мысли становятся упорядоченными, а цели — намного ярче. Но до отдыха далеко, как и до зимы. Сейчас напротив меня сидит Владимир Вольский. Пьет чудесный кофе, сваренный Кирой. Моя прекрасная и умная секретарша. Всегда знает, когда нужно промолчать, когда улыбнуться, когда эротично показать ножку или расстегнуть пуговицу на блузке. Вольский обратил на неё внимание, сто процентов. Значит
Она смотрит на меня лишь несколько мгновений. В её глазах столько эмоций, что желание только крепнет, и хочется с силой надавить на её плечи, чтобы опустилась скорее. Но Маргарита — умная девочка. Она сама прекрасно знает, что нужно делать. А потому пухлые губы улыбаются, черные загнутые ресницы опускаются, пряча взгляд, в котором невероятная смесь невинности и жажды опытной шлюхи. Её ладони скользят по моим бедрам; слышится звук раскрываемой молнии. Дыхание перехватывает, когда её губы обхватывают мой член. Пальцы сами вплетаются в белокурые пряди. Маргарита не сопротивляется. Позволяет мне вести в этом развратном танце, полностью отдается в мою власть. Она прекрасно выучила, что я люблю. Она берёт глубоко, кажется, ей это нравится. Совершенно сносит крышу, когда она поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза. Зрелище настолько пошлое и возбуждающее, что невозможно долго держаться. Да и не хочу. Не за этим я здесь. Маргарита ласкает
— Зачем ты послал ей видео?Вопрос повисает в воздухе, душном и жарком, словно кто специально превратил его в прозрачное желе.Змей не слишком любит лето. Особенно такое: городское, пыльное и удушливое. Оно точно сковывает кандалами со всех сторон, не даёт свободно вздохнуть. И не помогает ни ледяной мохито, ни мороженое, ни… Детско-женский набор, но Змею откровенно плевать. При его внешности, работе и мировоззрении можно питаться чем угодно. Главное, чтобы было приятно.Впрочем, человек, который сидит напротив, разбирается и в мороженом, и в десертах, и в шоколаде. Но видно, что ему неуютно. Маленькая кофеенка на окраине города. Совершенно не тот формат, к которому он привык.И хорошо.Змей небезосновательно считает, что человек, которого надо раскусить, не должен быть там, где может расслабиться. Дома даже стены помогают… Ну или не дома, а в другом родном месте. Но сам факт.Изначально объект сопротивлялся и не собиралс
С трудом заставляю себя успокоиться и кое-как рассказать Машке о ночной прогулке, нападении и побеге.Подруга успевает несопротивляющуюся меня утянуть на кухню, напоить успокоительным и… выслушать. Ничего не говоря и не перебивая.Хорошо… хорошо, что Машка. И не кто-то другой. Иначе бы мне уже голову скрутили и выбросили из окна. Но именно сейчас не стоит меня лечить и воспитывать. Знания, полученные на собственном опыте, слишком незабываем, чтобы сделать вид, что ничего не произошло, и снова побежать на ночной пляж.В какой-то момент Машка понимает, что успокоительного в бутылочке было несколько капель, и притаскивает водку. Я качаю головой, но подруга заставляет выпить стопку.Становится немного теплее и легче.— Какого черта ты туда поперлась? — всё же ворчит она. — Мало, что ли, купания было? И почему ночью? Познакомиться со всеми придурками? Ведь на него теперь даже не подашь заявление, ты его рожу не рассмотрел
Спустя месяцВ Лидо-ди-Езоло не замёрзнешь. Небольшой итальянский городок, что стоит на берегу моря. Здесь нет туристов, нет алчных хозяев, желающих обогатиться за чужой счет. Но в то же время городок живет своей жизнью, прекрасной и яркой, ни с чем не сравнимой. Лидо-ди-Езоло не кажется сонным царством, в которое попала глупая маленькая девочка, решившая оставить за спиной ненавистного принца и его проклятое золото.Искандеров всё продумал до мелочей. Словно знал заранее, куда надо поехать, чтобы переключиться с событий, разбивших сердце и душу.Здесь яркое солнце и безумно теплое море. Местные черноглазые красавцы могут поднять настроение всего парой слов, хотя я понимаю далеко не всё, что они говорят. Мне не нужно тут изображать из себя леди. Я спокойно могу надеть футболку с грустным котиком, джинсовые шорты и обычные босоножки на ровном ходу. Заплести непослушные волосы в косу и не наносить на лицо макияж.Я сюда приехала не для того, чтобы быть карт
— Ты поступил как мудак.Искандеров не сводит глаз с сидящего напротив светловолосого мужчины. Солнечный свет проникает сквозь распахнутое окно, играет лучами на стеклах и гладких полированных поверхностях.На столе Искандерова всегда порядок. Особенно если он кого-то ждёт. Художественный хаос и «среда для творца» может быть только поздно вечером, когда он прекрасно знает, что гостей не будет. Нельзя чужим показывать себя настоящего. Обязательно вывернут наизнанку, сломают и отбросят, как ненужную игрушку. Поэтому при людях — только то, что можно показать, а не то, чего хочется на самом деле.Лия вот доверилась. Бедная девочка, не знала, во что её втянут эти два козла.Искандеров не ангел, он прекрасно понимал, в какое положение ставил Лию, когда предлагал «договор». Но при этом знал, что действует не только в своих интересах. Отдать всё девчонке, ничем себя не обезопасив, было бы отчаянно глупо.Но сейчас&hellip
Я вижу, как её тонкие пальцы сплетаются в замок. Костяшки белеют. Ей не за что держаться, только сцепить руки до боли и искать силы в самой себе. Мир оказался слишком жесток. Мне больно смотреть на неё… такую. Но я прекрасно понимаю, что если сейчас попытаюсь прикоснуться или сказать что-то утешительное, то и правда будет взрыв. И Лия имеет на это право. Она делает глубокий вдох, собирается с мыслями. — Кто спорил, Володя? Вы же понимаете, что без ответа я теперь не уйду? И в её тоне проскальзывает жесткость, которой раньше я не замечал. Это несколько удивляет, но в то же время заставляет восхититься этой женщиной. Ни рыданий, ни истерик, ни брошенного мне в физиономию десерта. И тут уже молчать нельзя. Поэтому я рассказываю всё с самого начала. Стоило бы что-то скрыть, смягчить углы, но я понимаю, что Лие нужна только правда. И именно эту правду она получает. Лицо Лии словно высечено из мрамора. На нём невозможно прочесть ни единой эм
Дела складываются как нельзя лучше. И всё же я мрачнее тучи. Никогда бы не подумал, что согласие женщины на встречу со мной может разбередить столько чувств. Поначалу она игнорировала меня, я уж было подумал, что Лие и правда нет до меня никакого дела. Возможно, простила своего козла… ах, извините, любимого мужа, приняла вторую роль, стирку шелковых носков и заглядывание в глаза тому, кто в свободное время тискает роскошных блондинок. И обозлился до такой степени, что слов нет. Сам себе удивляясь. Неприятно, конечно, когда дают от ворот поворот, но это не причина так беситься. Я хоть и хорош, но всё же не бог, женщины не обязаны дружно падать к моим ногам (хотя и неплохо бы). Но что-то однозначно не дает покоя. Словно важно, что именно она так отреагировала. Даже Арсений настораживается, глядя на раздражённого меня. Предлагает поговорить, но я резко бросаю какую-то отговорку и снова углубляюсь в бумаги. И как же неожиданно приходит от неё сообщение. К
Он разворачивается на каблуках и направляется в комнату. Я некоторое время стою не двигаясь и тупо смотрю на дверь. В голове пусто. Точно подкрался какой-то чудовищный вампир из страшных сказок и высосал не только кровь, но и всё желание хоть как-то реагировать. Так нельзя. Нельзя больше оставаться в этом доме, иначе случится что-то непоправимое. Мне срочно нужно оказаться в другом месте, привести мысли в порядок. Побыть одной. Я взлетаю по лестнице на второй этаж. Скорее в свою комнату. Достаю из-под кровати дамский чемоданчик. Быстро открываю шкаф и снимаю нужные вещи. Футболки, джинсы, платье, ветровка. Так, обувь. Много не влезет, да и не надо — спасусь балетками, вспомню студенческую юность. Внизу доносятся мужские голоса. Пока спокойно. Без повышенных тонов. Я замираю, прижимая к груди нетбук. Боже… А если они сейчас договорятся за моей спиной? Вдруг Кирилл сумеет убедить Искандерова… И тут же понимаю, что всё это глупость. Убедить в чём
Я молчу. Смотрю в окно и молчу. Не вижу того, что происходит во дворе. Даже если сейчас на площадку, где гуляют детки с родителями, опустится летающая тарелка, я наверняка не замечу. Перед глазами до сих пор лицо Маргариты. В ушах звучит её голос. Любовница Кирилла не отнекивалась, она попыталась обвинить меня. Возможно, ждала, что придут разоблачать. Может, совесть проснулась, а может, нового любовника отыскала. Я вздыхаю. Сжимаю в ладонях чашку с зелёным чаем. Он слишком горячий, его невозможно пить. Зачем я лила кипяток? Вдыхаю сказочный аромат. Кирилл не любит плохой чай. Поэтому я покупаю исключительно качественный и дорогой. И… больше не хочу этого делать. Вообще не хочу ничего делать для Кирилла. Самым эпичным было, когда Маргарите пришло сообщение на мобильник. Поначалу она победно улыбнулась, а потом побелела как смерть. В тот момент я испугалась, что ей стало плохо. Не хватало ещё, чтобы свалилась в обморок. Приводить её в чувство же
С утра все не ладится.Кира, кажется, нарочно пытается выбесить каждым своим шагом. То не те документы, то холодный кофе, то странный задумчивый взгляд — будто находится не здесь, а где-то очень далеко. Нет, изначально я не бесился. Не имею привычки перекладывать свои неудачи и неприятности на плечи сотрудников. Но когда после вопроса, что произошло и есть ли какие-то проблемы, она только безразлично посмотрела на меня и пожала плечами, почему-то сорвало крышу.Нужна помощь — скажи. Плохо себя чувствуешь — езжай в больницу. Затупила в работе — поясни. В конце концов, всему есть решение. Я не отношусь к начальникам, которые выкидывают за забор хороших сотрудников за какую-то оплошность. Но изображать из себя черт знает что и на все вопросы реагировать мордой протухшей селедки — это перебор.Поэтому разговор с Кирой выходит уже более раздраженным, чем я планировал. Загружаю поручениями, требую вызвать начальника коммерческого отдела.