Наше время
Пирог давно стоит на столе. В холодильнике салат из морепродуктов, на плите жаркое. На подоконнике — записка.
«Дорогой! Я у Мари, возникло срочное дело, ей понадобилась моя помощь. Ужин готов. Целую, Лия».
И хватит. Ещё бы неделю назад я бы посчитала такое поведение неприемлемым. Нельзя уезжать вечером к подруге, если придёт с работы голодный муж. Но теперь…
Да, пришлось немного приукрасить. Но Машка подтвердит. Она даже признает, что попросила меня помочь украсть летающую тарелку, если надо прикрыть перед супругом.
Не знаю, почему так, но что-то у Маши с мужчинами отношения обычно на острие ножа. У неё случаются любовники, ураган, порыв страсти… а потом скандал, битая посуда и… конец. И сразу период: «Все мужики — козлы».
Женская солидарность для Машки — всё. К тому же Кирилла она не то чтобы не любит, но всегда относится с каким-то опасением. Будто не верит, что бога
На часах давно полночь.— Ну ты даешь, шеф, — произносит Арсений и беззастенчиво тянет очередную сигарету из моей пачки. — Зачем тебе это?— Ну я даю, — отзываюсь, не глядя на него. Всё внимание приковано к автомобилю внизу.Вот Рогинский выходит из гостиницы. Останавливается, словно забыл, куда шёл. Стоит некоторое время, не двигается.Я прищуриваюсь.Запах табачного дыма касается ноздрей — Арсений ещё и ухватил зажигалку. Надо сказать, чтобы перестал баловаться. Так можно и лёгкие загубить.Рогинский поднимает голову. Старается рассмотреть окно моего номера, но вряд ли это возможно — слишком высоко. Ощущение, что ещё чуть-чуть, и он резко выкинет руку вверх да покажет средний палец, подводя точку в наших переговорах. Меня бы крайне позабавил такой ход. Было бы уже что-то.Но Рогинский только отбрасывает пятернёй каштановые волосы со лба, хмурится и направляется к своей машине.Ещё нем
— Ты где была? — спрашивает Кирилл, едва я захожу в коридор. Муж стоит, прислонившись плечом к стене, руки сложены на груди. Брови хмуро сведены, глаза потемнели от гнева. Кирилл никогда не сердился на меня, поэтому я теряюсь и только делаю глубокий вдох. Мысли путаются: что я сделала не так? Написала же записку. Неужто она куда-то упала, и Кирилл не видел моего предупреждения? Но тогда почему не позвонил? Телефон всегда со мной, и не бывает такого, чтобы я намеренно не брала трубку, когда звонит муж. — У Маши. Я оставила записку. Кирилл всё так же смотрит на меня. Чувствую себя загулявшей школьницей, которую мама ждала полночи и теперь готова ухватиться за лозину. Для меня настолько в новинку эта ситуация, что вместо того, чтобы дать отпор, я робею. И не знаю, что сделать, лишь бы на меня так не смотрели. Страшно? Да. Я вспоминаю взгляды телохранителей Искандерова; пусть и прошло шесть лет, но до сих пор идёт мороз по коже. И тут тако
Я смотрю в потолок, заложив руки за голову. Настроение откровенно дерьмовое, состояние, впрочем, тоже. Ощущение, что ночью не спал, а разгружал вагоны. Вернулись эти… Невероятно реалистичные, голодные, похотливые. Словно у меня не было секса несколько месяцев. Но это не так. За окном всё серое. Кажется, что живительные солнечные лучи спрятались от неблагодарных людей, решив, что больше никогда не будут баловать всем недовольных смертных. Ведь что ни сделаешь — всё не так. Вздыхаю и поворачиваю голову к двери. По идее надо радоваться. Предстоит соблазнение такого прекрасного объекта по имени «Лия». Девушки с таким именем у меня ещё никогда не было. Жены партнёра — тоже, между прочим, никогда. Обходился, не дело это — трогать чужих баб. Их предостаточно, в конце концов. Но тут всё идет наперекосяк. Что-то гложет и царапает. И да, циничное слово «объект» ей никак не подходит. Не хочу думать о Лие в таком ключе. Черт подери, есть в
Вопреки ожиданиям, дверь открывает мне не Янис, а стройный блондин в синем джинсовом костюме. Его очень светлые, небесно-голубые глаза немного округляются от удивления. — Ох, что ж ты не сказала?! — он кидается ко мне, сгребает розы жилистыми руками. — Совсем уже с умом не дружишь! — Они не такие тяжёлые, Игорь, — отмахиваюсь я. Но в ответ слышится только фырканье. Игорь абсолютно уверен, что женщины — воздушные, хрупкие и слабые существа, которым не стоит таскать тяжести. Не то чтобы я горю желанием его в этом разубеждать и кидаюсь поднимать автомобиль, но кое в чём все же он неправ. С кухни доносятся изумительные ароматы. Насколько прекрасно Янис делает кофе, настолько Игорь великолепно готовит. И сейчас, кажется, на плите томится мясо, варится суп и, хм, что-то в духовке. В сочетании с тем, что Игорь — профессиональный визажист, умение готовить кажется просто чем-то невообразимым. При этом готовить отлично. Когда я узнала об этом, т
Я снова опускаюсь за стол, к горлу подкатывает ком. Не верится, что всё обернется благополучно. Даже надежда, которая до последнего оставалась со мной, только горестно вздохнула, закрылась серым крылом и обернулась прахом. Про серые крылья надежды мне рассказала Машка, книжку какую-то читала. Змей возвращается, в его руках конверт. Обычный такой, размером с альбомный лист. И я понимаю, что там распечатки. Ногти одной руки впиваются в ладонь другой. Боль немного отрезвляет. Приказываю себе собраться. Измена — это больно, но не так страшно, как болезнь, например. В этом белом конверте всего лишь несколько листков правды, здесь нет неизлечимого диагноза. — Лия, вы будете смотреть здесь? — интересуется Змей, бросает взгляды на Яниса и Игоря. Я протягиваю руку и забираю конверт. Пальцы подрагивают. Надо быть сильной, как бы неприятно это не было. Я нашла общий язык с Искандеровым; неужто не найду его с собственной ущемлённой гордостью? — У меня уже
Два года назад Я выхожу из детского центра «Триада», под ногами шуршат желтые листья. День теплый, безветренный, пронизанный солнечными лучами. Когда в воздухе, хрустальном и невероятном, есть что-то от теплой янтарной сказки, и хочется просто сидеть на скамейке, пить горячий кофе со сливками, листать новости в соцсетях, переписываться с Машкой, которая совсем недавно выкрасила себе волосы в розовый цвет и собралась бить на руке тату. Просто сидеть и наслаждаться этим днём. Моя работа хоть и дает усталость, но при этом есть радостное дело, что занимаюсь чем-то полезным. Стоило мне получить свой красный диплом, Искандеров сразу же предложил несколько рабочих мест. Изначально поразилась: не думала, что приёмный отец так тщательно подойдёт к этому делу. Я покупаю мороженое, прошу белый пломбир посыпать шоколадом. Беру стакан горячего кофе. Вот так, да. Люблю мороженое в любое время года. Сажусь на первую попавшуюся лавочку с видом на бульвар, где
Я спешу на второй этаж, практически взлетаю по ступенькам — на спокойный подъём нет времени. Это ж надо было так заговориться с Раисой Викторовной и не глянуть на время. А сегодня ведь приём, Искандеров строго-настрого велел не опаздывать. Вернее, зная мою пунктуальность, скорее пошутил, чем был серьёзен. Но… господи, кажется, я и правда могу опоздать.Верочка ждала меня в гостиной, пила чай и уныло листала журнал, оставшийся на столе по какому-то недоразумению. Учитывая, что там была информация о постройке яхт, милую Верочку это никак не могло заинтересовать. Она бесконечно талантлива и сообразительна — но в том, что касается женской моды, а не постройки судов.Вера — прекрасный визажист. Искандеров заранее озаботился, чтобы мне сделали отменный макияж. С прической куда легче: мои каштановые локоны позволяют всегда выглядеть замечательно. Не надо вбухивать массу косметических средств, мучиться с плойкой или бигуди, пытаться сделать укладку и в
— А для чего женщинам дарят розы? — невозмутимо спрашиваю я, вдавливая педаль газа и трогаясь с места.Лия немного хмурится, даже прикусывает нижнюю губу. Кстати, в этот раз макияжа на лице нет, и так даже лучше. Не люблю раскрашенных кукол. Они кажутся насквозь искусственными. Смотришь на такую и думаешь: «Скорее бы поехать и сдать кралю в магазин. А то ещё чуть-чуть — и почувствуешь запах резины». Я человек прогрессивный, но однозначно предпочитаю не подделку, а живую женщину.Такую, как эта, например. Сидит, смотрит на меня своими глазищами. Молнии ещё не мечет, но явно недовольна. При этом сохраняет облик вежливой и сдержанной леди, но явно не против чем-нибудь меня стукнуть. Очень интеллигентно стукнуть, но при этом ощутимо.А я с удовольствием сейчас наблюдаю эту картину. Эх, если бы не дорога, то вообще глаз бы не отвел. Но приходится отвлекаться. Въехать в столб — это последнее, что нужно при общении с молодой и красив
— Зачем ты послал ей видео?Вопрос повисает в воздухе, душном и жарком, словно кто специально превратил его в прозрачное желе.Змей не слишком любит лето. Особенно такое: городское, пыльное и удушливое. Оно точно сковывает кандалами со всех сторон, не даёт свободно вздохнуть. И не помогает ни ледяной мохито, ни мороженое, ни… Детско-женский набор, но Змею откровенно плевать. При его внешности, работе и мировоззрении можно питаться чем угодно. Главное, чтобы было приятно.Впрочем, человек, который сидит напротив, разбирается и в мороженом, и в десертах, и в шоколаде. Но видно, что ему неуютно. Маленькая кофеенка на окраине города. Совершенно не тот формат, к которому он привык.И хорошо.Змей небезосновательно считает, что человек, которого надо раскусить, не должен быть там, где может расслабиться. Дома даже стены помогают… Ну или не дома, а в другом родном месте. Но сам факт.Изначально объект сопротивлялся и не собиралс
С трудом заставляю себя успокоиться и кое-как рассказать Машке о ночной прогулке, нападении и побеге.Подруга успевает несопротивляющуюся меня утянуть на кухню, напоить успокоительным и… выслушать. Ничего не говоря и не перебивая.Хорошо… хорошо, что Машка. И не кто-то другой. Иначе бы мне уже голову скрутили и выбросили из окна. Но именно сейчас не стоит меня лечить и воспитывать. Знания, полученные на собственном опыте, слишком незабываем, чтобы сделать вид, что ничего не произошло, и снова побежать на ночной пляж.В какой-то момент Машка понимает, что успокоительного в бутылочке было несколько капель, и притаскивает водку. Я качаю головой, но подруга заставляет выпить стопку.Становится немного теплее и легче.— Какого черта ты туда поперлась? — всё же ворчит она. — Мало, что ли, купания было? И почему ночью? Познакомиться со всеми придурками? Ведь на него теперь даже не подашь заявление, ты его рожу не рассмотрел
Спустя месяцВ Лидо-ди-Езоло не замёрзнешь. Небольшой итальянский городок, что стоит на берегу моря. Здесь нет туристов, нет алчных хозяев, желающих обогатиться за чужой счет. Но в то же время городок живет своей жизнью, прекрасной и яркой, ни с чем не сравнимой. Лидо-ди-Езоло не кажется сонным царством, в которое попала глупая маленькая девочка, решившая оставить за спиной ненавистного принца и его проклятое золото.Искандеров всё продумал до мелочей. Словно знал заранее, куда надо поехать, чтобы переключиться с событий, разбивших сердце и душу.Здесь яркое солнце и безумно теплое море. Местные черноглазые красавцы могут поднять настроение всего парой слов, хотя я понимаю далеко не всё, что они говорят. Мне не нужно тут изображать из себя леди. Я спокойно могу надеть футболку с грустным котиком, джинсовые шорты и обычные босоножки на ровном ходу. Заплести непослушные волосы в косу и не наносить на лицо макияж.Я сюда приехала не для того, чтобы быть карт
— Ты поступил как мудак.Искандеров не сводит глаз с сидящего напротив светловолосого мужчины. Солнечный свет проникает сквозь распахнутое окно, играет лучами на стеклах и гладких полированных поверхностях.На столе Искандерова всегда порядок. Особенно если он кого-то ждёт. Художественный хаос и «среда для творца» может быть только поздно вечером, когда он прекрасно знает, что гостей не будет. Нельзя чужим показывать себя настоящего. Обязательно вывернут наизнанку, сломают и отбросят, как ненужную игрушку. Поэтому при людях — только то, что можно показать, а не то, чего хочется на самом деле.Лия вот доверилась. Бедная девочка, не знала, во что её втянут эти два козла.Искандеров не ангел, он прекрасно понимал, в какое положение ставил Лию, когда предлагал «договор». Но при этом знал, что действует не только в своих интересах. Отдать всё девчонке, ничем себя не обезопасив, было бы отчаянно глупо.Но сейчас&hellip
Я вижу, как её тонкие пальцы сплетаются в замок. Костяшки белеют. Ей не за что держаться, только сцепить руки до боли и искать силы в самой себе. Мир оказался слишком жесток. Мне больно смотреть на неё… такую. Но я прекрасно понимаю, что если сейчас попытаюсь прикоснуться или сказать что-то утешительное, то и правда будет взрыв. И Лия имеет на это право. Она делает глубокий вдох, собирается с мыслями. — Кто спорил, Володя? Вы же понимаете, что без ответа я теперь не уйду? И в её тоне проскальзывает жесткость, которой раньше я не замечал. Это несколько удивляет, но в то же время заставляет восхититься этой женщиной. Ни рыданий, ни истерик, ни брошенного мне в физиономию десерта. И тут уже молчать нельзя. Поэтому я рассказываю всё с самого начала. Стоило бы что-то скрыть, смягчить углы, но я понимаю, что Лие нужна только правда. И именно эту правду она получает. Лицо Лии словно высечено из мрамора. На нём невозможно прочесть ни единой эм
Дела складываются как нельзя лучше. И всё же я мрачнее тучи. Никогда бы не подумал, что согласие женщины на встречу со мной может разбередить столько чувств. Поначалу она игнорировала меня, я уж было подумал, что Лие и правда нет до меня никакого дела. Возможно, простила своего козла… ах, извините, любимого мужа, приняла вторую роль, стирку шелковых носков и заглядывание в глаза тому, кто в свободное время тискает роскошных блондинок. И обозлился до такой степени, что слов нет. Сам себе удивляясь. Неприятно, конечно, когда дают от ворот поворот, но это не причина так беситься. Я хоть и хорош, но всё же не бог, женщины не обязаны дружно падать к моим ногам (хотя и неплохо бы). Но что-то однозначно не дает покоя. Словно важно, что именно она так отреагировала. Даже Арсений настораживается, глядя на раздражённого меня. Предлагает поговорить, но я резко бросаю какую-то отговорку и снова углубляюсь в бумаги. И как же неожиданно приходит от неё сообщение. К
Он разворачивается на каблуках и направляется в комнату. Я некоторое время стою не двигаясь и тупо смотрю на дверь. В голове пусто. Точно подкрался какой-то чудовищный вампир из страшных сказок и высосал не только кровь, но и всё желание хоть как-то реагировать. Так нельзя. Нельзя больше оставаться в этом доме, иначе случится что-то непоправимое. Мне срочно нужно оказаться в другом месте, привести мысли в порядок. Побыть одной. Я взлетаю по лестнице на второй этаж. Скорее в свою комнату. Достаю из-под кровати дамский чемоданчик. Быстро открываю шкаф и снимаю нужные вещи. Футболки, джинсы, платье, ветровка. Так, обувь. Много не влезет, да и не надо — спасусь балетками, вспомню студенческую юность. Внизу доносятся мужские голоса. Пока спокойно. Без повышенных тонов. Я замираю, прижимая к груди нетбук. Боже… А если они сейчас договорятся за моей спиной? Вдруг Кирилл сумеет убедить Искандерова… И тут же понимаю, что всё это глупость. Убедить в чём
Я молчу. Смотрю в окно и молчу. Не вижу того, что происходит во дворе. Даже если сейчас на площадку, где гуляют детки с родителями, опустится летающая тарелка, я наверняка не замечу. Перед глазами до сих пор лицо Маргариты. В ушах звучит её голос. Любовница Кирилла не отнекивалась, она попыталась обвинить меня. Возможно, ждала, что придут разоблачать. Может, совесть проснулась, а может, нового любовника отыскала. Я вздыхаю. Сжимаю в ладонях чашку с зелёным чаем. Он слишком горячий, его невозможно пить. Зачем я лила кипяток? Вдыхаю сказочный аромат. Кирилл не любит плохой чай. Поэтому я покупаю исключительно качественный и дорогой. И… больше не хочу этого делать. Вообще не хочу ничего делать для Кирилла. Самым эпичным было, когда Маргарите пришло сообщение на мобильник. Поначалу она победно улыбнулась, а потом побелела как смерть. В тот момент я испугалась, что ей стало плохо. Не хватало ещё, чтобы свалилась в обморок. Приводить её в чувство же
С утра все не ладится.Кира, кажется, нарочно пытается выбесить каждым своим шагом. То не те документы, то холодный кофе, то странный задумчивый взгляд — будто находится не здесь, а где-то очень далеко. Нет, изначально я не бесился. Не имею привычки перекладывать свои неудачи и неприятности на плечи сотрудников. Но когда после вопроса, что произошло и есть ли какие-то проблемы, она только безразлично посмотрела на меня и пожала плечами, почему-то сорвало крышу.Нужна помощь — скажи. Плохо себя чувствуешь — езжай в больницу. Затупила в работе — поясни. В конце концов, всему есть решение. Я не отношусь к начальникам, которые выкидывают за забор хороших сотрудников за какую-то оплошность. Но изображать из себя черт знает что и на все вопросы реагировать мордой протухшей селедки — это перебор.Поэтому разговор с Кирой выходит уже более раздраженным, чем я планировал. Загружаю поручениями, требую вызвать начальника коммерческого отдела.