Санкт-Петербург. Российская Федерация. 15 октября 2017 года
– Интересное место вы выбрали для встречи. И название загадочное, “Гинтарас”.
– Обычный ресторан, каких много. Но мне здесь нравится.
Фредерика рассматривала свою собеседницу. Прошло почти двадцать лет, но она не изменилась. Может быть, даже выглядела моложе. “Как и я”.
– Не скажите. Литовская кухня. Многие ли сегодня вообще знают, что такая существует? Впрочем, как и такая страна. Глобализация. Кажется, былые времена минули безвозвратно. Очень многие считают, что так лучше для всех.
Агиля провела ладонью по лакированной столешнице и окинула помещение заинтересованным взглядом. Деревянные столики и стулья, стойка бара, книжные полки со множеством книг. Старинные фотографии на стенах. Дух прошлого здесь любовно воспроизвели и с удовольствием сохраняли. И, пожалуй, легкий налет патриархальности действительно мог позволить по
Монпелье. Франция . 16 октября 2017 года– Уршула! Что там? Кто приходил?– Доставка. Иди скорее сюда.Кира сбежала вниз по лестнице. Долой черный цвет. Только белое и розовое. Ну, с одним малюсеньким исключением и только сегодня. В Монпелье даже сейчас было плюс двадцать, что не могло не радовать. Можно было одеваться совсем легко и наверстать упущенное летом. И мини, только мини.Уля уже распечатала фирменный пакет UPS и извлекла три больших белых конверта.– Смотри, подписано от руки! Чернилами! Тебе, мне и Милану.Кира открыла конверт и достала оттуда именное приглашение. Оно было изыскано оформлено. Плотная мелованная бумага, розовые и красные цветы по всему листу. Надпись на русском (ты не зря говорила, что знаешь русский, испаночка)."Изабель Иманол Бойрос иГенрих ШварцбергИмеют честь пригласить госпожу Киру Застень27 октября 2017
“Никто не знает, каковы его силы, пока их не использует.” Гете И. Маарра,11 декабря1098 года – За мной, воины! Во имя Господа Всемилостивейшего, уничтожить всех нехристей! Не жалеть никого! – Рыцарь Генрих, в том доме я видел их, там, наверху! – Веди нас! Группа крестоносцев ворвалась в дом, находившийся почти в центре несчастного города. Никто не обращал внимания на страшные крики мечущихся и гибнущих людей, на клубы дыма и языки пламени. Добыча – единственное, что интересовало “воинов Христа”. Франки, норманны, англичане рассыпались по зданию в поисках местных обитателей и спрятанных сокровищ. Но их ожидало жестокое разочарование. Пустота. Воздух сотрясали ругательства на разных языках, тени бессмысленно метались по стенам в свете горящих факелов. Генрих с удивлением рассматривал внутреннее убранство дома. Оно странным об
Натужно ревя, автобус поднялся по крутому склону и притормозил у въезда на паркинг. Замок, до этого момента невидимый на лесной дороге, навис всей своей каменной громадой над туристами, которые покидали машину с некоторым неудовольствием. У всех накопилась усталость, ведь замок Шварцберг был последней остановкой в недельном туристическом маршруте по Чехии.Кира выглянула из окна и увидела только поднимающуюся в гору дорогу. Да, испытание будет не из легких. После вчерашних прощальных “гастролей” в пражской дискотеке желание было одно – не вставать из кресла. Но Ольга не дала ей даже на секунду задуматься над возможностью пропустить экскурсию.– Пошли! Это же тот замок, о котором нам рассказывали на экскурсии по Праге!– Ну, Оля! Нам же столько всего рассказывали! Разного!– Неужели не помнишь? Замок с легендами! И здесь не только музей! Здесь живет барон! Ну, давай же, все нас ждут!Кира наклонилась и застегнула
Вена. 1811 год– Госпожа баронесса! Художник приехал.Софи оторвалась от чтения и подняла глаза на вошедшего управляющего.Здесь, в Вене, было замечательно. Как жаль, что Генрих после свадьбы не позволял ей проводить много времени в столице. Но, может быть, потом они будут больше ездить все вместе. Она, муж и дети. Конечно, так и будет.– Скажите, Карл, это тот художник, которого рекомендовал мой муж?– Да, госпожа Шварцберг. Возможно, лучший сейчас в Вене. Академик Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге. Ходят слухи, что скоро станет профессором и здесь. Работает при дворе.– Зови!В комнату вошел нестарый еще человек. Худощавый. С острыми чертами лица и живыми, внимательными глазами. Он поклонился, но сразу было заметно, что делает он это только из уважения к даме, а не к ее титулу.– Госпожа баронесса! Разрешите представиться, меня зовут Иоганн Баптист[1].
Кира проснулась от какого-то странного гудения. Она открыла глаза, вокруг было темно. “Еще ночь. Но что же так шумит?”Девушка откинула одеяло и спустила ноги на пол. Лунный свет, пробивавшийся через зашторенное окно, освещал темный прямоугольник двери. Кира встала и вышла в коридор, гудение усилилось, но точное направление определить было невозможно. Она двинулась на звук, шлепая босыми ногами по деревянному полу. Звук словно то приближался, то затихал.Под ногами вместо тепла паркета она вдруг ощутила холод камня. Девушка ускорила шаг, но почти сразу уперлась в закрытую дверь. Звук усилился, как будто за дверью находился огромный рой пчел. Кира помедлила немного, но потом толкнула дверь и шагнула в комнату. Гудение исходило из камина, который занимал, казалось, половину противоположной стены. В камине метались языки черного пламени, черного, но одновременно испускающего лучи необыкновенного света, отчего в комнате царил странный полумрак.Спиной к
1812 год. Шварцберг“Безусловно, она слишком много времени проводит в помещении, Генрих прав”. Софи подошла к окну. Лес внизу раскинулся до самого горизонта. Только в самом низу к склону холма притулилось несколько домиков. Здесь очень красиво, но как же ей хотелось снова в Вену! Или хотя бы в Прагу. Хотя, зачем в Прагу, она никак не могла сообразить. Во всяком случае, после родов, как только малютка немного подрастет, она наверняка поедет.Софи отошла от окна и обернулась к своему портрету, который Генрих повесил в комнате, где она теперь проводила так много времени. Портрет словно обладал своей особенной, внутренней силой и, глядя на него, всегда ощущались спокойствие и уверенность. Хозяйка замка вышла в коридор и начала спускаться в гостиную, машинально проводя пальцами по граням висевшего на груди камня, когда за окнами послышался стук копыт и скрип колес экипажа. Софи спустилась в гостиную, когда за окном уже раздавались женск
Кира вышла из знакомого домика. Кажется, здесь она ночевала вчера. Или не здесь. Выложенная состарившимся камнем тропинка привела ее к знакомому пруду. Вокруг не было никаких следов вчерашнего разгула стихии. Не было заметно ни следов поломанных веток на деревьях, ни разбросанных камней, ни вырванной травы. Все было так, как будто ничего и не происходило. В окружающей природе словно повисла какая-то настороженность, ожидание, а может, даже страх. Девушке даже казалось, что деревья, мимо которых она проходила, провожали ее испуганными взглядами, и легкое покачивание ветвями было вызвано не почти незаметным ветерком, а вздохом облегчения. Впрочем, это был просто обман зрения, ведь деревьям не свойственны эмоции, которые может заметить человек. И вообще, неизвестно, есть ли у деревьев эмоции. Нет, чувства у них явно есть. Может, она даже чувствует их иногда.Действительно ли они побаиваются её или, наоборот, пытаются успокоить? Например, сейчас ей даже слышались какие-то голоса
1939 г. Белоруссия– Мама! Вы слышали? Пан Халевский повесился! Ну, тот, что из осадников[1].Малгожата подняла голову от книги. Дочь, забежавшая в комнату, словно сама была готова разрыдаться. Видно было, что она в ужасе.– Пан Гжегож?Честно говоря, она недолюбливала ветерана-легионера[2]. Приехавший из Малопольски офицер получил большой кусок земли и с некоторых пор старался показать себя самым главным во всем повяте[3]. Он все свободное время пытался найти недовольных среди местного населения, требовал изменить программу в школах. Некоторые из местных поляков его сторонились, некоторые горячо поддерживали. И вот теперь такое…– Мама! Ханя говорит – как только по радио сказали, что большевики перешли границу, так он сразу пошел в амбар и повесился.Это было намного, намного важнее. Одно дело – война с Германией, от которой она, конечно, не ждала ничего хорошего, но, имея немец