— Осторожнее!
Мимо Тамилы протиснулась дородная дама в красном костюме, бросив презрительный взгляд. Мол, стоят на дороге всякие, ишь!
Только… не до неё сейчас. Настроение и без того мерзкое: вечер, духота, усталость.
Осень выдалась в этот раз поздней, горькой и пыльной. Совсем не московской. Пропахшей зноем, одиночеством, густыми и терпкими запахами, которых не бывает в маленьких городках. Летняя жара не хотела уступать место подбирающейся на мягких лапах прохладе, цеплялась сухими жёлтыми руками за дома, машины и спешивших по своим делам прохожих.
Кожа взмокла, тонкая ткань платья прилипла между лопатками, а ручка пакета больно врезалась в ладонь. На улице было людно, все спешили домой.
Тамила шумно выдохнула и перебросила пакет в другую руку. С собой пришлось забрать обувь, чтобы отнести в ремонт. Хорошо, что на работе хоть запасная пара была. А то бежать в разорванных босоножках ещё то удовольствие.
— Тамила Владимировна, а в котором часу вы завтра будете? — спросила шедшая рядом девушка.
Рыжая, тоненькая, с большими ланьими глазами и упрямо поджатыми губами. С постоянным «извините, я не поняла». Одновременно вежливым и до ужаса раздражающим.
Новая сотрудница. Вика? Ника? Тамила не помнила, девица и так довела за день. Больно уж не нравились те, кто собственную лень и нежелание что-то делать прикрывал непониманием.
Даже программист Вадька на её фоне мог считаться вполне милым существом. В другой раз, может, обошлось — Тамила не стала бы брать дурного в голову, но сейчас хотелось послать всех далеко и надолго.
— Не знаю, как из банка вернусь, — отрезала она.
— Я тогда позвоню?
Вика-Ника переминалась с ноги на ногу, явно не желая портить отношений с будущей начальницей и в то же время понимая, что любезной беседы не выйдет. Даже Тамила заметила, что той было не по себе — слишком бледная и очень боится сказать что-то не то. Словно девица-красавица перед чудовищем из пещеры. Впрочем, после работы статус чудовища Тамилу устраивал. Особенно учитывая, что девица-красавица изначально произвела не слишком приятное впечатление.
Решив, что новенькой подчинённой займется завтра, Тамила кивнула и поставила тяжёлый пакет с обувью на землю.
— Хорошо. Завтра.
Девушка закивала, спешно распрощалась и тут же растворилась в толпе.
«Мышка, — подумала Тамила. — Серая, вроде незаметная. Только может впиться острыми зубками да попортить хозяйское имущество. Вот проявишь себя, задержишься, потом и попробуем поговорить нормально».
Духота не спешила сходить на нет. Тамила исподлобья глянула на солнце, которое уже должно было клониться к закату, но по-прежнему посылало на столицу горячие лучи.
До спуска в метро оставалось не так много, поэтому, вновь подхватив пакет, она зашагала к нему.
Счета, разговоры, сломанный телефон и шеф, который вечно не в настроении. Партнёры из Прибалтики неожиданно потребовали пересмотреть контракты, а экономист ушла в декрет. Неудача? Или сговор? Как назвать череду неприятностей, которые валятся одна за одной, будто кто дёрнул за верёвочку, и они игрушечными шариками свалились вниз. Прямо тебе на голову. Только ушибы и синяки от этих шариков весьма болезненные.
Вспоминать о разрыве с Кириллом и вовсе не хотелось. Два месяца прошло, а ощущение, что только вчера. Тамила вздохнула. Так в мыслях можно завязнуть, как в болоте. А потом бежать к психоаналитику с просьбами о помощи. Другой вопрос, что вряд ли психоаналитик подлатает прорехи в душе, прорезанные осточертевшим бытом.
Кофе, кот, кондиционер. Остальное потом. Кот, кстати. Дворовой бездельник. Привык уже, что его кормят и лелеют. Купить ему колбасы надо, а то в холодильнике ничего и не осталось, а зверь голодовку не оценит.
Послышался неприятный треск. Внутри ёкнуло, Тамила чуть не выронила пакет. Ну вот, порвался. Слава богу, успела поймать. Босоножки остались внутри, а не лежат на земле. Процедив сквозь зубы какое-то ругательство, она вздохнула и стала на эскалатор.
Спокойный спуск дал возможность немного передохнуть и подумать. Понять, что не всё так плохо. Даже можно сравнить с нищими, которые сидят тут и выпрашивают подаяние. У неё всё есть. Не в тех количествах, в которых нужно, и не в то время, когда необходимо, но всё же есть.
— Тамила-а-а…
Она оглянулась. Странно, никого из знакомых.
Люди были заняты своими делами, никто на неё не обращал внимания. Откуда-то ветерок принес едва уловимый запах сирени, внезапно чересчур сладкий и тошнотворный. Миг — и всё прошло.
Показалось.
Тамила посмотрела вперёд. Усталость и жара всё же действуют. Чем скорее она окажется дома, тем лучше.
В шумном людском потоке, казалось, можно забыть обо всем. Нужно смотреть, чтобы не затоптали и самой ни на кого не наступить.
Огромная живая змея из множества чешуек-людей медленно двигалась вперёд. Рядом — гладкой серебристой стрелой неслись вагоны метро. Жизнь идёт размеренно и спокойно. Её не волнуют проблемы простых смертных.
Ранее Тамила не допускала таких мыслей. Теперь они стали появляться всё чаще. Скорее всего, это надо было списать на возраст. Юность уже не вернется, до старости ещё далековато, но задуматься не помешает. Хотелось бы по-прежнему вставать по утрам и, глядя за окно, радоваться новому дню, а не думать, как пережить ещё один день.
Тамила бросила взгляд на изящные часы с серебристой веточкой металлического браслета. Без чего-то восемь. Скоро можно будет полностью перебраться на работу и жить там. Это уберёт ряд проблем вроде визгливой соседки и её ребёночка, которому никогда не придётся страдать от переизбытка интеллекта.
— Тамила-а-а…
Она вздрогнула. Снова осмотрелась. Плохи дела, кажется уже не пойми что.
Вернувшись к невесёлым мыслям, Тамила вспомнила совет подруги-психолога Лизы Корженевской:
— Не расстраивайся и не перенапрягайся. Остальное подтянется.
Будь на её месте кто другой, Тамила бы не поверила, но Корженевская — особый случай. Её удача — зверь пугливый и неприрученный, появляющийся только тогда, когда ему пожелается. Но даже при таком раскладе она не падала духом. Имея такой пример перед глазами, Тамила понимала, что всё возможно.
Долго ждать не пришлось.
Сев между пожилой женщиной с огромной сумкой и вертлявой девицей лет шестнадцати, Тамила почувствовала, как заломило спину и заныла поясница — весь день приходилось помнить про осанку, на встрече с партнерами не расслабишься. Она откинула голову, касаясь затылком холодной поверхности, и прикрыла глаза. Ехать далеко, можно даже вздремнуть. Обычно электронная книга — лучший спутник в поездке, но сейчас ей лучше лежать в сумке. Вникнуть в текст всё равно не получится, а перечитывать заново — глупая трата времени. К тому же среди разнообразия на прилавках всё никак не попадалась та, которую бы можно было читать с удовольствием. Чтиво было похоже на серую однородную массу, не вызывавшую никакого интереса.
Тамила выдохнула. Справа громко заиграла мелодия из фильма про Шерлока Холмса. Старого, ещё с артистом Ливановым в главной роли. Уже было подумав на пожилую даму, Тамила искренне удивилась, когда по мобильному вдруг затараторила юная девица справа.
«Надо же, — хмыкнула она про себя. — Оказывается, не всё потеряно. Молодое поколение не отвергает хороших вещей. Впрочем…»
Хорошие вещи — понятие очень широкое. Кому нравится слушать Магомаева, а кому лучше Роллинг Стоунс и Скорпионс. Или Сплин с Ночными снайперами. Выбор огромный, бери что хочешь. Единственное, что от Тамилы было так же далеко, как Нептун от Земли, так это современная популярная музыка. С экранов телевизоров её подавали в неограниченных количествах, однако Тамила предпочитала такие вещи для себя исключать.
— Да я же говорю тебе, — звонко произнесла девица, — вчера мне Ирка рассказала. На сайте вычитала. Ну да! Представляешь, что творится уже! Ты только своей старшей не вздумай сказать. Ей-то страшилки такие слушать нельзя. Ещё дома рожать надумает.
Тамила повела плечами, чтобы не занемели в такой позе. Сидеть оказалось уже и не так удобно. Она открыла глаза и осмотрелась. Напротив находились мальчишки-подростки, чуть поодаль — молодая мать с ребёнком лет шести, хмурый старик неодобрительно поглядывал на говорившую по телефону девушку. Её голосок был слышен в каждом уголке вагона. Тамила ничего не имела против разговоров в общественных местах, но считала, что можно говорить потише. Не обязательно, чтобы все вокруг знали о твоих проблемах. Девица проронила неприличное слово, пожилая дама брезгливо поджала губы и бросила на Тамилу взгляд, мол, видите, чему их учат в школах? Тамилу это не особо волновало. Замолчала бы, и то хорошо.
— Ненормальная она у тебя, — буркнула девица в трубку. — Говорю же, лучше не давать ей поводов нервничать. Да ещё и Димка её козёл. Может, не бросил бы — иначе всё повернулось, а так…
Тамила невольно усмехнулась, бездумно глядя на пакет с обувью. Ситуации везде одинаковые, про своего Кирилла она думала точно так же. Когда-то.
— Ну и как знаешь! — вдруг рявкнула в трубку девица и раздражённо нажала на «отбой».
Она вдруг посмотрела на Тамилу. В серых глазах, щедро накрашенных тушью и тенями, почему-то появилось странное выражение, словно она искала поддержки.
— Вот скажите, — её голос прозвучал неожиданно тихо и глухо, будто доносился откуда-то издалека. Тамилу поразила такая перемена: тут чуть ли не кричала, а тут — раз! — совсем другой человек.
Пожилая женщина даже чуть подалась вперёд, чтобы послушать, что скажет девица. Но та, кажется, ничего не видела вокруг.
— Если детей воруют прямо в роддоме, то можно ли кому-то верить? Но ведь если сказать матери, то ничего хорошего же не будет, так?
Старик снова уткнулся в газету, молодая мать недоверчиво поглядела на неё, но крепче прижала к себе ребёнка — неосознанно, порывисто, будто пытаясь защитить.
Пожилая женщина покачала головой и цокнула языком.
— Да, детонька, сейчас творится страшное. А что уж что потом делают с ними — один Бог знает. Ведь и на органы могут продавать, и в рабство.
Тамила поморщилась: соседка слева оказалась сплетницей, которая красит всё в чёрные тона. Всё плохо, будет ещё хуже. От таких людей не скрыться, но жаль, что выходить не прямо сейчас, поэтому придётся слушать.
— Я не знаю, — медленно произнесла девица, — только ничего хорошего — это точно. — Она снова посмотрела на Тамилу, словно недовольная тем, что не услышала от неё ни слова. Серые глаза вдруг стали почти черными — верно свет так упал. — Вот вы бы что сделали, если б узнали о таком, а ваша подруга должна была бы рожать?
Тамилу озадачила такая постановка вопроса. Хотя бы потому, что в её окружении никто рожать не собирался. Разве что Корженевская могла бы. Но та была из рода таких дам, что дала бы прикурить самому Ганнибалу Лектеру, вздумай он покуситься на её ребёнка.
— Зарезала бы вора, — сухо сказала Тамила.
Пожилая женщина еле слышно охнула и даже забыла, что хотела что-то сказать. Девица чуть рассеяно похлопала ресницами и уткнулась в свой мобильный, будто там резко возникло что-то очень важное.
Старик неодобрительно посмотрел на Тамилу и покачал головой, мать с ребёнком сделала вид, что ничего не слышала. Сама Тамила понимала, что ответ оказался резким, но, тем не менее, была довольна, что все вмиг замолчали, перестав приставать с дурацкими разговорами.
Вагон плавно остановился, и с тихим шипением открылись двери. Тамила встала и покинула его, радуясь, что скоро будет дома.
И снова показалось, что кто-то еле слышно прошептал её имя.
Москва, 27 лет назад В парке было шумно, людно и празднично. Ярко и нарядно одетые мужчины и женщины смеялись и громко разговаривали, обходя Тамилу и её родителей. Праздник. Улыбки на лицах, громкая музыка, радостный визг детворы. Тамила с любопытством глазела по сторонам. Такие выходы у них бывали нечасто, поэтому на душе становилось радостнее в два раза. В правой она сжимала ладонь мамы, в левой — папы. Оба сегодня выглядят не так, как обычно. Мама надела коричневое платье, прям как шоколад, и приколола брошку-бабочку с разноцветными крыльями. Те едва заметно подрагивали и ослепительно сверкали в свете фонарей, заставляя жмуриться или отворачиваться. Тамила долго разглядывала брошку, считая, что её сотворил настоящий волшебник. Мама смеялась и говорила, что это всего лишь «аметисты и гранаты». Ни первое, ни второе слово четырёхлетнему ребёнку не понять, поэтому Тамила решила, что это всего лишь какие-то заклинания, благодаря которым потом получаются
Дрёма сидела на Боровицкой башне и плела узоры снов. С длинных тёмных пальцев свисали нити тьмы, прочные и шелковистые, чуть колыхались на ветру. Миг — ожили, потянулись друг к другу, сплелись в мерцающий звездной пылью узор, завязались продолговатыми узелками. Каждый из них — момент пробуждения каждого из жителей многомиллионного города. Дрёма коснулась рубиновой звезды, та ярко замерцала, просвечивая сквозь туманную плоть. А горит-то как, жарко горит, окаянная! Оттого все сны москвичей сегодня будут страстными и горячими, полными запретов и сладости. — Шалишь? — совсем рядом прозвучал тихий голос. И не разобрать: мужской или женский, только знай себе растворяется в шуме ветра. — И не думала, — ответила Дрёма, задумчиво глядя в сторону Александровского сада. Гуляют, надо же. Не спится им ночью. Впрочем, ночи сейчас на зависть летним. Не замерзнуть, не озябнуть. А если и так, то любовь греет многих. Собеседник устроился рядом. Подул на звезду
Пальцы быстро стучали по клавиатуре. Напротив Тамилы сидел надоедливый подрядчик из строительной фирмы и пытался доказать, что отчеты сделаны верно. Стопка бумаг на краю стола неуклонно росла, а цифры на экране никак не хотели сходиться с теми, что были написаны в отчёте. День едва начался, а настроение было испорчено выговором начальства. Сосредоточиться на работе не получалось, потому что каждые пятнадцать минут раскрывалась дверь в кабинет, и появлялся новый посетитель. С утра работа не заладилась, всё валилось из рук, при желании сделать быстрее, получилось с точностью до наоборот. — Тамила Владимировна! — недовольно протянул подрядчик. — Вы ж меня не слушаете! «Глаза мои тебя не видели», — только успела подумать Тамила. На экране монитора появилось продолговатое окно, окаймлённое раздражающе красным цветом. Тамила шумно выдохнула. — Программа зависла. Подождите. Подрядчик нахмурился, хотел было что-то сказать, но р
Выходной начался с затянутого серыми тучами неба и стены проливного дождя. Однако Тамилу скорее радовала такая погода, чем расстраивала. Москвичи давно ждали прохлады и дождь встретили с благодарностью. Тамила стояла под зонтом на остановке, ожидая опаздывавшую Корженевскую. Холодные капли стекали по обнажённым рукам, впитывались в лёгкую ткань платья, но возвращаться домой уже не было времени — семинар начнется через полчаса. Корженевская всегда опаздывала с размахом. Ну, или приходила намного раньше. Золотая середина — это не для Лизки. — Девушка, не подскажите, который час? — вдруг раздался хриплый голос справа. Тамила повернула голову и встретилась взглядом со смешливыми зелёными глазами. Собеседник оказался молод, неплохо одет, с тёмно-русыми волосами и кривым шрамом, пересекавшим правую щеку. Очень кривым, будто кто-то пытался вырезать линию, но нож всё время застревал. Резкие скулы, прямой нос, узкие порочные губы. Тамила молча глянула
Дождь закончился внезапно. Вроде все сидели в помещении, он барабанил по крыше и тут раз! — уже сквозь прорехи в серых небесах блестело яркое солнце. Ненужный зонтик раздражал Тамилу и казался неимоверно тяжёлым. Корженевская некоторое время шла молча, теребила в руках смятую пачку сигарет и не решалась закурить. Потом всё же не выдержала и ткнула рукой в сторону сквера. — Пошли посидим, а то скоро на прохожих кидаться начнёшь. Тамила недовольно посмотрела на подругу, но потом вздохнула и кивнула. Лиза была абсолютно права: неприятные ощущения лучше не держать в себе. И уж точно не следует кидаться на людей. — Идём уже в кафе. А то я от голода сама не своя. Заодно и поговорим. — Да уж, — фыркнула Корженевская, — заметно. В кафе было уютно, запах свежесваренного кофе витал в воздухе, сидевшая напротив Лиза внимательно изучала меню. Тамилу не покидало странное ощущение, что произошедшее на семинаре каким-то образом было ей нужно. Каким? Непонятн
За окном давно царила ночь. Тамиле снился сон: вязкий, словно патока, накатывающий тяжёлыми сладковатыми волнами, танцующий на грани с реальностью. Он имел именно тот странный привкус кошмара наяву, когда думаешь, что бодрствуешь, однако после резко вскакиваешь от любого громкого звука извне или какого-то внутреннего будильника. Но внутренний будильник безбожно лгал. Липкая паутина, окутавшая сознание, не желала рассыпаться в пыль. Тамила шла по коридору: тёмному, пыльному, пропахшему сыростью и старостью. Странный привкус растекался во рту, словно она провела языком по металлу, на котором разлили томатный сок. Соль и металл. И немного холода. Такой бывает кровь. Но откуда бы ей тут взяться? Тамила не узнавала коридора. Она шла всё быстрее, потому что слышала за спиной чье-то дыхание. Пока ещё еле различимое, будто догонявший не был уверен, стоит приближаться или лучше остаться за спиной. Но Тамила знала: охотник никогда не оставит свою жертву. Казало
Работа кипела. Клиенты не успокаивались, начальство пребывало на подъёме и радостно раздавало всем указания со скорость пять в полчаса. И все срочные, само собой. Телефон смолк всего на секунду, как тут же открылась дверь, и в кабинет влетел старший экономист. — Слушай, наши опять посходили с ума, требуют перекинуть данные сегодня до четырёх! — он тяжело и часто дышал, словно долго бежал. — Смотри! На стол Тамилы плюхнулась пачка бумаг. Она раздражённо выдохнула. И так не знаешь, куда девать собственные документы, тут ещё появилась новая забота! Безумная полоса явно не собиралась останавливаться, и выходные остались лишь смутным проблеском в темном царстве. — Я занята, мне не… — Распоряжение главного, — уныло обронил экономист. — Сама понимаешь, я б не пришёл так… Телефон вновь зазвенел. Схватив трубку, Тамила зажала её между плечом и ухом, одновременно начав просматривать принесённые документы. Слова говорившего смазались в ед
Дрёма сидела напротив фонтана, слушала шёпот листвы и аккуратных дорожек Царицынского парка. Смотрела, как по мосту, легонько постукивая тростью, идёт интеллигентный мужчина в светлом костюме. Всё бы ничего, но походка у него была уж больно плавной, словно ноги не касались земли. И только стук трости, будто намеренно возвещал о приближении гостя. Вот только их разделял фонтан — и уже мужчина сидит рядом. Смотрит на тёмную воду, делает вид, что не чует ту, кто сидит рядом. Глаза у него светлые, почти прозрачные. В них отражаются все лица горожан. Тех, кто жил, живёт и когда-нибудь будет жить в Москве. — Соскучилась? — спросил он тысячей шепотков, слившихся воедино с шелестом листвы. — Не то слово, — хмыкнула Дрёма. — А ты всё же не сдержался? — Не сдержался, — подтвердил он. — Только пока ещё разобрать не могу, стоило ли. — Думаешь, она тебя послушала? На его губах появилась улыбка: — Облик нищего сотрётся, а слова про прошлое о
— Так что, Тамила Владимировна, — улыбнулась Нина, — всё в порядке. Ваша мама поправилась, в среду мы её выпишем. — Отлично, — кивнула та в ответ и протянула медсестре пакет. — Возьмите, это вам. Тамила отметила, что Нина смутилась, попыталась что-то сказать, но передумала. Пакет оказался в руке медсестры. Тамила сказала ещё пару вежливых, но бестолковых фраз и покинула кабинет. Сегодняшний разговор с матерью вселил надежду. Всё будет хорошо. Во всяком случае, будет лучше, чем раньше. — Мне больше не снятся кошмары, — обронила утром мать, смакуя клубничный йогурт. — Я так хорошо спала. — И будешь, — уверенно ответила Тамила, которая до этого даже мысленно боялась вспоминать всё произошедшее. Запиликал мобильный. Она глянула на определитель — неизвестный номер — пожала плечами и взяла трубку: — Да? — Ты там пропала, что ли? — ехидно спросила Корженевская. — Или теперь решила опаздывать мне назло? — Лиза, а что с
Но Тамила не торопилась принимать приглашение. Вместо этого она медленно повернулась к Богину, который настороженно смотрел на неё. — Что? — Лучше будь здесь. Больше ты мне ничем не поможешь. Богин стиснул зубы, словно понимал, что иного выхода нет. Хотя, кажется, ему это совсем не нравилось. Тамила повернулась к дому. Огоньки в окнах трепетали, будто живые. Только сейчас она сообразила, что начало быстро темнеть. «Странный мир, — пронеслось в голове. — Очень странный, хуже некуда». — Выходи, — чётко и громко произнесла она. — Говорить будем здесь. Свет замер. Находящееся внутри существо оторопело от такой наглости. Потом по земле пробежала дрожь, будто находившийся под ней зверь беззвучно хохотал. Никто не вышел, но Тамила ждала. Она знала, что торопиться некуда. Достала из-за пояса нож и сжала в руке. Никогда не приходилось использовать его иначе чем для нарезки продуктов. На чёрное небо взобралась серебряная луна. Яркая, как
Солнце светило ярко. Но это было обманом, ветер неприятно холодил, заставляя кутаться в куртку. Вход в метро представлялся пастью огромного чудовища, в которую нужно было спуститься по своей воле. Богин не давал раздумывать, он спокойно шагал рядом, придерживая её за локоть. — Мы просто войдём, — крутились в голове его слова: спокойные, уверенные, невозмутимые. Будто он только и делал, что ходил по подобным местам. Возмущений Тамилы он не слушал. Точнее, она была уверена, что приводит ему логические аргументы, но Богина это, кажется, только забавляло. — Тамила, ты спокойно проникаешь в любое место. И днём, и ночью. — Ты о чём говоришь? Как я справлюсь? Богин тогда бросил весьма странный взгляд, а потом хмыкнул: — Галлюцинации в помощь. Не суть, но тон сказанного Тамилу задел, поэтому разговор в последующий час не клеился вообще. Богин сообразил, что сказал лишнего и извинился. Правда, много времени на сборы не дал. Тами
— Кто это был? — напряжённо спросил Богин. Тамила пропустила его вопрос мимо ушей. Кирилл… Перед глазами стояло его восково-белое лицо и остекленевшие глаза, кровь окрашивала приоткрытые губы. Она прекрасно понимала, что кто бы ей ни звонил — им быть никак не мог. Существо… Тамила сделала глубокий вдох. Богин неожиданно оказался рядом и ощутимо встряхнул за плечи: — Да не молчи ты! Что случилось? — в его голосе появились панические нотки. Тамила с некоторым изумлением отметила, что от каменного психолога не осталось и следа. Хотя бы на несколько секунд. Она попыталась высвободиться, но Богин держал крепко. — Кажется, оно играет со мной. Существо… Пообещало прийти завтра. Лицо Богина посерело, глаза почему-то приобрели необъяснимую яркость. Он прищурился. — Кто? Оно? — лёгкий надлом в голосе выдал напряжение, которое он пытался сдерживать. Тамила опустилась на кресло и провела ладонями по лицу. — Слушай…
Руки начали почему-то мёрзнуть. Вокруг царила тьма, но Тамила хорошо помнила, что заснули они под утро. Откуда-то сбоку раздалось шипение. Она попыталась встать, но что-то с силой надавило на грудь, заставляя откинуться назад. Дышать стало больно. Она хотела позвать на помощь, но вместо крика из горла вырвалось еле слышное сипение. Давление усилилось, пальцы превратились в ледышки, тело онемело. Шипение повторилось. Тамила замерла, сердце гулко стучало в висках. Она открыла глаза, ужас ледяной волной окатил с ног до головы. На груди сидело бесформенное чёрное существо. Его глаза, колодцы пурпурного пламени, разделённые вертикальным тонким зрачком, внимательно смотрели на Тамилу. Она чувствовала запах сирени, смешанный со сладковатой тошнотворностью гниющего мяса. С трудом сдержав рвотный позыв, Тамила смотрела на существо. Оно казалось недвижимым, но внезапно моргнуло. Тонкий зрачок пропал, пурпур затопил весь глаз. Женщина вздрогнула, чувствуя, что начинает
Тамила ругала себя последними словами за то, что поддалась на уговоры Богина влезть в эту авантюру. Её уже выпустили из кабинета следователя — пожилого капитана Гвоздинского, который вёл допрос медленно и сонно, словно его вовсе не волновало произошедшее. Тамила сидела в коридоре, сцепив руки, бездумно уставившись на серые стены. Сотрудники проходили мимо, никто не обращал внимания на молодую женщину, вид которой совершенно не подходил для здешних мест. Она ждала Богина, проходившего ту же процедуру допроса, что и она. Ногти впились в ладонь. Тамила не знала, что он будет говорить. Вспомнился один из первых начальников, который всегда говорил одну фразу: «Чтобы нас не раскусили, давай брехать в одну дудку». Они не успели перекинуться даже парой фраз, чтобы прикинуть общий план действий. Тамила вздохнула. Чертовски хотелось с кем-то поговорить, но Корженевской звонить было уже поздно. Она вспомнила о матери и невольно поёжилась. Той лучше вообще ничего не гово
Чем ближе стрелки приближались к оговоренному времени, тем Тамила сильнее нервничала. Новые туфли, которые пришлось до этого всего-то раз одеть, натирали пальцы, свод стопы, казалось, уже гудел от высоких каблуков. Фиолетовое платье, высокая причёска и макияж заставляли себя чувствовать одновременно непривычно и горделиво. Широкий пояс подчеркивал талию и грудь. Аметистовые серьги придавали некую таинственность и желание разглядывать долго-долго. Тамила принадлежала к тому сорту женщин, которые в зрелом возрасте куда симпатичнее и харизматичней, чем в молодости. Она позвонила Кириллу и предложила встретиться. Сама. Тот почему-то долго молчал, словно не верил своему счастью, но потом согласился. Однако предложение забрать Тамила отвергла, мотивировав, что ещё сама не знает, откуда будет ехать (от себя или от Корженевской), поэтому лучше сразу встретиться на месте. Им стал один из его любимых ресторанов на Арбате. Да уж. Хороша задумка. Только вот получится ли
«Пятница, — думала Тамила, сегодня пятница». С таким трудом выпрошенные выходные пролетели почти незаметно. Вчерашняя встреча с Корженевской всё же оставила горьковатый привкус. Подруга сумела затянуть её в метро на обратном пути. А на ночь Тамила ещё начиталась страшилок и заснула под утро. При этом ночь опять была подозрительно тихой: ни снов, ни галлюцинаций. Это могло быть как результатом тренингов с Богином, так и затишьем пред бурей. Желудок сжимался, а внизу живота образовывалась пустота, когда Тамила понимала, что второй вариант куда более реалистичен. Она переложила пакет из одной руки в другую. Матери разрешили уже читать, поэтому та тут же попросила принести что-нибудь поинтереснее. Да и собранная еда порядкам тянула пакет к земле. У Тамилы на языке крутилось несколько вопросов, которые она даже не представляла, как сформулировать. Ей хотелось знать подробности своего пребывания у воровки как можно больше. Но вот что мать сумеет ей тут помочь — оче
Тамила чувствовала, что спину невероятно ломит. Она не понимала, как можно было проспать всю ночь в неудобной позе, что на утро всё тело было словно изломанное. Сны не снились, а вот слова Богина не выходили из головы. С одной стороны, Тамила понимала, что это какое-то неоправданное ребячество, но с другой… с другой, зерно истины там было. Богин предложил Тамиле встретиться с Кириллом, поговорить, и как бы случайно обронить, что у неё новая пассия. Роль последней должен был выполнять сам Богин. Поначалу она не согласилась, так как не видела в этом смысла, но психолог пояснил, что Кирилл находится в постоянном напряжении. К тому же слепо следует своей версии. Пока они сопротивляются и пытаются воззвать к здравому смыслу, он только сильнее верит в выстроенные домыслы. Если признать, может стать легче. Человек примет это и поймёт, что его действия бессмысленны. — А если не поможет? — спросила она тогда. Богин пожал плечами и философски выдал: — Скорее вс