За прошедшую декаду гостиница нисколько не изменилась. Даже портье за стойкой кивнул мне, как старой знакомой, и смог удержаться от сальных шуточек. Видимо, вспомнил, чем закончился мой прошлый визит, и вряд ли желал повторения.
Тот же номер, тот же вид из окна. Дверь захлопнулась, тихо клацнул замок.
— Ну, — поторопил меня охотник, — рассказывай.
Я взяла его за руку и повела за собой в спальню. Легонько, без принуждения, готовая в любой момент остановиться, если он опять вспылит и отдёрнет ладонь. Но он не отдёрнул. Он последовал за мной, а внимательный взгляд светлых глаз сопровождал каждое моё движение, каждый мой шаг. Наш шаг.
— Что ты делаешь? — спросил охотник.
— Рассказчик из меня так себе, — призналась я, взяв его за вторую руку и положив мужские ладони себе на талию. — Давай лучше покажу, так будет достовернее. В интересах дела, конечно, — не удержалась я от провокации. Простенькой, дет
Всю дорогу от подъезда до автомобиля охотник крепко держал меня за руку. Так крепко, что будь я человеком, наверняка остались бы синяки. Я даже старательно оглядывалась, словно в ожидании момента, когда можно будет сбежать. Смешной. Когда такой шанс представится, я и вида не подам.— Можно вопрос? — Я села на переднее сиденье автомобиля.— Нет. — Охотник захлопнул дверь, обошёл внедорожник и устроился за рулём.— Ну и ладно.Я отвернулась к окну. Машина заурчала двигателем и мягко тронулась с места.Интересно, а если открыть дверцу прямо сейчас, пока мы не набрали скорость, и выпрыгнуть на ходу, есть шанс не разбиться? Выскочить, и не только не свернуть шею, но и, нырнув в переулок, затеряться среди уютных тёмных дворов и подворотен? Не знаю. А вот разблокировать дверь точно не получится. Это вам не старенькая классика. Чёрт, не мог завести тебе таратайку без центрального замка?Охотник нажал на тормоз, сбрасыва
В торговом центре «Солнечный», так похожем на свечку и состоявшем из пяти уровней, ничего солнечного кроме жёлтых стен не было. Рабочие в корзине лебёдки, громко матерясь, снимали с фасада букву «Ч». То ли перегорела, то ли просто чем-то им не понравилась.Народу внутри толкалось прилично. Торговля шла бойко. Шмотки, телефоны, косметика. При входе радостно мигала фарами новенькая машина. Бытовая техника, садовый инвентарь, ювелирные украшения, снова шмотки. В любой другой день я бы с удовольствием прошвырнулась по магазинам, прикупила бы стрингов оптом.Бутик «Симпатии» располагался на втором этаже, между магазином косметики и сувенирной лавкой с валенками и кокошниками на витрине. В «Симпатиях» безглазые, лысые и почему-то серебристые манекены демонстрировали всесезонные джинсы и белые блузки.— Никуда не лезть. Рот держать закрытым, — отдал приказ охотник, минуя тревожные рамки.После преподанн
— Алекс пропал? — Она вскочила.— А вы не знали? — Мужчина скрестил руки на груди и облокотился о стену.— Нет! Откуда? — Она снова села, положила плащ рядом и затеребила ремешок сумочки. — Понимаете, у него… У него была невеста. Её ему нашли родители. Но он её не любил, — с вызовом сказала она, как будто это кого-то интересовало. — Он любил меня и не хотел врать. Сразу всё рассказал, — Одинокая слезинка покатилась по щеке. — Сразу сказал, что ему придётся… придётся… — Она покачала головой.Один из администраторов зала посмотрел на болтающую с кассиром Людку, потом на нас и решительно зашагал к примерочной, желая прервать душевную беседу. Я улыбнулась мужчине, на груди которого висел бейдж с именем «Егор». Администратор сбился с шага. Продолжая слушать сбивчивый рассказ девушки, я сняла только что купленный пиджак, и Лена замолчала, проглотив последнее слово.
Я задумчиво смотрела на кресло, что появилось в комнате этой ночью, и пыталась представить, как кто-то сидит и смотрит на меня из тьмы. Смотрит на дурацкую пижаму с ромашками.Охотник? Сколько он сидел здесь? Час? Два? Три? Я сплю чутко, но его не услышала.— И чего теперь ждать от жизни? — спросила я у пустой комнаты. Комната не ответила. — Одно хорошо, обошлось без подвала. Не знаю, как подвал, а я рада.Подцепив пальцами пластырь на плече, я оторвала полоску. Под ней оказалась ровная кожа, хотя ещё вчера Валентина Павловна, доставая из раны стёкла, ругала весь белый свет в общем и меня в частности.До сих пор помню, как скрипели металлические тросы и свистящий звук падения. Выводя меня из-под удара, охотник с такой силой врезался в меня, что разбил стеклянную стену, осколки вспороли кожу… Но и только. Если бы на меня свалилась лебёдка, я бы так легко не отделалась, кровь лайне не всесильна. А так обошлось даже без переломов, од
— Ответ прост, — словно не слыша меня, продолжал рассуждать мужчина. — Время! Всё решает время. Убить тебя нужно до того, как ты мне что-то расскажешь. Или сделаешь…Он замолчал.— Мне это не нравится, — вставила я, но он снова не услышал.— Вариантов два. Первый — ты убила оборотня не по своему разумению, а на заказ. И теперь заказчик избавляется от исполнителя. В этом случае сейчас самое время рассказать о нём, и я уверяю, на тот свет он отправится раньше тебя. — Мужчина многозначительно замолчал, предоставляя мне шанс заполнить паузу.Я этим шансом не воспользовалась, и он со вздохом продолжил:— Или ты можешь привести меня к настоящему убийце, и поэтому он торопится отрезать все ниточки.— Тогда этот «кто-то» должен знать, кто мы. Кто ты, и какой контракт взял. Но в этом случае логичнее убрать нас обоих. — Я качнулась, моя тень упала на экран ноута.
Молчаливый охранник-леший открыл ворота, и мы выехали на просёлочную дорогу. Через километр грунтовка, тянувшаяся вдоль опушки, сменилась асфальтовым шоссе. Охотник жил не так далеко от города, километрах в десяти. Ещё четверть века плановой застройки, и посёлок станет частью города.Мужчина выкрутил руль, машина свернула с центрального проспекта на одну из тихих улочек. Очень знакомую улочку. Внедорожник остановился напротив двухэтажного дома старой постройки. Штукатурка на фасаде давно отсырела и местами отвалилась. Я вопросительно посмотрела на своего спутника. Он меня отпускает, поэтому и привёз к дому?— Выходи, — скомандовал мужчина, вылез из машины и первым подошёл к двери. В руке появилась связка ключей. Моих, между прочим.— Что ты… — следом за ним я оказалась в уютном полумраке подъезда.— Ты так замечательно молчала в моей спальне, — припомнил мне охотник, поднимаясь по лестнице на второй этаж. —
Перекусить? Как много и как мало в этом слове. В моём случае это означало, что мы найдём мужчину, которого я доведу до исступления и обменяю один оргазм на пару недель, а может, месяцев или лет чужой жизни. Хорошая перспектива. Тогда почему же у меня перехватило дыхание от невыплаканных слёз?«Ты знаешь, Ани. Ты знаешь», — раздался в голове печальный голос отца, словно он снова был рядом. А может, это признак грядущей шизофрении?— Андрей, — проговорил в трубку охотник, — у меня для тебя задание. Давай-давай, оторви зад от дивана. Ну, значит, от тренажёров оторви. И найди мне матрас. — Мужчина поддел носком ботинка кусок алой материи, что когда-то был моими трусиками, и отбросил в сторону. — Нет, не любой. Ага, я привередливый и для горизонтальных упражнений предпочитаю определённую марку. Мне нужен матрас из номера отеля, на котором почил бедный волчонок. Да, тот самый. Они говорят, что сожгли, но есть большая вероятност
Барменшей была девушка, которая хоть и взглянула завистливо, но лезть не стала. От парня, что с горестным видом пил в одиночестве, тянуло такой беспросветной тоской, что впору повеситься. И желательно поскорее. Когда умирает любовь — это больно.Я снова вспомнила отца. После смерти матери он тоже «умер». Он больше не мог и не хотел питаться как обычно. За последние двадцать лет из «вечного студента» превратился в молодого мужчину. И как бы он не экспериментировал, собирая хоть гарем, хоть бордель, ничего не выходило. Чужая энергия больше не усваивалась. Теперь он будет стареть. Медленно, но неотвратимо. И лет через двести умрёт глубоким стариком. Вернее, уже через сто восемьдесят. Бабушка очень расстраивалась, считая, что семьдесят лет — это совсем не тот возраст, когда нужно остепеняться. И не тот возраст, когда должно умирать.Я хмыкнула. Барменша бросила взгляд на мой бокал, где ещё плескалось спиртное, и не стала подходить. Интер