Оля Емельянцева устроилась в глубоком кресле и занялась педикюром. До этого она уже пять раз неторопливо прошлась туда-сюда по гостиничному номеру, поправляя сползающее с груди большое махровое полотенце (в ванной была и простыня, но полотенце заканчивалось как раз в том месте, где начинались красивые Олины ноги), затем долго и самозабвенно расчесывала влажные волосы.
В приглушенном свете настольной лампы ее голое тело приобрело персиковый оттенок, после цветочной ванны она вся источала нежный аромат, была исключительно свежей и чистой. Теперь Оля увлеченно возила пилкой по ногтям, принимая изысканно-эротичные, соблазнительные позы. Как опытный мясник умеет показать товар с самой выгодной стороны, прикрыв крупную кость парной мякотью, так и Ольга демонстрировала свои чудесные достоинства «покупателю» на полную катушку. Она собиралась выгодно выйти замуж.
«Наконец-то угомонилась», - раздраженно подумал Роман. Он по-турецки сидел на диване и колотил по клавишам ноутбука. Клавиши отзывались тихим пластмассовым треском, по яркому экрану ползли бесконечные гусеницы чисел.
Оля бросила пилку, задумалась. Она любовно оглядывала Романа, уткнувшегося в свой компьютер, представляя его в смокинге и себя рядом - в шикарном платье. Отлично. Через год, в двадцать пять, можно будет родить ребенка. Пухлого, здорового малыша - у Ромы удивительное здоровье. За тридцать лет жизни ни одного насморка, зимой купается в проруби, жонглирует гирями. Оля мысленно потрогала богатырский бицепс, живой и упругий под шелковистой кожей, и зашевелилась в кресле от удовольствия. Главное, чтобы у него все в порядке было с бизнесом, чтобы деньги никогда не кончались. Она не стремится к скучной жизни богатой бездельницы - корты, бассейны, шампанское с бисквитами, массаж, ночные клубы, круизы, орхидеи, бриллианты, лошади, автомобили, - но определенное количество жизненных благ она от мужа потребует.
Уже почти два года они вместе, и Ольга потратила массу энергии и изобретательности, чтобы крепко привязать к себе перспективного кандидата, опутать его нежной и невидимой паутиной мелких привычек, взрастить в нем необходимость все время иметь под рукой эту умную, тонкую, внимательную молодую женщину. Ей это действительно удалось. Еще ни одной командировки Роман не провел без Ольги, а командировки у Романа Шухова случались часто.
Оля сбросила ненужное полотенце, устремилась к дивану и полукругом улеглась вокруг ноутбука - так, что черная прохладная крышка касалась ее голого живота.
- Милый, ты столько работаешь!
- Это наше будущее благосостояние, - ответил Роман, не сводя глаз с экрана. Он протянул руку и погладил девушку по бедру. - Ты чудесно пахнешь. Один звонок в Москву, и на сегодня я свободен. Да, котенок, сегодня в разговоре с Бингенхаймером ты шесть раз перевела неточно. И три раза путала глагол.
- Ерунда, я прекрасно знаю язык, - самоуверенно отмахнулась Ольга. - Ну, звони скорее, и будем спать!
Роман взял телефонную трубку. Через минуту из нее донесся спокойный голос Куницына:
- Я слушаю.
- Вячеслав Матвеевич!
- Да, Рома, как дела?
- К сожалению, я не могу вас обрадовать, Вячеслав Матвеевич! - грустно произнес Роман. - Все, о чем мы говорили, подтвердилось.
- Значит так, - бесцветно отозвался Куницын. - Ну что ж... - Трубка немного помолчала. - Когда ты сможешь вернуться, Рома?
- Я думаю, где-то числа шестнадцатого, Вячеслав Матвеевич. Буду ликвидировать брешь. А все необходимые документы передам по факсу завтра же. Вас это устроит?
- Добро, - согласился Куницын. - Семнадцатого октября в восемь утра жду тебя. Оле привет.
Роман удивленно замолчал. Он не ожидал, что босс знает о постоянном эскорте, сопровождающем его в каждую командировку.
- Вы ведь два попугая-неразлучника, - объяснил Вячеслав Матвеевич. - Ну, всего хорошего.
Отбой.
- Что подтвердилось? Какую брешь? - спросила Ольга. - Мы что, будем торчать в этой нюрнбергской дыре еще почти три недели? В Москву хочу!
Роман щелкнул любопытную красотку по носу.
- Тихо, женщина. Все, теперь я твой.
Ольга с готовностью уволокла ноутбук на стол.
- Почему ты всегда такая голая, Оля, - вздохнул Роман. - Даже раздеть тебя самому нельзя.
***
Звонок сотового телефона настиг Вячеслава Матвеевича в машине. Он уже почти выбрался, но теперь, после разговора с Шуховым, тяжело опустился обратно, положил руки на руль и остался сидеть в темном салоне автомобиля.
Десять лет назад дружба Куницына и Батурского прошла через испытание Виолой. И все эти десять лет мужского одиночества, наполненные лишь напряженной до самозабвения работой, вид нежной, романтичной, мягкой Виолы - такой любимой и недоступной - окатывал сердце горько-сладкой волной: как высоко он ценил Глеба, если ради него отказался от этой невероятной женщины.
Зачем? Чтобы десять лет спустя единственный друг предательски подрезал его на повороте - конечно, очень элегантно, но от этого не менее подло.
Вячеслав Матвеевич повернул ключ, и автомобиль - мощный ручной зверь - тихо ожил. Сейчас они встретятся и поговорят начистоту. Начистоту. Глаза в глаза. Но о чем им теперь говорить? Два миллиона долларов, сказал Роман, по предварительным подсчетам - во столько обошлась Куницыну его доверчивость. Плюс Виола, которая могла бы превратить эти тоскливые десять лет, наполненные эпизодическими контактами с малознакомыми женщинами, в фантастический карнавал, полный любви, нежности и заботы друг о друге.
Вячеслав Матвеевич выключил зажигание. В темноте не было видно, как его лицо, обычно такое лучистое и обаятельное, окаменело, а серые глаза стали совсем черными - разочарование, пропитанное обидой и злостью.
Октябрь дебютировал мелким, противным дождиком. Алену трясло от холода и нервного напряжения. Она поправила огромные черные очки, неуместные в этот пасмурный день, и стиснула негнущимися пальцами сумку. Сумка была сегодня непривычно тяжела, так как таила в себе ледяную сталь оружия. Пистолет был так же неуместен в компании пудреницы, дамской записной книжечки и игрушечного талисмана, как и солнцезащитные очки на Аленином покрасневшем носу.Алена преодолела путь через холл банка и длинный коридор, поднялась на второй этаж. Она перемещалась медленно, словно в тумане, словно была загипнотизирована мыслью, навязчиво бьющейся в чугунно-тяжелой голове: «Неужели я смогу это сделать?».Около приемной на нее налетела секретарша Лиза.- Аленка, что с тобой? - удивленно затараторила девушка. - Уже вышла с больничного? Ну и вид у тебя! Ужас! Если ты к Глебу Николаевичу - лучше не заходи. Он сегодня какой-то ненормальный! А у нас начался ремонт фуршетного зала! Я
Ксения сделала закрепку, обрезала нитки и вытащила ткань из-под лапки. Маленькое шелковое платье цвета слоновой кости в стиле «воинствующий аскетизм» готово. На него было потрачено два метра немыслимо дорогой ткани, три дня и уйма нервов. Простота изысканной модели требовала филигранной точности исполнения, и за эти три дня Ксения не раз боролась с искушением раздробить на кусочки швейную машину. Ей приходилось соревноваться с Клайном, Валентино, Черутти и Ферре, ведь остальные девочки, несомненно, придут на вечеринку в их нарядах, а в ее скромном бюджете не было двух тысяч долларов для приобретения подобного платья.Ксения надела свое творение и с удовольствием уставилась в зеркало. Платье струилось, мерцало и выглядело достаточно дорого. Ксения начала кривляться перед зеркалом, строя из себя кинозвезду, пока это увлекательное занятие не было прервано звонком в дверь.Сапфира Азизова держала в руках громадную розовую коробку, и ее зеленые кошачьи глаз
- Брысь! - сказал Макс Саше, оттесняя девушку от стола. - Невозможно пробиться к компьютеру! Брысь!Саша, репортер отдела светской жизни, вяло сползла с кожаного кресла «Командор», уступая место решительному Колотову.- Какой ты мокрый, - удивилась она. - Куртку можно выжимать. Чем ты занимался под проливным дождем?Максим удобно разместился на освобожденной территории, достал из кармана блокнот, взглянул на экран компьютера.- Так. В «тетрисе», я смотрю, ты добилась значительных успехов. Десять раз записалась на Доску почета.- Стараюсь, - скромно заметила Саша, устраивая ноги в американской манере на соседнем столе. Ноги у Саши были стройные и рельефные, мордашка славная, талия тонкая, возраст юный, глаза всегда удивленные, грудь не по фигуре внушительная, и весь этот арсенал очень помогал ей в работе со знаменитостями мужского пола и в общении с главным редактором газеты «Выстрел в упор». Знаменитости охотно д
Интуиция подсказывала Андрею, что ему не удастся застать Алену Дмитриеву в ее квартире. Так оно и оказалось. Скромное жилище одинокой девушки носило следы недавнего пребывания здесь владелицы, но пустовало.Обстановкой являлись книжные полки, уставленные словарями и учебниками русского языка и книгами русских классиков, шаткая тахта под клетчатым пледом, поцарапанный письменный стол, шкаф и старинный телевизор «Электрон» в корпусе из полированного дерева.Валера Тимофеев, собрав две тонны разнообразных отпечатков, тут же отправился в лабораторию. Андрей оглядывал пустую квартиру, представлял себя ее двадцатичетырехлетней хозяйкой и пытался понять, что могло толкнуть молодую девушку на убийство. Роль Алены Дмитриевой не шла детективу: мешали мускулы и другие физиологические отличия.Секретарша Лиза скептично оценила внешность Алены, но, по мнению детектива, она была довольно миловидной: Андрей нашел альбом с фотографиями и тщательно его изучил. С
Ольга сидела в шезлонге у края бассейна. Бассейн в форме почки, наполненный прозрачной голубой водой, а также роскошный трехэтажный особняк с террасами принадлежали немецкому другу Романа Шухова - Алексу, владельцу фирмы «Шеппург».Алекс, в советскую бытность Алексей Шепарев, восемь лет назад (в 1989-м) эмигрировал в Германию, имея в багаже диплом только что оконченного Московского авиационного института, скромную, безоглядно влюбленную в него двадцатилетнюю жену-немку и огромную страсть к финансовому комбинированию.Аккуратная и порядочная до оскомины Роза, использованная Алексеем в качестве проездного талона по маршруту Россия - Германия, была жестоко брошена через два месяца после успешного воссоединения с немецкими родственниками. Вчерашний студент, ас фарцовки и спекуляции, герр Шепарев без труда присовокупил к своему беглому английскому грамотный немецкий язык, купил маленький компьютер и начал торговлю советскими рабынями.Торговал он ими тала
Андрей шарил тоскливым взглядом по окнам панельной пятиэтажки. Где-то здесь должен был скрываться Свидетель, стопроцентный Свидетель с глазами, подобными фотокамере «Самсунг», ушами-локаторами и аллергией к вольному фантазированию. Или два свидетеля попроще - один с глазами, другой с локаторами. Или десять свидетелей-поганок, связывающих следствию крылья своей невнятной противоречивой жвачкой, поющих вразнобой, как сводный хор пациентов психбольницы. Или...Из окна первого этажа (потолок этой квартиры был полом для апартаментов убитой позавчера Вероники Соболевой) на Андрея внимательно и строго смотрела дама. «Она!» - взволнованно подумал Пряжников, холодея от смутного предчувствия удачи.Сыщик моментально восстановил в памяти список жильцов, добытый верным помощником Валерой Тимофеевым, и вспомнил, что женщину из 51-й квартиры зовут Лидией Павловной Мотыгиной. Пятьдесят семь лет, пенсионерка, в прошлом - замдиректора центра научно-технической и
Бар «Моника», где сейчас сидел мрачный Вячеслав Матвеевич, неторопливо поглощая легкий коктейль и пристально изучая сводки с фондовых бирж, был чрезвычайно дорогим заведением - это отпугивало от него случайные шумные компании. «Монику» посещала обеспеченная и сдержанная публика, типа президента «Ойл-экспорт интернешнл». Бар славился в кругу знатоков тишиной, изысканной картой вин и грамотным сомелье.Виола Батурская возникла в дверях «Моники» неожиданно для Вячеслава Матвеевича. Хотя он сам пригласил ее на свидание и ждал уже целый час, но, как всегда, появление Виолы заставило сердце Куницына биться быстрее, а газетная простыня «Ман унд Гельд», испещренная мелкими цифрами и исчерченная графиками, дрогнула в его руках.Вячеслав Матвеевич три минуты поработал Штирлицем - он поедал глазами чудесное светлое лицо Виолы, так, как это делал штандартенфюрер СС на безмолвной встрече с женой в немецком рестор
Газета «Выстрел в упор», конечно, не обошла молчанием смерть банкира Глеба Батурского. Макс Колотов блистал осведомленностью и проницательностью, строил громоздкие предположения, кому было необходимо устранение Батурского, генерального директора банка «Гарант», тонко намекал, что ведется журналистское расследование, и в результате «выжал» из гибели банкира целых двести строк на первую полосу, а не сто, как собирался. Хотя для информирования читателей вполне хватило бы и тридцати.- А зачем было писать, что убийца неудачно попытался инсценировать самоубийство? - хмуро спросил Андрей. - И вообще, к чему такое многословие, все эти подробности?- Не переживай, друг, - патетически вскричал Максим. - Информировать людей - моя святая обязанность. Я не могу скрывать от населения факты. Не плачь, Эндрю! Ведь не я же один превратил смерть банкира в источник гонорара - все газетчики уделили этому внимание.- Другие меня не волнуют -