Андрей шарил тоскливым взглядом по окнам панельной пятиэтажки. Где-то здесь должен был скрываться Свидетель, стопроцентный Свидетель с глазами, подобными фотокамере «Самсунг», ушами-локаторами и аллергией к вольному фантазированию. Или два свидетеля попроще - один с глазами, другой с локаторами. Или десять свидетелей-поганок, связывающих следствию крылья своей невнятной противоречивой жвачкой, поющих вразнобой, как сводный хор пациентов психбольницы. Или...
Из окна первого этажа (потолок этой квартиры был полом для апартаментов убитой позавчера Вероники Соболевой) на Андрея внимательно и строго смотрела дама. «Она!» - взволнованно подумал Пряжников, холодея от смутного предчувствия удачи.
Сыщик моментально восстановил в памяти список жильцов, добытый верным помощником Валерой Тимофеевым, и вспомнил, что женщину из 51-й квартиры зовут Лидией Павловной Мотыгиной. Пятьдесят семь лет, пенсионерка, в прошлом - замдиректора центра научно-технической и
Бар «Моника», где сейчас сидел мрачный Вячеслав Матвеевич, неторопливо поглощая легкий коктейль и пристально изучая сводки с фондовых бирж, был чрезвычайно дорогим заведением - это отпугивало от него случайные шумные компании. «Монику» посещала обеспеченная и сдержанная публика, типа президента «Ойл-экспорт интернешнл». Бар славился в кругу знатоков тишиной, изысканной картой вин и грамотным сомелье.Виола Батурская возникла в дверях «Моники» неожиданно для Вячеслава Матвеевича. Хотя он сам пригласил ее на свидание и ждал уже целый час, но, как всегда, появление Виолы заставило сердце Куницына биться быстрее, а газетная простыня «Ман унд Гельд», испещренная мелкими цифрами и исчерченная графиками, дрогнула в его руках.Вячеслав Матвеевич три минуты поработал Штирлицем - он поедал глазами чудесное светлое лицо Виолы, так, как это делал штандартенфюрер СС на безмолвной встрече с женой в немецком рестор
Газета «Выстрел в упор», конечно, не обошла молчанием смерть банкира Глеба Батурского. Макс Колотов блистал осведомленностью и проницательностью, строил громоздкие предположения, кому было необходимо устранение Батурского, генерального директора банка «Гарант», тонко намекал, что ведется журналистское расследование, и в результате «выжал» из гибели банкира целых двести строк на первую полосу, а не сто, как собирался. Хотя для информирования читателей вполне хватило бы и тридцати.- А зачем было писать, что убийца неудачно попытался инсценировать самоубийство? - хмуро спросил Андрей. - И вообще, к чему такое многословие, все эти подробности?- Не переживай, друг, - патетически вскричал Максим. - Информировать людей - моя святая обязанность. Я не могу скрывать от населения факты. Не плачь, Эндрю! Ведь не я же один превратил смерть банкира в источник гонорара - все газетчики уделили этому внимание.- Другие меня не волнуют -
Дирли-Ду открыла свои чудесные аквамариновые глаза, провела рукой по лицу, убирая золотистую прядь, и капризно подумала: «Хочу солнца!» Она резко откинула атласное одеяло, легко выпорхнула из вороха пенно-белоснежного постельного белья и подбежала к окну. Словно исполняя ее желание, мрачные свинцовые тучи неохотно расползлись в стороны, выпуская на свободу утреннее солнышко из унылого октябрьского плена.«Спасибо!» - воскликнула Дирли-Ду.В номере фешенебельной гостиницы «Фламинго» было тепло, а паркет приятно холодил босые ноги. Дирли-Ду метнулась к огромному зеркалу и начала принимать различные позы, любуясь собой. Потом она подошла ближе, отбросила за спину каскад рыжих вьющихся волос и придирчиво стала изучать лицо. Эта процедура тоже принесла ей громадное удовольствие.В дверь негромко постучали. Голая Дирли-Ду сделала удивленные глаза, высокими скачками запрыгала к выходу и притаилась.- Завтрак! - раздалось снару
Рабочий день, небогатый уловом, заканчивался, и Аля хмуро смотрела сквозь витрину на улицу, где в неярких лучах вечернего солнца мелькали фигуры торопливых прохожих.- Ничего не видно, я включу уже, - сказала Таня.Зал бутика наполнился мягким светом.- Сегодня, можно сказать, ничего не продали, - грустно заметила Аля. - Конечно, такие цены! Я вчера зашла в «Королевскую лилию» на Ильинке, там практически весь наш ассортимент, а цены ниже почти в два раза.- И почему он такой жадный? А мы виноваты. Не умеем продавать.- Ну. Сам бы попробовал. С такими ценами!Недовольство девушек адресовалось владельцу салона. Торговля изысканным женским бельем шла вяло, редкие посетители неуверенно разглядывали кружевные бюстгальтеры и эластичные комбидрессы, трогали атласные маечки и прозрачные боди и устремлялись к выходу, едва Таня или Аля с кровожадными улыбками на лицах делали попытку приблизиться к ним.На карточках-бэджах у дев
Андрей мучился в догадках, но на протяжении получасового интервью ему так и не удалось определить возраст собеседницы. Директор агентства «Деловой вояж» Сюзанна Эдмундовна, как великолепная дрейфующая яхта, таинственно блуждала в диапазоне от 27 до 47 лет.Удостоверение сотрудника уголовного розыска тихо покоилось в кармане замшевой куртки Андрея, и собеседница, пока не устрашенная грозным званием симпатичного посетителя, была доверчива, открыта, разговорчива.Если возраст дамы остался загадкой, то истинное предназначение агентства «Деловой вояж», где работала Вероника Соболева, было мгновенно выявлено проницательным сыщиком - да и прекрасная Сюзанна Эдмундовна с готовностью помогла потенциальному клиенту.- Наши девочки - настоящие профессионалки, - нежно щебетала мадам, игриво поглядывая на молодого, импозантного посетителя. Отличное слово «профессионал» приобретало в ее кораллово-красных устах добавочный, не совсем приличны
Дневник Алены«...наконец-то домой к Агафонову. Дверь открыл Вася, он был в одних трусах, но ужасно деловой. “Ругаться пришли, - трезво оценил он обстановку, - проходите. Мама сейчас вернется из магазина”.Я пошла за Агафоновым на кухню и обнаружила там маленького брата на высоком стульчике - Агафонов кормил малыша кашей. Ребенка практически невозможно было разглядеть из-за каши, и он был абсолютно счастлив. “Ну, вот и все, - сказал Вася, заканчивая, - полетели мыться”.Дома он какой-то чрезвычайно серьезный и самостоятельный. Я ведь привыкла считать его бандитом. Вскоре пришла мама, совсем молодая, цветущая, с грудой пакетов и - о Боже, неужели такое возможно! - еще одним карапузом. Моя Ирина говорит, она бы тоже хотела родить троих, если бы были деньги. Героини! Мама Жанна сразу поняла, что я из школы, и даже назвала по имени. Она вручила девочку подбежавшему Агафонову, а сама стала выгружать сумки.
Ослепляющее солнце в ярко-синем небе дышало последним октябрьским теплом, желтая осенняя листва отливала золотом, ветки клена матово светились красным бархатом - природа словно хотела соответствовать богатству похорон. Кипенно-белое кружево теснилось, ограниченное полированным деревом гроба, металл ручек вспыхивал в солнечных лучах, алели бутоны свежих роз, пылали гвоздики на длинных серо-зеленых стеблях - и все это великолепие было абсолютно не нужно Глебу Батурскому, который скромно и грустно лежал в своем новом жилище и готовился навечно уйти под землю.Андрей жадно обыскивал взглядом плотные торжественные ряды провожающих, пытаясь обнаружить на лицах дам и мужчин, шикарно разодетых в черное, следы подлинного горя. Толпа непринужденно обменивалась замечаниями, сохраняя для приличия видимость опечаленности моментом, но невооруженным глазом было видно, что здесь никто не собирается стенать от горя и рвать на себе волосы. Глеб Батурский дал повод собраться
Измученная и несчастная Виола утомленно висела на руке Вячеслава Матвеевича, предоставляя ему отличный шанс продемонстрировать свою любовь.- Я устала. - Виола свалилась в кресло и, проделав сложный пируэт ногами, сбросила туфли. К шпилькам прилипли комочки земли с кладбища. - Какие все лицемеры. О, бедный, бедный Глеб! Эти фальшивые сочувственные взгляды невыносимы. Ничтожества. Им дела нет, что Глеб погиб, рады позубоскалить за спиной и обсудить меня. Отвратительная публика, ты согласен, Слава?Несмотря на яростное содержание, короткая речь была произнесена Виолой нежно и умиротворенно, ее очаровательное лицо не исказила гримаса отвращения, даже в негодовании она оставалась непоколебимо женственной.Не снимая плаща, Вячеслав Матвеевич опустился в соседнее кресло.- Мне нужно заехать в офис. Я могу оставить тебя?- О, Слава... Я...- Ты в порядке?Виола расстроенно посмотрела на Куницына. Ее жалобный взгляд говорил о т