Глава 2

В нос ударил крепкий запах навоза. Заморгав, привыкнув к яркому солнцу, убедилась, я разлеглась на земле возле смачной кучи. Чихнув, села и отряхнула лицо от пыли.

Разбитая проселочная дорога, поля, деревца, медовое разнотравье. Чирикают птички, пиликают кузнечики, жужжат пчелы.

Рассмеялась, дивясь своей невезучести. Похоже, мозгу придется капитулировать — я не в Петербурге, это не сон, не мои фантазии.

Я в другом мире.

Господи, что за нелепица! Человек не может с бухты-барахты перенестись неведомо куда. Однако правда. Нравится, не нравится, придется смириться и выбираться отсюда.

Нет, можно, конечно, выдумать «рациональное» объяснение: я пролежала в коме полгода, врачи отчаялись и выкинули в чистом поле. Логично? Вот, поэтому другой мир, благо недавний опыт убедил в реальности его существования.

Ну некромант, специалист хренов! Орал на Тессу, а сам координаты напутал. Надеюсь, мы с тобой в разных мирах, иначе найду и предъявлю счет за халатно оказанные услуги.

В сердцах топнула ногой.

Везение пятидесятого левела! Одна, голая, черт-те где. Ладно, неподалеку лопушки, сооружу модный костюм. Голова цела, не болит. Руки тоже. Уже хорошо, могло быть хуже, как говаривал известный любитель неприятностей из телевизора.

Странно, царапины затянулись, а казались глубокими. Или у страха глаза велики? Все равно нужно промыть — я валялась в пыли, не хотелось бы заработать заражение крови. И умыться бы не мешало.

Другая реальность… В голове не укладывается! И что тут, Средневековье, Новое Время? Жители явно жили за счет сельского хозяйства, не слышали о паровозах и автомобилях, иначе бы колеса пробили характерную колею, где-то надрывался гудок локомотива, а разнотравье давно бы распахали.

Прошлась немного по дороге и убедилась, что попала в классическое фэнтези — в подсохшей грязи остался четкий отпечаток конского копыта. А вот и следы колес. Разумеется, без протектора — проехала телега.

Присела, обхватив колени руками. Побилась бы головой о землю, только вряд ли бы помогло.

Как, за какие грехи, почему я?

Осознание накрывало медленно. Никто не найдет, позвонить родным не выйдет, потому как тогда самой придется изобретать сотовую связь. Единственный плюс — лето, не замерзну. Хотела в отпуск — получи.

Пару раз чихнула и порадовалась, что не страдаю самым распространенным заболеванием двадцать первого века — аллергией, потому как сезон цветения в самом разгаре.

Ладно, Таня, не грусти, ты справишься, вспомни, сколько переговоров спасала. Неужели выбраться из чертового мира сложнее? Раз существуют обряды вызова демонов, маги могут перенести меня обратно. Осталось только найти деньги и нужного волшебника. Ты поступила на бюджет, сумела устроиться на работу, купить квартиру в ипотеку и не справишься с простенькой задачкой? Ничего, пара недель и дома.

Немного успокоившись, насладилась приятным бонусом — теплой погодой. Никого нет, можно позагорать. Для петербуржцев солнце — редкость, а тут ни облачка. И красота-то вокруг какая!

Убедившись, что дорога пустынна, вошла в цветочное море и разлеглась на травке.

На плечо села большая двухцветная бабочка. Крошечные лапки щекотали, но я боялась пошевелиться, спугнуть красоту. Таких у нас не встретишь, только на юге.

Прелестница взмахнула крыльями и унеслась прочь, к синему морю васильков.

Вдоволь понежившись, встала.

По-прежнему ни души, места явно непроезжие, глухомань. Вот и хорошо, успею подготовиться к встрече с местной цивилизацией.

Брела и брела, срывая колоски, наклоняясь, чтобы понюхать тот или иной цветок. Бедро почти не болело, ничто не отвлекало от единения с природой. Проблемы проблемами, но когда еще смогу вот так пробежать по траве? С непривычки она колола ноги. И так легко! Еще бы не мысль о доме, так действительно отпуск.

А вот и лопухи. Соорудила из них примитивный наряд и, вооружившись самодельной клюкой, вернулась к дороге. Может, там и опаснее: мало ли, какие люди повстречаются, зато не заблужусь, не съедят дикие звери. К тому же любая дорога ведет в город или деревню. Что там делать, как заработать денег и найти мага, пока не решила, соображу на месте.

 Ручейка, к сожалению, не нашла, но понадеемся на удачу. Вроде, следы от порезов не нагноились, не потемнели. В любом случае уже поздно.

С непривычки ноги гудели. Я умудрилась поцарапать их о сучки и теперь напоминала беременного пингвина: так же переваливалась с бока на бок. О разных болезнях уже не думала, просто шла, надеясь где-нибудь искупаться. Столь обрадовавшее сначала солнышко превратилось в большую проблему. Светлая кожа быстро обгорала, начинала зудеть.

Вскоре убедилась, что принадлежу к мрачному обществу пессимистов, которым вечно все не так. Казалось бы, лето, солнышко, а опять ною. И лопухи вечно сползают. Спрашивается, почему некромантка перетащила меня в свой мир в таком виде? Положим, демоница расхаживала обнаженной, но я-то под машину попала в пуховике и прочей зимней одежде. Или виной всему кривые руки Тессы? Пожалуй, теперь не отказалась бы поучаствовать в ее наказании. Не умеешь, не берись.

Стопы горели, ощущала себя рабом на плантации.

Все чаще поглядывала через плечо, опасаясь нежданных встреч. Несмотря на жгучее желание вернуться домой, понимала, на что может рассчитывать голая девица. Даже если мужчины окажутся порядочными, помогать точно не станут, вызовут местный аналог полиции. Раз так, одежда стала первой насущной необходимостью.

Судьба смилостивилась, когда едва переставляла ноги от жары, различила звонкий женский смех. Сначала хотела спрятаться в придорожных кустах, но потом сообразила: смеялись купальщицы. И верно, впереди мост — добротный, каменный, горбатый, а под ним, в тенечке, удобно устроилась группка девиц. Они задорно хохотали, играли в салочки на мелководье. Одежда за ненадобностью валялась на бережке. В этом мире не слышали о купальниках, поэтому плескались нагими. Проезжие не заметят: скроет мост, а остальных отвадят. Деревенские девчонки бойкие, во всяком случае, в произведениях классиков.

Осторожно спустилась по косогору, стараясь не спугнуть девушек. Первым порывом было подойти, попросить помощи, но я его подавила. Откуда мне знать, как тут относятся к чужакам? Лучше подберусь ближе, послушаю, может, чего полезное скажут. Например, где ближайший город или деревня. Дорога дорогой, но пустынная какая-то, пару часов брела, так никого и не встретила.

Тело вспотело, до зуда хотелось окунуться.

Бросила очередной взгляд на девушек. Хм, а ведь они тоже светлокожие. И волосы не красные, не фиолетовые, вполне себе земные оттенки. Не дородные рубенсовские красотки, я на их фоне выделяться не стану.

Риск — дело благородное, и я полезла в воду, подгадав так, чтобы остальные в это время отвернулись. Подплыву, изображаю, будто местная. Дальше — по обстоятельствам.

Речная прохлада остудила горевшую кожу, смыла грязь. Только босые пятки по-прежнему кололо — оцарапала где-то.

Нырнула, проплыла немного и пристроилась под тени плакучей ивы. Ветви свисали прямо в воду — словно лестница для русалок. Интересно, водятся здесь такие, как тут с нечистью?

Опасливо поджала пальцы и вгляделась в мутную реку. Вроде, только водоросли, рыбки, но все равно страшно.

Девушки меня не замечали, увлеченные разговором. Сколько ни напрягала слух, не могла разобрать ни одного знакомого слова. Судя по интонациям, делятся сплетнями — оживленно, перебивая друг друга.

И ни на что не похоже, как бубнеж мэтра Алимуса перед моим неудачным переносом домой.

Под ложечкой засосало.

Одна, в незнакомой стране, без знания языка… Жаловалась на «рояли в кустах», получи. Только почему в самом начале было иначе? Некромант объяснял, но толком не поняла. В любом случае, планы меняются, нечего и думать, чтобы подплыть и объясняться жестами. Девушки поднимут крик и убегут.

Одежда соблазнительно белела рядом. Всего-то вылезти, протянуть руку, и одной проблемой меньше. Воровать, конечно, нехорошо, и я уже отвернулась, хотела отплыть подальше, когда вспомнила, что закидывать меня невесть куда без средств к существованию — тоже не самый лучший поступок. Раз так, просто сравняю счет. Слабое оправдание, но лучше такое, чем ничего, вроде, уже ничего плохого не делаешь.

Убедившись, что я для крестьянок — деталь пейзажа, быстро выбралась на берег. Времени на раздумья не было, поэтому схватила первое попавшееся и юркнула в кусты. Там быстро, путаясь в юбках, оделась. Это оказалось не так легко. Раньше полагала, что костюмы прежних времен отличались простотой, но быстро убедилась, легче натянуть коктейльное платье, чем справиться с многочисленными завязочками.

Нижнего белья местное население не признавало, во всяком случае, я его не нашла, даже бабушкиных панталон. Оставалось надеяться, в городах дело обстояло иначе, тяжело в двадцать шесть превращаться в хиппи. Сероватая — белое и Средневековье не совместимо — рубашка с непривычки царапала нежную кожу городского жителя. Так и не поняла, из чего ее сделали. Вроде, не лен, но не хлопок же. К ней полагалась нижняя юбка из такого материала, прикрывавшая лодыжки. Далее — мягкий корсет из ткани потолще с яркой цветочной вышивкой и очередная, теперь уже полосатая юбка с широкой синей полосой по подолу. К одежде прилагались чулки, державшиеся с помощью самодельных подвязок, и грубые башмаки. Они оказались велики, когда как рубашка, длинная, прикрывавшая бедра, — мала, равно как самодельный корсет. Зашнуровать его толком не смогла, да и вряд ли втиснула бы в него грудь, хотя далека от Памелы Андерсон. Ну да, резвились незамужние, то есть подростки, на вид — лет четырнадцать.

Опасаясь, что сейчас завизжит, поднимет тревогу хозяйка вещей, поспешила прочь. Ноги хлюпали в башмаках, которые то и дело норовили соскользнуть, остаться под издевательски подставленным корешком.

Кое-как пробралась через кусты и отдышалась.

Девушки по-прежнему смеялись, значит, пока не заметили.

Во всем ищи плюс. В моей ситуации — это возможность без опаски выбраться на дорогу, что я и сделала.

Клюка осталась сиротливо валяться на том берегу.

Купание и страх придавали сил, резво скакала по обочине, то и дело бросая взгляды через плечо.

Жаль, среди вещей не нашлось чепца или другого аналога панамы, так солнечный удар подхватить недолго.

После моста пейзаж чуть изменился, чувствовалась близость жилья. Тут мелькнуло стадо коров, там заборчик. Вскоре от дороги то здесь, то там, словно протоки, начала разбегаться проселки.

Приободрившись, забыла об усталости. Я по-прежнему брела — бежать не хватило сил, да и не гнался никто, зачем зря тратить силы — по обочине, обмахиваясь подолом верхней юбки. Жутко хотелось снять корсет: кожа под ним прела, но, вспомнив о шнуровке, отказалась от соблазнительной идеи. Тогда, у реки, быстро затянуть ее помог плескавшийся в крови адреналин, вряд ли сумею вторично повторить сей подвиг.

Внимание привлек шум за спиной. Обернувшись, сначала увидела облако пыли и только потом подводу, груженную мешками. Невысокая коренастая лошадка бодро трусила по дороге и вскоре поравнялась со мной. Возница, типичный сельский житель в широкополой соломенной шляпе, лениво мазнул по мне взглядом, толком не видя.

— Эй! — замахала руками, привлекая внимание.

Еще пара километров прогулки, и свалюсь от усталости. Никогда так много не ходила. Еще башмаки, не обувь, а спортивный снаряд для наращивания мышечной массы. Столько усилий тратишь, чтобы не потерять.

Мужчина посмотрел снова, уже с интересом. И что-то ему не понравилось, раз нахмурился и натянул поводья. Ну да, одежда не по размеру, надета кое-как. Оказалось, дело в другом — волосах. Возница ткнул в них пальцем и что-то спросил.

Нервно пригладила волосы. Что с ними не так-то? Цвет как цвет, не кислотный. И только потом поняла: длина! Не признавали в Средние века женские стрижки, так ходили только осужденные и проститутки. Вот влипла! Ладно, спокойно, дыши глубже. Кто сказал, будто тут те же законы?

— Путались сильно, поэтому отрезала, — брякнула первое, что пришло в голову, и только потом догадалась: не поймет.

Так и есть, насупился еще больше, снова раздраженно забурчал.

Что же делать-то? Мне катастрофически нужно наладить контакт и сесть на подводу. Очень хочется пить и немного есть, ставить ловушки я не умею, варить суп из крапивы тоже, не попаду в деревню, умру.

Иногда работа помогает найти выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Вот и теперь память услужливо вытащила из дальнего уголка воспоминание о сложных переговорах, когда, чтобы не сорвалась сделка, пришлось притвориться глухой. В итоге партнер остыл, извинился, а шеф так и не узнал, куда его послали. Попробую и здесь изобразить женщину чуть не от мира всего, благо все данные имеются: одежда с чужого плеча, тарабарщина вместо слов. Не факт, что подвезут, но у иномирянки шансов куда меньше. Сначала узнаю, как к ним относятся, и только потом раскрою карты.

Среди прочих дисциплин нам преподавали язык жестов. С помощью него изъясняются тысячи людей во всем мире. Он простой, одинаков и для китайцев, и для русских, и для американцев, сработал даже в иной реальности. Ответов мужчины по-прежнему не понимала, зато он меня, судя по реакции, — да. Морщинки на лбу разгладились, подозрения ушли, в глазах мелькнула жалость. В итоге кое-как уговорила усадить на подводу. Возница произнес нечто ругательное и махнул на мешки.

Как забиралась — потеха. Легко и грациозно не вышло, вдобавок соскочил башмак, пришлось наклоняться, поднимать. Но вот наконец устроилась на мешках, и подвода тронулась. Сидеть оказалось мягко, и я наслаждалась заслуженным отдыхом после череды приключений. Единственное неудобство — ухабы. Без рессор подводу сильно трясло, если бы не мешки, набила синяков.

Возница пару раз оборачивался, проверял, как я там, но не заговаривал. Я тоже не пыталась вовлечь его в беседу, довольствуясь ролью немного безумной бродяжки.

Клонило в сон — сказывалась усталость. В итоге таки задремала. Проснулась оттого, что мужчина тряс за плечо и чего-то настойчиво требовал. Спросонья не сообразила чего — и оказалась на земле. Грубо!

Потирая плечо, наблюдала за тем, как разгружали и носили в сарай мешки с подводы.

Вокруг — обычная деревенская жизнь, словно сошедшая со страниц учебника. Мазанковые дома, крыши с ярками стрехами, частью соломенные, частью из дранки, все приземистое, но крепкое, на века, чтобы и внуки пользовались. Заборов в нашем понимании нет — так, частокол, на котором сушится посуда. Разумеется, глиняная, без глазури, пузатые кувшины, кастрюли да кружки. Они разделяли участки, чтобы соседская скотина не забредала в огород. Его я не видела, но догадывалась, имеется. Перед домами ни скамеек, ни палисада. Заборчика тоже. «Красная линия» не соблюдалась, строй, как хочешь. Так и делали, в итоге на улицу дома выходили то боком, то фасадом.

Из-за сарая торчали лопасти ветряной мельницы. Значит, в мешках зерно, теперь понятно, отчего мягко.

Оправившись от падения, побрела по улице, стараясь не таращиться по сторонам. Мальчишки гоготали, показывали пальцем. Подумаешь, возраст у них такой.

Другой мир. Если прежде надеялась на ошибку, теперь окончательно убедилась, что не проснусь, не выйду к автостраде. Придется приспосабливаться к местным реалиям.

Задача вторая — еда. Помнится, в фэнтези описывали трактиры и постоялые дворы, на которых одинокие героини находили работу. Вот и я попробую. Выбора особого нет: либо туда, либо просить милостыню.

Деревня оказалась большой, людной. Заглядевшись, едва не столкнулась с женщиной с ведрами, потом и вовсе едва не угодила под лошадь. В довершение долго не могла обойти гусей, оккупировавших дорогу, и наступила-таки на свинью, которая с визгом рванула из лужи. Брызги разлетелись во все стороны, довершив образ бродяжки.

Вывеска с пьющим петухом не оставляла сомнений, за дверью неказистого дома притаилось питейное заведение. Оно мне не понравилось с первого взгляда: мутные, давно немытые окна, вросший в землю порог, запах подгоревших овощей, но в моем положении не выбирают.

Внутри оказалось немногим лучше, чем снаружи. Прокоптевший низкий потолок, воздух, пропитанный алкогольными парами, липкие столы и скамейки. Зато прислуга данному заведению точно нужна, чистоту явно никто не наводит. Приосанившись, направилась к нечто, напоминавшему барную стойку. На ней стояли бочонки с пивом. Краны плохо завернули, и пенный напиток капал на доски, образовав небольшую лужицу.

Несмотря на разгар рабочего дня — на дороге я очнулась утром, по грубым подсчетам, часа за два до полудня, — посетители имелись. Возле них хлопотала подавальщица в таком же скромном наряде, что у меня. Никаких смелых декольте, кружевных юбок и прочих атрибутов Октоберфеста. Подвыпившие мужчины норовили усадить ее на колени, похлопать по мягкому месту, но девушка ловко уклонялась. Чувствовалось, она работала не первый год.

Хозяин, рослый мужчина в кожаной жилетке на голое и весьма волосатое тело, не вытирал бокалы, а, попирая штампы, считал выручку. Он походил на бывшего головореза и внушал подсознательный страх. Ладно, мне за него не замуж выходить. Прочистила горло и только тут вспомнила, что говорить-то не могу. Вернее, могу, только никто не поймет. Оставался язык жестов. Надеюсь, хозяин не выгонит до того, как дойду до сути.

Постучала ладонью по стойке.

Владелец заведения поднял голову, бросил мрачный взгляд из-под насупленных бровей. Как есть, бандит!

Сделала глубокий вдох и указала на пол, изображая энергичные движения шваброй. Догадается или нет?

Мужчина буркнул нечто неразборчивое, отмахнулся и убрал деньги, частью монеты, частью бумажки, вполовину меньше, чем наши, под стойку. Очевидно, опасался, что украду. Я бы сама боялась, потому как выглядела весьма экзотично. Однако мне нужна работа, и я ее получу.

Снова постучала по дереву.

Хозяин зыркнул исподлобья, что-то в сердцах сказал, выругался, наверное. В некоторых случаях незнание языка полезно, вряд ли порадовалась обогащению местного матерного запаса.

Не позволив снова отвернуться, ухватила бывшего бандита за руку. Она, как и думала, оказалась мускулистой, мои пальцы на фоне его ладони — пшик.

Страшно? Конечно, вдруг ударит, только урчащий желудок заставлял рисковать.

Мужчина скинул руку, да как — едва устояла на ногах.

Посетители загоготали, бесплатный аттракцион нашли. Один из них встал и вразвалочку направился ко мне. Оставшиеся сидеть за столом товарищи толкали друг друга в бок, улюлюкали.

Хозяин вышел из-за стойки, сложил руки на груди.

Решимость добиться работы таяла с каждой минутой. Нервничая, обернулась на дверь. Два недружелюбно настроенных мужика и я — неприятная ситуация. Попятилась и натолкнулась на того, второго, словно в скалу врезалась. В нос ударил острый запах пота и перегара — ребята пили по-черному. Хотела извиниться с рыбкой юркнуть к двери, чтобы попытать счастья с черного хода: женщины сговорчивее, а кухарке наверняка нужна помощница, но капкан пальцев захлопнулся на плечах. Сравнение, увы, не обычная метафора, руки у него действительно как тиски. Мужчина задал вопрос и, не дождавшись ответа, поволок к столу, к товарищам. Упиралась, но с тем же успехом могла бороться с паровозом. Приятели бородача встретили нас радостным гоготом. Они потеснились, освободив место на скамейке. Не с краю. Бородач насильно усадил между двух таких же громил, как он сам. В руки ткнулся деревянный жбан с сомнительным содержимым. Разумеется, пить отказалась, чем несказанно расстроила компанию.

— Гмель ша! — рыкнул сосед и толкнул локтем под ребра.

На мгновение перехватило дыхание.

Мамочки, куда уж хуже: одна женщина и шестеро подвыпивших мужчин. Хозяин вернулся за стойку и явно не собирался мне помогать — очередное неприятное открытие. Сначала Тесса, потом полет с подводы, теперь сижу и через силу глотаю пойло, от которого из глаз текут слезы. А не пить нельзя, могут в третий раз ударить по лицу.

Горло словно наждаком натерли. Голова мигом отяжелела, мир перед глазами поплыл. Воды бы! С надеждой оглядела стол, потянулась ко второму кувшину, но быстро убедилась, в нем то же забористое пойло. Спасибо, отхлебнуть не успела.

Меня разморило. Видимо, мужчины на это и рассчитывали. Нужно срочно закусить, а то захмелею. Заодно поем. Компания, безусловно, неподходящая, но собственное здоровье дороже. Стараясь не думать о болезнях, которые могла подцепить, вряд ли здесь мыли руки перед готовкой, потянулась к блюду с курицей и оторвала ножку. Она оказалась жилистой, без специй, но урчащий желудок сказал спасибо даже за такую пищу.

Хмель немного отступил, меня больше не клонило прилечь, хотя сознание все равно временами куда-то уплывало, а тело качало на невидимых волнах. Определенно, пить больше нельзя.

Вздрогнула, ощутив под юбками руку. Она настойчиво лезла вверх по бедру. Ударила нахала и попыталась встать. Нужно выбираться, пока не превратилась в бесплатное развлечение, специально наверняка спаивали. Соседа такое развитие событий не устроило. Он ухватил за руку и резко дернул к себе. Не удержавшись на ногах, рухнула ему на колени.

Да моются они вообще?! На свиноферме так не воняет.

— Сайдара! — мягко произнес мужчина и погладил по волосам.

Брезгливо отстранилась.

— Дакеа, — все тем же хриплым басом продолжал он.

Если правильно поняла, мне сделали комплимент, нечто, вроде «красавица».

Едва не вывернуло, когда жилистые пальцы ухватили за подбородок, не позволяя отвернуться, и мясистые губы накрыли мои губы. В нос ударило чужое несвежее дыхание. Замычала, пытаясь прервать неприятный, грубый поцелуй, но сделала только хуже — мужчина просунул мне в рот язык. Ощущения… Представьте, что вы жуете половую тряпку.

Разгоряченный кавалер развернул спиной к столу и опрокинул навзничь, придавив весом своего тела. Жалобно звякнула потревоженная посуда. Молотить по мускулистой груди — все равно что колотить по двери.

По спине стекла капелька пота.

Как просто, без предисловий!

Вряд ли я долго продержусь, сжимай, не сжимай бедра, ноги все равно разведут. Мужчина сопит, шарит руками под юбками. Верные товарищи не дают жертве, то есть мне, сбежать. Еще бы, ведь они станут развлекаться по очереди. Козлы!

Волосатая рука зажимает рот, мозолистая рука грубо тискает груди под рубашкой.

Хозяин по-прежнему глух и слеп, подавальщица спряталась. Подумаешь, бродяжку насилуют. Сама виновата, пришла одна в питейное заведение, села за стол с мужиками. Пила, ела, пора расплачиваться. Однако я не собиралась расслабляться и получать сомнительное удовольствие. Изобразив смирение, затихла, подпустив к телу первого любителя дармового секса. Удар попал прямо в яблочко. Верзила заорал благим матом, согнувшись пополам. Вскоре к нему присоединился второй, тот, которому прокусила руку.

Вкус чужой крови придал сил, а эффект неожиданности подарил столь желанную фору.

Вскочила и опрометью, путаясь в юбках, ринулась к двери. Корсет в качестве трофея оставила врагу. Разумеется, никто просто так отпускать не собирался, раздосадованные мужчины кинулись в погоню, эмоционально расписывая позы «Кама Сутры», которым собирались обучить.

Забег вышел недолгим и бесславно закончился в железных объятиях одного из разозленных мужчин, оставив на память о себе болючий синяк.

Охнув, рухнула на пол.

Щека пульсировала болью, тошнило.

Меня пнули в бок, грубо подняли за ноги и закинули на ближайший стол, однако насладиться триумфом не успели.

— Канери! — послышался спокойный властный голос.

Изрыгавшие проклятия насильники притихли и, не сговариваясь, обернулись к двери. Я тоже во все глаза уставилась на вошедшего мужчину. По сравнению с шестеркой приятелей он казался хлюпиком, зато при мече. Значит, дворянин. Об этом свидетельствовала посадка головы, прямой твердый взгляд и одежда — явно не обноски с чужого плеча.

Сероглазый блондин в гробовой тишине шагнул в трактир.

Как по команде, несостоявшиеся насильники выстроились в полукольцо, отрезав негаданному защитнику пути к отступлению. Один услужливо захлопнул дверь и подпер ее плечом.

Казалось, блондин совсем не боялся. Стоял и чуть заметно усмехался. Меч оставался в ножнах. Дурак, они накинутся всей толпой и изобьют!

Оправив одежду, вскочила.

Мужчины временно потеряли ко мне интерес, нашли новую жертву.

Нужно помочь блондину. Но как? Скамейку не подниму, ложкой не повоюешь, а сковородки далеко, на кухне, куда меня никто не пустит.

И хозяин, подлец, сбежал. Странно, конечно. Стоял, спокойно наблюдал, а тут вдруг испугался драки. Вряд ли шестеро против одного разнесут трактир в щепки, хозяин ничем не рисковал, да и сам кого угодно одним ударом уложит. Выходит, существует нечто, о чем я не знаю, и блондин не так прост.

— Вы хорошо подумали? — ухо резанула подзабытая за сутки родная речь.

Заморгала и протерла глаза. Послышалось? Минуту назад блондин изъяснялся на местном наречии и тут вдруг специально для меня перешел на русский.

— Проваливай! — окончательно разрушил картину мирозданий ответ одного из верзил.

Я понимала каждое слово!

Заморгала, пытаясь совместить несовместимое. То ничего не понимаю, то слышу ясно, без акцента родной русский.

Развить тему не успела: в трактире началась заварушка. Любители бесплатных развлечений не стали ждать, пока дворянин трусливо сбежит, и навалились на него всем скопом. Так нападает уличная шпана — стаей, со сжатыми в руках ножами, обрезками труб, в данном случае их заменяли скамьи. Мужчины легко, словно доски, оторвали парочку от пола сомнительной чистоты и закинули на плечо.

Ой, что сейчас начнется!

Съежилась, зажмурившись, когда одна из скамеек обрушилась на блондина. Одновременно с ней блеснуло лезвие ножа. Вопреки логике ни один удар не достиг цели, наоборот, сила нападавших словно обратилась против них.

Знаете, по телевизору или в кинотеатре часто смотришь фильмы о супергероях, в которых врагов отшвыривает на десяток метров сильнейшая воздушная волна. Тут произошло примерно то же. Блондин выставил руку, словно защищаясь, и скамья, вертясь, сбила с ног нападавших. Тот, который пытался пырнуть ножом, упал на колени, завыл. Приглядевшись, заметила кровь на рубашке. Порезался собственным оружием? Вон оно, отлетело под стол.

Проворно, с непонятным азартом, бешеным адреналином, плескавшимся в крови, метнулась к ножу и сжала его в кулаке. Ноги и руки дрожали, я дышала, как загнанная лошадь. По-звериному озираясь, попятилась, стараясь не выпускать из поля зрения несостоявшихся насильников. Но им, похоже, было не до меня, фокуса со скамейкой хватило, чтобы верзилы трусливо сбежали через окна. Платить за еду, разумеется, не стали, но вот ни капельки не жалко хозяина, так ему и надо, соучастнику.

Я так и стояла на полусогнутых, сжимая нож, на поверку оказавшийся лезвием, обмотанным чем-то, вроде лыка. Кажется, заточен с двух сторон. Значит, используется только как оружие, прячется в рукаве и в нужный момент пускается в дело.

Блондин поправил перевязь с мечом и направился ко мне. Теперь смогла лучше его рассмотреть, как лицо, так и покрой одежды. Она действительно оказалась иной, нежели у местной публики. Все правильно, существует городская и деревенская мода. Если на последней шнуровка, на первой на жилете пуговицы, столь мелкие, что замучаешься застегивать. А вот рубашка, наоборот, на завязках под горлом. Никакого воротника-стоечки, даже рюшей. Штаны напоминали бриджи для верховой езды, только не так облегают ноги и из грубой ткани. На всем — толстый слой пыли, особенно на сапогах с внушительными шпорами. Сверху нечто среднее между курткой и сюртуком, короткое, до середины бедра, с накладными карманами. Словом, мешанина разных эпох.

Мужчина двигался медленно, осторожно, словно опасался, пырну. Прав, между прочим, я ведь не знаю, какие у него намерения. Вроде, защищал, но в сказках подобные типы частенько оказываются работорговцами.

— Положи нож, — просьба прозвучала все та том же чистом русском языке.

Поколебавшись, разжала пальцы. Лезвие, звякнув, упало под ноги.

— Вы кто? Почему знаете русский? — вопросы невежливо сыпались один за другим.

Блондин нахмурился, отчего родинка под бровью стала еще заметнее.

— На твоем месте я бы молчал, — наконец поучительно выдал он и неожиданно цапнул за подбородок, разворачивая в профиль. — Откуда ты взялась? Когда увидел, решил, ее высочество сбежала. Но принцесса, конечно, красивее бродяжки, — спаситель поспешил исправить непростительную оплошность.

Монаршие особы всегда самые прекрасные и умные, посему меня следовало принизить.

Выходит, я похожа на некую принцессу. Понять бы, хорошо это или плохо. А вот обращаться с собой, как с вещью, не позволю. Сказано — сделано. Убрала чужие пальцы с лица и напомнила:

— Воспитанные мужчины рук не распускают и представляются первыми.

Блондин округлил глаза.

— Мне — представляться тебе?

— А чем я хуже других?

Отступила на пару шагов и заняла оборонительную позу. Адреналин все еще плескался в крови. В конце концов, откуда мне знать, кто передо мной. Может, он конюх, меч у господина стащил. Только вот летающая скамья… Интересно, как блондин провернул трюк?

Мужчина тяжко вздохнул и развалился за ближайшим столом.

— Хозяин, эля! И только посмей подмешать мочи, по миру пущу! — гаркнул он.

Предатель с разбойничьей рожей высунулся из кухни, оценил посетителя и снова скрылся за дверью. Думала, не вернется, нет, принес пива в затейливом жбане. Он не походил на те, из которых пила местная публика — чистый, новенький. Эль, судя по всему, тоже не из бочек у стойки. Вот жук!

— Для вашей милости все самое лучшее! — заискивая, пропел владелец заведения.

Даже не верилось, такой бугай — и боится хлипкого блондина. Выходит, действительно аристократ… и маг? Наверное, как иначе можно обратить в бегство шестерых мужиков, не обнажая оружия.

— Так откуда ты взялась? — когда хозяин ушел, спаситель продолжил разговор.

Мне присесть не предложил, но я не гордая, устроилась напротив. Надеюсь, не нарушила местные правила. Вроде, нет, блондин отреагировал спокойно.

— Ах да, — спохватился он, явно издеваясь, — ты не разговариваешь с незнакомцами. Только сомневаюсь, будто мы ровня.

Усмехнувшись, мужчина указал на мои волосы. Тоже взглянула, силясь понять, что с ним не так. Короткая стрижка? Помнится, возница также недоумевал.

Задумавшись, нашла эквивалент своего места в средневековой иерархии:

— Я из зажиточных горожан, работала толмачом.

— Кем? — не понял блондин и усомнился: — В таких обносках ходят только крестьяне. Ты стриженая, значит, бродяжка. Попалась на краже? Скажи, не бойся, — голос звучал сладко, сладко, как у лисы, выманивающей у вороны сыр.

— Ничего я не крала! — у попаданок тоже есть чувство собственного достоинства. — А остригли меня по собственному желанию, мода такая. И одежда мне не нравится, но моя, — запнулась, — пропала, пришлось взять эту.

Мужчина, подперев подбородок кулаком, задумчиво рассматривал меня. Я говорила и говорила, надеясь, он поможет вернуться обратно. Блондин не перебивал, слушал, хотя даже самой рассказ местам казался бредом.

— Определенно, лорду Вариэлю понравится, — просиял мужчина. — Какая удача! И такой редкий цвет волос! Определенно, существует справедливость.

Растерянно умолкла и уставилась на него. Какая справедливость, какой лорд Вариэль? Надеялась, блондин что-то прояснит, но он продолжал загадочно улыбаться.

— Тебе повезло, девочка, — наконец соизволил заговорить спаситель, — скоро ты примеришь другие наряды, раз эти не нравятся. Делай, что велят, и станешь счастливой.

Сомневаюсь. План блондина заранее вызывал неприятие.

— Волосы нужно отрастить, — категорично заявил мужчина. — Станешь втирать специальное средство и поносишь парик. Читать, писать умеешь?

Кивнула, а затем замотала головой. Речь о местном наречии, а я в нем не в зуб ногой. К слову, о языке…

— Почему я вас понимаю?

— У лорда Вариэля спросишь, — раздраженно отмахнулся собеседник и отхлебнул эля. — Он любит развлекаться с глупыми девицами, они быстро умнеют. Потому что ты человек, дура, вот и понимаешь.

Понятно, в историю с ритуалом блондин не поверил, по-прежнему считает местной бродяжкой. Ну да, сама долго не принимала существование иных миров, а тут хочу, чтобы незнакомец сразу проникся, еще и узелок в дорогу собрал.

Ладно, посмотрим, что мне предлагают. Надеюсь, к этому прилагается теплая постель и еда.