Никогда после Лора не могла вспомнить, чтобы было так отчаянно больно, пусто и одиноко, как в первые месяцы после возвращения домой. Бесконечные интервью выматывали настолько, что, оказавшись в номере, в который её поселили, она только и могла, что сворачиваться калачиком в огромной ванной и тихо плакать от усталости. Никакой поддержки, только участливое, лицемерное сочувствие, от которого сводило скулы. Но всё это делалось для безопасности — Криса в том числе. Лора представляла, что он смотрит каждое её интервью, и мысленно обращалась к нему, надеялась, что он увидит, почувствует, как без него плохо.
Ночами стали приходить кошмары. Никогда на них не жалуясь прежде, теперь Лора задыхалась от пережитого ужаса, просыпаясь в холодном поту. Во сне она теряла Криса, снова и снова, каждый раз по-разному: Майк выстреливал ему в голову, и на лицо Лоры летели горячие брызги. Он пытал его у неё на глазах, а она не могла пошевелиться, пока глаза Криса не застывали навсегда. Порой
Сиэтл снова накрыла водяная взвесь, что, в общем-то, было неудивительно для Города Дождей, и вход в здание суда Округа Кинг пестрел зонтами. Пресса разворачивала свой штаб, и пока журналисты вяло переругивались с операторами, фотографы, не переставая, щёлкали затворами, стараясь запечатлеть каждый шаг самого громкого процесса последних лет. Возможно, слушаемое сегодня дело прошло бы мимо прессы, если бы не известность главного фигуранта и жертвы. Сын вице-президента «Боинга», выпускник Вест-Пойнта, капитан ВС США с идеальной характеристикой и отличным послужным списком оказался на скамье подсудимых. Прокурор просил максимальный срок, адвокат пытался добиться минимального. И в свете разгорающегося скандала осознание того, что сегодня решится чья-то судьба, отступало на последний план, затмеваясь желанием сорвать куш на сенсации.Подсудимый сидел прямо. Тёмные волосы приглажены волосок к волоску, губы тонко сжаты. Ладони на столе, ровная спина, спокойный, даже равно
Они ехали четвёртый час — до города Уола-Уола и окружной тюрьмы штата. И если поначалу Крис всё ещё пребывал в апатии, мало обращая внимание на окружающее, то под конец пути постепенно начал выплывать из тумана безразличия, принимаясь разглядывать попутчиков. По большому счёту все молчали, погружённые в свои мысли. Сидели, склонив головы, или бездумно пялились в окно. Крис посмотрел на свои руки, скованные наручниками, покосился на соседа — плотный афроамериканец непрерывно жевал губу, бормоча себе что-то под нос. Впереди сидел юркий мексиканец, который, поймав взгляд Криса, дружелюбно улыбнулся и подмигнул.— Очухался? Тебя надолго?— Пятнадцать. — Губы шевелились с трудом, сама фраза не укладывалась в голове, срок, всё ещё казавшийся пустым набором букв, и подавно.Мексиканец присвистнул, посмотрел уважительно:— Сто двадцать пятая?Крис моргнул, не сразу поняв, что имеется в виду. Парень пояснил:&mdash
Он проснулся по привычке — в пять, и долгое время не мог понять, где находится, и почему до сих пор не лязгнули, автоматически открываясь, двери. Потом повернулся на бок, обнимая подушку, и подумал, что неплохо бы составить план действий на ближайшее время. Сна не было, но и шуметь, бродя по дому и будя остальных, не хотелось. Крис быстро умылся и неслышно поднялся на кухню, вспомнив, что Дэниз взяла с него обещание, что он будет пользоваться холодильником в любое удобное время. Соорудив себе пару сэндвичей с ветчиной, сыром, маринованными огурчиками, оливками, помидорами, Крис, подумав, добавил туда ещё пару куриных крылышек и достал пакет апельсинового сока. Интересно, Дэниз помнит, что апельсиновый сок — его любимый, или покупает его постоянно?Внизу, удобно устроившись на диване и скрестив ноги по-турецки, Крис включил телевизор, бездумно щёлкая каналы и сменяя одно утреннее бессмысленное шоу на другое. Дэниз что-то говорила про поиск жилья. Здесь, конечно, уд
Этим утром в доме долго было тихо, даже дети не спешили вставать, и только к десяти утра взрослые начали шевелиться и выползать на кухню. Дэниз, отчаянно зевая, сражалась с кофеваркой, пока Марк вяло помешивал шипучую таблетку в стакане. Рядом с ними Крис выглядел свежим и отдохнувшим. Опершись о стол, он неспешно потягивал холодный апельсиновый сок, насмешливо разглядывая перегулявших с вечера хозяев дома.— Светишься, как чёртов цент, — хмуро сказал Марк, косясь на Криса поверх стакана.— Может, просто завидую? — хмыкнул Крис.— Нэнси сказала, что ты тоже вчера уходил. — Дэниз с завистью смотрела на безмятежное лицо без следа усталости.— Решил воспользоваться твоим советом и расслабиться. — Крис мягко отлип от стола и подошёл к раковине, включая воду, чтобы помыть стакан. Дэниз подозрительно прищурилась, вперив взгляд в спину, обтянутую белой тканью футболки.— И как, расслабился? — про
Элеонора Смит родилась с серебряной ложкой во рту — об этом не говорил только ленивый. Дочь Александра Смита, потомственного политика, она ни в чём не знала отказа, но при этом росла приятной, не избалованной девочкой. Конечно, немалую роль здесь сыграло воспитание: Гортензия Смит придерживалась одного простого, но строгого правила — сначала дело, потом отдых. И вместо того, чтобы, как ровесники, кататься на велосипеде или играть на заднем дворе с друзьями, маленькая Элеонора прилежно учила сонеты Шекспира. Или сражалась с пианино, пытаясь сыграть этюды Шопена. Но злости на родителей за то, что лишают игр, у Элеоноры никогда не было, ведь все её детские мечты сводились к одному — заслужить одобрение отца.Александр Смит редко бывал дома. Перелёты, поездки, деловые встречи, редко — с женой, никогда — с дочерью. На семью у молодого политика времени оставалось ничтожно мало, и короткие выходные врезались в память яркими, радужными красками. Привыкша
Крис смотрел на Лору с насмешливым прищуром. Прямая спина, гладко зачёсанные волосы, ноги, аккуратно скрещенные между собой — она олицетворяла идеальную дочь политика и совершенно не походила на ту Лору, что смотрела шальным взглядом и призывно улыбалась, отвечая на поцелуи. Двуличная сука. Как и большинство ей подобных.— Что, не похожа на искательницу приключений? — Она нервно дёрнула уголком рта и невольно поправила волосы. Встретить своего случайного любовника, да ещё и при таких обстоятельствах — это было странно. И неловко. Крис излучал уверенность и спокойствие, но именно они тогда заставили обратить на него внимание, и сейчас Лора не могла не смотреть на широкие плечи, невольно вспоминая их твёрдость. Взгляд скользнул к губам, тело обожгло волной тепла, и Лора решительно посмотрела в его глаза.— Нет, не похожа, — спокойно ответил Крис. Какая ему, по сути, разница, с кем и сколько раз в неделю спит Элеонора Смит? — Наде
Первый день новой работы прошёл не слишком удачно, но Крис с самого начала не питал иллюзий — едва ли они смогут сработаться. Наивные попытки Лоры показать, кто главный, лишь больше убедили в том, что она привыкла получать всё, чего пожелает. Крис уважал здоровый эгоизм, в конце концов, без него он в своё время не получил бы образование и не смог построить карьеру. Но Лора была эгоисткой другого толка — привыкшей, что ей во всём потакают и предугадывают любое желание. Мириться с этим Крис не планировал, но и менять не собирался. Не удивительно, что муж от неё сбежал — с такой стервой и святой не уживётся!Фыркнув, он повернулся на бок — сон не шёл второй час, в голове постоянно крутились обрывки фраз, а перед глазами вспыхивал ярко-зелёный наглый взгляд. Удружил Тони, нечего сказать. Несколько месяцев, а потом выпросит у сенатора рекомендацию, может, возьмут в приличное агентство, туда, где не надо охранять взбалмошных девчонок от бывших мужей…
На короткое мгновение Лоре действительно показалось, что всё будет хорошо. Просто хорошо, спокойно, и так будет всегда. Крис обнимал её крепко, не шевелясь и словно не дыша даже. Вцепившись в его мягкий свитер, Лора зажмурилась, дыша часто-часто, наполняя лёгкие его запахом: терпкой туалетной воды и кожи. Наконец она осторожно отпрянула, пряча глаза, отступила к машине, быстро открыла дверь и села внутрь, старательно избегая смотреть на Доминика, всё ещё лежащего без сознания. Крис сел рядом, завёл мотор, спокойно вырулил со стоянки, словно совершенно ничего не случилось. Всю дорогу Лора молчала, глядя на крепко сцепленные на коленях руки. Ей было стыдно, безумно стыдно за мерзкую сцену, за то, что Крис стал свидетелем того, что когда-то являлось частью её повседневной жизни. Хотелось стереть это из памяти, замазать, заштукатурить, чтобы под блестящим фасадом вновь не было видно уродливых трещин, которыми покрылся её брак. Но кроме стыда в груди росла огромная благодарность за то, ч