Глава 1. Реквием по мечте

Сиэтл снова накрыла водяная взвесь, что, в общем-то, было неудивительно для Города Дождей, и вход в здание суда Округа Кинг пестрел зонтами. Пресса разворачивала свой штаб, и пока журналисты вяло переругивались с операторами, фотографы, не переставая, щёлкали затворами, стараясь запечатлеть каждый шаг самого громкого процесса последних лет. Возможно, слушаемое сегодня дело прошло бы мимо прессы, если бы не известность главного фигуранта и жертвы. Сын вице-президента «Боинга», выпускник Вест-Пойнта, капитан ВС США с идеальной характеристикой и отличным послужным списком оказался на скамье подсудимых. Прокурор просил максимальный срок, адвокат пытался добиться минимального. И в свете разгорающегося скандала осознание того, что сегодня решится чья-то судьба, отступало на последний план, затмеваясь желанием сорвать куш на сенсации.

Подсудимый сидел прямо. Тёмные волосы приглажены волосок к волоску, губы тонко сжаты. Ладони на столе, ровная спина, спокойный, даже равнодушный, взгляд — казалось, его совершенно не волнует шумиха в зале, который постепенно наполнялся народом. Возможно, ему и в самом деле было плевать на приговор, потому что сам он себя уже обвинил и приговорил к пожизненному.

— Нам повезло, что назначили судью Ричардса. — На скамью рядом опустился адвокат — бойкая большеглазая брюнетка в строгом тёмно-синем костюме. — Хотя я бы предпочла присяжных. Эй, ты меня слушаешь вообще, Крис?

Крис скосил на неё глаза, слабо кивнул и снова повернулся к пустующему пока судейскому креслу. Разбирательство длилось три недели: опросы свидетелей, рассмотрение документов, заключительная речь адвоката и прокурора. Объявленный перерыв подходил к концу, и Дэниз, представлявшая его интересы, только что вернулась от судьи.

— Ричардс не пойдёт навстречу Саймону, будь уверен. Максимум, что тебе светит — три года, и то навряд ли. Убийство в состоянии аффекта, отделаешься минималкой.

Крис вздрогнул, услышав небрежное «отделаешься», будто речь шла не об убийстве, а о воровстве бутылки виски из супермаркета. Наверное, он и не хотел так просто «отделываться». Все дни, что прошли после ареста, он находился в тумане. Приглушённые звуки, густой, спёртый воздух и полная пустота в голове. Почти не спал, а если засыпал, то видел кровавое пятно на перламутровых обоях и остекленевший взгляд, удивлённый, обиженный даже. На вопросы отвечал механически, малодушно радуясь, что к нему не пускают родных. Только Дэниз, которая пыталась вытрясти из него хоть какие-то подробности рокового вечера. Он всё рассказал. Каждая минута отпечаталась в голове с фотографической чёткостью.

— Всем встать!

Шорох в зале на какой-то момент стал оглушительным. По лицу появившегося судьи прочесть приговор было невозможно. За спиной Криса раздался шелест — местный иллюстратор делал спешный набросок подсудимого.

— Суд готов огласить решение по делу. Обвиняемый, встаньте.

Шум в ушах достиг, кажется, своего апогея, и следующие слова Крис слушал, словно сквозь толстый слой ваты.

— Кристофер Лаберт, вы признаётесь виновным в причинении смерти по неосторожности при обстоятельствах, обнаруживающих крайнее безразличие к ценности человеческой жизни. По закону штата Вашингтон за убийство второй степени вы приговариваетесь к пятнадцати годам строгого режима. Вам понятен приговор?

Крис медленно, словно через силу, кивнул. За спиной раздались громкие рыдания матери, а через проход на второй скамье за прокурором подскочил высокий мужчина:

— Я добьюсь пожизненного, Лаберт, даже не надейся выйти из тюрьмы! После того, что ты сделал с моей девочкой, ты сгниёшь за решёткой!

— Мистер Дэниелс, давайте обсудим это не здесь. — К нему подошёл прокурор, выразительно показал глазами на судью.

— Я подам апелляцию, Крис! Ты слышишь? Это слишком много, я докажу, что это было непреднамеренное убийство! — Дэниз в отчаянии заглядывала Крису в глаза, пока мать цеплялась за плечи, истерично причитая. Защёлкнулись наручники, охранник потянул за локоть, выводя из зала под вспышки фотоаппаратов и чёрные глаза камер. Жизнь капитана Кристофера Лаберта закончилась, началась жизнь заключённого номер 1778 тюрьмы штата Вашингтон.

Год назад

День выдался солнечным, как на заказ, на бледно-розовых пионах блестели капли воды, а шёлковые ленты картинно трепетали на лёгком ветру. Огромный шатёр, разбитый на случай дождя, пока пустовал, между рядов белых стульев сновали помощники распорядителя свадеб, устраняя последние недостатки и наводя лоск, а гости уже собрались на лужайке, лениво попивая шампанское из высоких хрустальных бокалов.

Свадьба сына вице-президента «Боинга» и дочери известного дизайнера из Нью-Йорка по праву считалась одним из самых значимых событий светской хроники Сиэтла. Будущие родственники знакомились друг с другом, обмениваясь вежливыми фразами: Роберт Лаберт был не в восторге от выбора сына, и вся богемная тусовка, заполонившая его дом, вызывала зуд между лопаток. Сесилия Лаберт недовольство мужа разделяла, но умела делать хорошую мину при плохой игре, стараясь не обращать внимания на шумную молодежь со стороны невесты со слишком красноречиво блестящими глазами и бесконтрольным смехом.

— Кажется, я отсюда слышу, как скрипит зубами твой отец! — Дэниз хихикнула, осушив бокал. — Слушай, а твоя жена точно нас не ревнует?

— Это глупо, — пожал плечами Крис, смахнув невидимую пылинку с мундира. Его воля — он предпочёл бы смокинг, но отец слишком хотел похвастаться сыном — капитаном ВС, поэтому пришлось подчиниться. — Мы дружим с детства, ты мне как сестра, и Дженнифер отлично это знает.

— Знать-то знает, — хитро прищурилась Дэниз, — но вот вопрос: знает ли она всё?

— Если ты про Квебек, то да, знает, — ухмыльнулся Крис, делая знак официанту, чтобы подошёл. — У нас нет друг от друга секретов.

— Чем она тебя околдовала? — Дэниз поставила пустой бокал на поднос и взяла новый.

— Не много ли для начала вечера? — Крис приподнял бровь, но Дэниз лишь пожала плечами.

— Не люблю свадьбы, — улыбнулась она. — Смотри, кажется, тебя зовут!

— Не напивайся до торта! — вернул ей улыбку Крис и поспешил к священнику.

Проводив его взглядом, Дэниз тоскливо вздохнула и качнулась на каблуках, вонзая их в плотный газон. Когда-то она была влюблена в Криса. Да и сложно было не влюбиться в лучшего друга, сына партнёров их семьи, высокого, статного, темноволосого Кристофера Лаберта. Если бы дело ограничивалось одной внешней привлекательностью, то сердце Дэниз никогда бы не дрогнуло — в её окружении водилась разная рыба. Но Крис обладал ярким воображением, отлично умел завлечь и заставить загореться своими идеями, и превосходно учился. А ум в парнях Дэниз всегда считала крайне сексуальным. Когда они встретились на каникулах, — она вернулась домой из колледжа, а Крис — из своей академии, – между ними действительно возникло что-то, отдалённо походящее на любовь. Но после поездки в Квебек и нескольких ночей, проведённых вместе, каждый вернулся к своей учёбе, в следующий раз встретиться удалось лишь через год, и к тому времени взаимное влечение угасло, уступив место старой, доброй, проверенной дружбе.

Дэниз и сейчас оставалась самым близким другом Криса, ей первой он позвонил и сказал, что собирается сделать предложение. И она искренне за него порадовалась, пока не увидела невесту. Дженнифер Дэниелс была, несомненно, красивой девушкой, но слишком ветреной на вкус Дэниз, которая к тому времени окончила Йель со степенью бакалавра юриспруденции. Дочь знаменитого дизайнера, Дженнифер прожигала жизнь в клубах Манхэттена, наслаждаясь всеми удовольствиями, которые можно купить за деньги. Как два настолько непохожих друг на друга человека, как Крис и Дженнифер, встретились, оставалось загадкой. Но больше удивляло то, что они полюбили друг друга. Дэниз была полностью согласна с четой Лаберт — у этой пары было слишком мало общего для счастливого брака, но, как и родители Криса, она желала ему счастья и держала свои мысли при себе.

Гости потянулись к стульям, рассаживаясь, Дэниз поймала взгляд Криса и ободряюще ему улыбнулась. По выражению лица трудно было понять, что он нервничает — что-что, а скрывать эмоции Крис умел, но Дэниз никогда не покупалась на спокойный взгляд и безмятежную улыбку. Он потёр ухо. Уже три раза, что говорило о крайней степени напряженности. Хотелось крикнуть: «Эй, чувак, бросай всё! Давай сбежим на побережье и напьёмся!» Представив реакцию окружающих на этот выпад, Дэниз хихикнула и опустилась на своё место.

Для Криса этот день или тянулся бесконечно долго, или летел галопом, перескакивая через минуты. Напряжение, вызванное поведением друзей Дженнифер, небольшая стычка с отцом — по тому же поводу, мысли о празднике и том, во что он может вылиться, перекрывались ощущением счастья, с каждым мгновением становившегося всё больше, заполнявшего душу, словно внутри надували огромный воздушный шар. Когда зазвучали первые аккорды, и показалась невеста в кремовом кружеве, он забыл, как дышать. Просто смотрел, как она приближается, шаг за шагом, улыбаясь сквозь фату, и сам был не в силах сдержать ответную улыбку.

Сидящие в первом ряду матери жениха и невесты синхронно приложили платочки к глазам. Будущий тесть передал руку дочери в руку Криса и сел рядом с женой, добродушно проворчав ей что-то на ухо. Крис потянулся, поднимая невесомое кружево, откидывая его назад, за спину, и замер, глядя в слишком тёмные глаза. Стиснул зубы, на скуле дёрнулись желваки — она же обещала, что больше никакого порошка! Но мягкое прикосновение к ладони, нежный трепет тонких пальцев заставили выдохнуть.

— Не злись, — быстро шепнула Дженнифер одними губами. — Я очень нервничаю.

Это простое признание показалось трогательным, и то, как доверчиво она заглядывала в его глаза… Крис ненавидел это чувство — полной покорности под взглядом любимой женщины. Но именно оно было настолько новым и волнующим, что он готов был прощать ей любые ошибки, только бы снова ощущать себя слабее, позволять делать с собой всё, что она пожелает.

Он слишком привык подчинять, и теперь с удовольствием подчинялся капризно надутым губам и ярко-зелёному взгляду. Роман с Дженнифер был стремительным, оглушающим, выбившим прочную почву из-под ног. Крис никогда не встречал женщин, подобных ей — настолько живых, не скованных правилами, берущих от жизни всё: каждую минуту, каждый миг. Тогда ему дали отпуск на месяц, и вместо того, чтобы сразу ехать домой, Крис рванул к другу в Нью-Йорк. Он до сих пор в мельчайших деталях помнил их первую встречу. Ослепляющие вспышки стробоскопа, оглушительная музыка, и она в коротком ярко-розовом платье. Когда она посмотрела на Криса, сердце неожиданно ухнуло вниз, а стоило её лицу озариться по-детски милой улыбкой, так не вязавшейся с легкомысленным видом, как он понял, что попал. Утром они уже не могли расстаться, любовь оглушила, заставила забыть обо всём на свете, и Крис упал в это чувство с головой. И вот теперь — закономерный итог — его любимая, желанная, невероятная женщина стоит рядом, и плевать, что она не сдержала обещание — у них впереди целая жизнь, в которой не будет места кокаиновым вечеринкам и бесконечным тусовкам с друзьями. А будет семья, большой дом и двое детей. Всё, как он мечтал. Всё, как и должно быть.

— Объявляю вас мужем и женой! — Слова священника утонули в громе аплодисментов, когда Крис притянул Дженнифер к себе.

— Ты больше не злишься на меня? — Она кокетливо поправила одну из маленьких кремовых роз в причёске и надула губки. — Ну, скажи, что больше на меня не злишься!

— Не злюсь, — улыбнулся Крис. — Несносное создание!

— Люблю тебя! — Дженнифер улыбнулась, пробежала ноготками по блестящим пуговицам кителя. — Мой прекрасный капитан!

— А я тебя, — солнечно улыбнулся Крис, быстро целуя её в висок, и повернулся к гостям, готовясь принимать поздравления.

Первый месяц был похож на сказку — калифорнийское побережье, бесконечное солнце, бескрайний океан и практически непрерывный секс. Но, чем быстрее приближался конец отдыха, тем больше Дженнифер пыталась надавить, заставить отказаться от принятого накануне свадьбы решения — остаться в Сиэтле и принять дело отца.

— Ну, сам подумай, что мне делать в Сиэтле? — прошептала она как-то вечером, когда закатное солнце заливало номер сквозь огромные, во всю стену, панорамные окна.

— Мы это уже обсуждали, — сонно пробормотал Крис, чертя на её спине неведомый узор. — Ты же знаешь: если бы не отец, я бы не ушёл из армии.

— Я рада, что ты ушёл. — Дженнифер выгнулась под его рукой, склонилась над ним и вдруг легонько укусила за подбородок. — Не хотелось бы становиться вдовой слишком рано.

— То есть, ты считаешь, что переживёшь меня? — Крис открыл глаза и насмешливо посмотрел на неё: светлые волосы разметались по плечам и спине, а взгляд из-под длинных, пушистых ресниц так и лучился лукавством.

— Конечно, — хитро улыбнулась Дженнифер. — Женщины живут дольше мужчин, ты же знаешь. К тому же, когда тебя не станет, я буду очень долго скорбеть.

— Звучит многообещающе. — Хмыкнув, Крис подтянул её к себе и заключил лицо в ладони, нежно погладив большими пальцами виски. — Но мне больше нравится: умерли в один день.

— Можно и так, — прошептала Дженнифер, медленно облизнувшись, и посмотрела на его губы. — Хорошо, что до этого ещё очень далеко.

Крис не ответил — притянул её голову к себе, нежно целуя. Этой женщины ему всегда было мало. Она каждый раз открывалась с новой, неизведанной стороны, сводила с ума древними, как мир, движениями. Вот и сейчас, ответив на поцелуй, Дженнифер начала медленно опускаться вниз, поочерёдно обводя языком его соски, мучительно медленно двигаясь к животу, задрав ягодицы выше головы, точно зная, что в зеркале напротив кровати он может видеть её отражение. Крис наслаждался её бесстыдством, неприкрытым самолюбованием и полной самоотдачей. Когда она зарылась лицом в его пах, обхватывая губами нежную кожу, он застонал, не сводя глаз с зеркала. Меж широко разведённых ног показалась рука, и Дженнифер принялась ласкать себя, не прекращая скользить языком по рельефным венам. Он честно пытался смотреть, стараясь не пропустить ни одного движения юрких пальцев, но вскоре возбуждение затопило разум, заставляя откинуться на подушке и закрыть глаза — это представление Крис ни разу не досмотрел до конца.

По возвращении в Сиэтл вопрос о переезде вновь встал острым углом, и в семье начались первые скандалы. Поначалу не выходившие за рамки шуточных перебранок, со временем они стали набирать обороты — Дженнифер категорически отказывалась жить в Сиэтле.

— Вся жизнь там, в Нью-Йорке! — кричала она. — Ты хочешь запереть меня здесь и превратить в одну из этих чопорных дамочек, которых так любит принимать в своём доме твоя мать?!

— Я нужен отцу, — устало повторял Крис снова и снова. Хотя это было правдой лишь наполовину. Да, Лаберт-старший решил открыть своё дело, но уходить с поста вице-президента не собирался. Небольшая компания по перевозке водным транспортом — несколько прогулочных катеров, два десятка водных такси — амбиции отца заходили гораздо дальше, но надо было с чего-то начинать. Почему именно суда после стольких лет, отданных самолётам — в авиа отрасли всё давно было поделено, и соваться туда с мелкими самолётами было бесполезно, а до крупных пассажирских перевозок никто не допустит. На воде же было проще пробиться, и сын, раз уж решил уйти из армии, должен был возглавить компанию.

Но больше Крис боялся, что, вернувшись в Нью-Йорк, Дженнифер окунется в прошлую жизнь, а один вид её друзей приводил его в тихое бешенство. Привыкшие жить за чужой счёт, они мнили себя хозяевами мира, так ничего и не добившись самостоятельно. Зато отлично умели уничтожать себя, и Крису хватило нескольких встреч с этой компанией, чтобы понять — это не для него. И не для его жены.

— Ты меня не любишь! — драматично заявила Дженнифер спустя полгода. — Ты целыми днями пропадаешь на работе, а я слоняюсь по дому, не зная, чем себя занять!

— Ты могла бы устроиться на работу, — пожал плечами Крис, избавляясь от галстука и принимаясь расстёгивать рубашку. День выдался долгий и сложный — им только-только одобрили лицензию на суда вместимостью более тридцати человек, и впереди ждали сложные переговоры с начальством порта, поэтому хотелось просто посидеть в тишине, выпить бокал вина и послушать джаз, расслабив мозг. Вместо этого пришлось выслушивать новый спектакль под названием «Зачем я вышла за тебя замуж».

— Какая работа? Где? — Дженнифер драматично вздохнула, щедро плеснула себе виски и подошла к нему, толкая в кресло. Потом села на колени и положила голову на плечо: — Мне плохо здесь, Крис. Очень плохо. У меня совсем нет друзей.

— Ты даже не пытаешься их завести, — мягко укорил он. — Почему бы тебе не попробовать подружиться хотя бы с Дэниз?

— С этой занудой? — фыркнула Дженнифер. — Мало того, что она скучная и правильная до зубовного скрежета, так она ещё и без ума от тебя! Нет уж, я лучше буду и дальше страдать в одиночестве!

— Не говори ерунды! — рассмеялся Крис. — У нас с Дэниз всё давно в прошлом.

— Ну-у, Кри-ис, — протянула Дженнифер, кладя руку на его брюки и нежно поглаживая. — Может, я съезжу на пару недель к родителям? Они давно звали нас, а у тебя всё никак не получается…

Крис расслабленно выдохнул, откинув голову на спинку кресла, почти не задумываясь над её словами.

— Так что ты скажешь? — промурлыкала она, сжимая руку сильнее, чувствуя, как растёт его желание с каждым новым движением.

— О чём? — пробормотал он, не открывая глаза.

— О том, чтобы я съездила к родным.

— Только ненадолго, — ответил он. — Я буду безумно без тебя скучать.

Дженнифер вернулась через месяц. Счастливая, улыбчивая и снова нежная и ласковая. И две недели всё снова было хорошо. На работе начало налаживаться, появилось больше свободного времени, которое они проводили вместе. Походы в кино и театр, рестораны и ужины с друзьями, обсуждение, как прошёл день — казалось, что мечта об идеальной семье наконец начала сбываться. Пока, вернувшись как-то домой, Крис не застал Дженнифер в слезах. Не помня себя от тревоги, он попытался узнать, что случилось, но в ответ получил лишь сдавленные рыдания. И только через полчаса Дженнифер рассказала, что у лучшей подруги — Кортни — скончался отец, которого она очень хорошо знала. Крис сам заказал билет, спросив, поехать ли с ней.

— Не стоит, милый, — вздохнула Дженнифер сквозь слёзы. — У тебя полно работы, а похороны — не лучшее место для развлечения.

После возвращения Дженнифер будто подменили. Она то была весела сверх меры, то молчала, не реагируя на вопросы. То с трудом выпивала бокал вина, то глушила виски, не переставая. Крис начал заставать её пьяной, возвращаясь домой. Он пытался говорить, пытался увещевать, пытался кричать. Несколько раз ему звонили на работу с просьбами забрать супругу из ресторана — обычно это случалось до обеда. А потом он нашёл кокаин. Небольшой, плотно запаянный пакет обнаружился в коробке для обуви, когда он в очередной раз принёс жену домой, снял туфли и решил поставить их на место. В этот вечер он сам напился и долго сидел, уставившись в одну точку, думая о том, что делать дальше.

Отдать жену в клинику? Но, во-первых, согласится ли она, во-вторых… Неужели в этом есть необходимость? У неё нет зависимости, просто скука. Может, если предложить открыть что-то своё, Дженнифер увлечётся настолько, что нужда в допинге пропадёт сама собой? Он поговорил с ней на следующее утро. Она рыдала и клялась, что больше не будет. Они вместе спустили порошок в унитаз, а вечером Крис нашёл её в невменяемом состоянии на полу кухни. Жизнь постепенно начала превращаться в ад. Одной из последних капель стал приезд Кортни, которая прилетела в Сиэтл «поддержать подругу в тяжёлой жизненной ситуации».

Пять дней подряд он практически не видел жену и сам старался не показываться дома, проводя время в офисе. Крис появился, лишь когда Кортни уехала. С трудом узнавая свой дом, он сбился со счёта пустым бутылкам, с отчаянием замечая следы порошка на стеклянном столе. Крис обходил комнату за комнатой, всюду находя свидетельства бурных вечеринок, что устраивала жена в его отсутствие. Тишина в доме давила на уши, и сопение Дженнифер, раскинувшейся на диване в гостиной, казалось оглушительно громким. Крис развернулся, собрался было уходить, подняться в спальню, только бы не видеть этого всего, когда на столе зазвонил телефон. Не Дженнифер — вероятно, Кортни забыла. Он взял его, чтобы выключить, замечая на заставке фотографию его жены в обнимку с подругой.

Фотография была из новых — он точно помнил, как Дженнифер покупала это синее платье, облеплявшее, будто перчатка, каждый изгиб тела. Он нахмурился и нажал на экран, не надеясь на чудо. Но оно произошло — блокировки не было. Папок с фотографиями было множество, и он открывал одну за другой, пролистав сделанные на днях. А потом увидел… Дженнифер в клубе, Дженнифер с ослепительно красными глазами машет рукой, сидя на коленях у какого-то мужчины. Дженнифер и Кортни склоняются над двумя дорожками, глядя друг на друга… Фотографий было много, и с каждым новым кадром пелена перед глазами становилась гуще, набатом стуча в висках.

Он с трудом дождался утра, сидя в кресле напротив дивана, держа в руках телефон. За эту ночь в голове сложились и рассыпались тысячи догадок и домыслов. Он успел обвинить, вынести приговор и оправдать, надеясь, что ошибается. Глаза резало, голова раскалывалась от боли, но сна не было. Несколько раз за ночь Крис хотел сорваться и сбежать. Уйти отсюда, куда глаза глядят, не оборачиваясь. Но не дать ей оправдаться не мог. Поэтому, когда Дженнифер проснулась, медленно садясь на диване, он повернул к ней голову, наблюдая, но не спеша обнаруживать себя. Она заметила его, только когда поднялась, пошатываясь, и вздрогнула от неожиданности.

— Давно сидишь? — хрипло спросила, разыскивая глазами початую бутылку с водой, валявшуюся под столом.

— С вечера, — тихо ответил Крис, следя за её суетливыми движениями. Странно, но сейчас в душе было совершенно пусто. Ни любви, ни ненависти — только зияющая дыра, бездонная, угольно-чёрная.

— Мы вчера отмечали отъезд Кортни, — виновато пожала плечами Дженнифер. — Слегка переборщили.

— Я вижу. — Он продолжал смотреть спокойно, холодно, и Дженнифер, ожидавшей привычного выговора, стало не по себе.

— Прости, — попросила она со знакомой интонацией нашалившего ребёнка. — Ты же знаешь — мы редко видимся.

— Знаю, — кивнул Крис, приподнимая телефон, который держал в руке. — На похороны больше ни к кому лететь не надо? Может, отец Кортни снова надумает умереть?

Дженнифер побледнела, испуганный взгляд метнулся на телефон и обратно. Но она быстро взяла себя в руки, вздёрнув подбородок, и с вызовом посмотрела на мужа:

— И что? Да, я ездила развлекаться. А что ещё я могла сказать?

— Может, правду? — рыкнул Крис, чувствуя, что начинает заводиться. — Что едешь отдыхать с друзьями?

— Ты ненавидишь моих друзей!

— Потому что они превращают тебя в животное! — Он резко поднялся, в два шага преодолел разделяющее их расстояние и ткнул экраном в лицо. — Кто этот мужчина?

— Не строй из себя Отелло, — насмешливо фыркнула Дженнифер.

— Кто этот мужчина?

— Да откуда я знаю? — отмахнулась она, обдавая стойким запахом перегара. — Мы виделись-то один раз в жизни.

— У тебя с ним что-то было?

— А если и было, то что? — Дженнифер впилась в его лицо нахальным взглядом. — Что ты мне сделаешь? Подашь на развод? Так первый же и приползёшь на коленях! Будто я не знаю. — Она пожала плечами и развернулась, чтобы уйти, но Крис крепко схватил за плечо, разворачивая к себе.

— У тебя с ним что-то было? — напряжённо повторил он.

— Да! — выдохнула Дженнифер, широко улыбаясь. — Он трахал меня всю ночь, а я стонала, как дешёвая шлюха, так, как никогда не стонала под тобой, потому что он…

Крис сам не помнил потом, как ударил её. Просто только что Дженнифер стояла напротив, а в следующую секунду уже сползала по стене, оставляя багровый отпечаток на перламутровых обоях. Она влетела виском в угол кованой полки и на пол опустилась уже мёртвой.

«Жили долго и счастливо и умерли в один день» почти получилось, потому что Крис решил, что умер вместе с ней.